Путь святой бессмертной девы

      Лес был тих и пуст – уже десять дней бродя в одиночестве, Шэнь Цинцю до сих пор не обнаружил никаких признаков человека. Следопыт из него конечно неважный, читать следы он хорошо умел только, когда они принадлежали нечисти и были напитаны темной ци, но отличить тропинку, протоптанную людьми, от звериной, был способен. Да и чувствительность к ци у него была развита на высоком уровне – люди всегда колеблют потоки, а здесь их течение было удивительно ровным.       Давно он такого не ощущал. Не кристальная чистота и неподвижность покоя в пещерах Единства Душ, не бурные водопады эмоций, большей частью негативных, во дворце Хуань Хуа – просто нормальное движение жизни. Природы. И тогда, едва вернув целостность своему телу, он позволил себе расслабиться, лежа на мягкой лесной подстилке, вдыхая пьянящий запах, любуясь, как кроны деревьев становятся все светлее, все зеленее под восходящим солнцем, и чувствуя, что у него наконец-то ничего не болит. Не беспокоило даже отсутствие одежды – право слово, мелочь в сравнении с тем, от чего он бежал.       Осторожно поднявшись, на пробу он сделал несколько шагов. Голова немного кружилась, точно от вина, была боль – словно его конечности были долго стянуты веревкой, нарушившей кровоток, но главное неудобство, конечно же, доставляла задница. Цинцю поморщился, вспомнив ненормально огромный член полудемона – гуй его знает, как он обходился с таким со своими женами, особенно теми, что были девственницами. Хотя, женское тело по-другому устроено… впрочем, неважно.       Итак, он на свободе, здоров – это хорошо, хоть и голый, как лягушка. Это плохо. Его золотое ядро все же не угасло, насколько он мог понять, а этот лес… ночь была теплой, зелень – сочной и яркой, среди подлеска он заметил шелкоцветы – нежные лепестки, похожие на лоскутки белого шелка. Это означало, что сейчас идет начало или середина пятого месяца… с одной стороны плохо – его телу может потребоваться простая еда, а он не настолько хорошо знает лес, чтобы добыть в нем что-нибудь съедобное в конце весны. Конечно, есть звери и птицы, но после долгих лет самосовершенствования убийство ему претило…       С другой же стороны было бы хуже, окажись за стенами темницы поздняя осень или зима. Или пустошь с голыми скалами вместо леса. Конечно, какое-то время он мог бы выжить и там, но именно, что какое-то. И вероятно, не очень долгое. Ни еды, ни одежды, золотое ядро ослаблено, демонические силы истрачены…       Глубоко вздохнув, заклинатель снова огляделся. Решить бы, что делать теперь… он не задумывался о будущем дальше обретения свободы — бессмысленно и болезненно тешить иллюзиями разум. Но теперь он может это сделать, может строить планы – и перво-наперво нужно привести в порядок собственное тело. Пока он лежал, последствия страсти демона не давали о себе знать, и он о них просто забыл на фоне всего остального, но стоило начать двигаться – и стало понятно, что в ближайшее время ему надо больше практиковать инедию. Здесь его некому будет лечить, если приключится воспаление, да еще в таком неудобном месте…       Итак, решено. Для начала – удостовериться, что его тело и силы не подведут в опасности, найти что-нибудь съедобное и сделать хоть какой запас… пусть он и не очень знает, как это делать в лесу, а не на городской помойке. Найти людей, добыть одежду, узнать новости.       Искать собратьев, не ставших предателями. А если не найдет – найти учеников. И ждать – терпеливый в конце победит.       Но для этого нужно сначала выжить…       Шэнь Цинцю огляделся. Он в лесу – он знал, что в лесу в теплое время года всегда можно найти еду. Просто не умел этого делать достаточно хорошо – грибы, ягоды, все, не требующее приготовления хотя бы в кипятке, появляется, самое меньшее, к середине лета. Хотя… о чем это он вообще? В детстве и в молодости чем только не приходилось питаться, не обращая внимания ни на степень приготовления, ни на свежесть, ни даже на съедобность. А теперь он заклинатель, его тело крепче и здоровее, он запросто проживет без еды неделю или две, пока не будет уверен, что его внутренности нормально перенесут сырые ростки бамбука. На крайний случай есть еще птичьи яйца, тоже убийство, но как бы не совсем. Или можно найти водоем и рыбу в нем. Личинки насекомых, их ведь крестьяне едят…       От этих мыслей рот наполнился жадной слюной. Кажется, его тело очень даже одобряло подобные планы – странно, раньше даже во время искажения ци удавалось держать такие желания под контролем. Плоть подчиняется духу – правда, до определенных пределов. И плоть его, и дух пока слишком слабы…       Но его сил хватит, чтобы немного осмотреться и найти себе наиболее удобное место для сна – чтоб не устроиться случайно на муравейнике или бамбуковом ростке. А потом… потом он подумает, что делать дальше.       И заклинатель пошел по влажной земле, наслаждаясь каждым шагом, каждым вздохом, каждым мгновением свободы.              К людям он не стремился – даже общество демона не заставило испытать жаркую любовь к своему народу. Поняв, что ночи теплы, а спать на мягкой траве очень удобно (особенно, когда руки и ноги на месте) Шэнь Цинцю не стал торопиться – оказалось, что никакой необходимости в этом нет. В конце концов, единственный человек, из-за которого он мог бы начать спешить, был уже мертв. Жаль, но что поделать. Хорошего ему перерождения. Пусть не оправдал возложенных надежд, но возможно, намерения у него были добрые.       За время, прошедшее со своего освобождения, заклинатель сумел порядочно отдалиться от места первого появления – пусть и надеялся, что если уж погоня не настигла в первый же день, то его скорее всего сочли мертвым и беспокоиться незачем. Осторожность еще никому не мешала, поэтому он шел вперед, отдыхал, медитировал, подкрепляя силы бамбуковыми ростками и птичьими яйцами – если случалось найти гнездо, не разорял его полностью, забирая только одно яйцо. Рыбу в изредка встречающихся ручьях и озерцах не ловил – лезть в воду не хотелось. Зато личинки муравьев оказались весьма неплохи, правда, добывать их было сложно.       Здоровье его полностью восстановилось, золотое ядро работало чисто и мощно, гоня по телу энергию, согревая и защищая. Словом, несмотря на отсутствие одежды, меча и прочего комфорта, Шэнь Цинцю пребывал в благодушном настроении и уже задумывался о том, что неплохо было бы так и поселиться в этом лесу. За лето он сумеет сладить какое-никакое жилище, оденется в шкуры, как дикий варвар степей, и заживет, как всегда мечтал – пусть без чая, мудрых свитков и игры на цине, но и без толпы неблагодарных недоумков рядом. Лес хороший, чистый, ни демонами, ни людьми не пахнет, места очевидно южные, сильных морозов здесь быть не должно – разве, что снег зимой выпадает… он даже стал на ходу присматриваться к холмам, к низинкам, к ямам и пещерам, прикидывая, где и как удобнее будет устроить себе дом.       Но на одинадцатый день пути случилось то, к чему он уже передумал стремиться. Сперва он обнаружил следы людей – несколько недавно срубленных деревьев и потерянный нож, довольно неплохой для деревенской работы. Потом обратил внимание на слишком беспокойные крики птиц и обезьян в ветвях. А следом почувствовал запах дыма.       Не того дыма, что вьется над очагами с готовящейся едой. Но того горького дыма, что источает пожарище, политое кровью. А следом пришло и ощущение чужой, ядовито-жгучей энергии, которая была хорошо ему знакома. Демоны. Не из сильнейших, даже не из средних по силам. Так, шелупонь, отрыжка Нижнего Мира, но они вполне способны уничтожить человеческое селение, ведь их много и нападают они, как всякие сбившиеся в стаю крысы, исподтишка.       Что ж… Шэнь Цинцю погладил найденный нож. Казалось – после плена одно лишь присутствие демонов заставит содрогаться от омерзения, но нет – он чувствовал лишь холодную радость хищника, предвкушающего схватку. Этот мусор не станет ему помехой, даже если он наг и почти безоружен – не считать же за оружие поделку, которой крестьяне курей потрошат.       Теперь ему просто надо быть осторожнее.