В лохмотья

***

Несмотря на то, что они обсудили многое (Лондон, учёбу в университетах, то, как влияет на перья погода, отупляющие телевизионные шоу), тему семьи им удалось избежать. Но в какой-то момент Шерлок почувствовал, что настала пора уговорить Джона поделиться информацией и на эту тему, поэтому, уже достаточно хорошо зная своего партнёра, он предложил факты первым. – Моя мама – Крылатая. Именно она научила меня всему, когда у меня появились первые перья. Удобно устроившись на животе посреди их кровати и осторожно расправив левое крыло, Шерлок позволил Джону проверить повязки на заживающих после хирургического вмешательства перьевых фолликулах. Ему пришлось подвергнуться пятнадцати крупным коррекциям только на этом крыле, и ещё шесть мелких были запланированы. Они будут сделаны, когда заживут крупные, а затем ряду подобных коррекций будет подвергнуто и правое крыло. Когда он вернулся в Лондон несколько недель тому назад, в начале ноября, он напоминал ощипанную курицу и мог только надеяться, что когда-нибудь снова поднимется в воздух. Теперь же, осторожно ухаживая за перьями, делая упражнения, следуя правилам гигиены и занимаясь лечением, он мог – теоретически – задуматься о том, что когда-нибудь его крылья всё-таки смогут поднять его в воздух. И всё это благодаря заботе его Защитника. Его Защитник! Шерлок не мог избавиться от радостного, головокружительного чувства, которое охватывало его всякий раз, когда он понимал, что теперь имел право не только называть так Джона, но на самом деле с удовольствием это делать. Джон, в свою очередь, называл его «своим великолепным Охотником», «своим умным пером» и «мерзавцем, который снова выпил всё молоко, и если бы ты мне так не нравился, то у тебя были бы ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ». Однако, их недавно сложившиеся отношения означали много и других замечательных вещей – таких, как готовка вместе («это просто химия!» «у тебя и на волосах химия»), целоваться на диване и спать, крепко обнимая друг друга на том, что раньше было кроватью Шерлока. Мало того, Джон – как прошедший медицинскую подготовку Защитник травмированного Охотника (теперь, когда они открылись друг другу и осознавали свои статусы, их эмоциональная связь с каждым днём становилась крепче), и, вдобавок ко всему, как Защитник, который долго не проявлял свои естественные инстинкты, – оказался безжалостным диктатором, когда это касалось крыльев Шерлока. Как только Джон смог, он устроил встречу с одним из главных, доступных в Лондоне, специалистов по травмам Крылатых (но не с тем, кого предложил Майкрофт, а с тем, кого Джон знал со времён армии). Затем он с ним встретился, прочитал все документы, выбрал лечение и, к облегчению Шерлока, стал сопровождать его на каждую встречу, обследование и осмотр. Конечно, им встречались специалисты, которые подвергали сомнению присутствие Джона на этих встречах и пытались подорвать его авторитет, но, к счастью, только один решился на то, чтобы удалить Джона из комнаты. Свист раскрывшегося тогда крыла Джона Шерлока не удивил, за исключением того, что тот никогда не демонстрировал его за пределами дома. Однако это оказалось ничто по сравнению с тем, как люди в больнице на это отреагировали. Одна медсестра на самом деле упала в обморок. И это случилось не из-за состояния крыла Джона – как раз наоборот. Это было ухоженное взрослое крыло с пышным оперением, крепкими костями и блестящими перьями. Реакция медперсонала была столь сильна просто потому, что крыло было только одно. Все, кто когда-нибудь контактировал с Крылатыми, знали, как работала их физиология (или, по крайней мере, они думали, что знали, но проблема была не в этом). Для демонстрации только одного крыла требовался потрясающий самоконтроль (существовали легенды о людях, которые, если хотели, могли раскрыть только одно крыло, но никто не верил, было ли это правдой) или это являлось результатом трагически уродующих травм. Второе оказалось правдой в случае с Джоном. Это поразило врачей и медсестёр больше всего, поскольку они могли представить травмы, из-за которых кто-то мог потерять крыло. Они также знали, что Джон едва выжил, сначала из-за самой раны, а потом из-за депрессии, начинающейся у всех Крылатых, которые уже не смогут летать. Статистика выживания раненых Крылатых была хорошо известна, и все занимающиеся травмами крыльев хорошо знали, как быстро рана плеча, в основании крыла, может убить... И как часто солдаты, теряющие способность летать, кончают жизнь самоубийством или истекают кровью в попытке взлететь на крыльях, которые не могут их поднять. А вот то, что раненый ветеран имел не только личный опыт в подобной потере, но и медицинское образование, помогло быстрее пройти все необходимые этапы. Обсуждения были сокращены, документы подписаны, общий план лечения и график физиотерапевтических процедур намечен и одобрен, и большая часть всего этого без активного участия Шерлока. Несмотря на прямую и личную заинтересованность в процессе, Шерлок уступил большую часть ответственности Джону, позволив себе наслаждаться наблюдением за тем, как тот позволял включаться своим инстинктам Защитника, например, он чуть не разорвал ничего не подозревающего новичка-анестезиолога, когда доза необходимого обезболивающего не была доставлена вовремя во время операции. Это был – и будет, напомнил он себе – волнующий опыт, наблюдать за тем, как Джон превращается для многих людей в капитана доктора Ватсона – и всё это ради Шерлока. А сейчас они находились в постели, в спальне Шерлока – теперь это была их общая спальня. Сильные, но осторожные пальцы Джона медленно скользили вверх и вниз по каждой секции крыла, следя за тем, чтобы недавно отросшие перья не задевали другие и не цеплялись за бинты и марлю. После операции они делали это дважды в день, прилагая все усилия, чтобы во время следующей фазы лечения понадобилось минимум новых исправлений. Шерлок, в свою очередь, учился ухаживать за крылом Джона, очищая длинные и широкие первостепенные маховые перья от загрязнений и проверяя их на случайные повреждения. Им удалось превратить эти ухаживания друг за другом в искусство – медленные вечера взаимного ухода заканчивались в тепле их общей постели, где Джон предоставлял Шерлоку безопасность и комфорт приглушённых чувств, а врождённая потребность Джона охранять сон своего партнёра наконец нашла правильный выход. – Моя бабушка была Крылатой, – рассеянно ответил Джон. – Но она это скрывала. Она сообщила это, когда у меня начали расти первые перья. Она забрала меня к себе в деревню на все летние каникулы. Гарри пыталась одновременно ревновать и утешать – она была очарована идеей иметь крылья, но при этом ненавидела деревню. – А ты... – Мне она нравилась. Очень. К тому же это место было безопасным для неоперившегося птенца. Бабушка показала мне, как заботиться не только о собственных крыльях, но и о чужих в случае необходимости. Она сказала, что как Защитника меня могут призвать, чтобы помочь другим, включая других Защитников, если те были ранены. – И ты пошёл служить в армию, где такое часто случалось, – пробормотал Шерлок, ещё больше расслабляясь. – Ну, армия заплатила за мою учёбу в университете – даже со скидкой для Крылатых, я не мог его себе позволить – к тому же это был единственный способ полностью использовать мой потенциал. Кроме того, в гражданской жизни на самом деле предпочитают в качестве врачей Охотников. А вот от Защитников же чаще ожидают ухода за больными. Шерлок нахмурился и попытался повернуться. – Ложись, я ещё не закончил. – Ты, должно быть, меня разыгрываешь, – заворчал Шерлок. – Как они могут предлагать, чтобы Защитники ухаживали за больными, а Охотники были врачами? – Охотники – естественные исследователи. А ещё – диагносты. У них меньше терпения для повседневных, рутинных задач, им скучно без вызова, они не могут не начать беспокоиться, когда приходится придерживаться графика, и когда кто-то ими руководит. Разве это не похоже на кое-кого? Ты можешь представить себя уважаемым диагностом в какой-нибудь важной больнице, возможно, в окружении помощников, которые находятся в полном твоём распоряжении, а ты разбираешься с самыми сложными случаями... Доктор Холмс, разве это не звучит чудесно? – Но если.... – Шерлок почувствовал себя неловко от такой идеи. – Ну, это кажется разумным в некотором роде. Но это же ужасное предубеждение. Не все делают карьеру, предложенную их телами. Есть миниатюрные женщины, которые руководят строительством... и мужчины, крупные мускулистые мужчины, которые работают воспитателями... идиотизм в отношении инстинктов просто ужасен. Они действительно говорят это кандидатам? Вздохнув, Джон прикоснулся с мягким, тёплым поцелуем к обнажённой коже между лопатками Шерлока. – Да. Меня спросили, не чувствую ли я, что мои рефлексы Защитника лучше послужили бы в области, связанной с уходом. А я хотел стать хирургом, чёрт возьми. Как только я объявил, что готов подписаться на два срока, они, конечно, не могли не подготовить бумаги достаточно быстро. Армия любит Защитников в медицинском корпусе, независимо от роли, которую те хотят на себя взять. В гражданской же медицине, однако, кажется, есть... – вздохнув, он расправил крыло, что было равносильно пожатию плеч. – Предубеждение? – Я предполагаю, что это так, – послышался шорох, и Шерлок почувствовал, как небольшие, но сильные пальцы впились в его плечи, растирая одну из любимых Джоном согревающих смесей массажного масла. У Шерлока вырвался тихий стон, когда напряжение, сопровождавшее его весь день, стало его покидать с помощью масел с тонким ароматом миндаля и специй. Джон оказался не только тираном, когда это касалось ухода за крыльями, но и очень чувственным, заботливым и тактильным партнёром. После ужасного, но всё же эффективно выполненного разрыва с Мэри (которая потребовала увольнения Джона из хирургии – и тот сделал это с готовностью) и перевоза его вещей в 221Б, они начали свою вновь обретённую (и недавно углублённую) близость с приятного, невероятно уютного ухода за крыльями друг друга. Именно это подготовило почву для их последующих вечеров дома, позволяя им пройти через относительно невинные сцены и оказаться там, где они находились сейчас – любящие друг друга душой и телом, всегда рядом, равные во всём, что имело значение. – Ты тогда провёл всё лето со своей бабушкой? – сонно спросил Шерлок. – Это было достаточно? – Абсолютно нет, – Джон нашёл немного напряжённую мышцу и начал надавливать на этот узел, медленно его разогревая. – Меня перевели на год в местную школу, и даже после того, как я вернулся домой, я проводил каждое лето с бабушкой, пока она не оказалась в доме престарелых. Гарри каждый раз приезжала вместе со мной только на несколько дней, потому что бабушка пыталась её учить, как заботиться обо мне в случае необходимости, но из этого ничего не вышло. Моя сестра – слишком городская девушка, и петух, который будил деревню на рассвете, всё время её раздражал. Не говоря уже о всевозможных насекомых, мышах и деревенских собаках. Единственным животным, которое она приняла, была толстая амбарная кошка – вероятно, потому, что та регулировала популяцию мышей и была достаточно большой для того, чтобы гонять собак. – Должно быть, тебе было немного одиноко… Джон на какое-то время замолчал. – На самом деле, нет. Бабушка чувствовала себя лучше, когда я был рядом, а мои инстинкты Защитника усиливались, когда я о ней заботился. Пожилой Охотник – деликатное существо, особенно если она жила в относительной изоляции от других Крылатых в течение многих лет. – О, – нахмурился Шерлок в подушку. – Почему она скрывалась? Мама... Вздохнув, Джон закрыл бутылочку с маслом и вытер его излишки маленьким полотенцем. Скользнув под правое крыло Шерлока, он закрыл глаза и прижался лицом к перьям у его основания. Ох... Джон искал комфорт. Но не часто. Строгая дисциплина и способность спать в любой ситуации (или хотя бы отдыхать) делали его невосприимчивым к нуждам гражданского Крылатого, как он объяснил в самом начале, но теперь, когда ему это требовалось, в этом было что-то бесконечно драгоценное. Защитник, нуждающийся в комфорте и чувствах, которые блокировали его Охотника. Защитникам в целом требовалось немного, когда дело доходило до ощущения физической безопасности – исследования показали, что лучше отдыхали те, кто был уверен в безопасности своего Охотника, а не те, которые сами находились в безопасности и уюте. Это делало их уязвимыми в менее спокойных ситуациях, поскольку они становились открытыми для опасности, так как в таких случаях они не самым лучшим образом заботились о самих себе. Но иногда, особенно в хороших и равноправных отношениях, именно Охотник обеспечивал физический комфорт для своего партнёра. Шерлок был более чем готов позволить Джону дать отдых его перегруженному мозгу – особенно после того, как недели, которые привели их сюда, прошли в постоянном вихре напряжения для них обоих. Это удовлетворяло в его душе что-то, что только Джон смог пробудить, распространяя волну тепла по его телу, когда Джон – его идеальный солдат, его однокрылый Защитник, его преданный хранитель – позволял о себе заботиться так откровенно и прямо. – Она опасалась Защитников, – объяснил Джон со вздохом, взъерошившим короткий пух перьев, которыми он был окружён. – У неё был очень неудачный опыт с Защитниками, которые переусердствовали – ну, честно, я не могу назвать это «уходом» – то, что они хотели, являлось контролем в чистом виде. У неё были поклонники и те, кто обещал ей всё, если бы она согласилась составить с ними пару... Ей пришлось пересечь половину страны, спрятать крылья и выйти замуж за моего дедушку в Эдинбурге. Она рассказала мне об этом позже, когда мне стукнуло шестнадцать лет, и она думала, что я стал достаточно взрослым для того, чтобы понять... Они хотели, чтобы она стала... – он спрятал лицо в бицепсе Шерлока. – Племенной самкой. Женщина и Охотник, по общественному мнению, самое нестабильное в эмоциональном плане сочетание, к тому же она хотела быть учителем. Они вылили на неё столько мачо-дерьма – я её здесь цитирую, она знала очень много грязных словечек – поэтому, получив степень и диплом, она нашла работу в Шотландии. И жениха. И вот, я – здесь. Защитник, воспитанный Охотником, который боялся других Защитников. Устроившись на боку, Шерлок накрыл их обоих одеялом, а Джона ещё и своим правым крылом, оставив левое свободно висеть сзади. Им потребовалось какое-то время, чтобы найти хорошее положение – чтобы все длинные конечности и мускулистые округлости сложились правильно вместе – и в конце концов Шерлок стал обнимать Джона со стороны бескрылой спины. Из-за левого крыла Шерлока, покрытого марлей, бинтами и пластырями им было непросто найти удобное для них обоих положение, поэтому Джон пожертвовал комфортом сна с крылом ради комфорта, который они получали оба из контакта тел. Нежная, золотистая кожа шеи Джона умоляла, чтобы её поцеловали, а Шерлок не мог отказать Джону ни в чём, чтобы тот не попросил (или мог попросить). Его губы поклонялись мускулистым плечам человека, который мог легко взять на себя контроль над тем, что происходило в этой постели, и всё же уступил этот контроль ему, позволяя Шерлоку действовать так, как он хотел. – А ты? – прошептал Джон, когда они, сделав паузу, просто какое-то время лежали рядом. – У тебя был партнёр, кто-то, кто помогал тебе успокоиться, поддерживал тебя?.. Шерлок вздохнул. – Моя мать. Она – Защитник. – О, – удивился Джон. – Это не самая лучшая комбинация. Ну, это было неожиданно. Джон никогда не показывал такого рода предубеждения... Женщины – Защитники не были распространены, но в них не было ничего экзотического! – Родитель не должен быть Защитником собственного ребёнка, – медленно продолжил доктор. – Ну, им приходится, но, как правило, они балуют молодежь. Я не говорю, что это произошло с тобой – я не встречался с твоей матерью – но, в целом, рекомендуется, чтобы дядя или тётя – или бабушка и дедушка – были первыми Защитниками для молодого Охотника. – Больше никого не было, – фыркнул он в светлые волосы. – А мама... Ну... Я думаю, что она очень старалась не переусердствовать. Не то, чтобы она не справилась, просто я был невезучим, а соседские дети, в основном, были... – он пожал плечами. – Но она научила меня всему, что мне было нужно, и сумела сделать меня в значительной степени независимым от Защитника. Я думаю, что она придерживалась взгляда – или, возможно, она предполагала, что мир придерживался такого взгляда – что наивный Охотник без партнёра может легче поддаться очарованию недобросовестного Защитника. – Ребята вроде таких заставляли меня сомневаться в названии для нашего подвида, – заворчал Джон. – Я имею в виду, от чего они защищают? Они позволили бы своим партнёрам работать и использовать свои способности? Кто такой Охотник, не имеющий причин для того, чтобы работать? Вздохнув, Шерлок покрепче обхватил Джона своим свободным крылом. – Вот почему я люблю тебя, – прошептал он напротив тёплого затылка своего солдата. – Мой Защитник.