Ползу по этой бесконечной перпендикулярной лестнице на крышу со скоростью улитки, где меня должна ждать Джекки. Надеюсь, что она прихватила достаточно алкоголя, потому что мне просто необходимо повысить свой градус. Плечо ноет всё сильнее с каждой перекладиной, пока я подтягиваю уставшую тушку. Лишь бы шов не разошёлся, хотя, невозможно, его же делал Дерек.
И я бы должна радоваться, что рядом со мной находится такой хороший друг, но его слова заставляют всё больше и больше сомневаться в правильности принятых решений…
— Спасибо, что ты помог мне. Снова.
— Я не могу чего-то запрещать тебе или же принуждать. Я не знаю того человека, которому ты помогла: не знаю, кто он, откуда, но мне довелась возможность узнать тебя, — выделяя последнее слово, затягивает финальный шов. — Ты бы навряд ли помогала тому, кого нельзя вытянуть из проблем. Вот только…он кажется очень сложным вариантом, Тесса. Когда этот человек появился в твоей жизни, ты стала несчастна...
Если я несчастна рядом с ним, то кто я без него?
Пустышка.
Шиплю на внутреннюю пиявку, с радостью расходуящую последние жизненные силы, забранные у дерева. Жаль, что спасительный эффект длится недолго. Продолжая такими темпами, я стану национальной угрозой для растительной фауны штата. Высосу все соки, так сказать. Последнее, что у меня получается — оттолкнуть локтем металлический люк, обессиленно вывалившись на крышу.
Одногруппница в удивлении присвистывает, подскакивая, чтобы помочь дотащить тело до пледа, расстеленного на краю. Сквозь потёмки разглядываю небольшое количество закусок и вскрытую бутылку Джека Дениэлса.
— Без меня начала, какое кощунство, а я ведь примчалась сюда после первой же смс.
— Во-первых, примчалась, — это гипербола твоей нынешней жизни. Во-вторых, я еврейка. Кощунство мы едим на завтрак, — плюхаемся по разные стороны одеяла.
— Сойдёт за первый тост, — с усмешками по очереди прикладываемся к горлышку янтарного виски.
Съёживаюсь от лёгкого порыва ночного ветра, посильнее укутываясь в одолженную у Максфилда толстовку. Ни один холод не способен украсть эйфорию от открывшегося глазам вида: Уитмор, олицетворявший собой постройки не выше деревьев, раскрывался, как на ладони, с самой высокой точки — общежития. Его лучшим освещением было звёздное небо, фонари горели очень тусклым светом, пока не замечали движения поблизости. Это было волшебно.
Тишина, нисколько не смущающая нас с ярковолосой, приносит дополнительное чувство безопасности. Покой, настолько забытый увеченным телом, доставляет удовольствие на молекулярном уровне. Это, наверное, новый этап дружеских отношений. Наслаждение без слов.
Я чувствую потягивание под ложечкой, забытое из-за суматохи. Вытягиваю пачку сигарет из рюкзака, который уже слился с моим телом. Щёлк. Вдыхаю желанный никотин, распространяющийся по лёгким: он сильнее алкоголя кружит голову. Передаю вишнёвую Richmond после двух затяжек, выпуская невесомые кольца в бесконечный небосклон. Тепло внутри разливается, заставляя забыть о всех переживаниях, и просто расслабиться, потому что этот момент принадлежит только нам двоим.
— Да, тут нет небоскрёбов или огромных торговых центров, но всё равно сердце замирает, когда я вижу это. Каждый раз. Думала, это чувство пройдет, была уверенна: чем чаще буду видеть, чем чаще буду приходить сюда, тем примитивнее будет становиться это место. Но нет, я снова здесь, а сердце тарабанит, как бешеное, — студентка словно озвучивает мои мысли, заставляя хмыкнуть, молча кивнув головой. — А ещё я узнала, когда будет вечеринка. Её уже хотели было отменить, потому что мистер Зальцман попал в больницу по непонятным причинам... Но-о, всё обошлось. Веселье будет без "взрослых", поэтому мы сможем отлично развеяться.
Аларик в больнице? Вампир в больнице. Вампир. В. Больнице. Быть такого не может, абсолютно. Пальцы выуживают мобильный, набирая сообщение Джо, чтобы узнать подробности.
— Вечеринка — это круто, учитывая то, что я намерена забыться, возможно, даже в ком-то, чтобы оставить позади свою неразделённую любовь. Боже, просто хочется обычного человеческого счастья, а не безумия, когда ты из раза в раз истекаешь кровью, — тяжело вздыхая. — Чёрт бы побрал мой альтруизм и всех мистических существ, — словно невидимую черту, подвожу я. Рука тянется к шее, которая ноет от боли.
— Звучит, как второй тост, — девушка затягивается последний раз, протягивая бутыль.
Телефон вибрирует, когда я отрываюсь от горлышка, проглатывая жгучую жидкость.
«Не переживай, мы со всем разберёмся. Рик больше не первородный. Лив чувствовала себя плохо, после ситуации с переносом магии Кая в неё. Нам нужно было вытащить это и куда-то поместить. Единственным сильным существом рядом был Аларик. Только эта магия содержала в себе крупицу странников заклятья Мистик Фоллс, поэтому случилось необратимое...»
— Ты меняешься в лице. Что там происходит? — хриплый женский голос выдёргивает из ступора.
— Неважно, я не смогу это объяснить, а тебе будет опасно об этом зна… — цепенею, когда боковым зрением улавливаю движение рядом. Мужская фигура сидит на самом краю, свесив ноги. Кай, буквально слившийся с тенями, задумчиво разглядывает меня.
— За адекватную заботу между нами, — доносится от Джек, но я не реагирую, перебирая причины его присутствия здесь. Когда он пришёл? Почему Джек не обращает внимания? Что вообще творится?
— Ты всего лишь в моей голове... — выдыхаю тихо, чувствуя его умиротворённость даже на таком расстоянии. — Я всю свою жизнь избегала этого чувства, не веря в сказки о вечной любви, — сама не знаю почему, но хочу сказать это, смотря в глаза человека, которого даже здесь нет. — Потому что...не бывает так просто. Никогда. Ты играешь в русскую рулетку, и она либо убивает тебя, либо убивает чуть медленнее, — сглатываю ком. — И сейчас, я понимаю, что была права.
— Так, подруга, — ярковолосая, преграждает мне путь, загородив Паркера своими горящими очами. — Выкладывай. Я отлично умею понимать людей и разбираться в них.
— Мне кажется, что я воспринимаю всё слишком эмоционально…наверное, виновата магия, недоедание и недосып, ведь раньше я такой не была. Отстранённой — да, жилось легче, — болтаю ногами, рассказывая истинную историю, чувствую, как груз постепенно уменьшается, давая шанс практически уничтоженной свободе. — Я начала перемещаться во снах в его вечную тюрьму, только Он видел меня, разговаривал, даже «угостил» ножом в живот в первую встречу, но это было не взаправду, поэтому я просыпалась невредимая. Его нельзя винить в содеянном, ведь зная правду о поступках его семьи — я не могу выступать судьёй его деяниям. А потом Эти нелюди отправили меня туда. Помнишь, когда я пропала на несколько недель? Я не знаю, всё это... — язык не поворачивается назвать непонятную химию возвышенным словом, не сейчас, — началось там... Помню, как подменяла его за рулём, как мы готовили вместе, как он учил меня латыни, как не смогла его оставить, как мы вдвоём противостояли всему миру, как целовались около камина, напившись до беспамятства, как он называл меня…верной, — улыбаюсь, чувствуя, как влага скатывается к подбородку. — Мы вернулись обратно, и пока шла эта непонятная война между ним, кланом и шайкой: я была на обеих сторонах, — поджимаю губы. — Поднимала его на ноги, зашивала, лишь бы не сгинул, и даже после всего этого, я чувствую, что предала его так же сильно, как и всех, кого он убил, но всё равно не могу избавиться от необходимости...его жизни?
Паркер растворяется в воздухе пылью, словно выслушав всё необходимое.
— По твоим словам, он очень похож на нездорового человека. Психически нездорового, но сложно судить того, кто провёл годы в одиночестве с мыслью о том, что никогда не сможет выбраться. Я бы лично сошла с ума. Он ведь жил там один, сам с собой, наращивая внутри себя ненависть ко всем, кто запер его. Я бы даже сказала, что Он, в какой-то степени, Джокер: безумный, со своими понятиями, приоритетами, с целым созданным внутри себя миром. Если бы ты никак на него не повлияла, у вас бы и вовсе не было каких-то хороших моментов, верно? Думаю, у него бзик, страх принятия собственных чувств. Никогда ничего не ощущал прежде и теперь не может понять, что это появилось. Он отказывается, ссылаясь на всё, лишь бы не признавать что-то кроме ненависти.
Выпускаю дым от новой сигареты в ночной воздух, откидывая голову, под рассуждения Джек. Теперь эти слова играют особую роль, ибо я вижу ситуацию, которую, казалось бы, знаю наизусть, со стороны. Не участник, слушатель. Подруга права как никогда в своих выводах.
Кай пытается сбежать, найти сотню и одну причину, что во всех чувствах к моей персоне виновато сострадание Люка, хотя всё началось задолго до объединения. Ритуал лишь ускорил процесс нашего понимания.
— Похоже, с близостью на вечеринке придётся повременить, — смеюсь, обращая взгляд на первокурсницу. — Спасибо, что дала мне силы продолжать бороться, но теперь его очередь делать шаг.
— Если этот загадочный парень сделает с тобой хоть что-то, мне придётся обучиться колдовству, найти его и засунуть его проблемы глубоко в его же зад. Поверь, у меня получится. С крошкой Джек лучше не шутить.
Обнимаю красноволосую, всё ещё смотря на вид, раскрывающийся перед глазами.
***
— Где ты, чёрт возьми, пропадала? Мы думали, что ты мертва! — Кэролайн, неожиданно появляется прямо около моей двери, пока непослушные пальцы перебирают связку ключей. Я с запозданием вздрагиваю, направляя хмурый взгляд на нечто громкое. Вампирша скрещивает руки, делая глубокий вдох, — Ты что, напилась?
— О-о, детка, то, что я пьяна, ты почувствовала, а то, что от меня разит кровью — нет? Странные вы создания, конечно, — продолжаю попытки попасть в замочную скважину, но быстро сдаюсь, облокачиваясь свинцовой головой о дверь. — Можешь не портить мне конец вечера? Я только-только начала чувствовать себя человеком.
Кэролайн забирает мои ключи, ловко справляясь с замком. Ощущаю её руку на своей талии, затем невесомость и мягкую подушку. Я часто моргаю, готовая провалиться в бессознательное состояние от расплывающегося мира вокруг.
— Поговорим в другой раз, — продолжает она, убавив громкость на несколько октав. — Как ты и сказала, не буду портить твой вечер разговорами. Спокойной ночи, Тесса. Я рада, что ты в порядке.
— Спасибо, Кэр.
Форбс исчезает за дверью. Погружаюсь в полную тишину, впервые за столько времени одна, вокруг ничего не происходит. За исключением лампы, висящей на потолке, непривычно крутившейся, как вентилятор. По коже пробегают мурашки, зарождая тревожность, и я резко вскакиваю, увидев на другой кровати Малакая.
— Прямо настолько не ожидала меня увидеть? — его голос прорезает недолгую тишину.
— Проваливай. Кажется, мы уже решили всё чуть ранее.
— И сейчас хочешь от меня из-ба-ви-ться, — его голос не улучшает положение. Паркер поднимается с постели Лив и подходит к моей кровати, опускаясь рядом. — Тесса, ты ведь понимаешь, что сейчас я проекция в твоей голове?
Не понимаю.
О чём он говорит? Какая проекция? Вглядываюсь в лицо мужчины, улавливая в его силуэте помехи. Будто он нереальный, прозрачный в полумраке комнаты. Я же чувствую чьё-то присутствие, но если это не он… Сглатываю подступивший ком страха, пока глаза начинают слезиться. Оборачиваюсь, понимая, что не вижу дальние углы комнаты, так как они размазаны.
— В этот раз действительно сон. Тебе. Срочно. Нужно проснуться, — голос Кая иногда меняется на совсем незнакомый. С каждым сказанным им словом я осознаю, что он не со мной, а я не с ним. Всё вокруг — неправда. — Проснись же, — голос становится жутким и скрипучим. Ведьмака нет на кровати, а комната за мгновение принимает вид старой лавки, в которой я была совсем недавно.
— Мы сдержали обещание, добро пожаловать в наше милое место, — этот голос доносится из закрытой двери, находящейся за прилавком.
Грудь сжимается от необъятного ужаса. Запах пыли и старости просачивается в глотку, вызывая желание прокашляться, исторгнув на свет содержимое желудка в придачу. Освещение в этот раз проникает сквозь дыру в крыше, холодный лунный свет направлен на стойку — Тьма в собственном обличии. Внутри всё холодеет, пока сознание стремительно пытается проснуться. Это всего лишь сон, ведь правда? Слишком реальный, но сон.
Ноги делают неподвластные мне шаги в сторону прилавка. В то место, откуда я хочу сбежать в первую очередь. Раз за разом по скрипучему, грязному полу.
— Ближе… Ещё ближе… — искажённый шёпот ликует, видя подчинение, бессилие разума над своей новой куклой.
Страх, который заставляет сердцебиение пульсировать в голове — не может воспрепятствовать продвижение к дальней двери. Кладу кисть на заржавевшую холодную поверхность, хотя сама буквально задыхаюсь от паники. Я не могу ничего сделать, лишь наблюдать за действиями неподвластного тела. Ручка проворачивается под давлением пальцев, но не останавливается, даже когда я убираю её, она продолжает вертеться. Деревянная перегородка со скрипом открывается, а за ней следует — ничего, чёрная пустота. Никакого шума, никакого движения — это безмолвие ужасает. Меня обволакивает тьма, поглощая, как смола.
Контроль возвращается в самую последнюю секунду, вырываясь, я падаю на спину, скребя ногтями, лишь бы вытащить свои ноги из бездны. Хватаюсь за всё, что угодно, но вокруг пустота. Сопротивление заставляет сквозь слёзы закричать.
— Помогите! Помогите, я не готова… Я ещё не готова!
Рефлекторно тянусь во внутренний карман в поисках помощи, пальцы выуживают мятый кусок бумаги. Я не вижу буквы, но чётко осознаю: оно от Малакая. Паркер, он поможет мне, он спасёт меня. Пожалуйста, он ведь сделает это?
— Оставь надежды. Мы помогаем тебе, мы ждали тебя всё это время, теперь ты наша, — это устрашающее скрипение невозможно назвать голосом, оно забирает последние силы сковывая в своих объятиях. Мне сложно дышать.
Я вздрагиваю, открывая глаза от яркого солнца, светящего прямо в лицо. Всё тело в холодном поту, да ещё дрожит хуже листьев на деревьях.
— Это был сон, просто сон, — часто и глубоко дышу, откидываясь обратно на мокрые простыни.
Вспоминаю о свёртке, выуживая из худи и правда сложенную втрое бумагу. Расправляя съехавший текст, узнаю почерк сразу же, даже в таком безобразном виде. Буквы скачут и трясутся на бумаге, но разобрать слова реально. Это предсмертная записка…
Это предсмертная записка Кая для меня.
«Это не рождественская открытка, поэтому я сразу перейду к делу. Я умираю, Тесса. Я осознаю это и принимаю. Кажется, единственная возможность сказать об этом — письмо. Мне страшно от того, что ждёт меня на том конце, мне страшно от одной мысли, что со мной будет после всех совершённых ошибок. Ты самая стоящая из них. Твоя вера — единственное, что успокаивает меня перед вечными муками в адском джакузи. И знаешь, веры одного человека достаточно для того, чтобы обрести покой. Спасибо.
К.»
