Гибель Соукоку

– Давайте поиграем,– Гоголь указал Гончарову жестом то, что можно подождать с нападением.– Если выиграете – информация о том, где Дазай ваша. – Гоголь,– угрожающе зашипел Иван,– ты не скажешь этого. – Почему нет? Ведь неужели считаешь ты, что мы проиграем в этой игре? – Я не знаю, ведь с тобой можно ожидать чего угодно. – Правильно считаешь, но в любом случае им не добраться до него. Я всего лишь капельку помогу. Направлю. Или ты не хочешь, чтобы Фёдор уделял внимание тебе, ровно настолько, насколько он уделяет его нашему заложнику? Тем более в карты я не проигрывал никогда. Гончаров задумался, а Чуе это совсем не понравилось: – Не может же быть всё так просто. Мы ведь будем должны что-то, если проиграем? – Ну конечно. Если вы проиграете, то ваши попытки вернуть Дазая (кстати не только ваши, но и всей мафии) прекратятся. Но вы же хотите попытать удачу и найти его? Обещаю, что если вы всё-таки выиграете, мы с Ваней лично не будем вам препятствовать. – Откуда нам знать, что ты не соврешь?– спросил тихо и неуверенно Рюноске. Он очень не хотел принимать участие во всём этом, но похоже, других вариантов не было. Для того, чтобы вернуть любимого учителя нужно было идти на риски. – Могу поклясться. Конечно, это навряд ли вам что-то даст, но вы должны понять, что любой исход лично для меня является выгодным. Ну и для Вани само собой. – Но если слово нарушим мы?– Чуе определенно не нравилась идея того, что ему придется оставить попытки вернуть Осаму. – То к сожалению Дазаю придется лишиться своего парня во второй раз. Ну и своего преданного ученика тоже. – Ну а что вам скажет ваш дражайший босс, если узнает, что вы помогли нам? – Не переживай, он скажет нам только спасибо за то, что наконец отвадили от его новой игрушки её старых владельцев. Ведь я не проиграю. Накахара взорвался от ярости и хотел уж было напасть первым, но Рюноске его остановил, произнеся: – Говори условия. Гоголь хищно улыбнулся. – Сыграем в дурака,– Николай взмахнул рукой и, как будто из ниоткуда появились игральные карты, после чего приземлились в его ладонь,– знаете такую? Очень популярна в России. Правила просты, как день. – Знаем. Сколько раз играем? – Распределимся на две группы. Я буду играть с крошкой Чу,– Накахаре захотелось врезать Гоголю ещё сильнее из-за фразы, которую так часто использовал по отношению к нему Дазай. Теперь она казалась не такой бесящей из его уст,– а Гончаров сыграет с тобой. Если двое из нас выйдут победителями – окончательно победили мы. Если же вы оба – победа ваша. Но если, например, я выйду из нашего поединка победителем, а Гончаров проиграет, то я буду играть с тобой. Ну и наоборот. Рюноске неуверенно посмотрел на Чую. Он выглядел подавленным, но настроенным на достойное сражение. Выбор был, но оба варианта не сулили ничего хорошего, а игра была тем шансом, который не хотелось бы упустить. Наконец он посмотрел в ответ и кивнул. Оставалось надеяться на удачу, которая в этой игре была одним из ключевых факторов для победы. – Не слышу вашего ответааа,– протянул Николай, явно насмехаясь над мучениями своих врагов. Ему нравилось ставить их в такое положение. – Мы согласны, – наконец ответил Чуя, смотря прямо в глаза своего противника. Гоголь довольно потёр руки, не выпуская из них карт. – Вань, предоставь нам игральный стол. Не на земле же нам карты раскладывать. Гончаров обреченно выдохнул, но все же смастерил из камня что-то на подобии стола и даже стулья. Соперники сели друг напротив друга. Гоголь изящно разложил карты на две стопки и у Чуи возник вполне логичный вопрос: – Откуда нам знать, чо вы не будете мухлевать? – Какой же ты недоверчивый. Как Дазай тебя вообще терпел? – Ты не Дазай и я у тебя спрашиваю. Не переводи стрелки,– Чуя готов был накинуться с явно нехорошим порывом на Николая, который уже порядком успел его выбесить. Даже "скумбрия" был куда менее бесящим, чем тот, кто сидел сейчас прямо напротив него. – Я это к тому, что весь интерес потеряется, если мы будем мухлевать. – А вдруг ты просто заговариваешь зубы?– вставил Рюноске. – Вы можете не играть. Зачем тогда согласились? В любом случае, стопроцентную гарантию дать не можем, ведь вы и её можете посчитать подделкой. – Ладно, раздавай,– Чуя согласился, только бы больше не слушать этого человека. Если его вообще можно было таковым назвать. Николай не стал спорить и раздал карты себе и Накахаре. Гончаров же по его примеру сделал тоже самое. Игра началась. *** По итогам Чуя сделал вывод, что карты не его стихия (ну или Гоголь был действительно так хорош. Но даже если бы так, он бы в жизни этого не признал). Рюноске очень повезло, а потому он смог одолеть Гончарова, хоть это вполне могло произойти из-за того, что карта удачно легла. В любом случае, сейчас ему предстояла "борьба" с Гоголем, а потому даже слабые надежды на победу пропали. Взглянув на эти хмурые рожи, Николай знатно так развеселился. – Вы так меня повеселили, что я решился сделаться добрым. На сегодня. Если ты, именно ты, Акутагава, откажешься от продолжения, я пойму и прощу. И даже возможно мы разойдемся миром, а потом вы с мафией сможете спокойно вернуть своего любимого. Но имей ввиду, что это может оказатся не так, ведь Федор, если хочет чего-то – он это получает, а если хочет что-то оставить при себе – тем более ни дает ни шанса забрать у него это. Медлительность вам точно не поможет, а если ты выиграешь, вы будете на шаг впереди нашего великого Бога. – Заманчивое предложение конечно,– вклинился Чуя,– но мы уходим. – По-моему я ясно объяснил, что это решение должен принять Рюноске, не ты. Свое счастье ты уже упустил. И не раз. Кулаки у Чуи зачесались ещё сильнее, а рожа Гоголя была идеальным "предметом" об которые их было можно "почесать". Николай легко увернулся и с ухмылкой посмотрел на него: – Моё настроение меняется, как у биполярника, так что пожалуйста, не сбей мой настрой. Другого шанса у вас не будет. Чуя всё же попытался сдержать себя, а для этого переключил своё внимание на Рюноске, который должен был сейчас всё разрулить. Всё-таки Накахара был уверен, что Акутагава не допустит фатальной ошибки. Но лучше бы Чуя на него не смотрел... На лице Рюноске было множество самых различных эмоций, но самые яркие из них – уверенность и страх. Он не собирался уходить. Чуя был сейчас так разгорячен, что захотел ударить и его, ну или как минимум дать хороший такой подзатыльник, чтобы даже думать не смел о том, чтобы продолжать данную авантюру, но рука не поднялась. Наконец Акутагава сам повернулся к нему и с огромной тенью сомнения в голосе, произнёс: – Извини, но я должен попытаться. На кону стоит жизнь и любовь Дазая, а потому я не могу сейчас бросить его и тебя. Так нужно. Поверь... Я знаю, что делаю. – Ты грёбаный болван, который не ведает, что творит!.. – Он сделал свой выбор, не вмешивайся,– остановил браваду Чуи Николай и разложил перед Рюноске карты.– Сиди и надейся, чтобы он оказался правильным. Рюноске поднял свои карты и не выразил ни одной эмоции. Это пугало Накахару, но он решил послушаться Гоголя и не мешать им более. Повлиять он всё равно на это никак не сможет, а если даже сможет – придёт к обратному эффекту от того, какого добивался. – Начинай. Козырь – пика,– обратился к Акутагаве Николай, спокойно разглядывая карты в своих руках, так же, как и его противник, не выражая ни одной эмоции. Казалось, что напряжение распространилось за километры от их местонахождения. Рюноске положил первую карту, которую с лёгкостью побил Гоголь, как будто специально подобрав из колоды карту, на одно значение выше, чем у его соперника. К счастью у Акутагавы оказалось, что подкинуть – такая же карта, только другой масти. Николай замешкался, не ожидая такого поворота, а потому отбил её козырем, правда небольшого значения. – Бито,– сказал Рюноске и взял из колоды две новые карты. Гоголь отложил битые и взял себе две, после него. Николай положил карту с небольшим значением и незначительной мастью, как будто избавляясь от неё. Рюноске легко отбил, хоть и жертвуя вальтом, но ни капли не жалея об этом. Дальше игра двигалась в таком же ключе. В основном каждый мог отбиться, только иногда забирая "предложенные" карты. Одно было понятно – заветный козырный туз уже был у кого-то, но счастливый обладатель не выражал это никоим образом. Лица соперников застыли, казалось, каменными изваяниями, а потому понять по эмоциям было просто невозможно. Это была не та игра, где можно было бы допустить подобную ошибку. Наконец у каждого осталось по шесть карт – остальные были в стопке битых. Чуя очень хотел заглянуть в карты Рюноске, но не мог даже пошевелиться. Ему казалось, что если он посмотрит – накличет неудачу, которая преследовала его в последнее время. Да и возможно, это было нечестно. В любом случае не знать, что он проигрывает было лучше. Две карты – одна побила другую. Ещё одна пара – обе биты. Николай кладет козырного короля. Становится понятно, что туз не у него и он пытается отобрать его у Рюноске. Акутагаве ничего не остаётся и он отбивает короля, откладывая две самые важные карты в этой игре, при этом кладёт даму черви, которую Гоголь отбивает вальтом пик. Николай кривится. Проигрыш очевиден для него. Он выкладывает последние две карты – две шестерки, одну пик, другую бубен. Акутагава с лёгкостью отбивает их семёркой и восьмёркой пик, после чего облегчённо выдыхает. Чуя поначалу не понимает, что произошло. Ему кажется это сном, ведь его этот человек уделал, как тузик грелку, при этом проигрывая Рюноске. Теперь и Накахара заметил что-то странное. Почему Гоголь не сохранил вальта, которого потратил на бесполезную даму? Ведь это самое очевидное в картах – оставляй самую сильную карту до конца. Хотел победить дублем карт или надеялся, что у Акутагавы осталась только мелочь? Неужели Рюноске сразу понял, что Гоголь не собирается выигрывать? – Поздравляю,– безэмоционально произнёс Николай, сгреб карты с импровизированного стола и поднялся.– Пройдемте, я покажу вам, где находится Дазай. Рюноске и Чуя переглянулись. В глазах у первого искрились радость и он поспешил за Николаем. Второй же не понимал, что происходит. Они пошли прямо по улице, проходя мимо одинаковых на вид домов, на каждом из которых, как точно убедились парни, не было ни одного обозначения – ни цифры, ни названия улицы. Их своеобразное шествие возглавлял Гоголь, а Гончаров понуро плелся сзади. Возможно, если бы Чуя и Рюноске были сейчас более внимательны, они бы заметили в этом странность. Вдалеке замаячил выбивающийся из всей этой картины дом. В голове сразу появилась мысль: "Хочешь спрятать, спрячь на самом видном месте". Возможно эта игра была абсолютно бесполезна, хотя Чуя сказал себе сам, что если бы он начал искать без чужой помощи, то проверил этот дом в самую последнюю очередь. Они подошли к самому двору. – А вот и клетка, в которой сидит ваша принцесса. Вызволяйте её вдоволь,– пропел Гоголь, вновь возвращаясь к своему прежнему настроению.– Только поберегитесь злобного дракона и его прислужников – верных псов. Могут здоровски покусать. Ему ничего не ответили. Оба парня были не уверены, а стоит ли идти прямо сейчас туда. Ведь они знают, где сейчас Дазай и они могут просто вернуться сюда с подкреплением. Но страх, что когда они вернуться, здесь уже ничего и никого не будет, затмил все предчувствия чего-то нехорошего. Чуя уверенно перемахнул через калитку и открыл её своему другу с обратной стороны. Они подошли к самой двери, и Накахара, не раздумывая, выбил её с помощью гравитации. – Эй, это порча имущества! Потом платить будешь!– возмутился Гоголь, всё ещё стоя у калитки вместе с Гончаровым. Чуя предпочёл проигнорировать данное замечание и прошёл в дом, даже не обернувшись. Рюноске немного помявшись, всё же пошёл за ним следом. Жуткий грохот послышался за их спинами, и они тут же поняли, что попали в ловушку. Обернувшись, они увидели, что проход завалило камнями. Предательство было очевидно. Другого пути уже не было. Нужно было идти только вперед.