***
Голод. Единственное трезвое чувство, которое скручивает желудок плетьми. Не знаю, сколько часов я провела на улице, пока вытаптывала круги на заднем дворе кампуса, это и не важно. Солнце давно раскрасило здания в свои тёплые тона, заставляя студентов один за другим просыпаться и вываливаться на улицу с недовольными лицами после тяжелой недели. Кислые физиономии пробуждали во мне ещё большее желание вцепиться в жирный стейк, обжаренный в масле до хрустящей корочки. Меня будто ломает, заставляя сдаться. Голод настолько силён и всемогущ в данный момент, что требует вернуться в комнату за наличкой и рысцой добраться до гриль-бара. Оливии не было, как и всегда. Видимо, она вернулась в Мистик Фоллс. Двери заведения тяжело поддаются, но, навалившись всем своим нутром, я таки проскальзываю внутрь. 1:0 в пользу голодной Тессы Одли. Официант пугается той стремительности, с которой я пытаюсь заказать себе обед. — Соду, бургер, два бургера, — вдыхаю ароматы, распространившиеся по всему залу. — Нет, две соды, три бургера. Картошка тут как? Я слышала от студентов, что недожариваете. О! — восклицаю, тыча пальцем в спецпредложения меню. — Хот-дог! Да, хот-дог, или уже слишком? Не важно, хот-дог тоже неси, — улыбаюсь, уже ощущая вкус на кончике своего языка. — Спасибо, да. Парень скрывается за дверью, через которую я когда-то сама влезала в это заведение, когда Паркер распластался на предмете мебели в самом центре. Не могу усидеть на месте, ёрзая из стороны в сторону, пока пальцы барабанят по столу. — Эй, детка, где ты пропадала всё утро? — ярковолосая девушка плюхается на диванчик напротив, приподнимая в удивлении брови, в то время как к нам приближается молодой юноша с полным подносом заказанной мною еды. — Воу! Я говорила тебе, чтобы ты начала нормально есть, но не настолько же… — Я пошла на пробежку, мне не спалось. Есть хочу — умираю, — беру измазанный кетчупом продолговатый бутерброд и откусываю большую часть, готовясь к наслаждению. — Неудивительно, ведь я думала, это твоя приобретённая фишка — вычеркнуть еду из своей новой жизни, — глаза Джек смеются, пока она наблюдает за моими энергичными движениями челюстью. Я не чувствую. Начинаю жевать интенсивнее в ожидании острого вкуса, но снова… — Ничего. Вкус еды, его нет, — бормочу, рассматривая блюдо в руках. — Что? Что ты говоришь? — студентка хватает картошку с моей тарелки, обмакивая в соусе. — М-м, они сменили повара. Наконец, она вкусная, готова аплодировать. Запихиваю в себя остатки хот-дога, потому что голод сжимает органы, но ничего. Бургер, картошка и сода присоединяются к общему оркестру отсутствия должного насыщения. Я чувствую запах, разрывающий лёгкие своими обещаниями наслаждения, но никакого съедобного оттенка. Еда застревает в горле. — Кажется, меня сейчас вырвет… — я успеваю бросить купюры на стол и вылетаю на задний дворик, когда поток съеденного возвращается на свет. Позыв — волна, пока все продукты не оказываются в кустах. Я пытаюсь отдышаться, не смотря на место преступления, как замечаю, что Джек держит мои волосы. Но слишком поздно я улавливаю её настроение и шокированный взгляд, обращённый на окольцевавший нас круг, вырвавшейся из меня магической энергии. Трава под ногами почти чёрная, будто выжженная, а куст на глазах увядает, лишаясь своих ярких цветов. — Не кричи, — проговариваю, видя ошеломлённый вид. — Я всё объясню.***
— Ты хочешь сказать, что всё время, пока тебя не было, ты была в, — пальцами она рисует в воздухе кавычки, — мире-темнице? Мы сидим на одной кровати в моей комнате. Я стараюсь детально, но без лишних уточнений в виде Малакая, объяснить всё, что творилось. Тяжелее всего давалось описание существования всех знаемых мною мифических существ. Она до последнего не могла поверить в мои слова, поэтому я использовала для пущего убеждения капельку магии. Приведя подругу в детский восторг. — Скажи мне, что Хогвартс существует, прошу тебя, — кудрявая приближается в ожидании. В груди теплеет, когда Джек начинает говорить со мной, будто перед ней не чудовище, будто всё как прежде, хоть всё ещё переваривает информацию такую непривычную для осознания. И я благодарна за это, за то, какая девушка с красными волосами простая. — К сожалению, нет. Думаешь, я бы торчала здесь? — усмехаюсь, отпивая воды из стакана. — Обещай мне… — Я буду молчать, не расскажу никому о твоей тайне, — перебивает, «застегивая» рот на замок и выкидывая ключик. — Обещаю. Мы смеёмся, переплетая мизинцы, скрепляя клятву. В этот момент мне так хорошо: с души падает огромный булыжник со всем скрываемым. Не думала, что делиться этой историей, хоть и не полностью, будет так легко. В эту секунду проблем нет. Дверь с грохотом распахивается, впуская белую, как полотно, Оливию. Накаркала, я накаркала. Проблемы есть!!! — Мне кажется, Кай пытается избавиться от меня, — она озвучивает это так просто, игнорируя Джек. Подскакиваю, подхватывая блондинку, хотя сама от такого резкого движения готова поцеловаться с полом. Вся мокрая, видимо, на улице начался дождь. — Я пыталась прервать это, найти хотя бы что-то, что поможет мне, — она останавливается, и из её рта вытекает кровь, окрашивая пол. Паркер-младшая начинает кашлять. — Я словно разваливаюсь изнутри. Кай решил убрать меня, он знает, что за ним хотят прийти. Знает, что я пытаюсь найти его магией. Думаю, он смог связать нас, чтобы хоть как-то остановить остальных, — я разбираю слова еле как сквозь кровавый кашель, Джек подставляет ведро, пока я укладываю на бок ведьму. — Тут ведь не поможет обычная медицина? — пищит над моим ухом студентка, оказавшаяся в гуще магических событий. — Нет, — я разворачиваюсь обратно к Лив. — Что произошло? — Уже сутки чувствую себя плохо, когда мы разговаривали, я попыталась найти заклинание, но ничего не помогло, мне хуже, — капли крови, вырвавшиеся из нутра, окрашивают мои руки алыми бусинами. Ей и правда хуже. Она напоминает Паркера только без зияющей дыры в животе. Уже строчу смс Кэролайн с просьбой о помощи, пока Джек находит полотенце для блондинки, пытающейся выкашлять свои лёгкие. — Я совсем истощена, словно сам организм выжимают в мясорубке, — голос рваный, еле слышный между приступами. — Но, думаю, Кай мучается похуже меня, хотя бы что-то утешающее... И до меня доходит самая простая логичная мысль: Кай объединился с Люком, поэтому после ритуала стал непосредственным «близнецом» Оливии. Паркер не такой мазохист, чтобы мучиться с убийством сестры через свою боль, поэтому сейчас…кто-то пытается уничтожить его через ведьму. Думай же, думай. Джо без сил, у вампиров тоже нет ни одной колдуньи. Джошуа — единственный. Ох, чёрт. — Плохо тебе, плохо и ему. Я подрываюсь, ища взглядом местный путеводитель, в котором есть карта Уитмора. Из рюкзака достаю ненавистную записку с импровизированной могилы Мии, хранимую мной до сих пор как напоминание о сущности Главы клана. Мне приходится обмакнуть палец в ведро, которое обнимает соседка по комнате, чтобы окрасить пергамент в алый и начать заклинание. — Fes Matos Tribum, Nas Ex Veras, Secrita Sanguinum. Fes Matos Tribum, Nas Ex Veras, Secrita Sanguinum. Fes Matos Tribum, Nas Ex Veras, Secrita Sanguinum, — комната наполняется моей энергией, заставляя обрывок в руке сгореть, а капли крови начать движение на северо-запад. Медленно, с огромным усилием. Настолько, что вены начинает жечь от магии. В какой-то момент капля окончательно замирает, не желая ползти дальше. Шиплю, чувствуя сопротивление, Его барьер заставляет остановиться. Складываю карту, оставляя только место: куда дошла кровь младшей Паркер. — Если он умрет, ты последуешь за ним, — я закидываю в рюкзак книгу заклинаний и аптечку, понимая, что придётся импровизировать. — Он под барьером в северной части города, если ты хочешь жить, а ты хочешь жить, мне придется спасти его задницу. — Я очень хочу жить, но многие бы не одобрили такой план, — Лив падает на подушку и смотрит в мои глаза. — Спасибо, — шёпот, блондинка пытается отдышаться от кровавого месива. Джек ныряет в сумку и достает ключи, затем кидает их мне. — Это машина Айви, припаркована рядом с баром. Уверена, она будет не против: не зря же дала мне дубликат. Удачи! — подруга выдавливает улыбку, хотя ей, наверное, сейчас труднее всех нас. Только я рассказываю о сверхъестественном мире, на её руках пытается умереть ведьма.***
На улице разрастается настоящая непогода, дождь не такой сильный, но препятствует бегу, заставляя съёжиться от холода. Красный Ford оказывается единственным на парковке, ключ без труда открывает водительскую дверь. Только коснувшись сиденья получается вдохнуть кислород: голова идёт кругом, пока я сжимаю до боли руль, выезжая на трассу. Я пытаюсь сдержать нарастающую дрожь в теле, в голове крутится одна лишь фраза. Плохо тебе, плохо и ему. Малакая на границе города тоже выворачивает. В голову пытаются проникнуть воспоминания о самой тяжёлой ночи с этим засранцем: капельки пота на висках, бледное лицо и синеющие губы в крови. Прочь. Сначала спасу, а потом... да даже потом не дам мыслям о нём проникнуть в сознание. Удавалось же три дня, и не имеет значения то, что я провалялась без сознания под успокоительными после срыва. Срыв. Так теперь называются отвергнутые признания? До сих пор не осознаю, что это было. Почему вдруг я сказала о чувствах? Да и чувствами это не назовёшь, не то, чтобы любовью. У меня нет к нему ничего кроме жалости и ненависти. Ведь так? Ни единого предположения по этому поводу. Будто в тот момент кто-то вовремя не дал замолчать, будто я была ведущей новостей, пока какой-то умник поменял мои слова, без остановки крутящиеся на мониторе рядом с камерой. Это были не мои слова, это была ложь, я не люблю его, а помогаю из-за милосердия. Просто родилась такой или воспитали. Прибавляю скорость, поглядывая на карту, разложенную на пассажирском сидении. Лес приближается всё стремительнее. У самой опушки заканчивается и кровавый навигатор. Я пытаюсь проехать дальше, но дорога заканчивается у подножия холма, усыпанного высокими деревьями. Остановиться приходится лишь, когда колёса машины сцепляются с землёй, буксуя, не давая возможности двигаться дальше. Я выбираюсь, накидывая рюкзак, и бегу в горку, не имея понятия о точном местонахождении этого умирающего придурка. Не представляю, что с ним сейчас происходит: просто боюсь видеть его, боюсь приближаться, боюсь, зная, как трудно будет разбираться с собой после, но всё равно рывками поднимаюсь выше. — Ох, Тесса Одли, а ты назойливее, чем я думал, — Кай выходит из-за дерева, а я замираю, разглядывая его в темноте, пока влага застилает глаза: руки и одежда в крови, бледный, держится, что есть сил. Даже его гордость не позволяет стоять ровно — качается, как маятник. — Пришла со своими дружками, чтобы задержать беглого преступника? — он ухмыляется, начинает смеяться, очень часто давясь кашлем. — Ну и где они все? Каков твой план? Паркер пошатывается и немного теряет равновесие, быстро приходя в себя. Опять несёт ересь, делая вид, что не нуждается в моей помощи. Отвожу взгляд от его голубых глаз, подлетая, чтобы подхватить, перекидывая руку Главы клана через шею. — Заткнись, — шиплю, поджимая губы, пока сознание атакуют миллиард мыслей о его спасении. Опять. Опять я вытаскиваю его из лап женщины с косой. С огромным усилием тащу неустойчивое тело в сторону машины. — Это будет последний раз, когда я спасаю твою шкуру. И да, — добавляю, — Это всё ради Лив, — повторяю фразу в голове несколько раз, будто заклинание, пытаясь убедить себя в её правдоподобности. Его нахальная улыбка падает с губ: улетучивается куда-то очень далеко. Он сверлит взглядом моё лицо, но не позволяю себе повернуться. — Тесса, — Кай немного тормозит, схватившись за грудную клетку, светлая футболка в том месте начинает пропитываться кровью. — А отец очень упёртый. Никак не смирится с тем, что больше не имеет голоса в своем родном и самом любимом клане, — парень смеётся, глухо и рвано, но смеётся, никак не переставая говорить. — Неужели твои друзья поддерживают тебя в моём спасении? Уверен, Дэймон сейчас трёт спинку моему папаше, чтобы всё кончилось как можно быстрее. — Хватит болтать, Кай, лучше скажи, что я могу с этим сделать, — поглядываю на промокшую от крови кофту. — Джошуа использует Лив, чтобы добраться до тебя. Как это остановить? Шаг за шагом мне удаётся тащить его огромную тушку. Поджимаю губы сильнее, когда вижу, как пятно на груди разрастается. И чувство такое, будто мне пронзают сердце, будто в крови сейчас не Паркер, а я, и от этого так хочется плакать, потому что страшно, что я не смогу помочь. Шмыгаю, кусая губы, болезненно, до крови, нужно быть сильной. Машина уже виднеется вдалеке, и я прибавляю темп, понимая, что, если мы доживём до завтра — я просто не встану из-за тяжести сифона, которого тащу на себе. Лишь бы успеть, лишь бы он не умер на моих руках, прошу. Это будет последний раз, я помогу ему, помогу и исчезну. Пусть сами разбираются друг с другом. Попрошу кого-нибудь стереть мою память, потому что я больше не могу участвовать в этой войне... щитом? Преградой между мужчиной и смертью, которая так близко подбирается к нему и ко мне тоже… Не могу видеть его лицо, не могу, я точно не сдержусь и расплачусь прямо здесь. Чувствую его сопротивление, не медли, нам нужно убираться отсюда. — Ты сам знаешь, что я всегда буду на твоей стороне… — слова вырываются против моей воли, и я сама того не понимая, замираю на месте. Что ты творишь? Ну не сейчас же, а лучше вообще никогда. Он ненормальный, ты сама это поняла, он просто... Одли, что с тобой происходит? Конец POV Тесса POV Кай Две личности внутри моей головы наставляют друг на друга прицел. Я ломаюсь только при одном взгляде на неё. Это хреново, чертовски плохо, что я вообще способен ощущать внутри себя нечто подобное. Выработанная за столько лет паранойя не даёт разуму быть чистым, она проникает в мои вены, заливая все возможные органы чернотой. Я не способен контролировать себя. Я не хочу контролировать. Мне нужно Это безумие, без него я просто потеряюсь, стану слабым... Она всё время приходит на помощь, отрекаясь от собственных убеждений «добра» и «зла», но я не выдерживаю. Вся её сущность проникает в мою голову каждый раз, как мы сталкиваемся. В черепной коробке мне достаточно себя самого, больших выдержать я просто не способен. Путаюсь. Точно, уверен в этом. Я ведь ощущаю это. Нечто внутри себя. Мне стоит малых усилий, чтобы все закончить. Никто никогда не помогал мне. Все всегда лгали, окружали лицемерием, а затем так невинно удивлялись этому чудовищу, которого породили. Конечно, я не мог отрицать самому себе — мне это нравилось: видеть страх в их глазах, последние мольбы перед угасающим взглядом. Ах, от такой вечности я бы точно не отказался. Умирать сегодня я не собирался. Великому Главе Клана отлично выдаётся высасывать мои силы на таком расстоянии, передавая их Лив, задерживая все в ней, используя ведьму как сосуд. Знает ли он, что его любимицу скоро разорвёт от всей поглощаемой энергии? Уже разрывает. Конечно, он знает. Чудовище породило чудовище. Единственный вопрос, пульсирующий в голове — почему меня пытаются удержать эти тонкие руки? Я смотрю на неё, бросаю взгляды, не понимая, для чего всё это? Когда она нашла меня в Уитморе, к чему были эти нелепые слова лжи? Как именно они старались убить меня этим? «— Хватит болтать, Кай, лучше скажи, что я могу с этим сделать». Зачем с её губ сорвался вопрос? Для чего она так близко подбирается ко мне? Я молчу, немного ухмыляясь, не отрываю от неё взгляда, а она убегает. Прячется. Совершенно не смотрит, почему? Я даже чувствую ком нарастающего гнева внутри себя, из-за нехватки ответов. Нехватки общения, внимания, чтобы понять человека, стоящего напротив меня. Я ведь всего лишь социопат, убийца, мне никогда не давали права жить в обществе. «— Джошуа использует Лив, чтобы добраться до тебя. Как это остановить?» Она действительно пытается. От этого осознания глаза стекленеют. Такого не может быть. Искренности не существует. Как остановить отца? Поглотить большую часть сил любой ведьмы. Жаль, что в моих руках сейчас была именно она. Я хочу это сделать, но блокирую самого себя. Давай же, Кай! Просто убей ее, убей! Ты делал это много раз, чего стоит еще одна девчонка, ради спасения собственной жизни?! Ты никто для нее, как и она для тебя. — Зачем? — с моих губ срывается одно слово. Я не хочу продолжать, а она вряд ли поймет, о чём я. Зачем мы всё время оказываемся рядом, зачем ты существуешь в этом мире, зачем всё время мчишься помочь мне, достать из уютной чёрной пропасти? Зачем... Я останавливаю себя, ощущая странное давление внутри, но желая мысленно закончить вопрос: Зачем эта доброта к такому психу, как я? — Тесса! Пригнись! — Елена кричит ей, но я больше ничего не чувствую. Звонкий щелчок в моей голове позволяет нарастающим вопросам раствориться пыльцой в небе. Из-за дерева выходит Бонни. Невозможно. Я слышал, что она погибла. Вот в чём был их план: заставить меня ослабнуть эмоционально, физически. Как же меня ослепило этими мыслями, этой верой? Во что, глупый идиот? Они всегда все заодно. Я уверен, что разнесу весь чёртов город, всех этих ничтожных людишек. Думаю, Тесса понимает это, заглядывая сейчас в мои глаза. Да, как хорошо, что она посмотрела именно сейчас, сейчас, как никогда, кстати я готов убивать. Вся ненависть и боль обрушивается на одну единственную стоящую фигурку рядом со мной... на неё. Я хочу уничтожить каждого в этом лесу, чтобы больше никто не мог заставить меня испытывать такое. Она с ними за одно. Она с ними за одно. Она с ними за одно. Она с ними за одно. Она с ними за одно. Она с ними за одно. Мне не составляет труда сжать предплечья ведьмы с обеих сторон, поглощая алую энергию. Вот она — магия, как я соскучился по этому чувству. Не успеваю забрать всё до последней капли, Бонни заставляет мою кровь каменеть, и я падаю на колени, заливаясь смехом. Они смотрят на меня, как на сумасшедшего. Наконец-то, хоть что-то вернулось в прежнее русло. — Motus, — вытягиваю руку, шепча заклинание, откидывая Тессу как можно дальше, причиняя как можно больше боли, не замечая, что та летит на стоящий поодаль автомобиль, а затем берусь за остальных. Раскидываю собравшихся вампиров по сторонам, как мух. Звук трескающегося стёкла и промятого железа отрезвляет меня. Разворачиваюсь в сторону происшествия. Что я наделал? Я должен был её сберечь. Упускаю возможность защитить себя, когда голова начинает разрываться на две части. Я кричу, не в силах стоять на ногах. Бонни громко произносит заклинание, подходя ко мне всё ближе и ближе. Хватаюсь руками за собственный череп, не в силах сделать большего. Я натворил уже достаточно. И сейчас меня пугает то, что я просто сдаюсь, переставая сопротивляться магии. Сознание ходит по тонкому канату над бездонной пропастью. Я падаю и мне, наконец-то, становится хорошо... там, внизу, не будет никого, кто мог бы меня поймать. Конец POV Кай POV Тесса Я не знала, ехала за ним из другой части города, чтобы спасти от стайки ненормальных подростков и двух полоумных вампиров, но не успела. Слёзы правда появляются в уголках глаз, когда я всё же смотрю на него, вижу его ярость, Кай ненавидит меня. Я даже не сопротивляюсь, отдавая ему силу, понимая, что убьёт прямо сейчас, а слёзы всё текут по впалым щекам. Не сдерживаюсь, в этот раз больно, очень. Руки сводит, отдавая в позвоночник и голову режущую боль. По лесной опушке проносится крик. Он убьёт меня, и от этого становится так противно на душе, будто в данном решении Малакая моя вина. Несколько секунд я парю, несясь по известной лишь Дьяволу траектории. Спина встречается с капотом: удар настолько сильный, что я давлюсь криком, слыша хруст собственных рёбер, а потом в этой звенящей темноте начинаю задыхаться, выталкивая из себя кровь, как Оливия в общежитии. Как врач, я понимаю, что ребро проткнуло мне лёгкое, как человек, мне фантастически всё равно, я просто хочу, чтобы боль ушла. Болезненный стон парой выходит с алой жидкость, когда тело сползает по капоту, открывая представление на испуганный взгляд Паркера, стоящего на коленях в окружении врагов. Один. Одна. Мы так похожи в своей борьбе за собственные жизни. Мы сейчас смотрим друг на друга с этим пронизывающим страхом за каждого. Он пытался меня убить столько раз, что уже не сосчитать, но сожаление за собственные действия и беспокойство можно даже потрогать. Именно они не давали ему закончить начатое. Мне хочется выть, когда глаза моего социопата закрываются, и тело пластом падает на мокрую землю. Почему он сдался? Я тоже перестаю контролировать своё желание жить. — Давай же, Тесса, не засыпай! — голос Кэролайн — последнее, что я слышу перед бездной.