Ступени к вершине

Драко знал, что в школе, прямо под его носом, произошло нечто важное, и невозможность выяснить, что именно, его изводила. В деле — по традиции — не обошлось без Поттера, за несколько дней до начала каникул загремевшего в Больничное крыло. Примерно тогда же из Хогвартса загадочно исчез Квиррелл, и вся ситуация, помноженная на отказ Дамблдора её комментировать, давала отличную почву для слухов. Впрочем, версии событий разнились настолько, что их вымышленность была очевидна. Да и, например, в то, что Квиррелл вызвал Поттера на дуэль — или наоборот, — или в то, что они оба на спор пытались пройти в запретный коридор третьего этажа и выжить, Драко как-то не верилось — а ведь это были не самые бредовые из услышанных им вариантов. Иди речь не о Поттере, а о каком-нибудь надоедливом гриффиндорце, Драко мог бы выбрать самые дурацкие сплетни и вдоволь понасмехаться, но пытаться задеть Поттера было просто неинтересно — вот и оставалось только сгорать от любопытства, гадая, что произошло. Ещё и странное ранение Поттера — после выписки он вечно ходил с перебинтованными кистями рук — подогревало интерес. Не была ли тут замешана тёмная магия? Всерьёз расспрашивать самого Поттера Драко и не пробовал: опыт подсказывал, что, если уж Поттер решил отмалчиваться, попытки его разговорить обречены на провал. А иного способа что-нибудь выяснить Драко не нашёл: не обращаться же к грязнокровке Грейнджер, которая в некоторых слухах упоминалась как свидетель. Утром — в день отправления Хогвартс-экспресса в Лондон — Драко наблюдал за Поттером, собирающим вещи. Они были одни в спальне: их соседи успели упаковать чемоданы и ушли на завтрак. Драко не мог не посматривать украдкой на раненые ладони Поттера и не думать, каково это. На лице Поттера, когда тот делал что-то пальцами — колдовал, писал пером или просто использовал столовые приборы — Драко не единожды замечал мимолётную гримасу недовольства, не очень похожую на обычное показное пренебрежение. И сейчас, простым заклинанием отправив в чемодан стопку одежды, не слишком аккуратно сложенную на кровати, Поттер на мгновение словно бы поморщился — от боли? — но чары всё равно выполнил безошибочно. — Что с твоими руками, Поттер? — почти без насмешки поинтересовался Драко. — Неужто нарвался на тёмное проклятие? Поттер подчёркнуто-медленно закрыл чемодан и только потом обернулся, чтобы одарить Драко пристальным — то ли оценивающим, то ли полным сомнения — взглядом и ответить тоном, не предвещающим ничего хорошего: — А ты уверен, что хочешь это знать? — Не хочешь отвечать — не надо, — фыркнул Драко: как бы любопытно ему на самом деле ни было, задетая гордость не позволила удержаться от колкости. — Как скажешь, — холодно усмехнувшись, согласился Поттер и молча продолжил сборы. В который раз Драко пожалел, что вообще затеял с ним разговор. Но и ладно — уже сегодня Драко наконец сможет обсудить загадки окончания года со своим отцом. А Люциус Малфой обязательно поймёт, что произошло, — или найдёт обходной путь это узнать. *** Когда первого сентября Гарри отправился в школу для волшебников, Петуния выдохнула с облегчением, радуясь долгожданному спокойствию в доме на Тисовой улице. Непрошеное напоминание о колдовских способностях Лили, конечно, было неприятным, но постоянно вертевшийся поблизости племянник нервировал гораздо больше. Поддерживать контакт с родственниками Гарри не стремился и писем не писал — так что можно было сделать вид, что его и вовсе не существовало. Петуния даже лелеяла тайную надежду, что и летние каникулы Гарри проведёт подальше от Литтл Уингинга — например, в гостях у какого-нибудь однокурсника, — но этому желанию оказалось не суждено сбыться. Обыкновенным июньским днём вернувшись из магазина, Петуния поставила сумки с покупками на пол и немедленно зацепилась взглядом за чемодан, словно нарочно оставленный кем-то посреди коридора. Подчиняясь дурному предчувствию, Петуния выпрямилась и — как и следовало ожидать — заметила Гарри, который как ни в чём ни бывало сидел на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. Что-то в манере племянника держать себя тревожило ещё сильнее, чем раньше. С тех пор, как Петуния в последний раз его видела, прошло почти десять месяцев, и потому она затруднялась определить, что именно изменилось — если вообще изменилось, — но всё-таки... — Тётя Петуния. — В снисходительном кивке Гарри проскользнула неясная насмешка. Умышленно или нет, он выбрал такую высоту, чтобы его лицо находилось чуть выше уровня глаз стоящей Петунии. Руки Гарри, расслабленно лежащие на его коленях, были перевязаны, что удивляло: несмотря на безалаберное отношение волшебников к технике безопасности, Лили никогда не приезжала из школы с травмами — и говорила, что большинство ран магия позволяет вылечить за считанные часы. — Так получилось, что в этом году летние каникулы я проведу у вас, — сообщил Гарри; прежняя сдержанная вежливость бесследно исчезла из его тона, теперь он выглядел так, будто делает Петунии одолжение одним фактом разговора с ней. Петуния снова присмотрелась к племяннику. Она знала, как быстро могут расти дети, но, пока Гарри сидел, понять, стал ли он выше, не получалось — а значит, главная перемена крылась не в его внешнем виде. Тогда в чём? Непроизвольно посмотрев племяннику в глаза, Петуния нашла ответ: взгляд Гарри, не настолько отстранённый, как раньше, зато как никогда холодный и презрительный, уже невозможно было принять за детский. Вот что изменилось в Гарри — он перестал притворяться. — Я хотел бы попросить вас с дядей Верноном об одной услуге, — спокойно продолжил Гарри, явно чувствуя себя хозяином положения. — Я планирую несколько приобретений. Финансовую сторону я возьму на себя, от вас же — впрочем, достаточно тебя одной — потребуется лишь небольшое участие в качестве полноправных взрослых. Петунии понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки: слишком непривычно было слышать от племянника настолько неприкрытые требования. Но просто ответить отказом она не могла. В конце концов, Гарри был волшебником и бог весть кем ещё, да и, случись что, некому прийти ей на помощь: Вернон должен был вернуться с работы нескоро. — Если тебе просто нужно что-то купить, — собравшись с мыслями, ответила Петуния, — почему ты не сделаешь этого сам, среди таких, как ты? — Не хочу привлекать внимание, — пожал плечами Гарри, — и не всё, что меня интересует, можно найти в мире волшебников. — Что ты задумал? — вырвалось у Петунии. — Ничего противозаконного, — хмыкнул Гарри. — По крайней мере, в том, что касается моей просьбы. Всего лишь как это называется... маленькая прихоть. А об остальном тебе знать незачем. Он поднялся на ноги, теперь совсем возвышаясь над Петунией и, улыбнувшись одними губами, добавил: — И в ваших лучших интересах не вставать у меня на пути. *** В книжном магазине «Флориш и Блоттс» было настоящее столпотворение — безумные фанаты бездарного выскочки Локхарта забили тесные проходы между стеллажами и стопками книг, никому не давая прохода, — а, стало быть, наступил подходящий момент, чтобы привести в действие небольшую интригу против директора Хогвартса. Артефакт, в своё время оставленный Люциусу Малфою Тёмным лордом, — старый дневник в однотонной обложке и с чистыми страницами — имел отношение к легендарной Тайной комнате и обитавшему в ней чудовищу. Люциус не знал наверняка, повлияет ли артефакт на события в школе, но если Тайная комната действительно будет открыта вновь, и студенты-магглокровки начнут гибнуть, сместить засидевшегося на директорском посту Дамблдора не составит труда. Оставалось только переправить артефакт в Хогвартс, не навлекая на себя — и свою семью — подозрений. Люциус решил подкинуть дневник кому-нибудь из пришедших за учебниками студентов. Заметив в толпе знакомую рыжую шевелюру Артура Уизли, Люциус подумал, что подставить одного из отпрысков предателей крови было бы приятным дополнением. Прежде чем подбираться к намеченным жертвам, Люциус осмотрелся на предмет свидетелей — просто на всякий случай; он почти не сомневался, что представление, любезно организованное Локхартом, надёжно приковало к себе внимание зевак — и неожиданно встретился взглядом с мальчиком, наблюдающим за роящимися в магазине покупателями со второго этажа. Приглядевшись, Люциус заметил на лбу ребёнка характерный шрам в виде молнии. Несмотря на отсутствие очков, о которых упоминал Драко, в мальчике легко угадывался Гарри Поттер. Мальчик-Который-Выжил неотрывно смотрел на Люциуса, словно бы намекая, что за ним следит. Ладони Гарри Поттера — вспоминался рассказ Драко об июньском инциденте — были спрятаны в карманы свободной мантии. Читая письма о странном поведении Мальчика-Который-Выжил, Люциус списывал всё на впечатлительность и тягу к преувеличениям, свойственные возрасту сына. И потом, Драко пока был не настолько проницателен, как хотелось бы, и ему зачастую недоставало опыта, чтобы распознать истинную подоплёку поступков других волшебников. Но сейчас, лично встретив Поттера, Люциус начал видеть в словах сына здравое зерно. Взгляд мальчика был странно цепким и внимательным, слишком сознательным для двенадцатилетнего ребёнка. Заметив, что отошедший от него Драко ввязался в спор с кем-то из младших Уизли, Люциус пожалел, что упустил такой шанс подступиться к рыжеволосому семейству, но делать было нечего. Люциус кивнул Поттеру, давая понять, что заметил внимание к своей персоне. Тот сдержанно улыбнулся и спустился по узкой и шаткой лестнице — по-прежнему не вынимая рук из карманов — на первый этаж магазина. — Доброго дня, — поприветствовал Люциуса Поттер. — Лорд Малфой, если не ошибаюсь. Интересно: Поттер не просто признал в нём отца своего однокурсника, но дал понять, что представляет его положение в магическом обществе. — Верно, — светским тоном отозвался Люциус. — А вы, надо полагать, Гарри Поттер. — Об этом несложно догадаться, учитывая, что для каждого жителя магической Британии моё имя буквально написано на моём же лице, не так ли? — усмехнулся Поттер. — Ваш сын много о вас рассказывал. — В самом деле? — Люциус знал, что Поттер приукрашивает: Драко мог сколько угодно хвастаться богатством своей семьи, но деталями личной жизни Малфоев был приучен не делиться; да и Поттер не походил на того, кого впечатлило бы банальное хвастовство. — Какое удивительное совпадение. Драко много писал и мне о вас. — И что же он рассказал? — с едва заметной усмешкой полюбопытствовал Поттер. Надо полагать, он имел в виду, что Драко, несмотря на близкое знакомство с Мальчиком-Который-Выжил — они всё-таки были сокурсниками и соседями по спальне, — не смог выяснить о нём ничего существенного. То, где и с кем Гарри Поттер жил до поступления в Хогвартс, и даже то, когда у него день рождения, оставалось тайной. Люциус было засомневался в способности своего сына подружиться с одним-единственным однокурсником — однако впечатления Драко и прочих слизеринцев, с родителями которых удалось пообщаться, сходились на том, что Поттер не видел смысла в близкой дружбе и тем более в том, чтобы делиться с кем-то личными сведениями. Теперь Люциус начинал думать, что Поттеру было попросту неинтересно общение с ровесниками, а решение не раскрывать лишней информации о своей жизни вполне могло оказаться осознанным. — Например, о вашей дружбе с магглорождённой с Гриффиндора, — сообщил Люциус, надеясь спровоцировать Поттера на эмоции. — Неужели Драко ревнует? — как-то совсем не по-детски рассмеялся Поттер — и что-то в холодных нотках его смеха неуловимо напомнило Люциусу Тёмного лорда. — Кстати, не расскажете, что привело вас сюда именно сегодня? Неужели жаждете автографа Гилдероя Локхарта? Поттер обернулся и бросил быстрый незаинтересованный взгляд в сторону Локхарта, над которым вился репортёр «Ежедневного пророка», то и дело слепя вспышками фотоаппарата сгрудившихся подле своего кумира любителей сомнительной литературы. Люциус подозрительно прищурился. Мог ли Поттер догадаться о том, что истинная цель его визита сюда — вовсе не банальная покупка книг? В словах любого другого ребёнка Люциус не стал бы искать двойное дно, но Мальчик-Который-Выжил и правда был исключительным — лучшего эпитета подобрать пока не удавалось. — Решил помочь сыну с покупкой учебников, — не теряя самообладания — не хватало ещё оправдываться перед двенадцатилеткой — ответил Люциус. — Вы находите это необычным, мистер Поттер? — Мне кажется необычным день, который вы для этого выбрали, — поправил его Поттер, почти открыто ухмыляясь. — Вы должны понимать, что у человека моего положения не настолько свободный график, чтобы легко найти время на прогулки по Косой аллее, — не поддался на подначку Люциус. — Конечно, — сказал Поттер так, чтобы было очевидно: он ни капли не убеждён. — Так или иначе, было приятно с вами познакомиться, но мне пора идти. Видите ли, у меня тоже не так много свободного времени, — с откровенной издёвкой закончил он. — Тогда всего хорошего, мистер Поттер, — процедил Люциус, обозначая своё недовольство. — До свидания, мистер Малфой. — Поттер на секунду вынул из карманов руки — на них оказались перчатки. — Надеюсь, однажды нам удастся поговорить... как взрослым людям. Люциус почувствовал, что его брови приподнялись в недоумении. Он не представлял, как понимать последние слова Поттера — и этот его жест. Поттер как будто подтверждал, что стал жертвой тёмного проклятия... в знак доверия? С чего бы это? Поразмыслив, Люциус с сожалением отказался от идеи подкинуть дневник отпрыскам Уизли. Если в школе поднимется шум из-за Тайной комнаты, мальчишка Поттер может заподозрить причастность Люциуса — и кто знает, как тогда поступит. Так что придётся подыскать менее заметное место, чтобы спрятать тёмный артефакт на время грядущих министерских рейдов. А Мальчик-Который-Выжил... Что, если его победа над Тёмным лордом не была простым стечением обстоятельств?