***
Они подъехали к дому, и Люцифер помог ей выйти, осторожно обращаясь с ее левым боком. Ее рука была аккуратно перевязана жгутом, и это было больно, конечно, но она действительно не хотела, чтобы все обращались с ней как с какой-то хрупкой жертвой. Она позволила ему открыть дверь и занести ее сумку внутрь, пропустив то, как он тайком открыл ее и осмотрел бирку на ее испорченном свитере. Сначала она подошла к холодильнику и фыркнула на мамин вариант покупки продуктов: несколько коробок из разных ресторанов столпились на верхних полках, плюс бутылка свежевыжатого апельсинового сока (хотя Бог знает, где она его взяла). Люцифер, по-видимому, ощущал себя вполне комфортно, чувствуя себя как дома. Он был уже в середине гостиной, прежде чем она успела повернуться и предложить ему что-нибудь выпить. Он указал на плакат в рамке. — Твоя мать Пенелопа Декер? — Ты не знал? — Я встречаю так много людей, — объяснил он, и она поняла, что это действительно было так. — Мне показалось, что я где-то видел ее. Если бы я знал, что это была она… Боже мой. Я бы попросил ее расписаться у меня на груди, — он пошевелил бровями. — Или еще где-нибудь. Ладно, приятель. — Ну, эм. Спасибо, что подвез, — сказала она, провожая его к двери. Он уперся ногами. — Но ты так и не ответила на мой вопрос. — Вопрос? — В «Парадизо». И кто тот тупоголовый болван, который оставил тебя в таком неприятном одиночестве? Она опустила руку. — Мой бывший. Какой вопрос? — Что ты желаешь, конечно. Она ждала продолжения, но его не последовало. Он был серьезен. — Чего я желаю? — повторила она, пытаясь вспомнить, когда он спрашивал это. — Вроде как больше, чем все остальное в этом мире? — Точно. Это был определенно не тот разговор, который она ожидала сегодня услышать. О, трезвая и здравомыслящая Хлоя, куда же ты улизнула? Но она подумала об этом. Она действительно задумалась. Все, что приходило на ум, было вовсе не вещами. Во всяком случае, ничего такого, что мог бы исправить какой-нибудь избалованный плейбой-тусовщик со слишком большим количеством свободного времени. Она не нуждалась в деньгах, не больше, чем кто-либо другой, не то чтобы она когда-нибудь взяла их, если бы он предложил. Она была жива, что за пару минут и сантиметров могло измениться. У нее была дочь, которая, как она надеялась, была счастлива и здорова. У нее была работа, которая, конечно, некоторое время будет головной болью, но она помогала людям, чего и добивалась. — Ничего, — честно ответила она. — У меня есть все, что мне нужно. Ошеломленный (и, по-видимому, онемевший от потрясения), Люцифер позволил ей закрыть дверь и, вероятно, навсегда уйти из ее жизни.***
Навсегда длилось около двадцати четырех часов. На следующий день Трикси открыла дверь лысому мужчине, который выглядел так, словно зарабатывал на жизнь тем, что ломал черепа, к большому удивлению ее матери. Трикси спряталась за ноги Хлои, в то время как мужчина держал прозрачный пакет из химчистки, демонстрируя, что внутри не было ничего, кроме свитера. Золотого свитера. Того самого, который сейчас лежал на дне ее мусорного ведра, изрезанный почти до нитки парамедиками. — Это не… — Мистер Морнингстар шлет свои извинения, — сказал мужчина. Хлоя осторожно взяла пакет. Мужчина вытащил свой телефон и ушел, оставив Хлою в дверях. Она смотрела, как он послал сообщение, а затем сел на пассажирское сиденье сильно тонированного «Линкольна», и подождала, пока машина уедет, прежде чем вернуться внутрь. Трикси, всегда готовая помочь, взяла у матери пакет и вытащила свитер. — Мистер Стар — это тот человек, из-за которого ты пострадала? — спросила она, вертя его в руках. — Он милый. — Морнингстар, — задумчиво поправила Хлоя. Потом она пришла в себя и, щекоча, выгнала дочь из комнаты. И это, подумала она, имело место быть.***
Хлоя сумела дожить до конца недели, прежде чем почувствовала необходимость пойти в участок: личный рекорд для кого-то с ее рабочей этикой. Даже ее бывший, который предпочел эту работу ей и Трикси, восхищался ею, хотя все меньше и меньше, когда это мешало ему самому. Ее лицо покраснело, когда несколько новичков зааплодировали ее возвращению, а Саманта на стойке регистрации отдала открытку, подписанную всеми желающими ей удачи, которые не успели вовремя добраться до больницы. Она сделала глубокий вдох, когда подошла к кабинету лейтенанта, но прежде чем успела это сделать, к ней подошел упомянутый бывший. — Привет, Хло. Тебе не нужно быть здесь. — Я знаю. Мне просто нужно было выбраться из дома. Лейтенант у себя? Дэн потянулся, чтобы посмотреть через плечо. — Думаю, да. Но я не знаю, действительно ли Пирсу будет интересно то, что ты сейчас скажешь. Ее тело напряглось, словно защищаясь. — Что? Почему? Дэн вздохнул. Вечно страдающий, этот парень. Супер привлекательный, чтобы все время так тяжело вздыхать. — Я просто думаю, что он хотел бы, чтобы ты взяла еще несколько дней, вот и все. Они все еще расследуют стрельбу. Можно подумать, что парень, всадивший себе пулю в голову, положит этому конец. Дэн всегда рассчитывал на элементарные дела. — Они могут расследовать стрельбу месяцами. Какое это имеет отношение к тому, что я здесь? Дэн поднял руки. — Эй, я просто говорю. Я знаю тебя, Хлоя. Ты пойдешь туда и первым делом спросишь, когда сможешь вернуться на работу. — И что в этом такого? — Хорошо. Только не говори, что я тебя не предупреждал. Хлоя протиснулась мимо него. Предупреждал о чем? Она ворвалась в кабинет лейтенанта с несколько большей силой, чем требовалось. Лейтенант на мгновение оторвался от компьютера, и это было все приветствие, которое она получила. — Присаживайся, — сказал он. — Я лучше постою, если вы не против. Он пожал своими глупыми, массивными плечами, которые определенно не были привлекательными, вообще. Как и его квадратная челюсть. Или голубые глаза. Его придурковатое поведение более чем предостерегало ее от этой кучи проблем. — Расследование продолжается. Ты дежуришь в участке, пока тебя не сочтут годной к службе по медицинским показаниям. Тебе нужно закончить физиотерапию, и я связался с психологической командой, чтобы сделать оценку. И проверка владения огнестрельным оружием. Хлоя выдохнула. — Как долго? Пирс бросил на нее беглый взгляд. — Восемь недель. Ты можешь помогать по делам других, но я не хочу, чтобы ты была в поле, по крайней мере, на это время. Это не обсуждается, — сказал он, когда она открыла рот в опровержении. — Иди домой, Декер. Возьми выходные. Подлечись. Увидимся в понедельник. Хлоя попыталась (и не смогла) не выскочить из кабинета. К тому времени, когда она добралась до своего стола, ее гнев вернулся, и она чувствовала себя неудачницей. Она спасла человеку жизнь, и теперь ей казалось, что ее за это наказывают. Проклятые гребаные сумасшедшие стрелки, проклятые одиночки, проклятый Дэн за то, что повел ее в шикарный ресторан на ужин «с еще одной попыткой» (о, Ирония судьбы), проклятый Морнингстар за то, что пытался быть милым, потому что он, вероятно, чувствовал себя чертовски виноватым, просто — черт бы все это побрал. Этот город был полон преступников, и Хлоя, как бы она ни старалась, всегда была на шаг позади них, всегда во власти ожидания, что плохой парень убьет кого-то, прежде чем она сможет поймать их, когда столько вреда уже было нанесено и этого нельзя отменить. И она видела это дерьмо каждый день. Неужели это так много — попросить одну свободную ночь? Иногда она чувствовала себя не столько защитницей, сколько уборщицей, выносящей мусор. И так много раз мусор выползал обратно на улицу через юридические лазейки. Она знала, что для полицейского опасно так думать. Она видела много сбившихся с пути полицейских и детективов, которые брали дух закона и растягивали его до тех пор, пока он не служил их собственным целям. Хлоя никогда не станет одной из них. У кого-то в этом проклятом городе должна быть хоть какая-то мораль. Ей просто хотелось, чтобы весь этот груз не лежал на ее плечах.***
Бодрый новый судмедэксперт догнала Хлою как раз в тот момент, когда она уже смирилась с возвращением домой. Она провела последний час, суетясь вокруг своего стола, отвечая на электронные письма, перезванивая людям, которые не получили памятки о том, что она была в отпуске по болезни, убеждаясь, что на выходные ничего не ожидается, и вообще стараясь не чувствовать себя бесполезной. Маленькая, ужасно жизнерадостная женщина подошла к столу Хлои как раз в тот момент, когда она встала (как будто лежала в засаде) с улыбкой на лице, которая могла означать только неприятности. — Что бы ты сказала… — заговорщически начала она, — паре молодых красивых девушек, идущих выпить по коктейльчику, за свою подругу, которая только что вернулась после того, как стала героем? Хлоя была совершенно уверена, что можно привести тостер в действие энергией, исходящей от этой женщины — Эллы, вспомнила она. — Я бы сказала… «повеселитесь»? Элла просияла. — Отлично! И да, я знаю, смешивание болеутоляющих с алкоголем — это верный рецепт катастрофы, но один глоток не убьет тебя, если пуля не смогла, — она, должно быть, прочитала что-то на лице Хлои, потому что быстро отступила. — Не то чтобы ты была в опасности — в смысле, конечно, ты была в опасности, но ты, знаешь, это не было чудом, что ты выжила или что-то в этом роде — не то, чтобы это уменьшало боль и страх и все, что приходит с… Ну, ты знаешь… — Элла. — …почти смертельным опыт, если это то, на что он похож, но для тебя, ты знаешь, десятилетие в силе или что-то еще, это… — Элла. — …наверное… не так уж… страшно. Хлоя сжалилась над бедной девочкой. Она знала, что та оставила свою семью, чтобы приехать в Лос-Анджелес и быть с кем-то. Братом, подумала она. Должно быть, одиноко находиться в большом городе, где единственные люди, которых ты знаешь, — это те, с кем ты работаешь. А после новостей о дежурстве в офисе Хлоя могла бы признаться, что ей не помешает выпить. — Один напиток. Элла радостно подпрыгнула. — Сегодня вечером подойдет? Мы уже вроде как собирались куда-то сходить — я, Сэм и Кассела, из прокуратуры, ты же ее знаешь, семь нормально? — Семь… человек? — встревоженно спросила Хлоя. — В семь часов, — поправила Элла. Хлоя потерла плечо и согласилась. Элла рассказала о паре любимых местечек своей маленькой девичьей компании, о тревожном количестве караоке, которое появилось, и сказала ей надеть что-нибудь, по ее собственным словам, «офигительное». Вот так, несколько часов спустя, приняв душ и уложив волосы так, чтобы они небрежно лежали поверх очень несексуального больничного голубого нейлонового жгута, который поддерживал ее руку, она встала перед шкафом и постаралась не ворчать вслух на свою коллекцию. Трикси лежала на животе на кровати, выступая в роли судьи, присяжных и миниатюрного палача. Хлоя наклеила на рану маленький квадратик марли, больше для эстетических целей, и ничто в ее значительно непопулярном гардеробе не кричало о шике. — Синий, — подсказала Трикси. — Под цвет твоих глаз. — Синий, хм. Давай посмотрим, — она порылась и вытащила платье, которое обычно приберегала для рождественских вечеринок, немного вышедшее из моды с блестками, но все еще вполне пригодное. Трикси сморщила нос. Хлоя положила его обратно. Еще одно: облегающее и серебристое, но Трикси сочла, что юбка слишком длинная. Он была немного обеспокоена тем, что ее семилетний ребенок волнуется о том, чтобы ее мать демонстрировала больше ног, тем не менее она послушно повесила его обратно. Немного поисков привели к платью, которое она не носила, вероятно, слишком долго. Трикси счастливо кивнула, когда она вытащила его. Чистый силуэт из бархатисто-синей ткани, топ щедро опущен вниз, а юбка выше колен льстила ее стройным ногам. Она попыталась вспомнить, когда в последний раз надевала его. Скорее всего, на рабочее мероприятие. Но это не имело значения. Она влезла в него — оно оказалось немного теснее, чем она помнила, что было не очень хорошо — и попросила Трикси застегнуть его и помочь ей надеть пару черных туфель на каблуках. — Что ты думаешь? — спросила она, крутанувшись и вспомнив, как позировала матери. Трикси приложила большой палец к губе и вытянула бедро, размышляя. — Это сработало, — решила она. Хлоя фыркнула. — Отлично. Спасибо. Трикси вернулась в прежнее состояние и притянула мать к себе, чтобы крепко поцеловать ее в щеку. Хлоя прижала ее к себе здоровой рукой. — Ты будешь хорошо себя вести у бабушки? — Трикси сморщила нос. Хлоя прекрасно знала. — Так я и думала.***
Элла первой вошла в клуб, направляясь прямо к бару с зеркальной стеной. По крайней мере, Хлоя не перестаралась: все были в своих лучших пятничных нарядах, переливаясь радугой приглушенных цветов под тусклым, уютным освещением. Она не была хорошо знакома ни с одной из других женщин, но все они были дружелюбны и проявляли интерес к ее жизни вне работы, что было ей в новинку и заставляло ее чувствовать себя немного скучной. Кас была единственной замужней женщиной, но она была счастлива и шла вперед. Хлоя вспомнила те дни, и они болтали о вехах, которые другие, одинокие, не достигли и были на втором стакане, прежде чем она кое-что поняла. Барменша с любопытством наблюдала за ней, вероятно, из-за руки, и почти ничего не говорила. Место было оживленным, но не настолько переполненным или шумным, чтобы им нужно было кричать, чтобы услышать друг друга (слава Богу), и час прошел незаметно. Заиграла более быстрая песня, веселая с небольшим колебанием, но Хлоя осталась сидеть на барном стуле, а остальные ушли немного потанцевать. Она с удивлением наблюдала за ними, пока Элла, танцуя, перебирала свои длинные черные волосы. Ох, снова была такой беззаботной и молодой. Не то чтобы она когда-нибудь была такой, но было время, когда она пыталась. Она обвела взглядом комнату, рассматривая рояль, лестницу, толстые бархатные занавески на кирпичных стенах, вывеску с масляно-желтыми лампочками. Во время блуждания ее взгляд остановился на одной из темных кабинок, расположенных вдоль внешней стены. Большинство из них были заполнены компаниями друзей или парочками, пьющими и разговаривающими, и ее глаза почти скользнули мимо центральной, думая, что она пуста. Это было не так. И ее обитатель смотрел прямо на нее. Хлоя вдохнула, поперхнулась своим напитком и развернулась, чтобы взять салфетку. Люцифер. Это был клуб Люцифера. Их разговор был довольно странным, но она не представляла, что ворвется в его жизнь меньше чем через неделю. Она и представить себе не могла, что когда-нибудь снова пересечется с ним. Он сидел, скрестив одну ногу на другой, закинув руку на спинку дивана, и играл с чем-то в другой руке, выглядя загадочным и любопытным и определенно не в ее вкусе. Как долго он так смотрел? Конечно, он подошел. Не похоже, что он собирался оставить ее в покое. Было бы невежливо оставить ее в покое. Он встал сбоку от нее, прислонившись бедром о стойку бара. Хлоя отказывалась смотреть, глядя куда-то в зеркало наверху, стараясь казаться рассеянной. Барменша протянула ему виски — он ничего ей не сказал — и достал из его руки монету. Он щелкнул ею, и она завертелась на прилавке перед ней, казалось, счастливая крутиться вечно, пока он не остановил ее пальцем. Способ привлечь ее внимание, пусть и немного мальчишеский. — Ну, детектив, — сказал он, скользя рядом с ней. — Как неожиданно видеть тебя здесь. — Неужели? — спросила она, собираясь засунуть соломинку обратно в рот, чтобы изобразить застенчивость, но увидела, что ее стакан пуст. Сколько же она выпила? Неужели она обречена быть под действием чего-то всякий раз, когда встречает этого парня? — Я как раз думал о тебе, — сказал он голосом, предназначенным только для ее ушей. От этого по ее руке пробежала дрожь, а это было последнее, что ей было нужно. Хлоя резко развернулась, и комната закружилась. — Ты… ты слишком… слишком… — Слишком? — Ловкий, — решила она. — Для твоего же блага. Он оперся локтями о стойку бара. — О, я не знаю. Похоже, до сих пор это служило мне верой и правдой. — Неужели? — спросила она. Вопрос, казалось, поставил его в тупик. Он оглянулся на танцпол. — Девичник, я полагаю? Хлоя фыркнула. — Я герой, разве ты не слышал? Люцифер похлопал по плечу человека, сидевшего рядом. Он немедленно освободил место, и Люцифер сел, скрестив свои длинные ноги в лодыжке прямо под ее сиденьем. Если бы она уже не осознавала, что ее юбка задралась так, что стала видна часть бедра, когда она садилась, то это случилось бы сейчас. Пока он говорил, его взгляд неторопливо следовал за линией ее ноги. — К сожалению, это правда. Именно об этом я и думал, — он помолчал, и его чеширская улыбка сменилась чем-то более серьезным. — Если бы не я… тебе бы вообще ничего не грозило. Она покачала головой и чуть не упала со стула, коснувшись его колена. — Это не так работает. В этом городе полно преступников, — она рукой указала на пространство вокруг. — Они просто — они повсюду. Куда бы я ни повернулась, меня окружают… — Дегенераты? — Ммм, точно! — она подняла свой бокал. Он снова был полон. — Знаешь, ты спросил меня, спросил, чего я хочу? Помнишь? Он слегка улыбнулся. — Да, что-то в этом роде я припоминаю. Она наклонилась вперед, на каком-то уровне осознавая, что выставляет себя идиоткой. Он в ответ приблизился к ней, бросая взгляд на ее губы. — Я хочу, чтобы я была впереди них. Только один раз. Просто знать, что я не просто ловлю убийц, но и останавливаю их. Останавливаю их, прежде чем они что-то сделают. Действительно помогать людям. Но, — она откинулась назад и пожала плечами. — Я не могу. — Убийц? — повторил Люцифер. — Я работаю в отделе убийств, — объяснила она, тщательно выговаривая слова. — Ах. Я понял. То есть ты не занимаешься расследованием преступлений, связанных с, скажем, оружием, наркотиками, контрабандами или… организованной преступностью? Она покачала головой и сделала глоток. Какая-то клубничная Маргарита, которую Элла заказала для всех в самом начале. Она была очень сладкой и приятно холодной. Элла выбрала именно этот момент, чтобы появиться снова, и все девушки удивленно зашумели, когда Хлоя представила Люцифера как владельца клуба. — Кстати, все это за счет заведения, — сказал он их маленькой компании. Хлоя не очень хорошо помнила остаток ночи после этого. Ну, это было не совсем так. Она кое-что помнила. Она помнила, как Люцифер оставался рядом с ней всю ночь. Когда она предложила свое место Элле (которая была счастливо раскрасневшейся от танцев), то случайно оперлась на стойку бара и оказалась чуть ближе к Люциферу, чем это было необходимо. Она помнила, как девочки оставили их в покое — Боже, она не знала, надолго ли — и как заставила его смеяться над чем-то, что она сказала, пока уголки его глаз не сморщились — настоящим смехом. Она помнила, как он встал, чтобы привлечь внимание бармена, и обнял ее за талию, мягко отодвинув в сторону. Она помнила, как он оставил руку там. Она помнила, как ей это нравилось.