Lonely killer.

      Тэхён был удивлён, но на этот раз стрелять действительно получалось лучше. Громкие звуки выстрела оглушающим потоком раскатывались по полигону, пока Чон сидел в паре метров от Кима, наблюдая за мишенями, которые подвергались попаданиям, и поправляя немного скатывающиеся наушники. — Вот видишь, я же был прав, Тэ. — в конце тренировки заметил Гук, стянув наушники и обратив внимание на дрожащие руки Тэ, что крепко держали пистолет. — Давай сюда. На сегодня хватит, пора отдохнуть. Может, хочешь перекусить?       Голос Чонгука звучал тихо, даже с некой толикой нежности, а руки уверенно, но аккуратно убрали из рук Кима оружие. — Да… Да, идём. Твои методы действительно работают. — как-то растерянно заключил старший, поправляя ворот рубашки, а после покидая полигон.       Парень уже начинал чувствовать себя как дома, да и планировка быстро запомнилась. Тэхён без блужданий дошёл до кухни, оперевшись плечом о кухонный шкаф, останавливаясь прямо перед столом. Перед глазами Кима уже на протяжении нескольких часов появлялись сцены, где Тэ убивает Куя, жестоко, безжалостно и мучительно медленно. Всё казалось таким неправильным, хоть ему хотелось смерти Су уже очень давно. Ким запутался в своих желаниях, теперь страшась подобного конца, тем более, сказанные Чоном слова о том, что замести следы не так-то просто, вывели старшего из колеи прямо сейчас.       Гук понял всё без слов, убрав пистолет на законное место, и нагнал Тэхёна уже на кухне, сразу же приступив к приготовлению ужина. Мастерски орудуя ножом, младший довольно быстро нашинковал овощи, приступая к рамену. — Чонгук… разве я смогу это сделать? — тихо отозвался Ким, поднимая встревоженный взгляд на Чона.       В комнате воцаряется тишина, лишь закипающая вода и тиканье часов её разбавляли. Чонгук поворачивает голову к старшему и осматривает того, останавливаясь своими тёмными, как кофе, глазами на лице Тэ. — Тэхён, я уже говорил, что это зависит от тебя. Ты же прекрасно понимаешь, что Су не такой беззащитный, в отличие от тебя. Но не смотря на всё это ты запросто решился взять в руки оружие. — Гук опускает взгляд на пачку рамёна. — Но… честно, я очень восхищён твоей храбростью. Знаешь, когда Юнги учил меня стрелять, я несколько раз получал пистолетом по лицу, когда тот вылетал из рук. Было больно, а на одной из тренировок я вообще получил лёгкое сотрясение. Хён очень долго маялся со мной, чтобы взрастить машину для убийств. Прямо сейчас я тот Чонгук, который всё так же может переживать о чувствах других, даже пожалеть кого-то, а на работе само как-то выходит, что я превращаюсь в того самого Джея, который не разбирает хороших и плохих, виноватых и нет. Заказ выполнен и он доволен. А в банде Юнги до сих пор меня считают каким-то волшебником, что быстро научился всему. Хах, знали бы они, что достигнуть такого слишком сложно, неделями ночуя на полигоне и отучивая стойку, правильное положение рук, ежедневно тренируясь. Иногда хён выгонял меня с полигона. Специально, чтобы я хотя бы поел и проспался хорошенько. И вот теперь я здесь, на собственной базе, с квартирой в центре Сеула, дорогой тачкой и целым инвентарём оружия. Тэхён, я достиг всего этого, забив на чувства других, забыл о страхе, стал машиной, что думает работой. Девушки, видя меня, буквально прилипают к рукам, желая затащить в постель, а, пообщавшись несколько минут, сбегают, ведь я скучный, до банальности не умею говорить, потому что помешан на тренировках, оружии и убийствах. Чтобы быть профи в убийствах, нужно очень сильно постараться и пожертвовать многим.       Закончив свой рассказ Гук вернулся к готовке, переходя к основному, ожидая ответ от Кима. Тот долго раздумывает, прежде чем как-то отреагировать на подобную историю. — Если это так, то… Что бы ты хотел изменить в своей жизни? Да, возможно, что ты сейчас скажешь о том, как прекрасна такая жизнь и ты ни о чём не жалеешь, но всё же, что ты хочешь на самом деле? Твоя несчастность видна невооружённым взглядом. Разве ты желал пустой дом с кучей денег? Разве тебе хотелось быть одиноким? Прости, но мне известно про то, что ты один, даже старший брат не даёт о себе знать. — Тэ говорит тихо, но даже такой тон звучит в голове Чонгука слишком громко. — Не говори об этом, даже не думай больше заикаться на эту тему! Я не хотел такой жизни! А брат… он просто сбежал, как последний трус! Просто сбежал, бросив меня здесь одного! Мне пришлось выживать самому, в конце каждого дня я думал о том, как бы побыстрее исчезнуть, умереть, больше никогда не открывать глаза… Я даже просил себя убить, но никто не разделял моего желания, всем было дело лишь до себя, ведь убийства наказуемы. Чёрт побери! Всем похуй на то, что чувствую я на самом деле! Каждый день просыпаясь в пустой постели, я понимаю вновь своё одиночество, понимаю почему стал таким, но я не хотел себе такого. — Гук с силой ударяет кулаком о столешницу, из-за чего всё, что стояло на ней, значительно подпрыгнуло. — Я не хочу быть одиноким! Я хотел расти счастливым подростком, праздновать свои дни рождения в кругу семьи, приходить со школы и рассказывать о прошедших днях, просто быть кому-то важным и нужным, получить любовь и дарить её самому… Я не хотел быть одиноким в свои 17 лет…       С каждым словом последней фразы голос Чона успокаивался, переходя в конце на шёпот. Удар о столешницу и крики Чонгука заставили Кима вздрогнуть и поджать губы, опуская взгляд. Прямо сейчас старший жалел, что вообще открыл рот. Гук и без этого испытывал трудности, борясь со своими принципами в голове, а слова Тэ и вовсе надорвали последнюю нить нервов. По щеке младшего скатилась слеза, когда тот опустил голову, опираясь ладонями о столешницу, по бокам от разделочной доски.       «Чёрт… Ёбаный стыд…» — грязно выругался про себя Чонгук, стирая влагу тыльной стороной ладони как можно скорее, собираясь закончить готовку. — Садись за стол, почти всё готово. — единственное, что сказал Чон, аккуратно закрыв крышкой сковороду.       Ким больше не думал даже о том, чтобы издать звук. Медленно кивнув он занял место за столом, следя каким-то сожалеющим взглядом за Гуком.       «Прости, Чонгук… Я не хотел…»