И вновь наступит утро

Рюдзаки давно не праздновал свой День рождения и не ожидал от него чего-то особенного, и уж точно не предполагал такого начала дня. Ватари очень редко звал его к себе в кабинет для конфиденциального разговора, но утро 31 октября ознаменовалось именно такой встречей. — Рюдзаки, надо срочно поговорить, это касается дома Вамми. Подойди ко мне, пожалуйста. Детектив удивился, но зашёл в кабинет Ватари, плотно закрыв за собой дверь. — Что случилось? — Две новости. Во-первых, сегодня ночью кто-то проник в архив дома Вамми. Ничего не пропало, но неизвестному удалось перерыть архив и исчезнуть незамеченным. Во-вторых, сегодня же ночью были жестоко убиты вот эти двое, — Ватари показал на монитор. Рюдзаки проследил за его взглядом, и по его телу пробежала дрожь: на экране отображалась комната, буквально залитая кровью. Но это зрелище детективу было привычно. Взгляд тёмных глаз впился в трупы людей на фотографии — взрослые и сильно изуродованные — это вне всяких сомнений были Грег и Доран. Ватари продолжил: — Мы наблюдаем за всеми, кто когда-либо учился в доме Вамми, поэтому сразу отследили их смерть. Судя по всему, они что-то не поделили и накинулись друг на друга, нанеся увечья кухонными ножами. Похоже, две эти новости связаны между собой. У тебя есть какие-то соображения на этот счёт? Рюдзаки перевёл взгляд с трупов на стену с надписью «Отомщены» и лист бумаги и хрипло спросил: — Что на листе? — Мой помощник, обнаруживший тела, говорит, что там записаны имена. Похоже писал Грег, в его пальцах была зажата ручка. Имена записаны дрожащей рукой, буквы пляшут — половину не разобрать. Понятно только, что этих имён пятьдесят шесть. И самым последним записано… — Моё, — закончил за него детектив. — Не имя. Литера L. Значит, ты знаешь, кто мог это сделать? Рюдзаки медленно осел на пол: — Лайт. Это он их убил. Больше некому. — Зачем ему это делать? Детектив спрятал лицо в ладонях и невнятно пробормотал: — Я рассказал ему о том случае, когда мне было одиннадцать. И, если я был прав, и он Кира, то Лайт достал другую Тетрадь Смерти и воспользовался ей. Единственное, чего ему не хватало — настоящие имена Грега и Дорана, для этого он и проник в архив дома Вамми. Ватари, когда следующий рейс из Лондона в Токио? Нет, подожди, из Парижа. Он летит через Париж. Его помощник отвёл взгляд от сидящего на полу подопечного и пролистал расписание: — Через два часа. Ты хочешь поехать? — Да. Если я прав, он не будет пытаться от меня сбежать. *** Лайт вышел в зону прибытия Токийского аэропорта, заметил Рюдзаки и по выражению его лица моментально догадался — тому всё известно. Бежать было бессмысленно, да и некуда, поэтому Лайт подошёл к детективу. Тот без слов взял его за руку и куда-то потащил. Ягами было на удивление всё равно: он выполнил свой долг, и теперь ему было практически плевать на последствия. Рюдзаки всё знает, ну что ж, пусть так. Они сели в машину на заднее сидение, за рулём сидел Ватари. — Поехали, — скомандовал Рюдзаки и повернулся к Лайту. — Какого чёрта ты творишь? Я говорил тебе, чтобы ты не искал этих людей! Ты их убил, Лайт! Нет, не Лайт, Кира. Этим своим поступком ты фактически подписал себе приговор. Ты понимаешь, что это значит? Лайт никогда прежде не видел детектива таким взбешённым. Голос его оставался бесстрастным, но глаза опасно сузились и метали молнии, крылья носа подрагивали, а руки сжимались в кулаки. Было заметно, что он с трудом сдерживает гнев. Но Ягами было что ответить на его возмущение. Он прикрыл глаза и спокойно произнёс: — Пятьдесят пять. — Что? — удивлённо переспросил Рюдзаки. — За эти годы они изнасиловали и убили пятьдесят пять мальчиков в возрасте от восьми до двенадцати лет. Ты правда думал, что был единственной жертвой? И при этом у них было достаточно связей, чтобы держать полицию и журналистов на крючке и разгуливать на свободе, выбирая всё новых жертв. Рюдзаки потрясённо молчал. Злость уступила место шоку: цифра не укладывалась в голове. Лайт продолжил: — Я не мог защитить тебя тогда, но имел возможность отомстить сейчас. За тебя и всех тех, кто пострадал от рук этих нелюдей. Если ты считаешь, что я неправ, можешь отправить меня на эшафот, Рюдзаки. Я сделал то, что должен был сделать. — Где Тетрадь? — хрипло спросил детектив. Лайт открыл рюкзак, достал Тетрадь Смерти и протянул Рюдзаки. Тот взял её и быстро пролистал страницы до последней заполненной, где было написано: «Джордж Стоун и Джек Андерс. Поссорятся и убьют друг друга тем способом, который им покажется наиболее подходящим. Стоун перед смертью запишет имена всех своих жертв на бумаге и выведет на стене кровью надпись: «Отомщены». Далее шёл список жертв — пятьдесят шесть, — автоматически подсчитал детектив. Последним значился его псевдоним. Он пробормотал: — Наиболее подходящим… Так это не ты организовал им кровавую резню? — Нет. Я подумал, что они сами себя накажут так, как того заслуживают. Рюдзаки молча обдумывал ситуацию около двух минут и наконец спросил: — Ватари, что Вы думаете обо всём этом? Квилш Вамми, бывший агент английской разведки МИ-6, изобретатель и основатель приюта для одарённых детей, ненавидел Грега и Дорана ничуть не меньше самого Рюдзаки. Тринадцать лет назад, обнаружив своего лучшего воспитанника практически растерзанным, он в буквальном смысле с пистолетом в руках выбивал чистосердечное признание у малолетних насильников. Ему пришлось проявить всю выдержку, чтобы не пристрелить их на месте, а сдать властям, которые наказали их, на взгляд Ватари, слишком мягко — они вышли из тюрьмы, отсидев всего восемь лет. Он следил за деятельностью Грега и Дорана на протяжении всего этого времени, но посадить их снова не помогали даже старые связи. Тут нужна была другая сила. И сила Киры пришлась как нельзя кстати. Мистер Вамми просматривал записи из спальни Рюдзаки и Лайта и прекрасно знал об их отношениях и о желании последнего отомстить. Под предлогом Дня рождения детектива мистер Вамми подсунул Лайту фотографию, которую тот как бы случайно нашёл. Дело оставалось за малым — за именами. К счастью, Ягами сам догадался залезть не в компьютер Ватари, а в архив дома Вамми, где ему заботливо предоставили документы и не стали мешать исполнению приговора. Все дела, которые Лайт видел в кабинете директора, были фальшивыми, за исключением дел Грега и Дорана. Разумеется, Ватари не мог подвергнуть опасности других воспитанников, показывая их настоящие имена Кире. Словоохотливый таксист, на самом деле служивший помощником мистера Вамми, докладывал о каждом шаге операции. Всё это приходилось делать в обход Рюдзаки, который не желал ворошить прошлое, но для бывшего разведчика, как и для Киры, это стало делом чести. Ватари слегка развернулся на водительском месте и глянул на подопечного: — Честно говоря, я считаю, что Лайт прав. А что с этим делать, решай сам. Рюдзаки вздохнул и посмотрел на Ягами. Тот сидел вполоборота к нему, подперев рукой голову, и ждал приговора. — Ты так спокоен. Уверен, что я тебя не сдам? — Нет, я спокоен, потому что достиг цели, и теперь от меня уже ничего не зависит. Я знал, на что шёл, и готов понести наказание, если ты сочтёшь это необходимым. — Не сочту, — покачал головой Рюдзаки. — Ты победил, Кира. Мне придётся оправдать тебя по всем статьям и повесить всю вину на Хигути. То, что ты сделал, отомстив Грегу и Дорану… это очень много для меня значит. Ты сумасшедший, но я хочу, чтобы ты был рядом со мной. — Я останусь с тобой. Навсегда. И никому не позволю тебя обидеть, — серьёзно ответил Лайт. Детектив усмехнулся и положил голову ему на плечо. На душе было легко как никогда: страх, многие годы державший его в тисках, отпустил. Лайт обнял его одной рукой и обратил внимание, что детектив даже не дёрнулся: он продолжал сидеть, склонив голову Ягами на плечо. — Рюдзаки, ты стал спокойно реагировать на прикосновения? — Видимо, я к тебе привык. Лайт подцепил его подбородок и заглянул в глаза. Детектив спокойно смотрел в ответ. Удивительно, но, кажется, удостоверившись на 100%, что его подозреваемый и есть преступник, которого он искал, Рюдзаки перестал волноваться на его счёт. Обычный человек опасался бы сидеть в обнимку с серийным убийцей, но к этим соперникам-любовникам всегда невозможно было применить стандарты обычных людей. Лайт провёл пальцами по щеке Рюдзаки и наконец осуществил давнее желание — зарылся рукой в густые чёрные волосы и притянул голову детектива к себе, впиваясь собственническим поцелуем. Рюдзаки не возражал и отвечал с не меньшей страстью. Когда им пришлось оторваться друг от друга, чтобы глотнуть кислорода, Рюдзаки закрыл окошко между пассажирами и водителем. Они остались наедине. — Лайт, возьми меня. — Ты уверен? — Да. Всё-таки эта роль подходит тебе куда больше. После обретения воспоминаний в глазах Ягами появился огонь. Из него била энергия. Рюдзаки не одобрял источник этой энергии, но сам Лайт, такой уверенный в себе и властный, нравился ему невероятно. Возможно, он и пожалеет о решении завести себе ручного Киру, но сейчас детектив был готов послать правосудие и принципы ко всем чертям, обменять их на поцелуи, объятия и наслаждение. Лайт хищно ухмыльнулся и резко опрокинул Рюдзаки на спину, впиваясь в губы поцелуем. Тот обхватил его ногами в районе поясницы и притянул к себе. Оставив засосы на шее детектива, Лайт добрался до ворота кофты и рывком стащил её через голову детектива: — Наконец-то я могу раздеть тебя, а не наоборот, — прошептал он в губы любовнику. Рюдзаки усмехнулся, снял с Лайта галстук и расстегнул рубашку. Ягами тем временем пришла в голову важная мысль, которую он тут же озвучил: — А что со смазкой? Рюдзаки нетерпеливо помотал головой: — Обойдёмся без неё. — Нет уж, — Лайт моментально остановился, как будто мотор выключили. — Я обещал, что никогда не причиню тебе вреда. И я не причиню. — Но я не против, — начал детектив, но Лайт властно зажал ему рот рукой: — Зато я против. Подожди, есть у меня одна мысль. Он порылся в чемодане и достал оттуда тюбик с кремом для рук. — Ого, зачем ты возишь с собой крем? — полюбопытствовал Рюдзаки. — Я думаю, это сейчас совершенно не важно, — Лайт стянул с детектива джинсы вместе с бельём и снова устроился между его ног. — С тобой каждая мелочь важна… ооох, — голос Рюдзаки сорвался и перешёл в стон, когда его пах обдало горячим дыханием. Детектив закрыл глаза и полностью отдался во власть ощущений, а они были восхитительными: это было сладко и невероятно горячо. Внезапно рот сменила рука, и Рюдзаки хотел уже возмутиться такому повороту событий, но тут влажный язык коснулся ложбинки между ягодиц, и тело прошибла сладкая дрожь. Он застонал и непроизвольно подался вперёд. Очевидно, Лайт понимал его даже не с полуслова, а с полустона, потому что начал активно вылизывать его, доводя любовника до полного изнеможения. — Лайт… пожалуйста… — услышал он тихий голос. Невысказанная просьба повисла в воздухе, но Ягами снова всё понял и кивнул. Оторвавшись от своего занятия, Лайт намазал пальцы кремом и осторожно ввёл сначала один, потом второй и третий, лаская и подготавливая к вторжению. Почувствовав, что партнёр уже достаточно растянут, он лёг на Рюдзаки сверху, аккуратно схватил за волосы и приблизил его лицо к своему, заставив открыть глаза: — Скажи, что хочешь меня, — потребовал он. — Я хочу тебя, Лайт, — выдохнул Рюдзаки. Лайт улыбнулся и, поцеловав детектива, устроился поудобнее: закинул ноги любовника на плечи и вошёл, вызвав новый стон. Памятуя о прошлом Рюдзаки, он старался действовать максимально осторожно — проникал очень медленно и, войдя, сразу остановился, давая тому возможность привыкнуть к нему. — Давай же, Лайт… двигайся, — попросил детектив, и тот исполнил его просьбу, поначалу медленно, а затем всё быстрее вбиваясь в тело партнёра. Рюдзаки подумал, что обычно в такие моменты люди смотрят друг на друга — глаза в глаза — но сейчас ему хотелось просто отдаться этой энергии, покориться власти. Единственное, что он мог — это двигать бёдрами навстречу, ускоряя темп и чуть меняя угол вхождения так, чтобы внутри него каждый раз задевалось чувствительно место, посылавшее яркие вспышки наслаждения по всему телу. Лайт, чувствуя, что оргазм уже близко, хотел помочь любовнику рукой, но тот остановил его: — Не надо, я хочу кончить от тебя… внутри. Лайт усмехнулся и опёрся на локти, целуя Рюдзаки и одновременно вколачиваясь в него с той максимальной силой, на которую был способен. Острая вспышка удовольствия пронзила тело, он низко застонал и кончил. Спустя буквально полсекунды выгнулся в оргазме Рюдзаки. Отдышавшись, детектив открыл глаза и проговорил: — Это ужасно, но приходится констатировать факт — меня заводит, что меня трахает Кира. Лайт ухмыльнулся: — А Кира очень даже не против трахать всемирно известного детектива L, — он нежно провёл пальцем по его щеке и отвёл в сторону прядь волос. — С днём рождения, Рюдзаки. — Я думал, моим подарком были головы Грега и Дорана, — детектив кивнул на Тетрадь. — Они тоже. Кстати, у меня ещё один подарок есть, вот, — Лайт вытащил из рюкзака упаковку марципановых пирожных Баттенберг. — Они продавались в кондитерской недалеко от дома Вамми, и я подумал… Он не успел договорить, потому что Рюдзаки выхватил у него пирожные и выдохнул: — Господи, Лайт, я их обожаю! В детстве часами смотрел на них через окно кондитерской. Лайт улыбнулся, глядя, как детектив распаковывает коробку, словно величайшее сокровище, и блаженно ест, прикрыв глаза. Похоже, все три подарка удались. *** Они поднялись в спальню. Рюдзаки уселся на кровати с Тетрадью Смерти в руках, Лайт — напротив, на стуле. А между ними — уже видимый обоим — Рюук. Детектив начал: — Ну что, давай познакомимся, Бог Смерти. Ты с вероятностью 99% видишь моё настоящее имя, но я прошу называть меня Рюдзаки. — Рюук. Что тут происходит вообще? Я так понимаю, тебя раскрыли? — обратился он к Лайту. — Да. — А чё ты тогда такой довольный? — Потому что мы уже не воюем. Мы теперь вроде как заодно, я прав? — спросил он у детектива. — Похоже на то, — ответил тот. — Ничего не понимаю, — почесал голову Рюук. — В последний раз, когда я видел вас вместе, вы были заклятыми врагами. Похоже, я много пропустил за эти полгода. Лайт пожал плечами: — Ты же сам говорил, Рюук, люди — странные существа. Иногда бывает, что от ненависти до любви — один шаг. Рюдзаки прикусил кожу большого пальца и, внимательно глядя на Рюука, спросил: — Каковы взаимоотношения Бога Смерти и владельца Тетради? И каков… конец этих взаимоотношений? — Тут есть три варианта, — Рюук начал загибать пальцы. — Первый: Лайт отказывается от прав на Тетрадь, теряет воспоминания о Тетрадях и Богах Смерти, а сама Тетрадь возвращается ко мне. Второй вариант: я записываю Лайта в свою Тетрадь, он умирает и попадает в Небытие, а Тетрадь опять-таки возвращается ко мне. И третий вариант: Лайт остаётся владельцем Тетради до своей естественной смерти. Но, чтобы мне не было скучно, или он, или кто-то другой должен ей пользоваться. — То есть, смерть людей для тебя — развлечение? — Ну да, ты не забывай, кто я. Рюдзаки задумчиво посмотрел на Лайта: — Мне бы не хотелось, чтобы ты терял воспоминания. Ну и чтобы умирал, естественно, тоже. Но позволить тебе пользоваться Тетрадью Смерти… Или, что ещё хуже, позволить пользоваться ей какому-нибудь типу вроде Хигути! Это невозможно. У тебя есть какие-то предложения? Лайт кивнул: — Есть. Ты ведь хочешь, чтобы в будущем я помогал тебе в расследованиях, так? — Да. — В таком случае давай сажать тех преступников, которых сможем, а тех, кто уйдет от правосудия, я буду записывать в Тетрадь. Поверь, их немало. Сколько одних таких насильников по земле ходит безнаказанно. — Я это знаю, но позволить тебе использовать Тетрадь… Ради чего я тогда боролся? — Ты хотел найти Киру. Ты его нашёл, — Лайт улыбнулся. — Но мы делаем одно и то же дело, только разными способами. Мы оба за справедливость в мире, так ведь? — Да, но… — Послушай, я не буду убивать направо и налево. Во-первых, я всегда записывал только по-настоящему опасных преступников: маньяков, насильников, убийц-рецидивистов, террористов. Рюдзаки открыл было рот, но Лайт успел раньше: — Не считая агентов ФБР, которые угрожали мне напрямую. Я против убийств людей, которые совершили преступление случайно, по неосторожности или в целях самозащиты. Крайности ни к чему. Я и раньше проверял информацию по каждому записанному преступнику, можем делать это вместе. Будем согласовывать каждую фамилию. И, если хочешь, храни Тетрадь в сейфе, только позволь мне и дальше делать мир лучше. Тем более, Рюук ведь сказал, Тетрадью надо пользоваться. Как ещё, если не так? — Лайт… я понимаю тебя, но ведь это противоречит моим убеждениям. Если преступник уже осуждён, то его участь определяется законом, а не тобой. — А если закон посчитал правильным осудить двух насильников на восемь лет, а потом отпустить их на волю, чтобы они убили ещё пятьдесят пять человек? Детей, Рюдзаки! Разве это справедливо? — Нет, — вздохнул детектив. — Но справедливость и правосудие — это не всегда одно и то же. — Эту мысль я и пытаюсь до тебя донести! — Лайт, но и ты не справедливость. Тебе просто повезло заполучить божественный артефакт. Должен признать, ты используешь его лучше, чем большинство людей, вроде Хигути, но… Рюдзаки замолчал. Примерно 5% арестованных, которых он на блюдечке с голубой каёмочкой доставлял Интерполу, отпускались под разными предлогами или отсиживали в тюрьме смехотворно короткий срок. Связи, взятки, запугивание судей и присяжных — эти методы работали всегда, и даже всемирно известный детектив ничего не мог с этим поделать. Но до этого момента ему было всё равно — каждое преступление было всего лишь очередной сложной загадкой. Он решал их, а дальнейшее его не касалось. Но, как показало дело Грега и Дорана, дальнейшее может не просто коснуться, а больно ударить. Детектив посмотрел на Лайта. Рюук завис за его спиной, и Ягами смотрелся очень эффектно с чёрными крыльями. Ангел смерти… Или демон, как посмотреть. Очевидно, Лайт относился к преступникам иначе — его как раз заботило это «дальнейшее». — Лайт, почему ты это делаешь? Разве тебе было, кому мстить, когда ты нашёл Тетрадь? — Нет. Просто у меня с самого детства обострённое чувство справедливости. Отец всегда был моим кумиром, мне казалось, что полиция — это те люди, которые не жалеют сил, обеспечивая безопасность и спокойствие граждан. Но потом я понял, что полицейские, прокуроры и судьи — это тоже люди со своими слабостями. Бывают честные и справедливые, а бывают взяточники и лицемеры. Вот, например, родителей Мисы убил человек, которого потом оправдал суд. Против него были все доказательства. Но хорошие связи решили исход дела: в итоге он оказался на свободе. — Пока до него не добрался ты. — Да. Но, если бы не я, скольких ещё он бы убил? Рюдзаки тяжело вздохнул, посмотрел по очереди на Лайта и Рюука и вынес вердикт: — Хорошо. Ваша взяла. Придётся пойти на сделку с совестью. Но у меня есть условия. — Слушаю, — ответил Ягами, изо всех сил сдерживая улыбку победителя. — Записывать будешь только тех преступников, вина которых доказана, но избежавших правосудия. Никаких убийств в тюрьмах. В конце концов, страны имеют право на мораторий на смертную казнь. Лайт завёл глаза к потолку, выражая несогласие, но промолчал. Рюдзаки продолжил: — Как ты и предложил, будем обсуждать каждую фамилию, и, если я не дам добро, ты не запишешь этого человека в Тетрадь. Обещай мне. — Обещаю. — В принципе под запись могут попасть только люди с по-настоящему тяжкими преступлениями. Никаких воров, мошенников и просто мирных жителей. — Разумеется, — кивнул Ягами. — От преследования со стороны полиции и ФБР я тебя избавлю, так что угрожать тебе лично не будут. — Рад это слышать. — А ты со своей стороны договорись с Рэм, Лайт. Нам надо избавиться от второй Тетради — нельзя, чтобы она оставалась на земле. Ягами согласился. Договориться с Богиней Смерти будет непросто, но Рюдзаки прав, им незачем вмешивать в это дело Мису или оставлять Тетрадь группе расследования. Он поднялся, чтобы найти Рэм, и уже открыл дверь, когда детектив остановил его: — Лайт, постарайся, чтобы я не пожалел о своём решении. — Ты не пожалеешь. Я обещаю. *** Лайт ликовал: ему удалось создать с Рюдзаки союз! Пришлось пойти на некоторые уступки, зато детектив теперь не преграждал Ягами путь к Новому миру, а шёл по нему вместе с ним. Оставалась, конечно, небольшая вероятность того, что Рюдзаки притворяется, а на самом деле просто хочет прибрать Тетрадь Смерти к рукам, а Киру сдать полиции. Но Лайт сам в это не верил — не мог детектив так поступить. Ягами вошёл в одно из пустых помещений штаба и негромко позвал: — Рэм! Богиня предстала перед ним через несколько секунд. Грозная фигура, от решения которой зависело очень многое. Возможно, даже их жизни. — Рэм, я хотел поговорить с тобой о Мисе, — начал Лайт. — Я выполнил обещание, с неё сняли все подозрения и отпустили на свободу. — Но ты почему-то не вместе с ней, — проницательно заметила Богиня. — Да. Рэм, я не люблю Мису и никогда не смогу сделать её счастливой. Богиня нахмурилась: — Значит, ты обманывал её? — Скорее, я сам не знал, что чувствую, — вдохновенно врал Ягами. — Она слишком внезапно ворвалась в мою жизнь и сразу предложила встречаться. Миса была так влюблена, что я просто не смог ей отказать. Но теперь я понял, что невозможно заставить себя полюбить кого-то. Я сделаю её только несчастнее. — Тогда что мешает мне убить тебя, Лайт Ягами? — спросила Рэм с угрозой в голосе. — Я — гарантия её безопасности. Я обещаю защищать её. — Защищать от детектива, что возглавляет расследование? А что мешает мне убить и его? Лайт содрогнулся. Именно этого он и пытался избежать. — Рэм, если ты убьёшь его, то и сама погибнешь, ведь так ты продлишь жизнь Мисе. — Меня это не пугает, — отмахнулась Богиня. — Миса мне как дочь, я готова умереть ради её безопасности. Как дочь… Так вот почему она так волновалась за Аманэ, и не только за её безопасность, но и за личное счастье. На этом можно сыграть. — Рэм, я тебе клянусь: Миса будет в безопасности. Я убью любого, кто будет ей угрожать. Преследовать по делу Киры её никто не собирается, так что наши с Рюдзаки смерти тебе ничего не дадут. Кроме того, я могу попросить одного из полицейских нашего штаба присматривать за ней. Он уже был её менеджером, справится. Мацуда будет просто счастлив. — Допустим, я тебе поверила. Но, раз ты сейчас владеешь Тетрадью Джелоуса, то Миса осталась без Тетради вовсе? — Да. Тетрадь Смерти не сделает её счастливее, Рэм. Как и воспоминания о том, как она убивала. Она модель, актриса, молодая красивая девушка, не надо портить ей будущее. Рэм хмыкнула: — Я тебя насквозь вижу: только о себе и заботишься. Но тебе повезло, что я согласна с тобой в вопросе счастья Мисы. До вашей встречи ей жилось лучше. Лайт кивнул: — И ещё, Рэм, забери вторую Тетрадь обратно в свой мир. Она ведь принадлежит живому Богу Смерти? — Да, Рюук украл её у Сидо, пока тот спал. И, когда он проснётся, то будет очень недоволен. — Вот видишь. Так всем будет лучше. Незачем оставлять Тетрадь людям, это может привести к большой беде. — Ага, конечно. Вторая-то у тебя, всю власть хочешь себе забрать. Не строй из себя ангела, Ягами. Лайт заскрежетал зубами: иногда ему нестерпимо хотелось убить Рэм. Но тот способ, которым можно было это сделать, категорически не подходил. Богиня подлетела к нему настолько близко, что между ними осталось несколько сантиметров. Лайт вздрогнул, но заставил себя не отходить ни на шаг. Рэм вгляделась в его лицо и медленно произнесла: — Я унесу Тетрадь Смерти в мир Богов. И не буду возвращать Мисе воспоминания. Но запомни: если хоть один волос упадёт с её головы, я убью и тебя, и твоего любимого детектива, Лайт Ягами. Я буду следить за вами. С этими словами она исчезла, а через пять минут в основном зале штаба расследований поднялся крик — Богиня молча забрала Тетрадь и улетела, оставив полицейских без основной улики по делу Киры. Лайт устало прислонился к стене. Последние дни выдались очень тяжёлыми: он почти не спал и не ел, а переговоры с Рюдзаки и Рэм вытянули все силы. Хорошо, хоть с Мисой не пришлось выяснять отношения: та сама всё поняла и даже не звонила ему. Ужасно хотелось спать, в голове было совершенно пусто. Нужно было поехать домой или хотя бы дойти до спальни в штабе, но сил уже не было — он съехал по стене вниз и закрыл глаза. Сквозь сон он почувствовал, как его поворачивают и укладывают на что-то мягкое. Лайт приоткрыл глаза и увидел, что лежит он теперь на одеяле, а голова покоится на коленях Рюдзаки. Тот улыбнулся ему и сказал: — Спи. Ты всё сделал правильно.