Не щёлкай зубками

Арнайт на слабых лапах вытащил себя на крутой берег и развалился на траве, устав настолько, что сил не было даже стряхнуть с себя влагу. В лунном свете его обессиленное тело напоминало труп. Он лежал, закатив глаза и не соображая ещё, спасся ли он, не находится ли ещё в воде: сознание никак не хотело анализировать реальность, но и сопротивляться фантазии пёс не мог. Его словно ещё кружило в волнах, и темное небо качалось над головой. Страх в последнее время давил на него постоянно, стал чем-то привычным и не помешал ему заснуть. Даже учитывая, что за Арнайтом ещё могут гнаться, желая его смерти. Во сне усталость не отпустила Арнайта - беспокойные сновидения нахлынули почти сразу, закружив его в ворохе сумасшедших сюжетов. Подергивая лапами и повизгивая сквозь сон, он крутился по траве. Во сне Арнайт продолжал страдать от вины перед хозяйкой, поэтому обезумевшее сознание предоставило тёмный сюжет в угоду его самобичеванию. В нём Арнайт ходил на задних, как люди - вернее, его, связанного, вели такие же прямоходящие животные к виселице. Он не сопротивлялся, хотя ему и стало страшно. Просто вырваться из цепких лап возможности не было, а вскоре ему а горло навесили злую кусачую петлю. Арнайт посмотрел на толпу собравшихся - все они с нетерпением ждали начало представления, когда из-под лап Арнайта выбьют бочку, и он закрутится в петле... Он напряг кулаки, пробуя крепкость пут, которыми были связаны его запястья за спиной. Но они были крепкие - да и толку было освободиться в окружении стражи? Приговор всё равно будет приведён в исполнение, слишком велика на нём вина и слишком большое преступление он совершил. Хвост нервно мотался, уши дрожали. Слов он не разобрал - может,от волнения, может, во сне говорили на неизвестном языке. Единственное, что он понял - резкую злую команду, за которой последовал сильный пинок бочки, улетевшей с виселицы к ревущей толпе. Арнайт словно в замедленной съёмке проследил за её падением, а в следующий миг петля резко сжала его шею. Зрение тут же подёрнула серая дымка, трахею сжало как в тисках, верёвка обжигала и стопорила кровь, отчего голова стала тяжелее остального тела. Пасть кусала воздух, но не могла выцепить кислорода, таз качался, лапы словно плясали, хвост крутился и бил по ляжкам. Сотрясения Арнайта привели к тому, что он стал крутиться на виселице, качаясь из стороны в сторону. Боль не нарастала, петля всего лишь крепко сдавила его шею, не пуская воздух. Вот как он умрёт! Задушится, словно слишком сильно натянув поводок! Арнайт рванул передние лапы, но лишь захрипел от боли, так и не освободив их от веревки. Даже вытягиваясь, задние не доставали когтями до земли. Собственное сердцебиение заглушало рёв толпы, которую Арнайт уже и не видел, так расфокусировалось его зрение. Он едва смог заметить собственный живот, вжатыф от духоты, и резко выпирающий стержень, отвердевший в оргазме висельника. Что-то жгучее распространилось от шеи до лёгких Арнайта,словно веревка теперь сжала и их тоже. Вдыхать не получалось, выдохнуть тоже, наполнивший грудь жар всё нарастал, а вместе с ним нарастало и возбуждение Арнайта. Чем дольше он висел, тем больше ему хотелось прижать к чему-нибудь ноющий стержень. Но он даже коснуться до него не мог. Член лишь тыкался в воздух, дрожа между бёдер. Что поджимать лапы, что выпрямлять, что пытаться схватить бёдрами орган - не получается, слишком хаотичны движения умирающего тела, всё сильнее требовавшего кислорода. Из пасти вывалился язык, глаза Арнайта закатились, а хвост всё бился, как у суки в течке. В исступлении пёс брыкался задними, словно пытаясь оттолкнуться от воздуха и снизить давление на шею. Ничего не выходило, без воздуха тело пса сопротивлялось все слабее, его ощущения притуплялись, и разум окончательно прекратил понимать происходящее... Для него эта смерть была самой приятной - он радовался, получая наказание за свой проступок. Гениталии сжимало, казалось, так же сильно, как шею, шерсть на лобке холодило ветерком, а стержень, наоборот, сладко жарило, а лёгкие - сухо жгло. Потеряв возможность видеть происходящее, Арнайт теперь был вынужден полностью сосредоточиться на внутренних ощущениях, на неприятной жгучести, на сильной сдавленности, на нехватке воздуха и на собственном постыдном возбуждении. Отпихиваясь назад, лягаясь, как буйный конь, Арнайт пытался раскачать себя сильнее, чтобы довести хотя бы тряской. И это наконец получилось. Напряжение под животом сменилось таким же расслаблением, и пёс истёк, заливая семенем пол под собой. Тело обмякло, как сохнущая тряпка, обвисло, и только в шее сохранялось напряжение, которое останется там навсегда.