Ступени к вершине

Субботним январским вечером в слизеринской гостиной было многолюдно: мокрый снег, начавшийся в обед, до сих пор не прекратился, и никто в здравом уме не стал бы проводить время на улице. Мелькор облюбовал одно из кресел рядом с камином, без особого интереса прислушиваясь к разговорам студентов. Вот, например, Драко, собрав вокруг себя небольшую компанию, разглагольствовал о том, как провёл рождественские каникулы. — ...И вот представьте себе: осколки по всему ковру, а Добби — один из наших домовиков — там же катается по полу, — повествовал он, — и хнычет: «Добби — плохой эльф, и хозяин Люциус должен его наказать». У домовиков ведь как: что бы ни случилось, они верят, что это их вина. Слушатели Драко захихикали, а Мелькор, заинтересовавшись, приподнялся. Он, разумеется, не впервые слышал о домовых эльфах — как он раньше полагал, не слишком умных слугах волшебников. Но, похоже, в этой истории крылось нечто большее. Из слов Драко следовало, что преданность домовиков своим хозяевам доходила до абсурда и происходила вовсе не из страха наказания — скорее такова была природа этих существ. Вызнать бы подробности... Недолго думая, Мелькор дождался, пока приятели Драко не станут расходиться, и попросил его: — Если не очень занят, задержись ненадолго. Есть разговор. Драко, собравшийся было тоже пойти в спальню, посомневался — видимо, выбирал между нежеланием плясать под чужую дудку и желанием сохранить лицо; выглядели эти терзания, надо сказать, нелепо, — но всё-таки остановился. — Чего тебе надо, Поттер? — Драко явно нарывался на спор. — Я услышал, что ты говорил о домовых эльфах, — не настроенный потакать детским играм, сообщил Мелькор. — Я представляю, кто это, но вживую никогда не видел. Не мог бы ты рассказать о них подробнее? — Да кому вообще интересны домовики? — фыркнул Драко, а потом с недоверием уточнил: — И... неужели ты никогда не имел с ними дел? — Я вырос среди магглов, — безмятежно пояснил Мелькор, — ближайших родственников моей матери. — Ого, — изумлённо выдохнул Драко; его брови приподнялись. — Но я думал... В смысле, мне давно казалось, что ты слишком много интересуешься маггловскими штучками. Но и в мире волшебников ты всегда ориентировался не хуже любого из нас. — А разве я когда-нибудь признавался в любви к магглам? — пожал плечами Мелькор. — И всё-таки вернёмся к домовым эльфам. Что можешь о них рассказать? — Я правда не понимаю, что тебя в них заинтересовало, — с нажимом повторил Драко. — Просто слуги семьи, передающиеся по наследству... но это-то ты наверняка знаешь и сам. — А что насчёт этой их безграничной преданности? Это правда, что они буквально не могут безнаказанно нарушить приказ хозяина? — Ну да, так и есть, — для Драко это было очевидным — и, стало быть, не заслуживаюшим внимания; что же, Мелькор и не ждал от него способности подмечать по-настоящему важное. — Хотел бы я на это взглянуть, — задумчиво сказал Мелькор. — Не знаешь какого-нибудь подходящего места, где можно поближе посмотреть на домовых эльфов? Продолжать скучный разговор Драко явно не хотел и, поразмышляв, неохотно ответил: — Можно сделать проще. Давай я напишу отцу и попрошу, чтобы он как-нибудь отправил в Хогвартс одного из наших домовиков. Вот и увидишь всё сам. — Давай, — согласился Мелькор. Только вот о чём он думал, пока Драко ходил в спальню за пергаментом: как известно, аппарировать в замок невозможно, так каким образом домовой эльф должен был сюда попасть? Драко об этом, естественно, просто не подумал, но что, если барьер и правда действовал только на человеческую магию, а на волшебных существ не распространялся? Ради одного этого стоило провести эксперимент. Короткое письмо отправилось по адресу с филином Малфоев, и спустя час с небольшим вместо ответа посреди гостиной с хлопком материализовался домовой эльф. Очевидно, Люциус Малфой имел какие-то планы на Гарри Поттера, если не упустил возможность оказать ему услугу — причём в кратчайшие сроки. Впрочем, не то чтобы волшебники особенно ценили домовиков. А сам домовой эльф... Низкое скрюченное большеглазое существо, одетое в какое-то рваньё. По настоянию Мелькора Драко отдал домовику несколько идиотских приказов, и догадка подтвердилась окончательно. Мелькор ни на мгновение не засомневался в том, что видит: такое он пропустить не мог. Домовые эльфы не могли стать тем, чем стали, сами по себе. Здесь явно поработала чья-то воля. И не просто воля — очень уж знакомым был почерк. Кто, как не создатель Искажения в собственном мире, мог с первого взгляда узнать настолько очевидное его проявление в этом? Мелькору пришлось приложить усилия, чтобы скрыть восхищение от немногочисленных свидетелей: если интерес к быту волшебников не должен был удивлять слизеринцев, то к таким вопросам даже они могли отнестись слишком трепетно. Что поразительно, как Мелькор, чтобы создать орков, исказил квенди, так и здешний плод Искажения звался домовыми эльфами. Какая насмешка судьбы над теми, кто задумывался прекраснейшими творениями Эру! *** — Плохо, — хлестанул из-за спины жёсткий голос Поттера. — Ещё раз. Проглотив возражения, Кевин тяжело вздохнул и опустил палочку: ему нужен был перерыв. Заклинания, направленные на другого волшебника — а значит, предполагающие партнёра для отработки — на индивидуальных занятиях удавались Кевину особенно плохо. Мишени, которые появлялись в Выручай-комнате по первому запросу, позволяли проверить меткость, но никак не эффект заклятия. Хотя Поттер с его удивительным даром восприятия магии, кажется, мог чувствовать и такое — по крайней мере, критиковать и поправлять Кевина он не уставал. «Если сможешь безукоризненно исполнить заклинание в усложнённых условиях, — говорил Поттер, — повторить этот результат в бою не составит труда». И действительно, на редких учебных дуэлях с Маргарет выученные заклинания давались Кевину как никогда легко. Он даже немного жалел, что не может показать новые умения в Дуэльном клубе, который скоропостижно закрылся ещё осенью, после месяца работы: или Локхарту надоело тратить время на его организацию, или на горе-преподавателя зачем-то надавил Поттер, не появлявшийся там после первого занятия. Вот только сейчас, когда Кевин, лишённый тонкого чутья Поттера, действовал чуть ли не наугад, легче от этих успехов не становилось. — Что я делаю не так? — устало выдохнул Кевин. — Объясни мне. — Ты должен научиться чувствовать это сам, — отрезал Поттер. — К тому же, тебе пока не хватает практики. Кстати, об этом... Посмотри-ка сюда. Кевин настороженно обернулся: не нравился ему этот нарочито-легкомысленный тон. — Скажи, — с деланным дружелюбием продолжил Поттер, — ты действительно, как мы и обговаривали, отрабатывал это заклинание после нашей предыдущей встречи? Кевин молча поджал губы. Конечно, незадолго до Рождества, когда все только и думали, что о приготовлениях к празднику, у него не было ни малейшего желания тратить часы на работу над заклинаниями из составленного Поттером списка. А на каникулах, которые Кевин, как и всегда, провёл с семьёй, колдовать он не мог. И Оглушающее заклятие, над которым он теперь безуспешно бился, Кевин уже знал, так что понадеялся, что придираться к чистоте исполнения Поттер не станет. Выполнить заклинание верно — и не промазать мимо цели, — что ещё надо? Речь ведь не о тонкой магии, где важна каждая деталь. — Мне кажется, нет, — холодно констатировал Поттер, который, похоже, был иного мнения. — Отрабатывал, — обиженно выпалил Кевин, задетый. — Может, не так много, как мог бы. Но я занимался, честно. — Вспомнив, что Поттер — легилимент, он поспешно отвёл взгляд. — Ах, вот как, — вкрадчиво ответил Поттер. — Видишь ли, мне нет нужды заглядывать в твоё сознание, чтобы понять, что у тебя на уме. И вот что мне любопытно... — в его голосе сквозило разочарование, — с каких пор ты сначала не выполняешь мои указания, а потом ещё и неумело лжёшь мне в лицо, чтобы это скрыть? Помнится, была у нас договорённость на этот счёт. Решил её нарушить? — Нет, — торопливо возразил Кевин; не мог же Поттер отправить его восвояси из-за такого пустяка? — Нет, конечно. Тем более Кевин не нарушил договорённость напрямую: с указаниями Поттера он не спорил, только выполнил одно из них не полностью. — Слушай, я больше так не буду, — на всякий случай примирительно добавил Кевин. — Тут есть две проблемы. — Чуть склонив голову набок, Поттер смотрел на него изучающе. — Во-первых, игры в слова мне неинтересны, и мы оба знаем, что правила ты нарушил. А я от своих обещаний отступаться не привык. Кевин нахмурился, не понимая, насколько серьёзно настроен Поттер. — Во-вторых, — тем временем продолжил тот, — полагаю, пришло время кое-что обсудить. Подойди ближе. Слишком туманно, на вкус Кевина, это звучало. Под ложечкой засосало от неясного дурного предчувствия. Проигнорировав беспричинную тревогу, Кевин сделал пару шагов к кафедре, которую Выручай-Комната сотворила для Поттера на этот раз. — Я задам непростой вопрос, — предупредил Поттер, — но с ответом ты должен будешь определиться сейчас. — Спрашивай. — Кевин нервно дёрнул плечами; и зачем тянуть время, нагнетая обстановку? — Хорошо. — Поттер подался вперёд. — Скажи вот что: зачем ты сюда приходишь? Только не торопись отвечать, подумай как следует. — Я... — замялся Кевин, пытаясь сообразить, какого ответа Поттер от него ждёт. — Давай я упрощу задачу и подскажу. Допустим, ты, как и планировалось с самого начала, берёшь у меня уроки по самозащите — и не более. Тогда, конечно, наши договорённости формально не нарушены, и мы можем продолжить занятия, забыв о сегодняшнем инциденте. Или... — Поттер сделал драматическую паузу, — ты ищешь здесь нечто большее? Кевин смутился. Занятия значили для него намного больше, чем просто защиту от школьных хулиганов. Несмотря на то, что целей Поттера Кевин не понимал, проведённое рядом с ним время казалось удивительно осмысленным. Но признаваться в подобном двенадцатилетнему ребёнку было страшно неловко. — Тебе ведь нужно знамя, за которым можно последовать, — утвердительно сказал Поттер. — Тебе нужен смысл — и я могу его дать. Так не этого ли ты хочешь? Кевин и правда думал, что когда-нибудь в отдалённом будущем мог бы стать его союзником — впрочем, рассчитывал, что произойдёт это не раньше, чем через два-три года. И уж точно не раньше, чем Поттер прояснит свои планы на будущее. — Следовать за тобой? — Мерлин, как же нелепо это звучало. — Но... в чём именно? — Во всём, — невозмутимо ответил Поттер. — Что скажешь? И как, спрашивается, на такое отвечать? Понять бы ещё, что именно Поттер предлагает. Идти за ним независимо от того, что он задумал? Выглядело как очень сомнительная затея. В конце концов, если Поттер не планировал ничего предосудительного, почему бы не сказать об этом напрямик? — А если так и есть... — осторожно уточнил Кевин, — что тогда? — Тогда нам придётся вернуться к разговору о соблюдении правил — и одним формализмом мы не ограничимся. Потому что это вопрос обоюдного доверия. Ты понимаешь? Мне нужно знать, могу ли я поручить тебе нечто по-настоящему важное. — Да, — медленно сказал Кевин. — Думаю, понимаю. — В таком случае позволь объяснить, что именно я предлагаю. Тебе ведь интересно? Кевин с готовностью кивнул. Выслушав Поттера, он ничего не потеряет. — Задумывался ли ты когда-нибудь о природе верности? — спросил Поттер и, спустившись с кафедры, продолжил, смотря куда-то мимо Кевина. — Как считаешь, может она покупаться и продаваться? — Конечно, нет, — это было очевидно: если ты действительно кому-то верен, это искренний и свободный выбор. — Тогда подумай вот о чём: когда ты идёшь за идеей, которую кто-то предлагает, а не за ним самим, разве это не купленная верность? Если бы Волдеморт разочаровался в идеях чистоты крови, много ли у него осталось бы последователей? Неужели такова истинная преданность? — Наверное, нет, — предположил Кевин, не очень понимая, к чему Поттер клонит. — Тогда по-настоящему верным можно быть только кому-то, не так ли? — заметил Поттер, встретившись с Кевином взглядом. — Именно такой верности я ожидаю от тебя. А взамен ты получишь цели и силу, чтобы этих целей достичь. На мой взгляд, это вполне справедливо. Печальная истина в том, что даже если тебе предложат помощь — неважно, в чём, неважно, из жалости или жажды выгоды — сильным ты никому не нужен. А я предлагаю не столько помощь, сколько силу, чтобы ты мог помочь себе сам. Вообще-то... Поттер был прав. Не то чтобы никто не вступался за Кевина за три с половиной года учёбы, но ни одному из поступавших так — магически одарённых, старших или просто имеющих авторитет — волшебников не приходило в голову, что в следующий раз прийти на помощь они, возможно, и не смогут. И уж точно не приходило в голову ничего похожего на предложение Поттера. Так кто сказал, что в будущем что-то изменится? — Выбирай, — сказал Поттер, снова смотря Кевину в глаза. Тот не знал, что ответить, застигнутый врасплох. Что-то в Поттере — то ли во взгляде, то ли в выражении лица — подсказывало, что спрашивает он в первый и последний раз. Вроде бы не место и не время было для судьбоносных решений, и всё-таки... Как Кевин мог отказаться, даже не попытавшись? Как пришёл бы сюда снова, осознавая, что лишился — и, может быть, навсегда — шанса стать частью чего-то большего? — Да, — наконец решился Кевин. — Ты прав. Именно этого я и хочу. — Хорошо, — очень серьёзно кивнул Поттер. — Тогда я должен объяснить тебе одну вещь. Если ты не поймёшь этого сейчас, нет смысла и пытаться что-то делать. — И что же это? — что-то не нравился Кевину холод, снова проникнувший в тон Поттера. — Если помнишь, мы начинали с верности. Так вот, ты должен понимать, что верным нельзя быть наполовину. Но если ты считаешь возможным решать, выполнять ли мои указания до конца, то именно это и пытаешься делать. — Я понял, — настойчиво сказал Кевин; придирки Поттера по настолько незначительному поводу начинали его утомлять. — Непохоже, — разочарованно покачал головой Поттер. — Подумай об этом ещё немного. Скажи, как я могу быть уверен, что ты не провалишь важное дело, так же засомневавшись в том, что мои указания оправданны? — Ты думаешь, я не отличу важное дело от пустякового? — А ты думаешь, что отличишь? — прищурившись, поинтересовался Поттер. — Но это не имеет значения. Нельзя быть верным только в важном или только в неважном. Кевин потупился. Он, в общем, понимал, о чём говорит Поттер, — и понимал, что это правда. Торговаться из-за пустяков было мало того, что мелочно, так ещё и нечестно по отношению к Поттеру. Учитывая, как много он сделал — и не потребовал платы, — разве он не заслужил, чтобы Кевин ему доверился? — Ты прав, — тихо признал Кевин. — Я не послушал тебя, хотя должен был. — Значит, мы пришли к согласию в том, что нашу договорённость ты нарушил, — заключил Поттер странно безэмоциональным голосом. — А я уже говорил, что оставлять подобное без последствий не могу, не так ли? Как заметил Кевин, в правой руке Поттер сжимал палочку. Это что же, наказание? Впрочем, чуть успокоившись, подумал Кевин, что мог сделать ему Поттер? Использовать как мишень для демонстрации правильного выполнения Ступефая? Причинить колдовством ещё какую-нибудь мелкую неприятность? В любом случае, ничего такого, нельзя было бы перетерпеть. Да и было бы вполне справедливо дать Поттеру возможность сдержать слово. — Да, — поколебавшись, подтвердил Кевин. — Не отводи взгляд, — приказал Поттер и мягче продолжил: — Мне жаль, что приходится так поступать, но у меня нет выбора. Кевин смотрел на Поттера и тщетно пытался отделаться от чувства нереальности всей этой ситуации. Тот стоял напротив с совершенно нечитаемым выражением лица. Слова и эмоции Поттера, бывало, демонстративно расходились, но сейчас Кевин не мог понять, искренен ли тот в своём сожалении. — Ты должен запомнить этот урок как следует, — добавил Поттер. — И, надеюсь, повторять его мне не придётся. Поттер держал палочку поднятой, но выполнять сложные жесты, свойственные большинству заклинаний, похоже, и не думал. Он просто нацелился на Кевина и невозмутимо произнёс: — Круцио. Тело Кевина вспыхнуло болью. Словно кто-то пытался расколотить череп изнутри, а кости — раскрошить. Утратив контроль над собой, Кевин завопил и, потеряв равновесие, упал на пол. В ушах звенело от собственного крика, и не было ничего, кроме боли и желания остановить мучение, погасить невидимый огонь, пожирающий каждую частицу тела. Когда всё прекратилось, Кевин осознал, что сидит на коленях, пульсирующих болью после неудачного падения. Первое время он только и мог, что лихорадочно глотать воздух, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли и понять, что же это такое сейчас произошло. Кевин и не заметил, как Поттер приблизился и опустился на корточки. Полы его школьной мантии разметались по камню. Жёсткими пальцами он обхватил Кевина за плечи. — Держись за меня, — скомандовал Поттер. С трудом осознавая его слова, Кевин уставился в пол. Поттер... использовал Непростительное проклятие. Пыточное. На Кевине. — Всё закончилось, — твёрдо сказал Поттер, не отпуская его, а Кевин не находил в себе сил, чтобы отстраниться. — И, если ты меня не разочаруешь снова, никогда не повторится. — Но почему?.. — беспомощно прошептал Кевин. — Как же это?.. — Потому что когда один предаёт доверие другого, страдают оба, — тихо и ровно объяснил Поттер. — Второй — от того, что был обманут, а первый — от последствий предательства. Помни об этом. Кевин только и смог, что судорожно всхлипнуть и истерично разрыдаться в его грудь. *** После случившегося в Выручай-комнате Кевин бесцельно бродил по замку, словно в тумане, и пытался прийти в себя. Никто, конечно, не остановил его и не поинтересовался, что с ним, — впрочем, какая разница? Нерушимая клятва всё равно не позволила бы рассказать ничего конкретного. Значит, как бы Кевин ни решил поступить дальше, действовать придётся в одиночку. Выбор был невелик: отомстить Поттеру Кевину, очевидно, не хватит сил. Оставалось два варианта: бросить занятия с Поттером и постараться всё забыть — или вернуться, продолжить всё как было. Хотя как было, конечно, никогда не получится. Да уж, если Поттер хотел, чтобы Кевин навсегда запомнил произошедшее, этого он добился — а заодно напугал до полусмерти. Поёжившись от непрошеного воспоминания, Кевин остановился у окна. И всё-таки в голове не укладывалось: Непростительное... И как теперь стоять рядом с Поттером, который так спокойно и без колебаний применил Круциатус? По коридору прошли два то ли второкурсника, то ли мелковатых третьекурсника — словом, ровесника Поттера. Мысль отчего-то показалась Кевину абсурдной. Нет, Поттер походил на двенадцатилетнего ребёнка не больше, чем Кевин — на переодетую Селестину Уорбек. Но неужели, чтобы это осознать, понадобилось Непростительное проклятие? Кевину отчего-то стало очень смешно — настолько, что, убедившись, что никто не смотрит, он болезненно, почти истерически расхохотался. Когда смех выдохся, и эмоции выплеснулись вместе с ним, в голове стало как-то очень пусто. А решение так и не было принято. Мог ли Кевин уйти от Поттера, раз и навсегда отказаться от шанса быть его соратником — остаться никем, удобной игрушкой для хулиганов? Теперь Кевин намного лучше понимал, почему речь сегодня шла о доверии. Готов ли Кевин доверить Поттеру свою жизнь, чтобы тот поверил в его преданность? Обмен мог показаться неравноценным, если бы не ощущение, ради которого Кевин приходил на занятия с Поттером. Незнакомое раньше ощущение, что усилия не потрачены впустую — что Кевин кому-то нужен. Терять это чувство не хотелось настолько, что Кевин раздумывал, не рискнуть ли, вернувшись к Поттеру. Вот только Поттер был прав: рядом с ним наполовину стоять нельзя. Если верить, то во всём. Впрочем, почему бы и нет? Поттер никогда не пытался злоупотребить доверием Кевина во время занятий. А наказание — так Кевин и сам признавал, что нарушил правила, и Поттер имел право поступить с ним так, как считал нужным. Даже если это было настолько больно и страшно. В конце концов, — невесело подумал Кевин, — способ был вполне действенным. Следующее занятие с Поттером прошло по расписанию. *** Знакомство с домовым эльфом вдохновило Мелькора. Пусть домовики теоретически могли нарушить приказ хозяина, их врождённая преданность была поистине исключительной. Сделать бы нечто подобное с человеком, скорее не с волшебником — слишком их мало, чтобы расходовать на эксперименты вместо использования в более... интеллектуальных задачах, — а с магглом. Ключевой вопрос был в том, что именно сотворили с домовыми эльфами. Подступиться к нему Мелькор решил так же, как к Философскому камню, — то есть обратиться к Грейнджер. Тем более что девчонку пока не стоило отпускать от себя слишком далеко. — Мне нужна твоя помощь, — твёрдо сказал Мелькор, по обыкновению отыскав Грейнджер в библиотеке. — У тебя что-то случилось, Гарри? — обеспокоенно спросила Грейнджер. Она словно и вовсе позабыла об их небольшой размолвке — проверке Мелькора, насколько гибки взгляды Грейнджер на мир — в начале учебного года. И немудрено: прошло без малого полгода, а дети, как правило, не способны долго хранить ничем не подогреваемые обиды. — Можно сказать и так, — сохраняя предельно серьёзное, чуть ли не скорбное, выражение лица, ответил Мелькор. — Что ты знаешь о домовых эльфах? — Читала мельком, что это магические существа, работающие на волшебников, — пожав плечами, сказала Грейнджер. — А что? — Мне на днях довелось посмотреть на одного из них, и вот что я выяснил... В лучших театральных традициях Мелькор рассказал о разумных существах, которых чья-то поистине чудовищная воля сделала рабами, не желающими и не понимающими свободы. Повествование было незатейливым, эмоциональным — а главное, совершенно правдивым. — Неужели это правда? — потрясённо прошептала Грейнджер, определённо проникшись. — К сожалению, да. — Мелькор печально опустил взгляд. — Волшебников мало интересует судьба домовых эльфов, но ты наверняка найдёшь нужные книги, если захочешь убедиться. — Но это... это ужасно. Значит, волшебники просто пользуются неспособностью домовиков обрести свободу? Мы должны что-то сделать. — Поэтому я к тебе и обратился, — внутренне торжествуя, объявил Мелькор. — Никто не сравнится с тобой в поиске информации, так что я хочу, чтобы ты попыталась выяснить, что произошло с эльфами — и, может быть, мы найдём способ это обратить. Возможно, только частично, и придётся потратить очень много времени, но всё-таки... — Мы должны попытаться, ты прав, — подхватила Грейнджер. — Оставлять всё так нельзя. — Спасибо, — тепло улыбнулся Мелькор и кивнул. — Я знал, что могу на тебя положиться. Взрослые волшебники, даже профессор Дамблдор, считают положение вещей само собой разумеющимся и не думают о том, что можно что-то сделать. Но, если мы найдём что-нибудь стоящее, возможно, они к нам прислушаются и помогут. — Хорошо, Гарри. Я найду всё, что смогу.