Where the water tastes like wine

(Дима) В туалете винного бара "Гарцующий пони" было тихо, безлюдно и сильно пахло лавандовым мылом. Дима мыл руки и чувствовал, что с каждой секундой всё сильнее пропитывается этим запахом, как душистое облако оседает на волосах и одежде, проникает под кожу. Он и не помнил, когда последний раз мыл руки с такой тщательностью, но бездумные, рутинные действия помогали навести порядок в голове. Жидкое мыло прекрасно пенилось и приятно обволакивало пальцы. Под его напором начали бледнеть пятна от дешёвой ручки, которая ещё в Питере залила ему ладонь и рукав рубашки. Отмыть до конца ни то, ни другое так и не удалось – рубашка пошла на тряпки, руки были скорее похожи на руки художника. По количеству выпитого он сильно отставал от своих спутников, но в груди уже поселилась приятная истома, которая мешала мыслить здраво. Он действительно собирается переспать с человеком, которого впервые видит? Или может он всё не так понял, и ни о каком "переспать" речи не идёт? А почему, тогда, Разумовский - нет, не Разумовский, Серёжа, - называет его "мальчиком"? Почему улыбается снисходительно, словно знает что-то, чего Дима не знает? Почему у Димы во рту сухо, а в животе узлом непотребное, горячее, которое раньше так просто только Игорь вызывал? Вопросы, на вопросах, на вопросах. Когда у них с Игорем всё начиналось, вопросов было не меньше, но все Димины сомнения разбивались о неоспоримое "это же Игорь Гром, я не прощу себе, если не попробую". Тогда он и представить себе не мог, что сиюминутное станет постоянным, а два года спустя они вместе поедут в отпуск. Но Игорь - это Игорь, Дима был немного влюблён в него едва ли не с первой встречи, скрывая щенячий восторг за деловым тоном и постной миной. А Серёжа даже не просто эмигрант - он преступник, пусть и технически. А ещё он красивый и это, конечно, очень сильный аргумент в его пользу. И спокойный. Не как Игорь, спокойный от осознания своих сил, а как-то похуистично, расслабленно спокойный. Диме такое нравилось, на самом деле. Сам он часто парился из-за пустяков, поэтому люди, умеющие не заморачиваться, внушали ему что-то вроде уважения. Дима хотел ему понравиться. Дима хотел остановиться после первого бокала, потому что пить не умел и одного ему было более чем достаточно, но переволновался и выпил второй. С хорошим вином было легко переборщить - оно не царапало горло, как то, которое девочки брали в Магните по субботней скидке и разливали в картонные (потому что пластик загрязняет окружающую среду) стаканчики. Он всегда немного боялся знакомиться - слишком крепко в голове засели мамины слова о том, что первое впечатление самое сильное, но Серёжина искренняя заинтересованность подкупала и развязывала язык. Вспомнилась лекция, которую когда-то читала одна из старших девочек нескольким другим, помладше: - Помните, девки - парень будет притворяться, что ему интересно, что вы ему небезразличны, и всё это, чтобы затащить вас в постель! Девочек это, конечно, возмущало, а Диме ужасно льстила мысль о том, что кто-то может предпринимать усилия, чтобы его соблазнить. К Игорю он чуть ли не сам в постель забрался, с девушками получалось как-то спонтанно, или по любви, или по здравому смыслу - процесс ухаживания был ему незнаком и потому казался ужасно занимательным, а наличие под боком Игоря прибавляло уверенности. Серёжа был полон мелочей, за которые мог зацепиться взгляд, от значка, похожего на маску чумного доктора, до лёгких, красивых жестов, вроде того, которым он откидывал чёлку со лба или подносил к губам бокал. - И давно вы, ребята, вместе? - Год, - сказал Дима. - Два года, - сказал Игорь. - Год же, - растерялся Дима, - Я прошлой осенью к тебе переехал. - Тебя два года назад ко мне распределили. - Это, разве считается? - Ты с самого начала мой был, - Игорь пожал плечами. Дима почувствовал, как щёки обдало жаром. - Очаровательно, - сказал Серёжа, - Вы очень хорошо вместе смотритесь. "А ты очень хорошо смотришься даже один" - чуть не ляпнул Дима, но вовремя прикусил язык. Улица плавала в ранних осенних сумерках холодный ветер трепал Диме волосы. Он – не ветер, Дима, - выпал из разговора, пытаясь намотать на себя три метра цветастого шарфа, а когда включился обратно, то речь с вежливой абстракции перешла на фамильярную конкретику. - К тебе или к нам? - Лучше к вам, конечно. В моей квартире даже двоим будет тесно, а втроём точно не влезем. - Можно и к нам. На сайте говорилось, что нельзя устраивать вечеринки и религиозные обряды… Ты местную культуру лучше знаешь, подскажи – секс втроём здесь считается религиозным обрядом? - Зависит от религии, конечно, - смеясь, Серёжа натянул перчатки, лёгкие, без пальцев, больше аксессуар, чем защита от холода. «Если человек надевает перчатки – значит тебе прилетит, он просто не хочет сбить костяшки,» - учил КирСаныч, университетский инструктор по борьбе. Мозг эту неприятную мысль с удовольствием развил: оценил и телосложение Серёжи, и рост, и лёгкость движений. Если допустить, что на эффекте неожиданности Серёжа сможет вырубить Игоря, сможет ли Дима его заломать, без оружия, дезориентированный? Дима отвесил себе воображаемый подзатыльник и помотал головой. Игорь с самого начала обещал, что работа в полиции сделает из него параноика – не соврал. - Ты в порядке? – спросил Серёжа. - Да, - он осознал, что уже несколько секунд стоит на месте и пялится на чужие руки в перчатках, - Да, всё хорошо. Просто задумался, извини. - Случается с лучшими из нас, - отозвался Серёжа и обратился к Игорю, - Так где вы живёте? - В переулке у Сент-Мишеля. - Хорошее место. Немного шумное, правда, но зато близко к Сент-Катрин и прочим радостям жизни. И отсюда минут двадцать пешком, если вы, конечно, не хотите пройтись по набережной. - Даже не знаю. Хотим, Дим? Дима хотел было согласиться, потому что, ну, что может быть романтичнее вечерней прогулки по набережной, а потом растерялся, поняв, что опьянение и бравада за это время его покинут. - Ещё успеем на набережную, - сказал он, не отрывая глаз от носков своих кроссовок, - Пошли домой. - Мальчик сказал своё веское слово, - заметил Серёжа, и по тону было слышно, что он улыбается, - Кто я такой, чтобы спорить? «Я – извращенец,» - с обречённостью думал Дима, сбивая подошвы о трёхсотлетнюю мостовую, «Нимфоман… Или нимфоманка. У нимфоманки вообще есть мужской род? Ну, кроме, разве что, похотливого спермобака. Какое-нибудь красивое слово-термин, чтобы не стыдно было. Несправедлив мир – за феминитивы движение есть, а за… Мэйлинитивы – нихрена. Печальная ситуация.» - Penny for your thoughts? – бросил Серёжа. - It’s nothing, just… Linguistics and feminism. - Who would’ve thought, - восхитился Серёжа.* - На Диму плохо влияют его друзья, - заметил Игорь, - Сплошные сильные женщины, пополам с филологами. Не удивительно, что он только об этом и думает. - Ты так говоришь, как будто это плохо, - Дима повёл плечом, - Филология была моим планом «Б», когда я подавал документы в МВДшку. - Ты учишься в университете МВД? – спросил Серёжа, и Дима вдруг понял, что куда больше рассказал о своих любимых книгах и видах сыра, чем о том, кто он вообще такой. - Я его уже закончил, - сказал он, стараясь говорить непринуждённо. У людей бывала очень разная реакция на новость о том, что Дима, оказывается, - И вот… Два года как работаю. - Дела-а-а, - протянул Серёжа и кивнул на Игоря, - А это значит – начальство? - Типа того, да. Он – майор, я – сержант. - Мне есть чего бояться? – спросил Серёжа, вроде игриво, но в голосе зазвенел метал. - Мы здесь не по твою душу, - легко отозвался Игорь, - Так что не думаю. - Вот и славно, - бросил Серёжа и немедленно переключился на какую-то другую тему, а Дима осторожно выдохнул. Это… Всё? Так просто? Это что, Игорь одной фразой показал, что они знают, кто Серёжа такой, и что не собираются его арестовывать? Кажется, действительно всё. Кто бы мог подумать. Неоновая вывеска аптеки, над которой располагалась их квартира, резанула глаза ярким зелёным светом, и Дима поморщился. - Надо зайти, докупить резинок там, прочего барахла, - заметил Игорь, - Дим, ключи у тебя? Тогда идите, я скоро присоединюсь. Когда Серёжа взял его за плечо и развернул к себе, Дима уже знал, что будет дальше и сам подался на встречу. Они столкнулись губами немного неловко, не рассчитав расстояние в темноте. У Серёжиного рта был привкус вина и безрассудства, Дима никогда раньше не думал о том, что такое сочетание возможно, а теперь не представлял, как жил без него все эти годы. Рука легла ему на затылок, сам Дима вцепился в чужую куртку. Хотелось ближе, больше, чтобы до искр перед глазами, чтобы стать одним и позабыть, что когда-то были порознь. Серёжа отстранился первым. Его светлая куртка белела в полутьме, лица почти не было видно. - Может всё-таки зайдём... Сержант? - сипло спросил он, не убирая руку с Диминого плеча. - Не смей меня так называть! - сказал Дима и полез за ключами. Он не помнил, как разувался, как разматывал шарф и скидывал куртку - помнил только, как сел рядом с Серёжей на кровать, почему-то разом оробев, а тот взял его за подбородок и снова поцеловал, на этот раз куда более нежно и вдумчиво. Целоваться хотелось до одури, и с каждой секундой желание словно только возрастало. А ещё становилось жарко и тесно в джинсах и свитере, хотелось сбросить всё, что мешает и прикоснуться кожей к коже. Когда за Игорем закрылась дверь Серёжа встал и принялся расстёгивать рубашку. Они с Игорем перекинулись парой слов, которых Дима не услышал - в ушах шумела кровь, джинсы болезненно натягивались на паху. - Да, майор, - сказал Сережа, когда Игорь скинул футболку и обнажил шрамы, к которым Дима привык настолько, что почти не замечал, - Потрепала тебя жизнь. Но знаешь, тебе даже идёт... Ни дать ни взять - суровый вояка. - У суровых вояк они пулевые, - хмыкнул Игорь, - А у меня так... То ножиком в подворотне пырнут, то розочку к животу приставят. - Ну да, попизди-попизди, - ласково сказал Серёжа. Они играли в игру, но Дима не знал правил, и плыл по течению. Чьи-то руки проходились по его разгорячённой коже, чьи-то губы прикасались к его губам, ключицам, шее. Колени сами разъезжались, ужасно хотелось, чтобы потрогали и там тоже, а ещё хотелось, пусть и в меньшей степени, хоть на миг вернуть себе ориентацию в пространстве и поинтересоваться, что вообще они собираются делать, но такой возможности не выдавалось. Ладони нещадно потели. Растягивал его не Игорь, потому что пальцы Игоря Дима знал во всех подробностях. Серёжа делал это тщательно, без лишних нежностей, порой даже грубовато, но это только подстёгивало желание. Дима, наверное, стонал, но стонов своих не слышал. Он потянулся было подрочить, но его руку - сначала одну, потом и вторую, - перехватили и зафиксировали где-то вне поля зрения, так что ему оставалось только мотать головой, стонать и выгибать спину. Серёжа трахал его, казалось, не в задницу, а куда-то в солнечное сплетение - вышибал воздух из груди, пьянил, кружил голову. Пот тёк с него крупными каплями, зрачки нефтяными лужицами затопили радужку. Игорь одной рукой прижимал Димины ладони к кровати, а другой гладил его по лицу и шее, ерошил волосы. Они с Серёжей снова обменялись словами, которых Дима не услышал, а потом Серёжа кончил с хриплым стоном, напоминающим птичий клёкот, и его место занял Игорь. Дима хотел было сказать, что устал, что больше не хочет, но Игорь смотрел на него с такой любовью и восхищением, что слова застряли у Димы в горле и остались там. В отличие от Серёжи, Игорь не молчал. Ему случалось, на самом деле, шептать влюблённую ерунду во время секса - после ссор, после долгих расставаний, когда случалось что-то из ряда вон. Серёжа занял место у Димы за спиной и гладил его за ушами как кота. Игорь не спешил, двигался в ровном ритме, знакомо и надёжно поддерживая под коленками, закрывая широкой спиной от света люстры и всех опасностей, которые есть мире. А потом он обхватил рукой его член и Диму выгнуло, огнём обдало, вместо стона уже скулёж послышался, настолько отчаянно ему хотелось. Игорю хватило нескольких движений в ритм собственным толчкам, чтобы Диму размазало по постели, чтобы перед глазами вспышками фотокамер замелькали цветные пятна. Игорь укусил его, кончая. В шею укусил, больнюче - это и выдернуло Диму из полуобморочной эйфории. - Мальчику уже хватит, - сказал Серёжа, и Игорь кивнул, соглашаясь. В четыре руки его напоили водой и завернули в одеяло. Затем омерзительно яркая люстра погасла, Игорь с Серёжей ушли на кухню, а Дима заснул быстрее, чем хоть одна, даже самая короткая мысль успела сформироваться у него в голове.