maniae infinitae sunt species

С какого момента ему начала нравится боль? С какого момента все пошло не так? Почему он начал выходить в туалет с лезвием? Почему на его руках стали появляться раны?       Сегодня Хонджун купил новый карманный ножик. Серебро лезвия ловило и отражало свет яркого солнца, рукоять была прорезиненная, чтобы было легче резать. Но нет, не прохожих, а себя. Хонджун запирался в ванной, садился на пол, доставал свой новенький ножик, и лёгкое тепло разливалось по его телу, а руки начинало потряхивать от мандража. Ладони его вспотели, пальцы стали холодными, а щёки налились краской. Хон был взбудоражен как никогда, ему хотелось плакать и смеяться одновременно. Видимо поэтому комнату наполняли тихие смешки. Затем они становились немного сильнее. Хону было сложно сдержать себя, поэтому он закрыл свой рот ладонью, чтобы его никто ничего не услышал. Он начал часто дышать, чтобы хоть немного успокоиться. Но ничего не получилось, прилив кислорода наоборот сделал его более взбудораженным. Парень судорожно начал открывать сумку и доставать бинты и перекись, чтобы, в случае чего, было чем обработать раны.       Хон приставляет лезвие к бедру, надавливает и резко отводит в сторону. По телу проходят импульсы, такие резкие, но приятные. В глазах мелькают маленькие искорки от внезапного ранения. Лёгкое жжение ощущается в области раны, а внутри её потихоньку начала проступать кровь. Хон чувствует, что внизу живота начинает теплеть. Это то, что ему надо. Он начинает надавливать на свежую рану. Пальцы стали похожи на иголки, которые всё глубже впивались внутрь тела. Затем, к пальцам подключилось лезвие ножа, кончик которого Хонджун начал вдавливать внутрь, легонько покручивая сам нож из стороны в сторону. В его глазах начали вспыхивать фейерверки, а дышать стало немного трудно — Мало, надо ещё. Хочу больше, — голос Хона стал немного похрипывать от внезапно настигнувшей его жажды.       Хон приставляет лезвие ко внутренней стороне руки. Проделывая ту же манипуляцию, что из бедром, Хон оставляет весьма глубокую рану, которая сразу же отдает неприятными ощущениями по всему телу. Искры в глазах стали ярче. Сразу же идёт струя крови, но уже посильнее, а тепло становилось сильнее, начав чередоваться с холодом, время от времени пробегающим по телу. Хон наклонил голову к руке, припал к ней губами и начал вылизывать рану. Металлический привкус крови сразу же осел на языке. Голова начала наливаться свинцом, и Хон лёг на холодный пол, помогая себе свободной рукой. Он чувствовал лёгкий холодок языка, когда он проходился по оголившемуся слою кожи между краями пореза. Шумные вздохи наполнили ванную. Затем, эти вздохи плавно начали переходить в стоны и тихое рычание. Губы Хона отстранились от руки, чтобы он смог сделать ещё один порез. — Хонджун-а, тебе плохо? Почему ты так странно вздыхаешь? — в дверном проходе стояла Суён, его принцесса, его ангелочек.       Сестра была для Хонджуна той, ради кого он старался обуздать свою злость. Мир становился ярким и красочным, когда Хон видел свою маленькую Суён счастливой. Она успокаивала его, когда говорила о своём дне, о своих увлечениях, о своих мечтах. Каждый вечер она залазила на кровать и пристраивалась рядом со своим братом, который аккуратно обнимал её. Суён знала, что её брат немного чувствительнее и эмоциональнее, нежели его сверстники, поэтому она старалась быть с ним осторожной. Их мать старалась ограничить их общение, она часто говорила, что Хонджун плохо влияет на её дочь. Она знала, что сын долго не протянет: рано или поздно вся эта злость вырвется наружу, и он, если не убьёт, то точно покалечит их. Ну а если не их, то себя точно. Состояние Хонджуна подкосило её здоровье: женщина начала пить, и каждый её день ныне не обходится без бутылки крепкого спиртного.       Суён, стояла в дверях и смотрела на своего брата, лежащего на полу в футболке и одних боксерах, краем глаза замечая размазанную кровь на полу. Как только голос сестры дал понять, что Хон не один, он начал медленно приподниматься, разворачиваясь. Было очень трудно дышать, а рука, на которой красовалось два довольно глубоких пореза, из которых всё ещё шла кровь, начала отниматься, что заставило Хона упасть на кафель. Парень отбросил нож в сторону, чтобы ему было удобнее подниматься, и, наконец, после нескольких попыток, ему всё-таки удалось поднять верхнюю часть тела, а потом и встать на ноги. Хонджун пристально смотрел на свою сестру, заставляя её опустить голову. — Суён, — прошептал Хон, — Моя малышка. Ты пришла сюда, потому что соскучилась? — тело парня немного раскачивалось, тонкие струйки крови текли по руке, оседая тёмно-багровыми каплями на белом полу, отчего они казались чёрными издалека.       Суён не знала, что ей ответить. Голос брата казался ей другим, а улыбка на его лице не выглядела доброй. Внутри девочки поселилось неприятное чувство опасности, которое становилось сильнее. В мышцах тела волнами нарастало напряжение, которое отдавалось небольшими странными болями. Суён начала вспоминать, что ей недавно сказала мама: «Если чувствуешь, что что-то не так, и кто-то собирается навредить тебе — сразу же беги в свою комнату и закрывайся». Она начала придумывать план своей защиты, когда увидела, как Хонждун медленно подошёл к месту, где лежал нож, и еле как взял его, опираясь о стену рукой. — Ну, так ты скучала по мне или нет? — Хонджун начал подходить ближе к своей сестре. Он чувствовал нарастающую слабость в своём теле, отчего его походка была неровной и медленной. Суён же, в свою очередь, пятилась назад, поддавшись своим эмоциям и внутреннему голосу, говорившему ей найти тихое местечко, где можно переварить всё, что она видела, — Я слышал, что ты сказала своим друзьям, что я больной. Ты правда так считаешь? — Хон всё ещё надвигался на свою сестру, держа в руках нож с оголённым лезвием, — Скажи мне, Суён, ты правда так думаешь? — Нет, — тихо ответила девочка. — Тогда почему ты так говоришь? Просто скажи мне почему, — тихо проговорил Хонджун, но в ответ он получил лишь молчание и опущенный взгляд своей сестры. — Я задал вопрос, — голос Хона немного хрипел, когда он повысил его.       Внутри него ярким пламенем начала разгораться злость, расстояние между ним и сестрой становилось всё меньше, а тело слабело всё сильнее, из-за чего в глазах появились искры, а голову будто раздавливали прессом. Стоять на ногах стало трудно, и Хонджун упёрся рукой о дверной проход. — Я пойду делать уроки. Завтра ещё контрольная, надо подготовиться. Прости, — сказав это, Суён побежала, сломя голову, в свою комнату. Разум говорил ей о необходимости спрятаться. Найти свою комнату, залезть под кровать и лежать, не издавая никаких звуков. «Если чувствуешь, что что-то не так, и кто-то собирается навредить тебе — сразу же беги в свою комнату и закрывайся». — Куда ты пошла? — прокричал Хон, — Вернись! — он начал быстро наматывать бинт чуть выше порезов, туго его затягивая дрожащей рукой, пытаясь остановить кровотечение. После того, как бинт был повязан, Хонджун вышел из ванной и направился в комнату сестры.       В коридоре раздавались звуки бьющихся о пол вещей, а также брань Хона, которая с каждым разом становилась всё громче. Тем временем, Суён, предварительно закрыв дверь на замок, начала поддвигать вещи к двери, сооружая подобие баррикад, на случай, если дверь плохо закрылась, или брат выбьет её. После того как перед дверью появилась маленькая крепость из стульев и лежащих на них книгах и одежде, девочка начала искать место, где можно было бы переждать этот «шторм», метавшись между кроватью и шкафом. Внезапные подергивания дверной ручки заставили Суён вздрогнуть. Её охватила паника, сердце колотилось как бешеное, а из глаз полились крупные слёзы, которые осели тёмными пятнами на её юбке. Девочка никогда до этого не признавала правоту матери, когда дело касалось Хонджуна. Для Суён он был самым лучшим, самым смелым и самым добрым братом в мире. Они часто гуляли вместе, ходили на озеро рядом с их домом, где она любила рассказывать ему разные истории. «Моя маленькая Суён, я обещаю тебе, что никогда тебя не обижу. Ни-ког-да.» — Суён, тебе надо следить за своим языком, — прокричал Хон, но голос звучал приглушённо. Дверь начала дрожать, оттого, что парень сильно стучал кулаками по ней, пытаясь сломать её.       Тогда он принялся наваливаться своим телом на неё, чтобы выбить, но это давалось ему с трудом: каждый такой толчок в дверь отдавался искрами в глазах. Хон вынул нож, и, собирая все силы, которые у него остались, воедино, воткнул его в дверь. Из-за её хлипкости, древесина поддалась лезвию, что помогло Хонджуну проделать небольшую дыру. Отбросив куда-то нож, он начал отталкивать стулья, поставленные Суён, чтобы добраться до дверной ручки, и, когда Хон достиг своей цели, он отодвинул щеколду.       Суён лежала на животе под кроватью. Одежда её была испачкана плотным слоем пыли, лежащей под кроватью. Она слышала, как Хон копошится своей рукой возле дверной ручки, пытаясь её открыть. Повернув голову в сторону комнаты она увидела, что один из стульев упал рядом с её столом.

«Он уже здесь».

      Из-за навалившегося ослабленного тела, дверь с грохотом открылась, заставляя все стулья упасть вокруг неё. Хон чувствовал, что Суён здесь. Оставалось лишь найти её. Из-за зашторенных окон, комната, сама по себе светлая, казалась очень мрачной и серой. На полках стояло множество кукол, которых девочка любила коллекционировать. Хонджун начал хватать по очереди каждую из них и отрывать их головы, кидая их на пол. — Суён-а, смотри, что бывает, если ты говоришь небылицы, — голова одной из кукол упала рядом с кроватью, чем вызвала у Суён новый поток слёз и всхлипов, — Давай же, вылезай, — такое чувство, что это был не Хонджун, а злодей из мультика, — А, я, кажется, понял! Ты хочешь, чтобы я сам тебя нашел. Я так и понял.       Хонджун передвигался тихо, чтобы услышать любой шорох, который издаст Суён. Сама же девочка пыталась сопротивляться желанию шмыгнуть носом, чихнуть или почесать себя, ведь в такой тишине любой звук был подобен огромному взрыву. — Ну-ка, где я ещё не смотрел? В шкафу смотрел, под столом смотрел, — Хонджун быстрым шагом подошёл к кровати, из-за чего сердце Суён пропустило удар. Девочка задержала дыхание, но ненадолго, испустив тихий вздох, — в тумбочке тоже смотрел. Суён-а, а ты отлично прячешься.       Стопа пробирается под кровать, пытаясь найти любые признаки того, что там кто-то есть. Девочка немного приподнимается, избегая встречи с ногой брата. Он выметал её игрушки, книги и ненужные листочки, освобождая место поиска. Хон тщетно пытался найти тело сестры. Но ему это не удалось. Суён видела, как стопы стали отдаляться от кровати, идя к шкафу. Хонджун, подойдя к маленькому шкафчику, резко повалил его на пол, дёрнув за его ручки, чем заставил Суён вскрикнуть. — Суён-а, кажется, я знаю, где ты, — сердце девочки начало биться чаще, а его стук отдавался в ушах. Казалось, что шум его издавался по всей комнате, достигая ушей Хонджуна.       Шаги утихли. Наступила невыносимая тишина, которая пугала Суён. Она вслушивалась в неё, и всё, что она слышала — белый шум, который нарастал, становясь всё громче.       Хонджун подошёл к двери, закрывая её. Звук закрывшегося замка достиг ушей девочки, заставляя её немного приподняться на руки и взять телефон. Трясущимися пальцами она набирала сообщение матери, прося её поскорее прийти, извиняясь перед ней, признавая её правоту. Она ощутила, как что-то будто сидело на ее спине, и это что-то заставляло чувствовать Суён дискомфорт. Она замерла, боясь даже сделать вдох, точно зная, кто это был. Девочка медленно повернула голову в сторону проёма, увидев перед собой бледное лицо брата, полулежащего рядом. — Ну вот я и нашёл тебя, Суён.