Бремя свободы осилит счастливый

Аварийный сигнал на офицерской частоте моментально вырвал из подзарядки, и за десятые доли клика, пока из операционной памяти сбрасывались активные процессы дефрагментации, Оптимус оценил обстановку. Нокаут лежал у него наполовину на груди, наполовину на плече, всё так же обнимая одной рукой его корпус. В отсеке не слышно сирен, нет световой индикации; световые панели горят ровно, значит энергетические генераторы здания в порядке — что бы ни произошло, это не в Штабе. Активировав личный передатчик, он увидел четыре вызова: два вызова от Рэтчета, один — от Айронхайда и ещё один снова от Рэтчета. Последняя попытка была произведена кликов десять назад. «Да, Рэтчет?» «Ну, наконец-то ты ответил! Мегатрон сбежал!» «Когда?» «Полтора джоора назад. Может, чуть раньше». «Сигнал отслеживается?» «Он бродит по автоботской территории. Ты не в городе, что ли?» «В городе, у себя. Скоро буду». Он попытался осторожно сдвинуть с себя Нокаута, но тот лишь слабо моргнул оптикой и ещё крепче ухватился за него. Пришлось осторожно потрясти его за плечо, и только тогда Нокаут поднял голову и плохо сфокусированной оптикой посмотрел на него. — Нокаут? Мне срочно нужно уйти. «Какого шлака ты не отвечал?» — А?.. — Это касается госпиталя. Оставайся подзаряжаться, сейчас третий ночной цикл. — Ч-что? Третий цикл? «Где ты сейчас, Рэтчет? Где Мегатрон?» «Мы в районе энергоноплавильни. Зачем этому ведроголовому понадобилось сюда, понятия не имею». «Мы? Айронхайд с тобой?» — Третий джоор. Мне нужно идти, у тебя гостевой допуск. В остальном… «А где ещё, Оптимус? Думаешь, он в госпитале после такого остался? Ему-то ты что не отвечал?» «Я был не один». — В остальном? — Нокаут удивлённо моргнул и приподнялся на платформе. В офицерском канале появилось новое сообщение от Рэтчета: уже не экстренный вызов, а прояснение обстановки. Если он хотел успокоить полтора десятка вырванных из подзарядки офицеров сообщением о всего лишь бегстве из госпиталя Мегатрона, это заранее было идеей провальной. Оптимус добавил маркер, что в курсе ситуации. По крайней мере, висящий в личном канале вызов от Праула из «срочного» самостоятельно снизил приоритет до «запроса дальнейших приказов». — Оптимус? — Да, Нокаут. — Он восстановил в памяти предыдущую реплику Нокаута, а сам уже думал, что Мегатрону могло понадобиться в цехах переплавки энергонных кристаллов. — Просто не пытайся взломать мои коды и в остальном будь благоразумен. Прости, я не знаю, когда вернусь. Он не глядя коснулся губами шлема Нокаута и поспешил к двери. Обернувшись, он увидел, что Нокаут пристально смотрит на него, но выбросил этот неясный взгляд из оперативной памяти — и поднёс ладонь к панели двери. «Как он сбежал, Рэтчет?» Он бросил в офицерский канал приказ ни в коем случае не провоцировать и не пытаться силой задержать «меха, внешне напоминающего Мегатрона», зная, что запрет с глифой его подписи спустится до патрулирующих района. Оставалось надеяться, что никто из младших офицеров не решит пойти наперекор приказу, а рядовые кибертронцы в середине тёмного полуцикла вряд ли прогуливаются в фабричной области. «Мы разрешали ему самостоятельно бродить по парку, помнишь?» «Да. Но там же стены и защитное поле». «Пару циклов назад он попросил ослабить купол поля. Звёзды оно искажало, понимаешь ли! А теперь…» «Ты не рассказывал про смену защитного режима». «Потому что я доверчивый идиот! Ты это хочешь услышать? Поле больше защищает приватность пациентов от внешнего наблюдения, а не служит средством защиты. К тому же на такой высоте!» «Как он до него добрался? Высота стен рассчитана в том числе и под крупногабаритных». «Когда мы его поймаем, нужно будет непременно проверить его когти, там обшивка может быть просто в хлам. Он пробивал когтями дыры в стене и карабкался вверх. Он явно всё это не за один цикл продумал!» «Где он сейчас?» «Направился к центру, к Старому Архиву. До твоего прибытия ничего не предпринимать?» «Да, я перехвачу вас у корпуса С-10. Он говорил что-нибудь перед прогулкой? Тебя ничего не насторожило?» «Да он же джоорами торчал в парке, Оптимус! Иногда и после наступления темноты. Всё было нормально, ничего необычного». «Ясно». Ему показалось, что в глубине строений он увидел тень узнаваемых издали шипастых плеч, но Мегатрон снова исчез, скорее всего не узнав Оптимуса в темноте. Оптимус пригасил фары и бросил в частоту районных патрульных категорический запрет предпринимать любые методы задержания по отношению к любому крупноформатного типа меху с серо-стальным цветом обшивки, независимо от личности меха. Он добавил примечание, что данный кибертронец является пациентом госпиталя и не должен быть подвергнут преследованию, словесным угрозам или иным вариантам нефизической конфронтации, — и всё же надеялся, что ни один патрульный Мегатрона не встретит. Он не даст Мегатрону никого убить, не даст! «Рэтчет? В его перемещениях наблюдается какой-либо алгоритм?» «Похоже, просто гуляет». «Ясно». Догнав на одном из перекрёстков Рэтчета с Айронхайдом, он трансформировался и присоединился к ним. Айронхайд мрачно кивнул ему, а Рэтчет красноречиво вздохнул и, мотнув головой вперёд, продолжил быстро идти в глубину улицы. — Пусть гуляет. Дадим ему половину джоора, — негромко сказал Оптимус, подстраиваясь под скорость Рэтчета. — Я потом поговорю с ним сам. — А захочет ли он слушать? — Где он сейчас? — На площади у Архива. — До сих пор? — Остаётся на месте. Наверное, информационные щиты изучает. Думаешь, мы справимся втроём, Оптимус? — Да, для начала понаблюдаем. Предположив, что Мегатрон мог и вовсе заблудиться, Оптимус надеялся, что он прислушается к доводам разума и, нагулявшись, вернётся в госпиталь сам. Но если с акулой он мог подождать, пока Мегатрон не оголодает настолько, чтобы всё же принять топливо, сейчас у них оставалось не более четырёх джооров до того, как на улицах начнут появляться мехи первой смены. Он посмотрел на Айронхайда, который старался не отходить от Рэтчета. С его лица не сходило хмурое выражение, а темп шага он выдерживал таким, чтобы быть на полплеча впереди медика. Несложно предположить, что он думает про понижение уровня безопасности нейроремонтного отделения, пусть даже во имя излечения пациента. — Айронхайд, Мегатронус тебя не знает. Лучше держись позади нас. — Как скажешь, Прайм, — кивнул тот и с неохотой замедлился. — Мегатрон направляется… к северу, — наконец оценил Рэтчет. — Очень быстро. Что у нас там? — Через четыре квартала граница смешанного сектора. — Оптимус запросил в память карту района с маркерами объектов всех уровней социальной значимости. — Покрасочная. Заправочная Блёрра… Она сейчас закрыта. Социальный Центр. Передвижной смотровой пост… Кто сегодня на дежурстве? — Радиан Вард. Ты серьёзно думаешь, что Мегатрон сбежал из госпиталя, чтобы пройти первичный осмотр ключевых систем? — Я уже ничего не думаю. Предупреди его. — Называть имя? — Если сможешь обойтись без него, лучше без него. Хмыкнув, Рэтчет замолчал, и Оптимус дал ему время поговорить с одним из младших медиков. Если они трансформируются и пустятся за Мегатроном в погоню, то с лёгкостью его догонят — у него до сих пор не было машинной альтформы. Но и шумом двигателей они сразу привлекут его внимание. А он хотел дать Мегатронусу время погулять по городу, пусть даже вот так, ночью. И что-то честное оставалось в том, чтобы не пользоваться альтмодом, когда Мегатрон настолько ограничен собственным. Впереди раздался крик, не Мегатрона, а другого меха. А потом тяжёлые шаги, под ритм которых они втроём подстраивались, не отставая и не планируя догонять, участились и стали намного звучнее: Мегатрон бежал, в том же северном направлении. Подхватывая его темп, Оптимус сопоставил местность с полученным от Ультра Магнуса маршрутом патрулей. Мегатронус не должен был столкнуться ни с кем из них! Из работающих в такое время заведений оставались только… А потом офицерский канал полыхнул сообщением из Социального Центра. Аварийный код. Офицер последней смены сообщил, что только что на здание напал Мегатрон, который до того преследовал одного из отпущенных со смены раньше дежурных. Трансформировавшись, Оптимус помчался в сторону Центра. Позади с визгом колёс набирали скорость Рэтчет и Айронхайд. «Рэд Алерт, видеозахват из Социального Центра, вход и холл, — в офицерский канал». Увидев два ракурса с датчиков наблюдения: вход снаружи и холл изнутри, — он едва не пролетел нужный поворот. «Нападение Мегатрона» проходило на редкость… цивилизованно. Трое дежурных бросили холл для приёма совершенно пустым, они спрятались за поворотом коридора, ведущего к кабинетам для индивидуальных приёмов. Мех с магнитной глифой социального офицера стоял впереди, нейтрал, лётная форма. Согласно базе его звали Соларом. Одной рукой задвигая себе за спину мелкоформатного колёсного меха, который явно хотел посмотреть сам, офицер выглядывал из-за угла и смотрел на оставшегося на улице Мегатрона. Тот как раз постучал кулаком в стальпластовую раздвижную дверь, потом, почти прижавшись лицом к прозрачной преграде, попытался заглянуть в идущие от холла боковые коридоры. Затем отодвинулся корпусом назад и посмотрел вверх на крупную зелёную глифу, которая указывала, что последняя смена ещё не закончена и Социальный Центр всё ещё принимает посетителей. С внутреннего ракурса был виден индикатор на тайной панели под столом офицера. Цветовой код запечатывания здания. Когда Мегатрон попытался навалиться плечом, створка не сдвинулась. В этот раз кулак постучал по преграде с такой силой, что Оптимус услышал грохот за половину квартала. — Оптимус, что он?.. Списки социальных офицеров, списки… Рабочая частота Солара. «Офицер Солар? Это Оптимус Прайм. Я уже рядом. Я прошу тебя мне довериться и открыть двери. Впусти Мегатрона внутрь, спроси, чего он хочет. Просто спокойно поговори с ним. Он не будет нападать». Когда после тревожной паузы Солар посмотрел на видеодатчик, всё же подтвердил команду и осторожно вышел к стойке, Оптимус увидел за спиной Мегатрона в глубине улицы отсвет собственных фар. Двери открылись. Мегатрон недоверчиво огляделся по сторонам, а потом обернулся назад, несомненно увидел его приближение — и быстро вошёл внутрь холла. Он пошёл напрямую к стойке и, хотя видеозахват не передавал звука, что-то потребовал: обе ладони вдавились в стойку, когда он навис над Соларом. Теперь его лицо оказалось намного ближе к камерам, Оптимус не видел в нём ни ярости, ни жестокости, скорее нетерпение. Он увидел на ракурсе с улицы собственную альтформу, увидел, как обернулся на него Мегатрон, — и остановился сам. Сквозь прозрачную стену он смотрел на Мегатрона, а тот смотрел на него. «Солар? Чего он хочет?» «Пройт-ти тест». «Тест?» «Тест Амбуса, сэр Прайм. Что мне делать?» Мегатрон перевёл взгляд с Оптимуса на Солара, а потом вновь огляделся вокруг. Он что-то сказал Солару и раздражённо прикусил губу. Он был недоволен, но не угрожал. «Пусть проходит. В малом зале. Я и Рэтчет будем наблюдателями». Оптимус быстро шёл в сторону двери, поглядывая на лицо Мегатрона, на котором, когда Солар ему ответил, сначала появилась довольная улыбка, а потом раздражение. Он покосился на Оптимуса, а потом быстро ушёл за Соларом. — Оптимус, что происходит? Когда Рэтчет трансформировался рядом, и от него, и от Айронхайда колыхнуло запахом перегретых шин. — Он хочет пройти тест Амбуса. — Что? Он сбежал из госпиталя ради этого?! Да я ему этот тест сам бы провёл! — Айронхайд, останешься в холле. — Да, Прайм. Что с остальными дежурными? — Айронхайд кивнул на двух мехов, которые мялись в дальнем углу. — Пока что пусть будут здесь, смену закрой. Поясни им условия статуса секретности. Глуши короткие частоты, связь на длинных. Рэтчет резко обернулся на него, и Оптимус просто кивнул. Ещё есть возможность ограничить распространение информации, даже если придётся спрятать здесь Мегатрона до завтрашнего ночного цикла, чтобы он мог спокойно вернуться в госпиталь. Он знал, каким коридором Солар ведёт Мегатрона, но больше не преследовал в открытую, а лишь следил за ним с помощью внутренних камер здания, данные с которых без указания подгружал в офицерский канал Рэд Алерт. Из-за блокировки связи видеосигнал шёл с помехами, но выражение на лице Мегатрона было вполне различимо. «Сэр Прайм, что мне делать? Он…» «Солар, мы с Рэтчетом будем наблюдать с галереи. Проводи тест согласно инструкциям, как для любого другого меха. Я отключаюсь и не буду вмешиваться. Не бойся. Я рядом». Дождавшись подтверждения, он закончил вызов. Мегатрон и так беспокойно оглядывался по сторонам, словно всем корпусом прислушивался к чему-то. Сам Оптимус сразу свернул к лестнице, ведущей на второй этаж, и Рэтчет пошёл за ним. Галерея для свободного наблюдения шла выше уровнем — взгляд Мегатрона не будет за них цепляться, а Оптимус сможет убедиться в безопасности и Солара, и Мегатрона. Малый зал чаще всего использовали для профессиональных экспертиз, а не для личного тестирования, однако просторное помещение, в отличие от тесного, наглухо запечатанного кабинета, могло Мегатрона хотя бы немного успокоить. Никакой ловушки здесь нет, он получит то, что хочет. И всё в точности по правилам: любая экспертиза, проводимая Социальным Центром, могла проходить в присутствии независимых наблюдателей. Простая защита от фракционной пристрастности. Когда они поднялись наверх, Солар с Мегатроном уже сидели напротив друг друга. Даже сверху было видно, что офицер слишком крепко держит датапад, закрывает им искру, будто щитом, однако он явно начал описание сути теста. Взглядом спросив у Оптимуса согласия, Рэтчет нажал на панель коммуникатора — и с досадой ударил по перилам, когда из динамика раздалось уведомление, что связь запрещена по требованию посетителя. — Чего от этого параноидального шлакодела и следовало ожидать. …И в то же время любой обратившийся по вопросу личного характера был защищён от публичного внимания, если не хотел, чтобы его беседу с социальным офицером слушали. — Полагаю, Солар уведомил его о его правах, — заметил Оптимус. Стоило присмотреться к нейтралу. — Солар? Оптимус кивнул на нейтрала внизу. Тот что-то печатал на датападе под диктовку Мегатрона. Скорее всего базовые данные: имя, место и период активирования, альтмод, причину посещения… Рэтчет лишь вздохнул в ответ, а потом обеими руками обхватил перила и, наклонив голову вперёд, помотал ею: — Или Мегатрон подготовился. Зачем ему тест Амбуса, Оптимус? Он же не МТО. Мегатрон внизу кивнул и, вдавив локти в стол, сомкнул ладони перед подбородком — он очень внимательно слушал, не перебивал, он явно хотел пройти тест. Тест Амбуса… Полный тест длится около полутора джооров, он комплектовался из случайно выбранных вопросов на понимание происходящего в обществе, осознание чётких правил и условностей, умение их обрабатывать, умение менять или отстаивать мнение. Зачем Мегатрону тест, если и так ясно, что гибкость его ума… Во всю оптику он наблюдал за Мегатроном, который, чуть прищурившись, в свою очередь не сводил с Солара взгляда. Будто впитывал каждое произнесённое тем слово. — Он хочет официального подтверждения самостоятельности мышления, Рэтчет. Он не вернётся в госпиталь. — Что?! Куда он пойдёт? — Не знаю. Но в госпиталь он больше не вернётся. — Я его лечащий медик, у него подтверждённые процессорные нарушения. Если я скажу, что он не способен принимать ответственность за собственные действия, никакой тест Амбуса мне указом не будет. — Я знаю. И он это знает. Но в госпиталь он не вернётся. — Любой медицинский консилиум встанет на нашу сторону, Оптимус. — А общественный? Как это будет смотреться со стороны? — Но тест Амбуса, Оптимус!.. Это же просто формальность, галочка в личном деле двадцать шестого в десятом ряду МТО. — И этот двадцать шестой в десятом ряду имеет право её получить. — Даже ценой гражданской войны наутро? Оптимус не решился признать вслух, что не знает, что делать дальше. Все возможные медицинские заключения о состоянии процессора Мегатрона-Мегатронуса до ремонта были подготовлены Рэтчетом уже давно, они ещё на Земле знали, что рано или поздно — если они пойдут до конца — им придётся встать под бесконечные потоки подозрений и обвинений в мнемохирургии. Все нейросканы аварийного повреждения процессорной коры хранились в нескольких копиях. К ним же были собраны максимально длительными отрывками, чтобы нельзя было упрекнуть в фальсификации, архивные воспоминания и самого Оптимуса, и всех мехов с тропической базы. Они были готовы, Оптимус знал, на что делать упор в своей речи на амнистийном обсуждении, давно наметил план публичного обращения к другим кибертронцам. Но не сейчас, не сейчас! Рэтчет помолчал, а потом прошёл к информационному стенду, где вызвал информацию о тесте Амбуса. Оптимус не стал говорить, что уже поднял в оперативную память раздел основных прав кибертронцев, подтвердивших независимость своего мышления. Возможно, Рэтчет найдёт что-либо, что просмотрел он. Вместе с правами приходили обязанности и ответственность. У Мегатронуса нет ничего: ни имущества, ни места проживания, ни знакомства с современными технологиями. В полной тишине он смотрел, как, откинувшись на спинку кресла и жестикулируя одной рукой, Мегатронус долго говорит. Потом он кивнул в ответ на короткий вопрос Солара, а потом снова сказал несколько фраз. Солар что-то отметил в датападе, наконец решился опустить его на стол — и сел намного более свободно. Клик шёл за кликом. Оптимус не обладал прямым доступом к базе вопросов, тем более не мог знать, какие из них отобраны для этого сеанса, но он примерно понимал, о чём они. На многие из них вовсе не было правильного ответа, оценивалась реакция опрашиваемого, уровень социальной эмпатии, само осознание, что в описываемых ситуациях заключена моральная дилемма. И, сколько бы он ни смотрел на сидящих внизу двух мехов: подавляющего размерами напротив некрупного, бурно жестикулирующего напротив осторожного, — он не мог решить, какого итога ждёт больше. Действительно ли он хочет, чтобы Мегатронус провалил тест? Он вдруг вспомнил то, что сам ему говорил. «Если каждое разумное существо имеет безграничное право на свободу — во что верю я, — то первой из этих свобод приходит свобода мыслей. На мой взгляд, ты был неправ, но твоя смерть не сделала бы безгранично правым меня». — Ну… Если говорить по протоколу, — хмыкнул Рэтчет, отходя от экрана, — то первый этап он уже прошёл: нашёл место проведения комиссии и внятно сформулировал, что хочет получить официальное заключение. — Я не дам ему умереть. — Никто не говорит, что ты должен дать ему умереть, но ты не можешь защищать его вечно, Оптимус. Рано или поздно нам пришлось бы как-то сказать всему Кибертрону, что Мегатрон жив, но… так уж случилось, спасибо Юникрону, его крови и шлак знает чему… у него сброс архивной памяти и он считает себя гладиатором Мегатронусом, единственным и неповторимым, непобедимым Чемпионом Арены. И потому — вот дела! — ни в чём не виновен по умолчанию. К осуждающим нотам в голосе Рэтчета добавился едкий тон поля, но ссориться со старым другом сейчас Оптимус не хотел. Как не хотел и спрашивать, с каких это пор для ночных прогулок Мегатронусу перестало требоваться подтверждение от персонала. Рэтчет и так не появлялся в своём городском отсеке циклами, выбирая оставаться на подзарядку в госпитале. Он молча смотрел дальше. Мегатронус как раз замотал головой, расправил плечи и начал быстро что-то говорить, явно отстаивая свою правоту, потом наклонил голову набок, коротко что-то сказал, — в ответ Солар отпрянул от стола и, не скрывая удивления, замерцал оптикой. И теперь уже приходилось оправдываться ему. Вздохнув, Оптимус на миг пожалел Солара: о чём бы ни спрашивалось, вряд ли он был готов стать противником Мегатронуса в словесном поединке. Наконец Солар опомнился, прочистил горло и быстро что-то отметил в датападе. Он старался казаться беспристрастным, начал зачитывать следующую ситуацию, но Оптимус видел, как довольно ухмыляется Мегатрон, — и невольно усмехнулся сам. — Так где ты был, когда я не мог тебя вызвать? Он обернулся на Рэтчета, который коротко посмотрел на Мегатрона, а потом перевёл оптику на него. — Я же сказал: у себя. Прости, что я отключил передатчик. Не хотел, чтобы мне мешали. Рэтчет помолчал и, вдруг шумно выдохнув, всем телом развернулся к Оптимусу. — Ты что-то сказал, что был не один, или мне послышалось? Если это, конечно, не личная тайна. — От тебя у меня нет тайн, друг мой. Я попросил Нокаута остаться на ночь. — Рэтчет удивлённо вскинул бровь и Оптимус добавил: — Он помог мне промыть броню, ты бы видел мой корпус после поездки с Персептором. Потом он просто остался. Нахмурившись, Рэтчет посмотрел на него. — Ничего не было, — добавил Оптимус. — Оптимус, я не осуждаю тебя и не буду. Просто… Нокаут? Серьёзно? Оптимус вздохнул и перевёл взгляд на Мегатрона. — Ещё не знаю, насколько серьёзно, друг мой. — Все видят, что ты изменился, и… Я рад за тебя, Оптимус, искренне рад. — Рэтчет снова посмотрел вниз в зал и рассмеялся: — Даже если тебя разморозил этот… как бы вежливо?.. десептикон. Он невольно улыбнулся тоже. Хотелось сказать, что он мог сейчас спокойно оставаться в подзарядке рядом с Нокаутом и, кто знает, может, что-нибудь бы и было утром, — но промолчал. Вместо этого Оптимус вызвал Айронхайда и получил отчёт о совершенно спокойной и скучной обстановке в холле, через него запоздало передал сообщение Праулу о нынешнем статусе Мегатрона, о временной глухой зоне вокруг Социального Центра и указание максимальной готовности на случай волнений в десептиконском секторе в ближайшие циклы. Мысль вызвать пару мехов для поддержки, чтобы силой вернуть Мегатрона в госпиталь, он отмёл. Оставалась надежда, что он сможет поговорить с Мегатроном и тот всё же передумает, вспомнит неподдельный ужас социальных офицеров от одного своего вида и сам согласится продолжить ремонт. — У меня ощущение, что я несусь под откос, по льду, нулевое сцепление и не могу трансформироваться. Точка невозврата всё ближе, скорость такая, что вентилировать невозможно. А мне… нравится? — Может, самое время? — Возможно. Своеобразное ощущение. — И никаких заверенных Праулом инструкций и протоколов? Покачав головой, Рэтчет хохотнул, и Оптимус благодарно улыбнулся в ответ. Мегатрон с Соларом явно были в чём-то не согласны, это было похоже уже не на тестирование, а скорее на спонтанно возникший спор о жизни и социальном устройстве между оказавшимися в одном транспортном шаттле мехами. Мегатрон внимательно слушал долгую речь Солара, а потом принялся пылко возражать, подчёркивая слова широкой жестикуляцией. Словно он настолько истосковался по собеседникам, по словесным баталиям, по доказательству собственной правоты, что только ради этого сбежал в город. Туда, где его обязаны будут выслушать, где ему не имеют права отказать. Когда Оптимус отвёл взгляд, увидел, что Рэтчет пристально на него смотрит. — Ты не можешь защищать его вечно, Оптимус. — Не могу, но… — Что «но»? Мы с тобой сделали прекрасную работу, это уникальный случай, что мы смогли восстановить работу процессора после таких повреждений. Разве ты не рад? Мы с самого начала знали, что ты слишком благороден, чтобы оставить его в виде однопротокольной аквариумной рыбки, которая всегда будет радостно приплывать к тебе за кубиком топлива. — Я не знаю, смогу ли пережить, если снова его потеряю. — Он чувствовал на себе взгляд Рэтчета, но не мог не смотреть на смеющегося Мегатронуса. — Если его признают виновным… — Ты пытался ему это объяснить? — А ты забыл, насколько бесстрашным до безрассудности может он быть? — О да! Если бы мы подбирали ему наземную альтформу, я бы предложил что-нибудь на гусеницах: с его привычкой переть напролом ему точно подойдёт. Будет безопаснее, чем чинить ему каждый раз разбитую ходовую ось. — Может, даже старый танковый альтмод, как думаешь? Бронированный тяжелотонник, само собой. — Для нынешнего общества несколько агрессивно, но… Вполне можно подумать. Хотя мне понадобится несколько обновить навыки, почерпнуть, возможно, схемы из десептиконских баз: давно мне на стол не ложились танки, у нас-то чуть ли не сплошняком все колёсные. Чем плохо иметь излишне харизматичного лидера армии — каждый второй рядовой хочет быть похожим на него. Оптимус улыбнулся, когда Мегатронус императорским жестом взмахнул в воздухе рукой, запрашивая следующий вопрос. — Я в тебя верю, друг мой. Твоему умению преодолевать обстоятельства и учиться новому на ходу я обещаю посвятить не меньше главы в моих возможных Хрониках. — Уже даже и «Хрониках»? Неужели Ультра Магнус всё-таки прижал тебя задним бампером к стене? — Ты же знаешь, что принято считать, что каждый Прайм оставляет после себя какие-нибудь «Хроники…», «Заветы…» или иные правдивые до последней глифы жизнеописания — даже если ни в одном архиве ничего не сохранилось. Немыслимо представить, чтобы Праймы вместо этого считали налоговые ставки и корректировали архитектурные планы и высоту полок в Новом Архиве. Возможно, Ультра Магнус прав, и — пока мою искру не прострелил какой-нибудь десептикон в дозаправочной — я должен хотя бы начать. Рассказать всё, как есть, а уже потом решить, что из этого… — Ты его любишь? Обернувшись на Рэтчета, он перефокусировал оптику, но требовательное выражение в лице Рэтчета не исчезло. — Кого? Ультра Магнуса? — Мегатрона, конечно же. Ты его любишь? Если ты собираешься рассказывать всё, как есть: ты любишь Мегатрона? Не зная, что ответить, Оптимус перевёл взгляд на зал внизу. На сколько уже вопросов ответил Мегатронус? На каком он этапе тестирования? Что будет, когда он откажется слушать, откажется возвращаться на ремонт, выйдет на улицы Кибертрона, где половина будет его ненавидеть, а вторая —скорее всего считать предателем или спящим шпионом автоботов? — Да, люблю. — Тринадцать шлаковых идиотов, Оптимус… Может, мне и тебя переделать во что-нибудь гусеничное?! Потому что ты тоже лёгких путей не ищешь. Его поле давило усталостью, за которым звенело знакомое по прошедшим эонам отчаянное, абсурдно-весёлое смирение. Нужно было пошутить в ответ, сбросить с плеч Рэтчета эту жалость, затмить своей уверенностью, обнадёжить. Однако ответная шутка едва появилась в процессоре — и исчезла: Солар указал ладонью на стол между собой и Мегатроном и что-то спросил. После паузы Мегатрон разместил там руку, и Солар, оценив тип инфопорта, подключил к датападу кабель правильного разъёма. Когда он протянул другой конец кабеля Мегатрону, тот без колебаний вогнал его в порт на запястье, а после полуклика резко выдернул. — Идиот, — пробурчал Рэтчет. Стоило Мегатрону выпрямиться во весь рост и нависнуть над всё ещё сидящим собеседником, чары праздной беседы двух попутчиков вмиг оказались разрушены. Солар снова испуганно посмотрел на него, весь его корпус будто хотел влиться в кресло, оказаться подальше от Мегатрона, активная краска обшивки будто потеряла в яркости несколько тонов. Он нервно покосился на Оптимуса. И, как с ноткой презрения Мегатрон смотрел на тонкобронированного нейтрала в начале встречи, так посмотрел и сейчас. Потом он тоже поднял взгляд на Оптимуса, впервые за последние полтора джоора посмотрел прямо на него и ухмыльнулся во все клыки. Словно показывая себя во всей красе над телом поверженного врага, он распрямил плечи. Оптимусу не нужно было восстанавливать соединение с Соларом. Тест Мегатрон прошёл.

Конец второй части