57 - Repeat (неделя №4)
13 декабря 2021 г. в 05:38
Примечания:
Repeat - один из операторов цикла в программировании.
Oel ngati kameie = "я вижу тебя" на языке на'ви в фильме "Аватар".
Вижу тебя как наяву - приветствие у Макса Фрая в "Лабиринты Ехо".
Амана́т (араб. أَمَانَة [amānāt] от أمان [amān] «безопасность») — в восточных языках слово, означающее заложника. В русском языке — слово, заимствованное с Востока, означавшее заложника для обеспечения точного выполнения договора, заключённых условий преимущественно в военное время.
Обычно происхождение этого выражения связывают с одним из рассказов о Ходже Насреддине — герое восточного фольклора, известном выдумщике и острослове.
Когда Насредина спросили, как он докажет, что он святой, он ответил, что может приказать пальмовому дереву подойти к нему, и оно повинуется. Когда же чуда не произошло, то Ходжа сам подошел к дереву со словами: «Истинные пророки и святые лишены высокомерия. Если пальма не идет ко мне, то я иду к ней». Иногда встречается другая версия этой же фразы: «Если пальма не идет к Джохе, так Джоха пойдет к пальме».
Х/ф "Мстители: Финал" (2019). Капитан Америка в прошлом выдавал себя за новенького на базе, где на самом деле долго прослужил. Кажется. Я не смотрел.
Самоисполня́ющееся проро́чество — предсказание, которое косвенно влияет на реальность таким образом, что в итоге оказывается верным.
«Вот так – будто не цикл и тело сменил, а пару стёртых ботинок на новые»? – подумал Семён.
Тело и тепло Моники никуда не делись, к ним только добавилось ощущение от горячего воздуха в салоне автобуса.
Новый цикл начат. Столько всего предстоит.
Семён и Моника, прижавшиеся друг к другу, одновременно открыли глаза и резко втянули воздух, опытным путём подобранную имитацию смеси газов.
Танец пылинок в пронизанном светом пространстве волновал куда меньше, чем собственные чувства. Пара обнялась, ощущая острую потребность как можно скорее показать друг другу, насколько любят и успели соскучиться за эту минус неделю между циклами.
Наконец оторвавшись друг от друга, Семён и Моника откинулись на спинки кресел с улыбкой.
– Oel ngati kameie,* – наконец произнесла девушка нежно.
– Вижу тебя как наяву,* – отозвался парень. – Хочешь одну странную вещь? – Японка кивнула. – До того, как увидеть, как фраза пишется, я был уверен, что звучит она как «аманаты come to you».
– Эм-м-м… – только и протянула Моника.
– Аманаты* – это заложники. Кажется, это на языке чукчей… Чукч? Блин, сам не знаю. Плевать. В общем, заложник, которого захватили при покорении Сибири, чтобы его племя исправно подчинялось царю и платило дань.
Наконец девушка задумчиво кивнула.
– Звучит жестоко… А ты откуда это знаешь всё?
Семён улыбнулся.
– Считай это нашим северным краеведением. Кстати… А вот и товарищ краевед с далёкого Севера!
Не дождавшись у ворот, Славя поднялась в автобус сама. Гора-гора, я не твой Магомет,* но за заботу спасибо.
– Здравствуй… те, – произнесла пионерка робко. – А вы новенькие, наверное?
Оба улыбнулись.
– Не совсем,* – ответил Вожатый. – Но мы действительно, как видишь, только приехали. Нет, Славя, – девушка замялась, выпучив глаза, но Семён постарался исправить неловкость. – Да-да, от Ольги, к которой нам сейчас не надо, я знаю имя её помощницы. – Блондинка кивнула, и Вожатый с облегчением выдохнул.
Моника наконец помахала пионерке рукой.
– Привет! Я Моника, второй отряд, а это Семён, наш вожатый.
– Эм… То есть я не представился?
– Именно так, – хором ответили девушки.
Он развёл руками.
– Ну, сорян.
Можно было, конечно, ещё поболтать, только зачем и о чём? Так и уходят люди и время – в прошлое. Поезд жизни поедет дальше, а машинист, кочегар, проводник и пассажир в одном лице будет вновь мчаться по запутанным путям, не зная, пройдёт ли маршрут по тем же местам и встретятся ли прежние попутчики.
Бросив тёплые пальто и пиджак, пара вышла из автобуса в жаркое лето.
За воротами Семён улыбнулся уже не напряжённо, а беззаботно: его мир, его лагерь снова встречал его с распростёртыми объятиями, ещё и на этот раз они с Моникой сжимали руки друг друга.
У клубов Вожатый подошёл к Лене с улыбкой.
– Честь имею. Семён, вожатый второго отряда.
И поклонился, отчего пионерка смутилась и прижала руки к груди. Пусть. Лишь бы не видела, что творится вокруг.
В это время более изящная Моника подкралась к Ульяне со спины и шепнула на ухо:
– Ни с места, террористка!*
Девочка взвизгнула и, задрав руки, случайно выпустила своего пленника – кузнечика.
Вожатый, пронаблюдав за параболической траекторией, оценил её коротко и ёмко: «Твою ж мать».
Кузнечик спикировал на голову Лене, та спешно убрала его с волос, посмотрела в ладонь и завизжала от ужаса – следом за Ульяной.
Да и убежала следом, так и не представившись.
Переглянувшись, Семён и Моника вздохнули.
– Кажется, это называется «самосбывающееся пророчество»,* – пожав плечами, произнесла девушка.
– Иначе говоря, «хотели как лучше, а получилось как всегда»,* – согласился Вожатый. – Если не хуже.
Моника вздохнула.
– Ещё мне это напомнило задачу… скорее мысленный эксперимент о привязанных к рельсам людях и стрелке на путях.*
На миг лицо Семёна сморщилось от мысленной работы, затем просветлело.
– Вспомнил! Кажется, поезд вот-вот переедет пять-шесть человек, можно успеть поменять путь, тогда он переедет всего одного человека, но в любом случае – ответственность лежит и на тебе: ты проигнорировал опасность, ты выбрал оставить всё как есть, ты привёл в исполнение смертный приговор человеку.
Моника кивнула. Она потянулась, чтобы взять Семёна за руку, но вдруг почувствовала боль – будто в глаза и сердце впились льдинки. Мир на миг потерял чёткость. Спазм сжал горло, и японка попыталась резко сорвать с лица дыхательную маску, которой там, конечно же, не было.
– Моника!
Парень успел её подхватить и не дать упасть. На негнущихся ногах Моника доковыляла до лестницы и присела.
– Все мы чем-то жертвуем. Меньшим ради большего, равным ради равного и большим ради меньшего. Временем, здоровьем и досугом ради еды, лекарств и иного досуга… – произнесла она глухим, не своим голосом отстранённо. – Подопытными ради науки. Свидетелями и жертвами ради безопасности.
Семён, с тревогой смотря ей, ничего не видящей перед собой, в глаза и держа ладони на плечах, выдал то, на что был способен от такого волнения.
– Моника!!!
Не самый сообразительный парень, стоит сказать.
Но она видела иные картины – из прошлого.
В руке скальпель, и он легко рассекает плоть, уже мёртвую, а вчера ещё живую. Фергюс.* Его мозг уже начал служить лаборатории, на очереди тело.
– Сколько бы ты ещё протянул, если бы не я? – усмешка. Пальцы перебирают органы, глаза изучают их цвет. – Плохо! Очень плохо!
Черчу перечёркнутый квадрат на плече скальпелем. Кто-то рисует в тетради, а я – на коже. Их коже. Она не понадобится ни им, ни нам. Я ведь не фрау Абажур.* Я, вообще, не леди; леди – Юри, а я так – погулять вышла. Усмехнувшись, стучу по протезу. Нет, не вышла. И из кабинета. И ни внешностью, ни моральными качествами. Хотя умом да – вышла, потому полезна, потому на столе он, а не я. Как минимум – пока.
– А что, если…
Продолжить вскрытие и понять…
Лампа начала мигать. Сраная проводка. Сраные перепады напряжения. Сраная подземная сеть коридоров. Сраные землетрясения на сраных островах.
Верила бы в призраков – не работала бы здесь.
– Как и предполагала.
Результаты неутешительные – с одной стороны, обнадёживающие и полезные – с другой.
Значит, у следующего подопытного кролика будет куда больше шансов… умереть не таким больным.
Краски выгорали, запахи становились всё удушливее, сердце сжималось всё сильнее.
– Мэ-а-м-м-м… – вырвалось у Моники, когда Семён впился поцелуем в её губы.
Висевшие как плети руки обвили шею любимого, и она ответила на поцелуй.
Мир возвращался. Жизнь возвращалась.
– Только не спрашивай. Не сейчас. Я подумаю об этом завтра!*
И беззаботно тряхнула головой, прямо как Мику.
Пришлось посидеть ещё, прежде чем отправиться дальше, когда Моника снова смогла улыбаться.
…Они шли по дороге, и тут Вожатый начал тихо считать.
– Три. Два. Один.
Он резко обернулся, а следом за ним обернулась Моника, чтобы увидеть, как рыжая девушка с поднятой вверх и чуть отведённой рукой застыла на месте в нерешительности и с выражением испуга на лице.
– Двачевская! – тут же крикнул Семён. – Что с формой?
Девушка подбоченилась и нагло улыбнулась.
– А что с ней?
Действительно – что с ней? Галстук на запястье, рубашка завязана под грудью, обнажая загорелый плоский животик.
– Поправь! Приличные пионерки так не выглядят, – прикрыв глаза, парень усмехнулся и добавил уже тише и по-доброму. – Как повяжешь галстук, береги его!
Моника положила ладонь на плечо Семёну и строго покачала головой.
– Прекрати терроризировать красивую девочку, которой есть что показать. – Она улыбнулась Алисе. – Личные заскоки не должны мешать жить людям – ни тебе, ни другим.
Вожатый уже хотел сказать что-то в духе «шалите, товарищ воспитатель, дисциплину расшатываете», но не успел.
– Может быть, ты и хочешь сделать из них образцовых пионеров, но, видимо, и я здесь не просто так… – Моника сделала рыжей знак идти, и та по-тихому улизнула от строгого вожатого. – Я должна сделать из образцового Пионера человека.
«Это судьба, парень. Хоть мы и накапливаем опыт, изменения, память, со временем мы начинаем реагировать шаблонно. Словно те же боты. И сами того не замечаем, как правило», – сказал тот Пионер, Чёрный человек.
– Сделать из меня человека… – повторил Вожатый с улыбкой. – Того, кто наконец сможет выбраться, а не только выводить других? Указывая путь к сокровищу, которое для него самого недоступно…* – Парень погладил подбородок. – Это в высшей степени разумно.
Повинуясь внезапному порыву, он упал на колени и обнял Монику за талию, пряча влажные глаза.
Улыбающаяся пионерка кашлянула только спустя какое-то время. Вернулась, пока парочка отвлеклась – вот это номер!
– Я, кстати, Алиса. А вы?
– Моника!
Она протянула руку, и Двачевская пожала её.
– Семён, вожатый… Друг. Считай так и обращайся, если что.
И подмигнул.
– Приятно отдохнуть и поработать! – пожелала рыжая и ускакала дальше.
Если в первый визит «Совёнок» будто показывал зубы Семёну и получил агрессию в ответ от Пионера, то сейчас они просто-напросто улыбались друг другу как старые-добрые знакомые.
Обустроившись в домике и полежав вволю, пара услышала сигнал на ужин.
На пороге столовой Моника положила ладонь парню на плечо.
– Семён?
– М?
– Не нужно меня защищать от… – заминка, – чего-то здесь, как на первой неделе. Я, кстати, даже не знаю, чего: не сталкивалась. Думаю, я сама справлюсь. – Девушка улыбнулась. – Лагерь ведь должен меня научить жить, а нельзя… – подбирая слова, она соединила указательные пальцы.
Вожатый кивнул.
– Нельзя научиться кататься на велосипеде, если тебя всё время держат за плечо, или плавать на спине у мамы.
Японка благодарно кивнула и тут же улыбнулась, когда Семён потыкал пальцем в плечо Ольги Дмитриевны, остановившей Алису. Вожатой пришлось оставить свою жертву, а приведение модного приговора – в исполнение: женщина должна была обернуться, чем и воспользовалась Двачевская.
Взяв подносы, пара заняла место рядом с кивнувшей им Ульяной.
– Приятного аппетита, – пробурчал Семён, намертво пришпилив котлету вилкой к тарелке.
– Приятного вам! – повторила Моника, глядя девочке в глаза.
– И вам, – отозвалась Ульяна. – А вы в футбол не играете?
Вожатый покачал головой.
– Никогда не был по спорту.
– Я больше по плаванью.
Ульяна пожала плечами.
И вовсе ничего страшного! Всё пристойно, всё миленько!
Все опустили глаза на свои тарелки, кроме Семёна: он ухмыльнулся, всё ещё смотря на свою порцию, не подняв глаз ранее.
– Эй! Где моя котлета?! – выпалила японка. – Ты стащила?!
Пионерка немного задушенно рассмеялась.
– В большой семье клювом не щёлкай!
Моника схватила девочку за правое запястье, чтобы не дать ей орудовать вилкой и ликвидировать котлету. Но поздно. Девушка застонала от безысходности, лишь слабая улыбка коснулась её губ, когда она посмотрела, с каким смущением жевал Семён.
– Эм… – пристыженно протянула Ульяна. – Ладно, накормлю тебя, голодающая Поволжья!* – Она унеслась в сторону кухни и в момент ока вернулась с тарелкой, где исходила ароматным паром новая порция. – Приятно покушать!
Моника кивнула, благодарно улыбнулась, поддела вилкой котлету…
Приподняла.
Под ней извивалась, подло гармонируя по цвету с горошком…
СКОЛОПЕНДРА!
Японка лишь ухмыльнулась, положила вилку, осторожно взяла насекомое двумя пальцами и…
Отправила в рот, после чего разжевала под крик ужаса Ульяны и удивлённый взгляд Семёна.
С видом знатока девушка сложила большой и указательный пальцы.
– Скользко, но сытно.* Передайте повару, что блюдо безбожно недожарено и недосолено.
Пионерка позеленела, прикрыла рот ладонями и выбежала из столовой.
Вожатый сел рядом и обнял Монику.
– Моё любимое чудовище.
Они поцеловались.
– Я рада, что после этого ты готов со мной…
Договорить она не успела: сзади раздалось покашливание Ольги.
– Два пионера. В столовой. Сосутся. Вы совсем совесть потеряли?
– А вы хотели бы, чтобы мы сосались втроём? – нагло заявил Семён.
– Мы – педсостав, – усмехнулась Моника. – И вообще, да, потеряли. Найдёте – несите.
Ольга задохнулась от возмущения, погрозила пальцем и… ушла.
– Я так понимаю, у тебя остался дополнительный гарнир к дополнительному белковому блюду?
Примечания:
«Хотели как лучше, а получилось как всегда» — одно из наиболее известных крылатых выражений Виктора Степановича Черномырдина, произнесенное в его бытность Председателем Правительства РФ на пресс-конференции 6.08.1993, охарактеризовав таким образом подготовку и проведение денежной реформы 1993 года.
Проблема вагонетки (англ. Trolley problem) — мысленный эксперимент в этике, впервые сформулированный в 1967 году английским философом Филиппой Фут. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D0%B1%D0%BB%D0%B5%D0%BC%D0%B0_%D0%B2%D0%B0%D0%B3%D0%BE%D0%BD%D0%B5%D1%82%D0%BA%D0%B8
При прохождении игры "WOLFENSTEIN: THE NEW ORDER" игроку предоставляют выбор между двумя персонажами (Фергюс Рид или Пробст Вайат III). Генерал Череп предлагает протагонисту сделать выбор и обречь одного из своих друзей на смерть и опыты, давая другому шанс выжить. http://gamespirit.org/walkthrough/wolfenstein-the-new-order-fergus-or-wyatt/ Смерть Фергюса - выбор в пользу будущего.
И́льза Кох — нацистская преступница, немецкая деятельница НСДАП; супруга Карла Коха, коменданта концлагерей Бухенвальд и Майданек. Известна под прозвищем «Бухенвальдская ведьма» за жестокие пытки заключённых лагеря, «фрау Абажур» из-за обвинений в изготовлении сувениров из человеческой кожи.
"Унесённые ветром".
Красный череп Таносу, х/ф "Мстители: Война бесконечности"
Тимон и Пумба из м/ф "Король Лев" о жуках, которых ели.