Прятки

Оставшуюся часть марта Тайга тянул время, пока не пришло письмо из школы, куда он, благодаря Аомине, направил результаты своих учебных трудов. Дайки сунул конверт в руки омеги — немного помятый и чем-то испачканный. Открыв его, Кагами обнаружил официальное подтверждение на перевод во Фриско. К приглашению прилагался длинный сложенный лист с перечнем документов для перевода.  — Ты сейчас не поверишь в то, что я скажу.  — А? — Тайга был в лёгком шоке от количества бумажек, которые придётся собирать.  — Акаши подсуетился и мы все поступаем в одну школу. Эта новость всё-таки пробилась к загруженному мозгу омеги. Он поднял голову и совершенно офигевшим взглядом уставился на Дайки.  — Что? Как это?  — Помнишь, я говорил, что нам тоже приходили ответы от наших школ? Так вот, они все были от одной, но никто ничего не понял, пока Акаши нам на это не указал. Это он отправил все наши документы в одно место.  — Откуда у Акаши ваши документы?  — Ну, он же кэп, — пожал плечами Аомине с самым невозмутимым видом. Кагами почесал затылок.  — Так, ладно, а я? Я хочу учиться с тобой в одной школе.  — Поэтому тебе тоже нужно отправить туда документы. Не бойся, все кто должен знать, уже в курсе, кто ты и откуда. И сразу после окончания занятий здесь мы можем переводиться в Америку. Кагами слегка нахмурился, но потом посмотрел на Аомине, и вздохнул.  — Эй, а давай по мороженому? — Просиял Дайки.  — Не, я не буду.  — Даже если я угощу?  — Я воды выпью. Дайки вздохнул и отправился за мороженым и водой. Кагами остался сидеть на скамейке и просматривать список из конверта. «Пока я всё это соберу, пройдёт порядком времени», — подумал он. Дайки вернулся.  — Слушай, Дайки… Я не успею всё собрать до вашего отъезда.  — То есть? — лопавший мороженое на палочке альфа уставился на него.  — Поезжай, а я приеду, когда начнутся летние каникулы.  — Что за фигня, Бакагами?! Поедем вместе!  — И как ты себе это представляешь? Останешься со мной за компанию и пропустишь занятия второго семестра? Аомине насупился. Таким же недовольным он выглядел и в день отъезда. Кагами приехал проводить «Поколение чудес» вместе с Куроко. Пока Тецуя прощался с ребятами, Дайки взял Тайгу за руку и отвёл в сторону.  — Ты будешь скучать по мне?  — Дай… ки… — прошептал омега и рывком притянул его за грудки. А потом толкнул и стукнул легонько кулаком в плечо:  — Ждать не так уж долго.  — Да? А для меня целая вечность… — альфа прижал его к себе, повернул голову и нежно тронул губами ушную раковину. Тайга просунул руки под его руками и крепко обнял за талию. Дайки уцепился зубами за завиток его уха. Кагами фыркнул и дёрнул его сзади за пиджак.  — Аомине, регистрацию объявили, — донёсся голос Акаши.  — Акаши-чи, я потерял свой паспорт!  — Он у меня, Кисе… Дайки вздохнул.  — Ну, я пошёл. Тайга и Тецуя наблюдали, как ребята проходили контроль. В какой-то момент очередь замешкалась и к оставшемуся последним из «Поколения чудес» Акаши подошёл охранник.  — Дайте руку, пожалуйста, — сказал он. Сейджуро протянул руку с непоколебимостью айсберга. Охранник с не менее философским видом шлепнул ему на ладонь здоровенный складной нож. Сейджуро лишь перевёл вопросительный взгляд на мужчину.  — Я так понимаю, вы едете с этой группой и отвечаете за них. Парень в очках пытался провезти. Наверное, он много заплатил за него, и будет нехорошо, если я отберу. Думаю, лучше всего отдать его вам, а вы отдадите тому парню после посадки. Акаши кивнул бдительному охраннику, и, забрав ручную кладь, поспешил за своими подопечными. *** Кагами сходил к врачу, записался на ряд исследований в том числе и на ультразвуковое. Во время УЗИ Тайга смотрел на то, как плод сгибает ручки и ножки, и двигает конечностями. Омега попросил сделать фото и дома долго рассматривал крошечные ноготки, ушки и губы. Теперь, когда Аомине уехал, Тайга уже не мог нагрянуть к нему домой. По вечерам, свернувшись на боку, Кагами включал спокойную музыку, чтобы успокоиться и расслабиться, и постепенно засыпал. Жизнь без участия в играх была очень тяжела, но омега открыл для себя другой способ присутствия — он посещал все тренировки и болел за команду на самом близком расстоянии. Для него всё равно самым важным осталась победа Сэйрин, а собственная временная «недееспособность» — лишь вынужденной мерой, которая не станет для него крестом на карьере. Кроме баскетбольной площадки Кагами посещал бассейн и совершал пробежки по утрам. В мае живот округлился и ещё больше набухла грудь, стабилизировался привычный для Кагами аппетит, который раньше перебивался тошнотой. Кагами обмазывался гелями и кремами от растяжек, боясь потерять привлекательность для Аомине. Тайга скучал по нему, но старался приободрить себя. Он уже начал разговаривать с малышом и часто рассказывал ему об отце. С Дайки они связывались только по телефону и альфа не мог заметить внешних изменений своей пары. Зато Кагами ставил аппарат на громкую связь, чтобы малыш послушал голос своего альфа-папы. А потом… Однажды утром в выходной раздался звонок. Кагами схватил трубку — просто так бы его в такую рань не стали беспокоить. Звонил Тацуя…  — Тайга… Мы с моим другом попали в аварию…  — Что?!  — Не беспокойся, просто переломы… Я в фиксаторах. Ты не мог бы… Прийти помочь? Кагами примчался в больницу сразу же, как оделся. Тацуя лежал весь перебинтованный — при ударе на него попали осколки стекла и его ногу сильно сдавило при деформации кузова.  — Боже, Тацуя… — прошептал Кагами, подходя к кровати. Химуро выдавил улыбку, глядя на парня:  — Не беспокойся, со мной всё не настолько плохо, как может казаться.  — Что случилось?  — Я уговорил друга, чтобы он повернул не там, где нужно. В нас врезалась встречная машина со всей силы. Кажется… там кто-то погиб. Голос альфы как-то безжизненно исказился, будто с пластинки съехала игла. Тайга увидел, как его губы подрагивают, а нос морщится, дергаются брови и ресницы беспорядочно шлёпают, словно так он может остановить наворачивающиеся на глаза слёзы.  — Мой друг в коме. Как раз с его стороны в нас врезалась та машина…  — Тацуя, всё, хватит! — Кагами коснулся той части руки, которая не была перебинтована. Грудная клетка была вся в бинтах, и даже на голове имелась повязка.  — Ты выздоровеешь и всё наладится. Тацуя всхлипнул.  — Для того, кто умер, уже всё кончено. Тайга глубоко вдохнул. Он должен был оберегать малыша от негатива и он это сделает.  — Тацуя, я жду ребёнка. Всхлипывания постепенно сошли на нет.  — Что? Что ты сказал?  — Я жду ребёнка. Пожалуйста, порадуйся за меня. За нас.  — Я… рад. Боже, Тайга, я очень рад! — на бледное лицо названого старшего брата проскользнула, будто случайная гостья, и замерла там, улыбка.  — Вот, так-то уже лучше. Конечно, то что случилось, ужасно, но нельзя похоронить себя заживо под чувством вины. Я не говорю, что твоей вины совсем нет, но ты ведь не хотел этого и не ты сидел за рулём. Это его ответственность. А ты нужен мне, нужен другим людям, и себе в первую очередь. Так что кончай с самокопанием и переходи к восстановлению. Всё. Тацуя усмехнулся — сначала его ухмылка вышла какой-то чужой, но потом она становилась всё более похожей на давнюю знакомую.  — Я постараюсь, брат. Я постараюсь. Кагами позвонил Тецуе и сообщил о причине отсутствия на тренировке.  — Ему сделали операцию на ноге. Там двойной смещенный перелом. Открытый. Говорят, держался молодцом.  — Как он себя чувствует?  — Вроде неплохо. Он принимает таблетки. Четыре с половиной месяца ему носить ортезы.  — То есть, где-то в сентябре…  — Да, не раньше. И то, ему нужно будет помогать. Нужен будет массаж, физиотерапия, лечебная физкультура и всё такое. Упражнения ему дадут уже на днях. Я сказал, что могу помочь ему дома. Куроко, ты бы видел, какой он… сильный, несмотря ни на что. Жизнь сделала крюк и повела обходной колеёй. Тайга теперь большую часть свободного времени проводил рядом с Химуро. Он должен был быть рядом, когда брату понадобится помощь. Поэтому Кагами привёз его к себе домой. Тацуя старался держаться, хоть Кагами и видел моральную боль за его непроницаемым лицом. Химуро не нравилось отягощать омегу, но больше ему не к кому было обратиться. В Японии у него были только Кагами, да товарищи по команде в Йосен. Те залетали изредка, когда была возможность. Однажды во время очередной «разминки» под бдительным оком инструктора по лечебной физкультуре Химуро вдруг улыбнулся. Когда инструктор ушёл, Кагами осторожно спросил альфу:  — Ты чего улыбался?  — Представил, что надо мной стоит Мурасакибара, и помахивает шоколадкой, приговаривая «Давай, разводи пальцы, Муро-чин, я дам тебе за это вкусняшку!» Тайга фыркнул.  — Скучаешь по ним?  — Да. Особенно по одному.  — Аналогично, хотя… Мы с Мурасакибарой просто друзья, а вот у вас с Аомине совсем другой случай. Зря ты затянул и ничего ему не сказал.  — Ты же понимаешь, почему я не смог.  — Догадываюсь. Ты испугался, что пошлёт он тебя туда, откуда ваше совместное будущее уже не просвечивает.  — Он мог… мог сказать, чтобы я сделал аборт. Тайга только сейчас каким-то чудом смог произнести эти слова и осознал это. Возможно, всё дело было в присутствии Тацуи, которое облегчило признание. Альфа сидел и молча смотрел на брата, ставшего ему родным человеком. Роднее, чем по крови. Потом протянул руку и положил ему на плечо:  — Во-первых, ты сам в это не веришь. Во-вторых, вспомни, что я сказал во-первых.  — А если всё же… Это ведь вполне разумно. Мы оба ещё слишком молоды, и…  — Он тебя любит. И малыша тоже полюбит, вот увидишь. Он не откажется от такого счастья. Кагами опустил голову.  — А теперь приходи в себя. Кто тут кому сопли подтирает, в конце концов? Кагами по-прежнему регулярно проверялся у врача. Доктор говорил, что теперь его состояние уже безопасней, риски первого триместра миновали. *** Аомине стоял перед раздачей в столовой с нетерпением ожидая своей очереди.  — Как же меня задолбала эта школа! Прогуливать не дают, еда — в кормушках…  — Аомине-чи, ты что выберешь?  — А тебе-то что?!  — Ну, Аомине-чи…  — Заткнитесь, вот что.  — Ух ты, банановые кексы…  — Мурасакибара, не увлекайся! Это кекс Кисе! Дайки взял салат с ветчиной из индейки, суп, кекс и сок. Мидорима открыл свой контейнер с едой. То же сделал Акаши. Мурасакибара и Кисе предпочли тако с бобами, суп, кексы и молоко.  — Как же здорово, что мы все снова вместе, а? — расплылся в улыбке Кисе, который уже достал всех этой фразой. Он предпочёл начать свой обед с молока.  — А-чавк-чавк, — вставил Мурасакибара. Для Ацуши личной драмой обернулся запрет на еду в учебных помещениях в школьных правилах. Есть можно было в столовой, кафе, но никак не в непредназначенных для этого местах. Первое время Ацуши был сам не свой и даже начал не очень хорошо выглядеть, что обеспокоило Акаши. Но потом всё как-то нормализовалось. Периодически Ацуши куда-то пропадал — это было заметно даже при их разношёрстных графиках. Аомине подозревал, что Мурасакибара снова стал ныкать еду, как делал это в раздевалке в Тейко.  — Интересно, как там дела у Куроко-чи? — ещё одна любимая тема Кисе, которая всех утомила.  — Вспоминает тебя и радуется, что освободился? — предположил Дайки.  — Вечно ты пытаешься испортить людям настроение.  — У меня самого оно скоропортящееся, в отличие от некоторых.  — Так, может, что-то поменять в своей жизни, м? Или тебя что-то тревожит? Скучаешь по омеге?  — Отвяжись уже, а? Аомине вдруг понял, что его сейчас особенно задело. Нет, Кисе его не разозлил, но сказанное им провело по нервам, как гвоздём по стеклу. Кагами мало того что до сих пор не прилетел, так ещё и давно не звонил. А учёба уже вот-вот должна была закончиться. Дело было даже не в том, что Дайки скучал, — скучал он всё время. Что-то не давало ему покоя, он тревожился. «Да в конце концов, Бакагами не мальчик, как-нибудь справится без меня, — подумал он. — Прошло не так много времени и ещё не лето». Школа занимала пятьдесят акров площади, жили студенты в корпусах резиденций. Перед сном Дайки долго пялился в потолок, потом в окно, стекло которого начало намокать от дождя. Наконец, взял телефон. Тецуя был ещё в школе, когда пошёл вызов. В трубке раздался приглушённый голос:  — Тецу? Это я.  — Аомине-кун? Что-то случилось?  — Прости, что беспокою тебя… Ты можешь говорить?  — Да.  — Кагами что-то давно не звонит, ты не знаешь, не случилось ли чего?  — Ты мог бы позвонить ему, Аомине-кун…  — Да знаю я, просто что-то мне не по себе. Скажи мне, с ним всё в порядке? Куроко вздохнул и рассказал о случившемся с Тацуей.  — Чёрт! И этот идиот не соизволил мне рассказать! Когда встречу, надеру ему задницу! В Аомине прилетела подушка от проснувшегося соседа по комнате.  — Не злись так на него, Аомине-кун. Кагами-кун сейчас много времени посвящает Химуро-куну, он наверняка просто не хотел тебя беспокоить.  — Ладно, — буркнул Дайки. — Позвоню ему и выскажу всё лично. Спасибо тебе, Тецу. Дайки встал и вышел из спальни, натягивая по пути халат. Кагами не сразу понял, что Аомине ничего не знает о ребёнке, и немного струхнул, услышав его сердитый голос.  — Тайга, ты забыл, что собирался приехать сюда?  — Дайки, я ещё не собрал документы…  — А то, что твой так называемый брат попал в аварию, ты мне собирался рассказать?!  — Чёрт, Дайки, прости… Конечно я собирался тебе всё рассказать, просто пока мы обустраивались и привыкали ко всему этому, как-то было не до того…  — Не до меня. Ясно.  — Ну что ты несёшь?  — Да ничего. Это ты прости. Что я такой эгоист. Аомине опустил голову и потёр пальцами переносицу. Он уже сам запутался в том, стоит ли ему упрекать или его.  — Просто мне обидно, что когда в твоей жизни что-то случается, обо мне ты вспоминаешь в последнюю очередь.  — Это не так. Кагами сдвинул брови, прислоняясь к стене в школьном коридоре.  — Тецу сказал, что Химуро будет в фиксаторах минимум до сентября.  — Да. Прости, я не могу сейчас вырваться. Я нужен ему.  — Понимаю, — вздохнул Аомине. — Но мне ты нужен тоже.  — У меня есть одна идея. Позвоню Алекс, может, если она не занята, то поможет Химуро. А я соберу документы и приеду к тебе.  — Я очень соскучился.  — Я тоже. Кагами после этого звонка разволновался. Дайки считает, что занимает недостаточно места в его жизни. И это он ещё не знает про ребёнка. Конечно он будет в бешенстве из-за того, что Кагами долго обо всём молчал. А может быть, и ребёнок ему будет не нужен. Конечно — он ведь звезда… Зачем ему сейчас ненужные заботы и лишняя ответственность? Тайга с трудом заставил себя отвлечься от тяжёлых мыслей. Помогло ему в этом посещение спортзала и общение с Куроко. Они бегали по кругу во время разминки. Тецуя сказал, что Аомине позвонил ему, что он беспокоится.  — Если он к тебе неравнодушен, как он может причинить тебе такую боль? — просто сказал Куроко. И Кагами стало легче. Во время бега по очередному кругу Кагами остановился — дыхание сперло, да и сопли, появившиеся из-за специфического насморка, вытереть не мешало бы. Кагами вдруг почувствовал внутреннее шевеление. Это было настолько лёгкое ощущение в животе, что омега сначала ничего не понял, и подумал, что показалось. Но потом шевеление повторилось, и до Тайги дошло. Он замер, глядя на живот.  — Эй, Кагами, с тобой всё в порядке? — Джунпей, взявшийся опекать своего бывшего тяжёлого форварда как курица цыплёнка, тут же заметил эту странность.  — Да… Кажется, у меня ребёнок пошевелился. Джунпей остался стоять с открытым ртом, пытаясь подобрать слова в ответ на это заявление, а остальные игроки баскетбольной команды Сейрин сбежались к Кагами, наперебой крича:  — Правда?  — Вот прямо сейчас?!  — В первый раз, да?!  — Ну, как малые дети! — вздохнула Рико и тоже пошла к Тайге, возле которого уже выстроились очередь из желающих «послушать живот».  — Куроко, а ты не хочешь послушать?  — А? Но… Я не хочу беспокоить Кагами-куна…  — Иди сюда, — Тайга притянул вспотевшего после пробежки омегу к животу. — Слышишь?  — Нет. Что я должен услышать?  — То, как ребёнок пинает Кагами! — просветил его Коганей.  — Вот! — вдруг сказал Тайга. — Только что! Слышал?  — А, да… Похоже на бесформенный толчок, — наглая рожица Куроко повернулась вверх, навстречу суровому взгляду друга. В конце мая малыш уже вовсю играл во внутриутробный баскетбол, что умиляло Тайгу. Лето началось в будничных заботах. Животик было уже не скрыть от посторонних глаз, появилось молозиво. Кагами стал делать упражнения, которые снимали нагрузку с позвоночника. Иногда кроха не давал папе спать ночью и Тайга стал уговаривать его ласковым голосом успокоиться. И вот однажды, когда Тайга уворачивался от покусительств уже неплохо подросшего Тецуи Нигоу, Рико подошла и сказала:  — А не пора ли тебе, Кагами, пройти ритуал «Ину, но Хи»?  — Чего?  — Как не стыдно! Ты как будто не в родную страну прилетел…  — Айда-сан, поменьше нравоучений и побольше конкретики, пожалуйста… Айда поджала губы, но рассказала:  — Есть ритуал, который проходят беременные в нашей стране. Это день, когда они посещают храм, чтобы помолиться за безопасные роды.  — А при чём здесь собака?  — Собака — это божество и символ для безопасных родов и плодовитости. Ведь у собаки бывают большие помёты и лёгкие роды.  — Вот почему я везде вижу картинки с собаками на продуктах для беременных! Погодь, ты что, предлагаешь мне съездить в храм и помолиться… собаке?! Он не собирался этого делать, но ребята из команды во главе с тренером и капитаном пригрозили оставить ему Нигоу до самого рождения малыша. Поэтому они все вместе приехали в храм и помолились, а Рико велела Тайге прикупить амулет и родительскую ленту. Хараоби поддерживала ребёнка, утепляла его и защищала от возможных травм, а папе помогала бороться с болью в спине и избегать проблем с осанкой. Кагами купил целый пакет «полезных вещей», хотя не особо верил в ценность того же амулета. После храма ребята привезли Кагами домой и продолжили празднование «официально обнародованной» беременности. Все радовались, ели мороженое, фруктовый салат, играли в игры, фотографировались и пытались предполагать очертания части тела или позу ребёнка по колебаниям живота беременного. Кагами чувствовал себя счастливым и благодарным ребятам. Им с Химуро очень важна была эта поддержка. Вскоре после праздника Кагами записался на занятия для будущих родителей. Врач сделал плановое УЗИ и сообщил, что ребёнок будет альфой, скорее всего, сильным и крепким. Аппетит у будущего родителя был настолько хорошим, что окружающие прятали от него еду. В июле, когда близилось окончание учёбы в Японии, Тайга был уже на шестом месяце. А тем временем Аомине рассматривал в социальных сетях фотографии с того самого праздника собаки, и пытался понять, что происходит.