// «Тебе не кажется странным, что из всех людей в Йокогаме Дазай выбрал именно тебя?» //
Разумеется это странно. Чуя изобразил перед Анго храбрый вид — и он знал, что вышло отлично, — но Дазай мог заполучить кого угодно. Так что тот факт, что он выбрал бедного студента, который просто случайно оказался сыном одного из самых влиятельных полицейских в Японии... Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы проследить логику Анго, и от этого Чую слегка затошнило. — Да, мне очень приятно наконец познакомиться с человеком, с которым встречается Чуя, хотя, честно говоря, он не упоминал о вас, — Коё ответила холодным, но размеренным голосом, сделав глоток из своего стакана с водой. — Давно вы вместе? Чуя открывает рот, чтобы ответить, но Дазай с лёгкостью продолжает разговор. — С августа. М-м, значит, чуть больше трёх месяцев. Но вот ведь незадача — он тоже не упоминал о вас, хотя вы были рядом... сколько, всю его жизнь? Предполагаю, что да, учитывая вашу... зрелость, — то, как он это сформулировал, было очевидным возмездием за комментарий Коё перед зданием участка, и Чуя чуть не фыркнул от того, насколько мелочно это было. — Предполагаю, что есть много вещей о моём брате, о которых вы не знаете, — улыбнулась Коё, и Чуя мог сказать, что она раздражена, учитывая, как её глаза немного сузились. — В нашей семье мы довольно замкнуты. — О, я наслышан о вашей семье, — последнее слово Дазай произнёс с такой язвительностью в голосе, но при этом в нём чувствовалось желание защитить, что поразило Чую и почти заставило его улыбнуться. Почти. — А вы, видимо, не очень. — Если вы хотите сказать, что я согласна с упрямым поведением моего отца, то глубоко ошибаетесь, — её голос был лаконичным и оборонительным. — Я не разговаривала с ним с тех пор, как Чуя ушёл. — Ушёл, — повторил Дазай, тихо цокнув языком. — Какой интересный выбор слов. У меня сложилось впечатление, что это было не добровольно. Глаза Коё метали молнии, и Чуя чувствовал, словно попал в ловушку, бросая взгляд то на одного, то на другую, как ребёнок, наблюдающий за своими ссорящимися родителями. — Разумеется, это было не так. — И где вы были, когда это случилось? — Дазай уколол её, сузив глаза. Чуя напрягся и повернул голову, недоверчиво посмотрев на него. Он сейчас пытается допрашивать его сестру? Это даже не его дело, он не знал, как всё произошло... — Работала. Я партнёр в юридической фирме в Токио, — резко ответила Коё, — и у людей с законными способами заработка денег нет возможности бросить всё в последнюю секунду. — Законными способами? — Дазай издал тихий смешок. — Очень мягко сказано. — Эй, — Чуя наклонился над столом, повышая голос, чтобы попытаться вставить хоть одно слово. — Вы оба... — он стиснул зубы, когда Коё подняла свою руку с идеальным маникюром, обрывая его. — И если ты пытаешься намекнуть, что я пренебрегаю своим братом, то я намерена немедленно это исправить, — она продолжала настаивать, глядя на Дазая так грозно, что Чуя был шокирован тем, как тот ещё не съёжился. — Я очень надеюсь, что ты не против отношений на расстоянии, потому что я забираю Чую с собой обратно в Токио. Чуя резко повернул голову, чтобы посмотреть на сестру, его рот широко открылся от шока. — Ты это же не серьёзно... — начал он шипеть, но в этот момент подошёл официант и поставил перед ними тарелки. Все трое сидели в напряжённом молчании, пока перед ними ставили блюда, и Чуя был почти уверен, что он единственный, кто действительно собирается съесть хоть что-то из этого. В тот момент, когда официант покинул зону слышимости, Дазай заговорил с Коё слащавым тоном, в котором Чуя распознал угрозу. — И как именно ты собираешься это сделать, Озаки-сан? Даже если бы Чуя хотел уехать, неужели ты правда думаешь, что я бы тебе это позволил? Чуе действительно надо потом подумать, почему мысль о том, что Дазай удерживает его против его воли, казалась привлекательной в этот момент, но прямо сейчас он был слишком сосредоточен на том, насколько чертовски смехотворны эти двое были. — Может, вы уже прекратите это?! — рявкнул он, вонзая вилку в еду с большей силой, чем это было необходимо. — Я не собираюсь возвращаться в Токио, я только устроился здесь, — он яростно ткнул вилкой с накрученной на ней пастой в сторону Коё, — И прекрати вести себя так, будто собираешься запереть меня в ёбаной башне, Дазай! Это жутко. И я бы откусил тебе голову раньше! — огрызнулся он, поворачивая вилку к Дазаю и запихивая еду себе в рот. — В Токио тебя не арестовывали, — проворчала Коё, откусывая кусочек салата, почти что дуясь. Чуя поджал губы и откинулся на спинку стула. Он мог понять её беспокойство, учитывая всё, что она недавно пережила, когда приехала в полицейский участок, но он уже взрослый, и она не могла просто тащить его домой, когда ей этого хотелось. — Он был бездомным в Токио, — голос Дазая был сухим и саркастичным, но один острый взгляд Чуи заставил его уставиться в тарелку и ткнуть вилкой в еду. — Я не был бездомным, после этого я сразу уехал в Йокогаму, — Чуя тяжело вздохнул, проводя пальцами по волосам. Его голова раскалывалась после того, как он не спал всю ночь, а эти двое, ходящие вокруг да около, только усугубляли ситуацию. Он потёр виски, но тут Дазай перехватил его запястье своими пальцами. Чуя открыл глаза и, повернув голову, увидел, что тот смотрит на него с лёгким волнением. — Ты вообще не спал, да? — тихо спросил он. Его взгляд менялся между жёстким блеском гнева и мягким оттенком беспокойства. Тогда двойственность, о которой говорил Анго, — Дазай, которого знал Чуя, и Дазай, которого знали все остальные, — существовала в пространстве одного момента. — Я в порядке, Дазай, — ответил Чуя, выдёргивая своё запястье из хватки. — Там есть люди, которых действительно пытают. Одна ночь без сна ещё никого не убила, — он не может удержаться и заканчивает фразу зевком, прикрыв рот. — А теперь ешь свою долбанную еду. Дазай послал ему проницательный взгляд, но подчинился, сделав несколько медленных, ленивых укусов. Он не был болен, правда, Чуя достаточно наслышан от Хироцу и Акутагавы, что много лет назад Дазай был ещё хуже — худой как щепка, покрытый ещё большим количеством бинтов, чем сейчас. Дазай больше не был нескладным подростком — он полон сил, но Чуя всегда замечал, что он ест только потому, что должен, и никогда не получает от этого удовольствия. И тут Чуя вспомнил, что тот спросил накануне.// «Ты умеешь готовить кацудон?» //
Когда представится возможность, Чуя полон решимости попытаться сделать так, чтобы Дазай наслаждался едой. Остальная часть обеда прошла спокойно, Коё задавала Чуе обрывистые вопросы об универе, он отвечал так быстро, как только мог, не давая Дазаю возможности влезть и сказать что-нибудь, чтобы снова разозлить сестру. Когда наконец принесли счёт, Коё с Дазаем одновременно потянулись за ним. Их пальцы столкнулись на середине стола. Оба запнулись, их глаза резко поднялись вверх, и они смотрели друг на друга с раздражением. — Я могу заплатить за еду для себя и Чуи, — коротко сказала Коё, впиваясь длинными красными ногтями в переднюю часть папки. Дазай приятно улыбнулся ей, но то, как резко он дёрнул счёт к себе, было совсем не так. — Я ценю это, Озаки-сан, но я настаиваю, — Коё ещё глубже погрузилась в своё кресло, с досадой скрестив руки на груди, и Чуя молча пожелал о возможности просто запихнуть их обоих в "футболку примирения" до тех пор, пока они не заткнутся. Дазай сунул в папку со счётом какую-то баснословную сумму наличных, положил её обратно на стол и встал, чтобы отодвинуть стул Чуи, когда тот начал подниматься. Дазай всегда так делал, когда они выходили куда-нибудь вместе, но из-за того, как многозначительно смотрела на них Коё в этот момент, лицо Чуи потеплело. Они вышли из ресторана, Чуя стоял посередине, сгорбившись и засунув руки в карманы, а Дазай и Коё по обе стороны от него. Это было почти раздражающе, как его сестра была выше него на каблуках — потому что Чуя действительно чувствовал себя ребёнком, стоя между ними. Подростком, из-за которого разгорелась ссора при разводе его родителей. — Тебе ведь нужно вернуться, да? — Чуя повернул голову к Коё и тут же пожалел о своём вопросе, увидев вину в глазах сестры. — Не то чтобы это было проблемой, — быстро исправился он, потянувшись, чтобы взять её за руку. — Я просто подумал, не подвезти ли тебя на вокзал. — ...Не надо, Чуя, — она тяжело вздохнула, используя хватку Чуи на своей руке, чтобы притянуть его к себе, заключая своего младшего брата в крепкие объятия. Он обхватил её руками за талию, горло внезапно сжалось. Он мог бы винить в этом свою усталость, эмоции от прошедшего дня... ...но он просто жутко соскучился по ней. — ...Ты должна зайти к маме и папе, когда вернёшься домой, — жёстко сказал Чуя, не обращая внимания на то, как напряглась Коё. — Даже если это только для того, чтобы погладить Арахабаки за меня. Чуя понимал, почему Коё хотела быть на его стороне, но когда он думал о том, как сильно ему хотелось услышать голос матери, когда он сидел в той комнате для допросов, как сильно хотел попросить совета у своего отца — он не мог позволить ей чувствовать то же самое. Чуя не хочет, чтобы сестра так же скучала по родителям и не имела возможности, по крайней мере, общаться с ними. Не тогда, когда у неё хотя бы есть выбор. Когда он отошёл назад, выражение её лица было напряжённым, но она медленно кивнула ему. — Я зайду... Хотя бы для того, чтобы погладить Баки за тебя. И... — она на мгновение посмотрела мимо Чуи, подозрительно прищурившись, на мужчину, стоявшего в нескольких метрах от них. — Ты уверен, что тебе хорошо с ним? Чуя тихо фыркнул, в последний раз сжимая руку Коё. — Да. Если бы Дазай хотел воспользоваться моим положением, он бы уже это сделал — шансов было достаточно. Её взгляд был нерешительным и недоверчивым, и Чуя мог понять это. А ещё он знал, что она позвонит ему позже, чтобы обсудить род занятий Дазая. Ему показалось немного странным, что это было не первое, о чём она упомянула, но потом до него дошло, что она не хотела обсуждать это в присутствии самого Дазая. — Хорошо, — уступила она, наклоняясь вперёд и целуя его в макушку. — Я позвоню тебе попозже, — Чуя хотел бы, чтобы этот момент длился чуть дольше. После последних шести месяцев всего несколько часов — несправедливо мало. Он соскучился по ней гораздо больше, чем мог выразить. Коё быстро отпустила его, словно простой они так чуть дольше, она бы передумала уходить. Она бросила на него последний взгляд и, повернувшись на каблуках, направилась к ожидавшему её такси. Как только Чуя проследил, как она садится внутрь, и увидел, что машина выехала на улицу, он повернулся к Дазаю. — Что с тобой не так? — прошипел он, отчего у Дазая удивлённо приподнялась бровь. — Тебе не нужно было допрашивать мою сестру. — Не знаю, честно ли бы тогда это было, — Дазай поджал губы. — Она ведь тоже меня допрашивала, знаешь ли. — Потому что она моя сестра, а ты криминальный авторитет, который на двенадцать лет старше меня! У неё были веские основания! — Чуя вскинул руки. — Чего ты ожидал? А теперь она возненавидит тебя... — он замолчал, увидев лёгкую улыбку на лице Дазая, едва заметный изгиб губ. Это просто добило. — Чего ты улыбаешься?! — Когда ты так говоришь, звучит, будто ты хочешь, чтобы она привыкла ко мне, — Дазай потянулся вперёд, просунул пальцы под подбородок Чуи и приподнял его лицо. — И мне нравится, как это звучит. Чуя уставился на лицо Дазая, щёки медленно разгорелись, когда он понял, что это прозвучало так, будто Чуя просто расстроился, что Дазай произвел хреновое первое впечатление на его сестру, и теперь она не пригласит его на семейный ужин. Короче говоря, Чуя был похож на глупого влюблённого подростка. — Я... — Чуя открыл и закрыл рот, глаза метались по сторонам в поисках нужных слов. — Не меняй тему! Ты в любом случае вёл себя как козёл. Дазай, казалось, почти светился от счастья от того, что Чуя не стал прямо отрицать его предположение. — Но ты же ведь уже привык к этому, милый? — Ты невыносим, — простонал Чуя, с раздражением вытаскивая подбородок из руки Дазая. — У меня и так был длинный день. Дазай кивнул и взял Чую за руку, переплетя их пальцы вместе, когда они шли по тротуару. — Мне всё было интересно... Что за Арахабаки? — Чего? — Чуя быстро моргнул, бросив на Дазая настороженный взгляд, прежде чем уступить. — Мой кот. Мне пришлось оставить его дома, когда я переехал сюда, — было немного неловко рассказывать кому-то вроде Дазая что-то подобное, потому что, учитывая всё остальное, что произошло сегодня, жаловаться на то, как он скучает по своему питомцу, казалось... ребячеством. Будто бы после этого дня он уже не чувствовал себя ребёнком. Дазай молча впитывал информацию, сжимая пальцы Чуи, пока они шли. Чуя разрывался между желанием отстраниться — проходящие мимо люди пялились на них, потому что все в Йокогаме знали лицо Дазая, — и желанием прильнуть поближе. Веки были немного тяжёлыми, а в висках слегка стучало. У него даже не было возможности спросить Дазая, куда они идут, настолько он устал. Когда Дазай всё-таки повернул, Чуя этого не ожидал, и в конечном итоге его просто слепо потянуло вперёд в его измученном состоянии. Только когда руки Дазая крепко сжали его плечи, заставляя Чую прислониться спиной к кирпичной стене, тот понял, что Дазай завёл их в глухой переулок. — Дазай? — его губы растерянно скривились, он поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Дазаем, и... встал в ступор. Он никогда раньше не видел такого выражения на чужом лице. Он видел намёки на это, что-то скрывающееся за ухмылкой или кривой улыбкой. Глаза Дазая были напряжены, в них не было ни дразнящего огонька, ни ухмылки на губах, ни лукавых слов, вылетающих из его уст. На его лице читалась боль. — Ты всё ещё хочешь этого? — эти слова ударили Чую, словно кувалда, его желудок немедленно скрутило узлом. — ...Что? — Чуя почувствовал почти головокружение — после всего, что он уже пережил в тот день, этого было достаточно, чтобы его мысли перемешались. — Чего? — Я не хочу прекращать видеться с тобой... — для Дазая было ненормально колебаться, и Чуя заметил, как по краям лица того поползли мурашки — страх, беспокойство, сожаление. Но за что он сожалел? Что изначально связался с Чуей? — Но теперь у тебя мишень на спине. Мне нужно знать, что ты хочешь этого. Сердце Чуи застучало у него в горле. Звон в ушах был почти невыносим, и он почувствовал, что его сейчас стошнит. Чуя никогда не умел ставить себя в уязвимые, незащищённые позиции. Он был настороже, когда дело касалось его эмоций — и признать вслух, что он хочет остаться, было не так просто, как можно было подумать. Но использовать альтернативу — не тот случай, к которому Чуя был сейчас готов. Он отвернулся, лицо его слегка горело. — Мне всё равно что на этого Сакагучи, что на кого-либо ещё. — Это не то же самое, что сказать, что ты хочешь этого, — заметил Дазай, наблюдая за Чуей острым, пристальным взглядом. Чуя судорожно сглотнул, пытаясь найти способ дать ответ, не произнося его вслух, потому что это означало... Чуя не знал, как это объяснить, но он чувствовал, что в тот момент, когда он почувствует что-то к Дазаю, всё это станет слишком реальным. Дазай мог понять, что игра перестала быть забавной, когда Чуя не пытался бы сбежать... Или просто признаться, что с самого начала никогда не был серьёзен. Поэтому Чуя выбрал другой способ ответа, но он был столь же эффективен. Чуя потянул Дазая вниз за ворот рубашки, приподняв лицо как раз вовремя, чтобы поймать чужие губы своими. Тот на мгновение застыл от удивления, а затем расслабился. Для Чуи было интересно то, как он начал понимать реакции Дазая. Иногда тот погружался в поцелуй, а иногда нет. Разница, как правило, была вызвана тем, слишком ли много Дазай думал в этот момент. Поэтому он сам просунул свой язык в рот Дазая, и вот оно. Дазай тихо выдохнул, прислонившись к Чуе и кирпичной стене позади него, и Чуя был совершенно доволен тем, что оказался в его объятиях. Сон всё ещё раздражающе дёргал его за веки, но Чую это ничуть не беспокоило, когда пальцы нашли путь в тёмные волосы. Он не был инициатором многих поцелуев по собственной воле, и чувствовал, как эта демонстрация привязанности успокаивает Дазая. И это ощущение, тепло, исходившее от рук Дазая, когда они обхватили его за спину, как легко было прильнуть к нему и почувствовать себя полностью окутанным им, было больше, чем Чуя мог вынести. Он издал тихий звук в глубине своего горла, целуя Дазая сильнее, прижимаясь ближе — и Дазай словно понял, что делает Чуя, потому что его руки только крепче прижали его, когда они прислонились к стене. Будто бы я когда-нибудь смогу оставить тебя. Именно это и должен был сказать Чуя — и сказал бы, если бы не был так, блять, туп и чертовски напуган. Но сейчас, казалось, Дазаю было этого достаточно. Он отстранился, когда они оба задыхались, забинтованные пальцы осторожно убрали волосы со лба Чуи, проведя по его щеке, чтобы обхватить подбородок. Чуя инстинктивно наклонился к нему, его губы изогнулись в невольной улыбке. Дазай смотрел на него сверху вниз с удивлённым выражением лица, как будто не мог поверить в то, что видел, но прежде чем Чуя успел спросить, его подняли на руки. — Дазай! — прошипел Чуя, извиваясь, когда Дазай перебросил его через плечо, раздражённо колотя кулаками по спине. Когда его носили как принцессу, было унизительно само по себе, но это? Когда все на улице смотрят, как Дазай гарцует вместе с Чуей, болтающимся у него на плече?! — Опусти меня! — Ты вымотался, — пожал плечами Дазай, казалось бы, совершенно невозмутимо, хотя Чуя знал, что довольно сильно бьёт. — Я всё ещё могу ходить!.. — запротестовал он, лишь немного успокоившись, когда подъехал чёрный внедорожник, из которого вышли два агента мафии, открывая перед ними двери. Дазай рассеянно кивнул им, осторожно, несмотря на продолжающиеся протесты Чуи, усадив его внутрь, прежде чем забраться следом, немедленно притянув своего юного любовника обратно к себе на колени. Руки Дазая держали того в клетке, передняя часть его костюма была прижата к лицу Чуи — он чувствовал запах одеколона Дазая, дорогого и знакомого. Как бы сильно Чуя ни хотел продолжать гневаться, он чувствовал себя комфортно. Даже в безопасности, хотя и отказывался признавать что-то подобное вслух. И конечно, он мог бы повозмущаться ещё, но у него уже начало возникать ощущение, что... Дазай беспокоился о нём, и так он это показывал. И даже если всё это было неправдой, Чуя валился с ног. Сон снова одолевал его, и на этот раз он не сопротивлялся, прижимаясь ближе к Дазаю, когда почувствовал, что тот распахнул свой плащ и завернул их обоих в него, когда глаза Чуи начали закрываться. — Эй, старикан... — пробормотал Чуя, поворачивая голову, пока носом не прижался к горлу Дазая. Он удовлетворённо вздохнул, наклонился ближе и навалился на него. — М-м? — промурлыкали в ответ, пальцы начали гладить рыжие волосы. — Если ты на самом деле купишь ингредиенты, я приготовлю кацудон завтра. Он был слишком погружён в сон, чтобы увидеть улыбку на чужих губах.________________________
Некоторые вещи приходят к вам постепенно, другие приходят сразу. Для Дазая Чуя был внезапным и стремительным, словно буря. И прямо сейчас, когда Чуя лежал в его объятиях, у Дазая не было названия для этого чувства. Он не шевельнул ни единым мускулом, не желая беспокоить Чую. Каждый раз, когда шины натыкались на ухаб или рытвину на дороге, он держал его чуть крепче, как будто это могло как-то защитить от толчка. Ему нужно было быть более осторожным. От его внимания не прошло мимо, как легко ему было бы потерять Чую. Стоит всего раз потерять любимого человека, чтобы безрассудный человек стал осторожным, и когда дело дошло до Чуи... Дазай чувствовал себя почти параноиком. Более достойный человек не дал бы Чуе выбора. Такой человек должен был бы закончить на этом, сказав, что всё зашло слишком далеко и то, что их пути расходятся — к лучшему, но Дазай этого не сделал. Именно так бы поступил Ода. Машина остановилась перед домом, и Дазай не знал, волноваться ли ему из-за того, как устал Чуя, или быть польщённым тем, как тому было с ним комфортно, раз он даже не пошевелился, когда Дазай вытащил его из внедорожника. Чуя был силён, сильнее, чем Дазай хотел верить в начале, но в такие моменты он ощущался таким маленьким в руках, настолько маленьким, что у Дазая щемило в груди. Подъём на лифте в пентхаус был тихим, он отмечался только спокойным дыханием Чуи и тихим звоном, когда они пролетали мимо каждого этажа. Дазай мысленно вернулся к тому моменту, когда он в последний раз вот так нёс Чую наверх, но тогда тот бодрствовал и протестовал в его объятиях, дрожа от холода и шипя, как разъярённая кошка. Это было всего лишь месяц назад, но казалось, будто прошла целая жизнь. Тогда Дазай чувствовал защитную волну гнева из-за женщины, которая смогла заставить Чую так плакать простым телефонным звонком. Дазай прекрасно понимал, какую боль может причинить отказ — особенно если он исходит от родителя. Это было частью того, что поначалу привлекло его к Чуе — оборонительные, настороженные частицы его личности, в которых Дазай вспоминал себя. И после сегодняшнего дня... Дазай тихо выдохнул, приподняв своего рыжего чуть выше на руках, когда двери раскрылись, его туфли мягко стучали по деревянному полу, когда он нёс Чую внутрь. За последние несколько недель это место стало почти неузнаваемым. На верхней части домашнего кинотеатра валялись DVD-диски, некоторые из них были иностранными фильмами, а остальные — дешёвыми ужастиками. Чуя не единожды засыпал на Дазае при просмотре этих, прости господи, чудес кинематографа, клюя носом на его груди, и оставлял досматривать их в одиночестве. И он должен был отдать должное Чуе — некоторые были довольно страшноватыми даже для Дазая. Спортивная сумка в углу с одеждой Чуи, аккуратно сложенной и вдавленной внутрь, была очаровательной попыткой сделать вид, будто присутствие Чуи здесь не ощущалось. Но разбросанная по обеденному столу домашка, новые пледы на диване, ещё одна зубная щётка в ванной, журналы про моду и литературу на столике — из-за всего этого место чувствовалось обжитым, чего Дазай никогда не мог себе позволить. Дазай больше не возражал быть здесь. Во всяком случае, если он был с Чуей. Теперь квартира уже не казалась такой пустой и тихой. Он пошёл в спальню, осторожно прижимая лицо Чуи к своему плечу, удерживая его в равновесии, когда нагнулся, чтобы открыть дверь. От этого у него по спине пробежала лёгкая дрожь, тепло дыхания Чуи коснулось шеи, и тот даже чуточку не пошевелился в его объятиях. Дазай был очень осторожен, когда укладывал Чую, прислонив ладонь ему на затылок и положив на подушки. Он медленно натянул на него одеяло, пока Чуя не свернулся калачиком и не заснул мирным сном — и Дазаю пришлось на мгновение остановиться и посмотреть на него. Он всегда был честен в том, что думал о внешности Чуи, но не был уверен, что когда-либо правильно смог передать, насколько чертовски прекрасен тот был. Было что-то такое в остром углу его челюсти, в очертаниях рта, в том, как его волосы падали на лоб, отчего Дазай затаил дыхание. Он пожалел, что не является художником, что не может просто остановить этот момент и запечатлеть его на холсте. Он думал об этом так много раз, но сейчас это ощущалось особенно остро. Дазай начал было отступать назад, собираясь уйти и закончить свою дневную работу, чтобы дать Чуе поспать, но тут его остановила рука, потянувшая за рубашку. Он посмотрел вниз и увидел, как Чуя вяло моргает, явно не совсем проснувшись, что-то между бодрствованием и сном. Дазай почти открыл рот, чтобы что-то сказать, но Чуя опередил его. Его рука потянулась к щеке Дазая, погладив её мягко — даже нежно, — и из-за того, что он сделал дальше, сердце Дазая чуть не разорвалось. — Не уходи, — голос Чуи был хриплым и тихим от сна, и то, как он произнёс это, звучало почти неуверенно, словно Дазай собирался ослушаться и раствориться в темноте. Будто бы он мог после этого. — ...Чуя, — тихо ответил Дазай, наклоняясь к ладони, и его взгляд стал мягче, более открытым, чем он когда-либо осмеливался позволить ему быть, когда Чуя был не сонным. — Я никогда не уйду. Губы Чуи изогнулись в мягкой улыбке, его рука соскользнула, и когда его дыхание снова выровнялось, Дазай понял, что тот снова заснул. Дазай лёг рядом с ним, отбросив пиджак в сторону. Несколько мгновений он просто лежал, неглубоко дыша, наблюдая за спящим рядом Чуей, который был в блаженном неведении о том, как легко он может перевернуть мир Дазая вверх дном. В жизни Дазая есть моменты, которые он запер в прошлом, застывшем и далёком — время, когда он был слаб и нередко страдал. Теперь он мог бы назвать себя более стойким, но достаточно было, чтобы Чуя посмотрел на него, одного его саркастического комментария, одного нерешительного взгляда, и Дазай снова терял голову. Влюбиться — всё равно что тонуть, не так ли? Тогда Дазай потянулся к нему, осторожно притянув Чую в свои объятия. Чуя что-то тихо пробормотал во сне, и сердце Дазая болезненно сжалось в груди, когда Чуя тоже потянулся к нему, удобно устроившись на груди. И когда он это сделал, вес головы лёг на сердце Дазая, и тот почувствовал, что напряжение этого дня начало спадать. Сон пришёл так легко, что Дазай почти не заметил этого. Только что он лежал в постели, пытаясь запечатлеть в памяти, как дыхание Чуи проносится о его шею, а в следующую минуту он уже лежал на спине, а часы на прикроватном столике показывали 4:27. Это было ненормально для Дазая — проспать почти всю ночь. Чёрт возьми, для него было ненормальным спать больше пары часов. Чуя спал рядом с ним, всё ещё держа руки на груди Дазая. Тот на мгновение положил свою руку на руку Чуи, мягко сжимая пальцы, впитывая их тепло. И тогда это поразило его, всё сразу — Я не могу лишиться этого. Так что оставаться в обороне не получится. Он поднёс одну из кистей Чуи к губам, нежно поцеловал кончики пальцев, прежде чем отложить его руки в сторону и осторожно встать с постели. Чуя переместился на тёплое место, на котором лежал Дазай, и с тихим вздохом уткнулся лицом в его подушку. Были моменты, когда Дазай задавался вопросом, какого чёрта он делает — что Чуе здесь не место, что он должен быть в какой-то убогой квартире со своими друзьями, есть рамен на ужин, не беспокоясь о детективах или полицейских расследованиях, что у него всё ещё есть шанс быть обычным студентом. Но Дазай не был хорошим человеком — и он был плох в том, чтобы позволять вещам идти своим чередом. Он вышел из спальни, осторожно прикрыв за собой дверь, и когда вызвал машину, никто из его подчинённых не спросил, куда их босс хочет поехать. Он спустился на улицу в пальто, слегка помятый после сна, с растрёпанными волосами, но ему было всё равно. Человек, с которым он собирался встретиться, не нуждался в тёплом приёме. Хироцу даже не повернул головы, чтобы посмотреть на Дазая, когда тот садился в машину — он не хотел видеть мрачное выражение лица босса, которое было звоночком к старым временам. Тёмное время, если речь о Портовой Мафии. Его руки в белых перчатках крепко сжимали руль, когда он начал выезжать на улицу. — Добрый вечер, босс. Им не нужно было разговаривать, Хироцу это знал — но он работал с Дазаем Осаму дольше, чем кто-либо другой в Портовой Мафии. Достаточно долго, чтобы ощутить дикость, таящуюся под кожей этого человека, хаос, который может развязать насилие, когда за ним не присматривают. Сейчас она почти достигла поверхности. — Твою жену никогда не интересовало, куда ты уходишь по ночам? — слабо спросил Дазай, гадая, проснётся ли Чуя, пока его не будет — что он подумает, что почувствует. — Она знает, чем я занимаюсь, — спокойно ответил Хироцу, его взгляд немного смягчился, когда Дазай упомянул его супругу, что была арт-дилером и винным сомелье, с которой он познакомился в Париже почти десять лет назад. Он стал мягче с тех пор — многие люди не могли вспомнить, насколько безжалостным он был раньше. — Так что то, где я это делаю, не так уж и важно, — тогда Дазай задумался, будут ли люди говорить о нём то же самое через десять лет? Но сегодня ночью Дазай всё ещё оставался тем, кем всегда был, и это вполне соответствовало его целям. Было уже около шести утра, когда они добрались до места назначения. Солнце ещё пряталось за горизонтом, позволяя ночи проявлять свою власть — власть Дазая — ещё немного. Утренних жителей немного из-за приближающихся праздников. Никто не спешит в офис. Почти никто. Анго было так легко выследить, что Гин было почти больно от этого, она довольно громко жаловалась Дазаю на то, что ей дали такое простое задание. Сакагучи вставал каждое утро в половине пятого, независимо от того, в какое время ложился спать накануне вечером. Затем он принимал душ, всегда ровно семь минут, прежде чем одеться в тщательно отглаженный костюм и позавтракать яйцами с рисом. После этого он каждое утро отправлялся на работу в половине шестого — точное время, когда ему нужно было выйти, чтобы успеть на поезд в шесть утра. С одной стороны это было почти как часовой механизм — хорошо упорядоченный образец компульсивно-структурированного человека, который работал в пользу Дазая. Анго как раз этим и занимался, бодро шагая к утреннему поезду с портфелем в руке, как вдруг его выдернули с улицы. — Эй! — крикнул мужчина, на мгновение вырвавшись из рук Гин, прежде чем она швырнула его на тротуар, а тщательно подобранный костюм запачкался в лужах на земле. — Я офицер полиции! — Она знает, кто ты, — голос Дазая был низким и убийственным, как шипение змеи, которая встала на дыбы и приготовилась к атаке. — В конце концов, сержант Сакагучи, в последнее время ты определённо заслужил много внимания, — он назвал ранг этого человека с презрительной усмешкой, заставив Анго оборонительно вздёрнуть подбородок. Фигура в капюшоне с тёмными волосами и медицинской маской на лице медленно кружила вокруг него с клинком танто в руке. За ней скрывалась женщина со светлыми волосами, одетая в тёмный костюм без галстука. Они обе смотрели на Анго глазами, полными жажды крови, и этого было достаточно, чтобы детектив насторожился. — Чего ты хочешь? — Думаю, в данный момент это должно быть очевидно, Анго, — спокойно ответил Дазай, подняв бровь на своего бывшего коллегу. — Именно такой реакции ты и ждал, не так ли? Что-то грандиозное и драматичное? — Анго попытался встать на четвереньки, но Дазаю хватило одного кивка Гин, чтобы ботинок снова вжался в плечи мужчины, толкая обратно в грязь. — К счастью для тебя, полагаю. Дазай почти никогда не доставал свой собственный пистолет, предпочитая держать его в кобуре на бедре. Теперь он был у него в руке, ствол был направлен в сторону тротуара — но потребовалось лишь одно движение запястья, чтобы направить его в лоб Анго. Присутствие оружия, знакомый блеск тёмной стали, отметины на рукояти, которые они оба знали наизусть, заставили Сакагучи стиснуть зубы. Он принадлежал Одасаку. — Бурная реакция, это уж точно, — ответил Анго. Он больше не пытался встать, зная, что Дазай прикажет одному из волков, кружащих позади него, толкнуть его обратно на тротуар. — Этот ребёнок, должно быть, особенный. Дазай даже не пытался спорить на эту тему. Не было смысла притворяться, что Чуя ничего для него не значит — он уже однажды играл в эту игру и потерпел поражение. Если он притворится, что ничего не имел в виду, то будет казаться ненадёжным. Быстрая реакция? Этого было достаточно, чтобы предупредить такого осторожного человека, как Анго. — Достаточно особенный, чтобы я мог испачкать свои туфли, — спокойно ответил Дазай. Анго хотел было спросить, что это значит, но нога Дазая уже давила ему на плечо, с лёгкостью прижимая к земле. — Неужели тебе действительно больше нечем было заняться, Анго? Я бы сказал, что приставать к студентам ниже твоего достоинства, но... — его нога легла на макушку головы мужчины, надавив так сильно, что тот оцарапал щёку об асфальт. — Сейчас ведь ничего не происходит, да? Сакагучи слегка извивался, упираясь ладонями в землю, пытаясь вырваться из хватки Дазая, но нога держала его крепко, безжалостно. Губы Анго изогнулись в горькой усмешке. — Ты совсем не изменился, — пробормотал он, и глаза его потемнели от горечи. — Вижу, всё ещё пытаешься использовать страх, чтобы манипулировать и управлять людьми. Туфля Дазая надавила сильнее, и боль пронзила затылок Анго. — До сегодняшнего дня я был великодушен, старый друг, — последние слова он произнёс как проклятие, — и это больше, чем ты заслуживаешь. В последнюю секунду Анго удалось отвести голову, гравий на асфальте царапнул ему лицо, но ему было всё равно. Он сел, стиснув зубы, и посмотрел своему бывшему товарищу прямо в глаза. — Раньше тебя не называли мясником Йокогамы, Осаму, — он сплюнул, очки поцарапались и покосились. — Не смей называть себя великодушным. Дазай на мгновение поднял глаза к небу. Утренний свет только начинал проглядываться из-за края ночи, звёзды исчезали вдали. Он медленно выдохнул, и улыбка на его губах была пропитана приторной горечью. — Ты не имеешь права называть меня этим именем, — произнёс он медленно, так тихо, что Анго пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его, — больше нет. Анго не был пугливым человеком — но из-за следующих нескольких минут он будет просыпаться в холодном поту ещё несколько недель. — Убить его. Фигура в маске, Гин, мгновенно набросилась на него, дёргая голову назад и приставляя нож к горлу. Когда холодный металл коснулся его кожи, Анго закрыл глаза, не желая, чтобы ухмыляющееся лицо Дазая было последним, что он увидит. Это было почти жестоко, что тот не застрелил Анго вместо этого. Смерть от пистолета Оды была бы, по крайней мере, несколько поэтична — возможно, это даже принесло бы ему немного покоя. — Подожди, я передумал, — клинок остановился в одном мгновении от артерии Анго. Когда Гин отпустила его, он почувствовал слабое жжение — одна капля крови скатилась по шее детектива, угрожая тем, чем это могло закончиться. — Видишь ли, Анго... — Дазай опустился перед ним на корточки, и выражение его лица стало спокойным, когда он оказался на одном уровне со своим старым другом. — Каждый твой вздох — это великодушный поступок с моей стороны, — его пальцы тянутся, чтобы коснуться крови на горле Анго, упиваясь ощущением того, как она пачкает кончики пальцев. — В конце концов, ты предатель. Глаза Сакагучи были полны ненависти, они горели годами обиды — годами потери. — По крайней мере, его я никогда не предавал. Неправильно было говорить это. Тогда кончики пальцев Дазая не просто коснулись горла Анго, они обвились вокруг него, сжимая в тисках. Детектив боролся изо всех сил, цепляясь за запястье Дазая, пока кашлял и хрипел, кожа быстро становилась красной, а затем синей. Анго уже начал багроветь, когда Дазай отпустил его, оставив лежать на земле, схватившись за шею, когда болезненный кашель сотрясал его тело. — Ты предал нас всех, — голос Дазая был таким низким, таким холодным, что даже Гин и Хигучи, казалось, были поражены этим. — С самого начала. Каждое мгновение, которое мы потратили на тебя, каждая капля доверия, — он занёс ногу назад и пнул Анго так сильно, что кровь брызнула на дорогу, выбив зуб. — Я не дам тебе другого шанса. — Ха! — смех Анго был резким, ещё больше крови просочилось сквозь его пальцы, когда он прикрыл рот рукой. — Ты называешь это вторым шансом? — Я называю это третьим шансом, — Дазай потёр туфлёй о землю, будто наступил на что-то гадкое и хотел соскребсти это. — И это больше, чем ты когда-либо мог от меня получить, — если бы он поступил по-своему, то мозги Анго сейчас бы красовались на тротуаре. Но он знал, чего хотел бы Одасаку — и из уважения к этому он дал шанс, последний шанс своему бывшему другу. Тот сам должен был решить. — Только взгляни ещё раз на Чую Накахару, — тихо сказал Дазай, выходя из переулка. — И я лично вырву твоё сердце. Солнце уже всходило, когда он оставил истекающего кровью и кашляющего Анго Сакагучи в переулке, сгорбившегося и проклинавшего имя Дазая. Это был не конец, Дазай знал это. Но он честно предупредил и весьма доходчиво показал, чтобы Чую в это не вмешивали. По крайней мере, сейчас. Впереди ещё больше угроз, с которыми нужно будет бороться, и, конечно, более высокие горы, которые следует покорить. Но сейчас ему нужно было вернуться к одному рыженькому, который очень скоро проснётся. И он обещал Дазаю кацудон. Дверь внедорожника открылась, и Хироцу с облегчением увидел, что пистолет Дазая всё ещё висит в кобуре у него на поясе. — Куда направляемся, босс? — Дазай сел обратно на своё место, закрывая за собой дверь. — Домой.