***
Машина останавливается около ворот, а Форбс ахает, пропадая частью тела на задних сидениях, откуда достаёт мой кожаный рюкзак. Влажный, но целый, даже настроение поднимается. — Спасибо, передавай шерифу привет, — я выскакиваю из машины, несясь на пару к женщине, которая не приемлет опоздания, хотя я уже в красной зоне на целых десять минут. Не хочу представлять, какая прожарка меня ждёт. Быть может, университет затопило или случилось какое ЧП, чтобы я могла вернуться в корпус и тщательно продумать планы на ночь. Дверная ручка плывёт перед глазами, поэтому я промахиваюсь первые пару раз. 2:1 не в мою пользу: плохая статистика, нужно что-то делать. Тихо зайти не получается, огромная аудитория из студентов сжигает взглядами на месте. Ну вот, опять. — Какая неожиданность, мисс Одли. Разбудите меня, или вы действительно в университете? — миссис Дарлин поправляет очки, строгий взгляд возвращается к бумагам. По аудитории проходит смешок из-за колкого замечания преподавательницы. — Все ради Вас, миссис Дарлин, — ускользаю вглубь рядов, опускаясь на первое свободное место. Достаю листочек и ручку, встряхивая руки. К концу семинара сотовый телефон профессора вибрирует: она неспешно поднимает его, читая, и немного хмурится. — Группа, сегодня у вас внеплановая шестичасовая практика в больнице Мистик Фоллс. Сейчас ваша задача пообедать, переодеться в форму и ждать у главного входа в Академию. Всего доброго. Молодая женщина собирает вещи, явно понимая, что очередной магический урок отменяется, движением руки подзывая к себе. — Приходи ко мне, как будет возможность, я всегда здесь, — её поддержка придаёт сил. За последние дни эти слова звучат, как глоток воздуха. Я даже не могу сказать ей «спасибо» из-за кома в горле, но женщина понимает, мягко сжимая моё плечо. Вместо обеденного времени я привожу в порядок внешний вид. В душе замечаю, что вампирская кровь залечила жёлтую спину, предав коже естественный цвет. Над лицом приходится поработать, ведь арсенал косметички не блещет изобилием профессиональных средств, способных полностью загримировать скелет. Что-то всё-таки удаётся сделать, поэтому я ныряю в форму, накинув сверху удлинённый кардиган, ставший на два размера больше, но скрывающий тело от любопытных глаз.***
— Ну как ты, Одли? — Джек врезается в меня, как только замечает на улице, и сразу же отстраняется, чтобы посмотреть в глаза. По сжатым губам видно: внимательный взгляд подруги моими способами не обмануть. — Оу, Джекки, ты лучше скажи мне, как выглядит машина Айви? — я явно переживаю за состояние техники, которую мне доверили. Не представляю, во сколько обойдётся ремонт красного Ford. — Я когда увидела её автомобиль, чуть не умерла на месте, — после начавшегося предложения Джек вытягивает губы и закрывает рот рукой. — Так, только не думай, что говорю о машине. Я испугалась за тебя, увидев ту огромную вмятину, словно ты оленя сбила, какой же силы был удар… — ярковолосая вздыхает, хватая мою руку и сжимая её. — Не переживай, у Айви отличная страховка, поэтому никаких затрат и вложений она в себя не требует. Просто побудет в ремонте какое-то время. — На самом деле... это моё тело оставило вмятину, мне очень жаль. Ничего страшного, я лишь сломала пару рёбер и проколола лёгкое, — замечаю смену выражения и пытаюсь предотвратить надвигающуюся катастрофу. — О боже, только не падай в обморок, они восстановили меня. Я в порядке, — показываю руками на свое тело, пугая её ещё сильнее худобой, пока пытаюсь доказать, что жива и полна сил. — Ты что сделала? Промяла собой машину?! — она практически переходит на писк, но после моих убеждений берёт себя в руки, ведь я стояла перед ней в целостности и сохранности. Последующий разговор складывается только в автобусе, когда мы занимаем свободные места друг с другом. Транспорт доезжает на удивление быстро, радуюсь, что по окончании у меня будет пару часов свободного времени перед сменой караула. По пути к больнице Джек постоянно выругивается из-за того, что забыла погладить свою форму и теперь похожа на ходячую вагину. Джозетт уже стоит перед входом, держа в руках медицинские карточки пациентов, вручая по одной каждому студенту. В моих руках сегодня находилась судьба пожилой женщины, которая пережила инсульт и больше не могла самостоятельно ходить. Пришлось повозиться, чтобы выявить дополнительные диагнозы, собрать анализы и сверить их между собой. Эти шесть часов длились вечно, ноги тряслись от усталости, потому что приходилось много бегать из одного места в другое. Под конец смены была объявлена задержка, из-за чего я не на шутку начала нервничать. Моё время испарилось в воздухе, придётся заказывать такси до бункера. — Чёрт, мы проторчали здесь на четыре часа дольше! А я думала, почему мне так хреново. Покормили, и на этом спасибо, — Джек распускает завязанный хвост, тащась со мной до автобуса, постепенно наполняющегося первокурсниками. — Это ещё цветочки, представьте, что будет, когда мы действительно станем интернами. О сне забыть можно, — Сэмюэль складывает ногу на ногу, откидываясь на сиденье. — Я чувствую себя ходячим трупом, что дальше? — выдыхаю, печатая короткое смс Елене о своей задержке, а потом устраиваюсь поудобнее и закрываю глаза. Ответ на сообщение приходит моментально: «Надеюсь ты действительно будешь скоро, я уже не выдерживаю.» Джек подставляет своё плечо без лишних слов. Это удобнее, чем наклоняться к окну, так как подруга намного выше.***
Засекреченное убежище Аларика выглядит немного устрашающим и угнетающим в сумерках. По спине пробегает стайка мурашек то ли от холода, то ли от окружающей атмосферы. Волнение подступает к горлу, заставляя сжимать губы. Что я скажу ему, когда увижу? О чём мы будем разговаривать? Нужно ли вообще с ним разговаривать? Гилберт проводит мини-экскурс по дому, показывая обитание всего необходимого. — Спасибо, что согласилась на подмену. Всегда держи сотовый при себе. Долго мнусь у спуска к камере после ухода Елены. Знаю, что выгляжу в его глазах предательницей. Каждый раз Кай думает, что я именно такая, каждый божий раз, когда я спасаю его задницу. В какой-то степени недоверие вымораживает. Почему он позволяет себе подобные мысли, пока я подыхаю, лезя из кожи вон, лишь бы ему помочь? Альтруизм сгубит, если уже не сгубил мою жалкую душу. Нет. Разворачиваюсь, врываясь в уборную, лишь бы плеснуть в лицо ледяной воды. Раз, ещё раз и ещё, пока не доходит, что глаза начинают щипать от туши, а весь макияж испорчен окончательно. Чёрт. Мне приходится смыть это потёкшее безобразие. До сих пор хочешь освободить его? Или слишком страшно? Трудно признать, но я боюсь себя больше, чем его. Долго и упорно смотрю в зеркало на собственное увядающее отражение и поджимаю губы. Борьба заканчивается моим движением к подвалу по этой чёртовой лестнице, которая кажется бесконечной. Взгляд моментально обращается на мужчину. Усталость приглушает чувства, бушевавшие ранее, заполняя голову, находясь по всему телу. — Вот уж надо же. Ты опоздала на свою лже-работу, в свой первый лже-рабочий день, — Кай коверкает слова, драматично кладёт руку на стекло, наблюдая за каждым моим движением. Глаза устало скользят по помещению, и он громко вздыхает, опрокинув голову назад. От бессилия или скуки? Кай по-прежнему в той же одежде, кровь давно засохла на его коже и вещах. Ведьмак ловит на себе взгляд и смеётся. Плюхаюсь на кресло напротив стеклянного барьера, поджимая под себя ноги и ложась на подлокотник. Удобно и мягко, но тигр в клетке приказывает сердцу сжиматься. Не смотрю на фигуру сифона, разглядывая клетку без единого намёка на замок или дверцу. Это может затруднить ситуацию с побегом. — Ты подозрительно и непривычно не злишь меня, ведь никогда до этого не могла молчать, — он делает махательное движение рукой. — Если из-за удара о капот у тебя что-то случилось со зрением, то вот он я. Стою прямо туточки, — Паркер оборачивается лицом к камере, пытаясь чем-то заинтересовать себя, но, не найдя достойных внимания предметов, вновь разворачивается, касаясь лбом стекла. У него там стояла только низкая кровать, единственная вещь на пару с ним. — Не хочешь сыграть в Монополию? — он тычет пальцем в стекло, указывая на местоположение коробочки с желаемым досугом. Его руки смешно дёргаются, скреплённые тугими кандалами на короткой цепочке. Не похожи на обычные наручники, а сквозь ржавчину можно увидеть символы, видимо, для удержания магии. — Конечно, бросать кубики и делать ход тебе придётся за меня, всяко веселее, чем медленно умирать. Не совсем понимаю, кому адресована последняя фраза. Паркер приподнимает брови в ожидании, как ему казалось, фантастической и интересной идеи убивания времени, но я реагирую слишком медленно, всё ещё рассматривая помещение на наличие замка от клетки. — Значит сегодня в наших планах монополия, ненормальная? Так как выбор особо не велик, я согласен, — он закусывает нижнюю губу и наклоняет голову, привлекая внимание. Игнорирую, но как только отворачиваюсь от мужской фигуры, чувствую, как щёки горят, горят ярким пламенем, а сердце бросается вскачь, будто за секунду пробежала целый марафон. И это... неправильно, ведь так? Одна лишь коварная улыбка и ты готова послать логику к чертям, глупая. Кай опять тычет пальцем в стекло, делая недоумевающий вид, мол, «игра же позади тебя, как ты могла так быстро забыть о ней». Раскладываю Монополию перед стеклом для инструкций от социопата, но вдруг из вентиляционного отверстия его камеры выходит газ, Малакай закатывает глаза и не придаёт тому значение, хотя начинает кашлять. Вся кипа моих эмоций выступает на лице, когда вижу эту картину, я будто готова сию же секунду разбить эту стеклянную преграду и за шкирку вытащить его оттуда. — Небольшая доза омелы с щепоткой не очень хороших веществ, съедающих мой и без того пустой организм. Чтобы я всё время чувствовал себя, как после похмелья. Забавная штука, честно говорю, — кашляя вновь, ведьмак оставляет на ладони кровавый след. — Мой ход первый, бросай. Я буду вон тем жетоном, а нет, лучше вот этим. — Это из-за меня они нашли тебя, извини, — поджимаю губы, разрезая пространство, по-видимому, неожиданной фразой. Сидя на полу, кутаюсь в кофту, и достаю остальные части игры. Надо срочно сменить тему, его ошарашенный взгляд приводит в замешательство. — Я…я никогда не играла в Монополию. Сифон садится перед стеклом, прокашливаясь, явно для разрядки. — Ты меня поражаешь. Правда, я играл в Монополию своего года, но-о, судя по тому, как выглядит эта коробка: она побывала в местах и похуже 1994, — Кай усмехается и следит за тем, как я расправляю карту и раскладываю фишки, иногда указывая на то, что делаю не так. — Мы бы всё равно пересеклись с ними: я двигался в сторону Уитмора, так как должен был находиться недалеко от Лив. Моё заклинание, конечно же, потрясающее, но есть и недостатки. Теперь я замираю, удивляясь, что тот по собственной воле вернулся к ушедшей теме. Когда бросаю кубики очередной раз, делая ход за Кая, он глубоко вздыхает, смотря на карту и то, к чему привела игра. — Кажется, мой жетон в тюрьме, — огибая взглядом стены своей камеры, фыркает. — Ой, какое совпадение, — иронично произносит ведьмак. Он странно переводит взгляд на меня, задерживаясь, словно борется с самим собой. Даже через прозрачный барьер я вижу пульсацию чёрных зрачков. — Я не хотел убивать тебя, то есть, нет, я хотел…но не хотел, — мужчина щурится, осознавая, что говорит несвязные вещи. От этих слов становится легче, просто легче, без всяких объяснений. Мы выглядим странно, максимально странно в этой ситуации: как нелепые подростки, которые боятся сказать лишнего и делают глупости во всех выражениях, связанных с эмоциями. — Я знаю, — лёгкая улыбка, и я опускаю взгляд на карту, ещё раз бросая кубики. — Ты подставился, они бы не дали мне умереть. Точнее... они не дают мне умереть, пока я полезна. Продолжаем игру уже молча, он изредка указывает, куда собирается ходить дальше. В какой-то момент, когда вновь наступает его очередь, я не получаю никаких команд, поэтому отрываю взгляд от красочного полотна с фишками, встречаясь с глазами ведьмака. Они кажутся бирюзовыми в нынешнем освещении, завораживая, но практически не дают себя рассмотреть, затмлённые широким зрачком. — Что? — просыпаюсь, чувствуя, что наши переглядывания затянулись. — Почему ты перестала есть? Это ненормально, получить подобное истощение за столь короткое время. Каждую нашу встречу ты всё невесомее. Я в недоумении, особенно вспоминая, СКОЛЬКО ты ела в мире-темнице. — Мне кажется… Сотовый пищит, обрубая возможность на продолжение волнительного предложения. На дисплее высвечивается сообщение от Гилберт, которое я зачитываю вслух: «Очень срочно! Готовность 5 минут, нажми на кнопку под панелью с правой стороны от шкафа.» — Даже любопытно, что они придумали, — Малакай поднимается и проходит к правой части своего заключения. Он прикладывает палец к губам и с усталой улыбкой указывает им на панель, — Нажимай. Сейчас это единственное решение для них. И для меня, — странная улыбка касается его лица, и ведьмак вновь прислоняет лоб к стеклу. Кидаю обеспокоенный взгляд на дисплей, а потом на Кая. Мне страшно и совсем неинтересно, что эти полоумные придумали в очередной раз. Приходится встать и подойти к панели, но я медлю. Не успела его вытащить, не успела всё продумать. Это провал. — Мои магические силы восстановились, — голос хрипло звучит в тишине подвала, намёк сразу понятен. Хоть я отчасти и лукавлю, но отдать немного парню возможность есть. Пока не отрываюсь от очей Главы клана, сердце отчаянно бьется в грудной клетке, пытаясь вернуть переломы на рёбрах. Почему я так боюсь за него?! Кнопку приходится нажать, за действием сразу же раздается неприятный вой сирены внутри бункера. Помещение Кая заполняется едким дымом, и тот облокачивается на плечо, теряя равновесие; стекло отъезжает в сторону. — Оставь их при себе. Эту компанию жизнь совершенно не учит, — Паркер вываливается из клетки, оказываясь очень близко. В его глазах пляшут яркие огни. — Нацепили на меня магические кандалы, чтобы удерживать магию, ха. Как удачно, что во всём этом замешано старое доброе волшебство, а я по счастливой случайности могу одолжить его себе. Оковы покрываются красным свечением. Мне даже в голову не пришло, что он мог высосать энергию из оков, которые сдерживают его силу. Этот парень безумен и гениален одновременно. Всё же делаю шаги ему навстречу, видя, как газ отравляет ослабленный организм, беспокоясь. Мужчина сам преграждает путь, а я…я совсем не против. Голубые глаза полные чёртиков, глаза, которые, будто озёра с русалками, затягивают — меня, глупого моряка, на дно. — Motus, — одно короткое слово, цепи срываются и улетают в другой конец комнаты. Он хватает меня за запястье, склоняя голову в бок, как настоящий хищник.