Пожинающий

В седле «Хонды» потряхивало на обочине, и девушка, спросонья устало цепляясь за пояс всадника, положила щеку ему на спину и кемарила. Его это тревожило. Она перестала обжигаться о его плоть, хотя смертные должны были чувствовать раскалённую добела душу даже сквозь кожу. Неужели свыклась? Это удручало. Он хотел спасти ее, а не навредить. Но выхода не было. Не бросать же девушку прямо здесь, на растерзание человекотварей! Он двигался к Центру, туда, где все началось, и вынужден был объезжать трупы и настежь открытые, остановившиеся машины по пыльной обочине, сбавляя скорость. Внезапно, в мареве, за серым скатом дороги, он заметил цепочку из людей. Выезжая на дорогу, он недовольно прищурился, вгляделся в живую стену из четырёх человек, и ему вдруг подумалось об Апокалипсисе и четырёх всадниках. Да ну! — хмыкнул он. Знавал я этих всадников. Ничего особенного. — Кто это? — девушка сонно подняла от его спины голову. — Почему они встали на дороге? Но ее спутник был молчалив и только пожал плечами, а следом оттолкнулся ботинком от асфальта и лихо газанул. Рыкнув, «Хонда» рванулась вперед, как из пушечного дула, и понеслась на четверку. Останутся на месте или увернутся? Парень оскалился, безмолвно захохотал и помчался ещё быстрее. Не будь с ним в седле человек, он бы прокатился по-настоящему — но сейчас думал и о том, как сохранить ее жизнь. А потому снял с пояса «Магнум» и легко, почти не целясь, убил выстрелом в голову мужчину слева. Когда тело рухнуло на землю, в пыль, трое других помчались навстречу Парню, и тогда он и его спутница поняла, что это что-то иное, чем просто человекотвари. Лица их были алыми, как сердцевина пламени, на головах росли рога, а смрад и гарь, исходившие от них волнами, чувствовались даже на расстоянии. Парень невозмутимо наставил «Магнум» на мчащихся бесов и выстрелил снова. Бах! Ещё один готов. Он конвульсивно задергался, пока его мозг, прошитый пулей, умирал. А мотоциклист не желал останавливаться, даже когда третья тварь взревела и прыгнула… Девушка смотрела на медленно приближающееся оранжево-алое лицо, искаженное сверхъестественной злобой, со сведёнными на лбу бровями, с оскаленным ртом и частоколом зубов. Глубокий рык взбесившегося зверя вырывался из его глотки. А девушка словно оцепенела, сжав плечи и исподволь вжимаясь в мотоциклиста. Время стало тягучим, вязким, густым. Детали этого прыжка вопреки желанию врезались в мозг, как надпись, высеченная на обелиске… Бах! Бах! Бах! Ещё меткий выстрел, один за другим, и прямо в лоб монстру. Могучее тело сшиблось бы с мотоциклом, если бы седок не понял это заранее. Он рванул девушку на себя и опрокинул мотоцикл на ребро, пролетая по земле и поднимая тучу пыли. Подстреленная тварь глухо взвизгнула и упала камнем… — Кто это такие? — вдруг прервала молчание девушка, озадаченно глядя на неподвижные мёртвые тела, и с опасением посмотрела на всадника. Логичнее было бы дальше спросить, «и кто такой ты», она не стала. Поджав губы, подождала. Нет ответа. Он подошёл к ближайшему трупу и небрежно пнул его тяжелым ботинком, переворачивая. Густой мрак лица разгоняла зубастая ухмылка. Он пристальнее вгляделся во врага и заметил в ответ шевеление в глазах. Крепко задумался… вот как. Даже через мертвецов за ним наблюдают. Он обернулся, долго смотрел на девушку, жавшуюся к мотоциклу. Туда, куда он едет, ей не место. Надо бы высадить ее. В конце концов, он константа, а она переменная, и ей совсем ни к чему видеть то, чему она и так уже стала свидетелем. Это опасные знания. Возможно, за них ее когда-нибудь и убьют… Глубоко задумавшись, он не сразу услышал, как она подошла. — Я Кора, — и она просто протянула ему руку. — Из Коннектикута. Рукопожатием он обмениваться не хотел, а потому как на что-то любопытное глянул на узкую ладонь — и молча пошёл к железному коню. Кора из Коннектикута отважно побежала следом за широко шагающим парнем. — А куда мы едем? — поравнявшись, она беспокойно глянула ему в лицо и призналась себе, что оно пугает ее куда меньше, чем все лица, что она видела накануне, несмотря на то, что он не похож на человека. Парень бесстрастно покосился на Кору, оседлал байк. Все было сделано четко и быстро. Едва она успела подойти, как, раздувая полы ее легкого платья, колёса взвизгнули, и мотоцикл рванул вперёд, уже без неё. Кора не понимала. Как так? Она осталась одна с четырьмя трупами каких-то дьявольских чудовищ, не понимая, что делать дальше. И главное, почему же он уехал. Глядя вслед стремительно удаляющейся чёрной спине, она вдруг почувствовала себя неважно. Как человек, замерзающий на лютом морозе, она вздрогнула, чувствуя мурашки, ползущие по ступням вверх. Холод, такой нестерпимый, что поневоле подкашивались ноги. В голосе вспыхнуло: но ведь здесь не должно быть так… это пустыня… почему до этого она ничего такого не чувствовала?! Молча, Кора присела прямо на землю, обжав руками свои плечи и тщетно пытаясь сгореть стремительно леденеющее тело. Она слишком замёрзла и страдала от боли, иглами пронзающей тело, что не обращала внимания на двух медленно ползущих к ней мертвецов. Подтягиваясь на руках и волоча тела по каменистой рыжей поверхности, они жаждали мяса и крови, и сейчас оставшаяся одинокой Кора была бы превосходной добычей. Глаза смыкались, тяжелые веки точно закрывали чьей-то рукой. Кора уткнула лицо в колени, подтянув их к груди, и словно сквозь вату, откуда-то издалека, услышала дикий вой… визг колёс… и три громоподобных, гулких выстрела совсем рядом. Всё стало безразлично, она уже провалилась в самую глубину ледяного омута. Замерзшее тело теперь расслаблялось, устав бороться, а непонимание уступило место безразличию. Кора уснула.