Бремя свободы осилит счастливый

Часть 3. С кем же ты, моя любовь? Глава 14

Начинался дождь. Трансформировавшись и подняв оптику на небо, Оптимус поморщился. Всё-таки полноценный дождь, не отдельные капли. Персептор утверждал, что со временем климат вернётся к обычным параметрам, и сезонные кислотные дожди уйдут к южным регионам планеты, перестанут настолько подчиняться мельчайшим изменениям в атмосферных слоях. Несколько ворнов, утверждал он, — и Айаконские крыши перестанут покрываться точечными ожогами. Если, конечно, Новый Айакон эти несколько ворнов просуществует. Кислотный дождь застал Оптимуса на самой границе десептиконского сектора: возвращаться обратно в Штаб смысла нет, лишь зря проехать до клиники Нокаута и тем самым увеличить возвратный путь вдвое — не менее бессмысленно, если сразу придётся возвращаться под дождь. Судя по густоте туч тот не закончится в ближайшие полджоора, стоит найти укрытие. Можно переждать дождь в знакомой ему дозаправочной. Трансформировавшись, Оптимус направился туда. Дождь подгонял, не зная исключений. Посреди дороги торопливо разворачивался крупный мех танкового вида, однако дальше ругани, что лучше бы тому трансформироваться и перестать блокировать оба направления, конфликт не пошёл, и Оптимус не стал задерживаться. На перекрёстке наперерез его движению промчался приземистый мех конструкторского альтмода, выскочил из-за угла с такой скоростью, что он едва успел затормозить. Будто вовсе его не заметив, мех умчался по второстепенной дороге; вылетевший из-под его колёс мелкий гравий, щедро застучавший о корпус Оптимуса, казался вовсе не случайностью. Пришлось привлечь архивную память, чтобы вспомнить точно, где находится дозаправочная «У Васпа». К тому времени, как он нашёл нужный въезд, швы немного зудели от кислоты, и он поспешил внутрь Как он и предполагал, в зале оказалось многолюднее, чем в его прошлый визит. И три десятка мехов будто по команде замолчали, стоило ему войти. Только на экране раздавались грохоты взрывов, а за спиной бармеха гудел энергоносмеситель. — Доброго вечера, кибертронцы. Он прошёл к барной стойке и выбрал крайний табурет справа, через три пустых сиденья от уже сидящего незнакомого меха колёсной альтформы. За спиной раздавался лязг и торопливые невнятные переговоры, кто-то отсаживался подальше, чей-то сиплый голос пробормотал про «шлаковых автоботов». Оптимус подозвал бармеха взглядом: — «Рассвет над Симанзи», если он ещё есть в меню. — Не рановато ли для сверхзаряженного? — А что ты можешь предложить? С учётом моего типа энергопотребления. — Про твой тип энергопотребления я ничего, Прайм, не знаю. Но думаю, что тебе не помешает «Сияние Звёздного шторма». — Что там? — Среднезаряженный, медные окислы, обработанные пиролизом горючие сланцы. Без керогенов, всё чисто. Хорошо прогревает топливную систему. — Бармех кивнул на бак с золотистым содержимым, в котором почти и не видны были небольшие тёмные вкрапления. — Впрочем, выбирать тебе, Прайм. Оптимус посмотрел в оптику чёрно-зелёного меха, потом оценил заметную недостачу топлива в конкретно этом баке. Оглядываться на зал, чтобы проверить предположение, не стал. — Пусть будет «Звёздный шторм». И Рэтчет, и Нокаут в его голове категорически запретили ему пить неизвестное топливо перегретого типа, но Оптимус лишь кивнул бармеху, когда тот поставил перед ним малый куб со смесью. Обоих медиков он выбросил из головы и сделал небольшой глоток. Как и обещал состав, топливо казалось переслащённым от выступивших смол. — Сладковато на мой вкус, но для разнообразия приятно. Благодарю за рекомендацию. — Спрашивай, Прайм, я могу ещё что-нибудь посоветовать. Если ты, конечно, продолжишь к нам заходить. За небрежным пожиманием плечами не укрылся вопрос. — Кто знает, — ответил Оптимус и поднял взгляд на экран. В этот раз ему повезло попасть на запись битвы кибертронцев, но он не мог сообразить, что за планета стала ареной боя. Запись шла со стороны десептиконов, он видел МТО одного из поздних поколений, тогда их начали производить в буроватых цветах, более дешёвых в покраске и удобных на местности. Значит, какая-то из относительно недавних битв. — Откуда запись? Мех, с чьей оптики шёл видеосигнал, рухнул набок, картинка накренилась и почти перевернулась. В таком виде казалось, что взрывы, разбрасывающие фонтаны грунта, становились корнями, которые отчаянно стремились дорасти до бледно-розового неба. Бармех равнодушно посмотрел сначала на экран, потом перекрыл дозатор смесителя, отставил наполненный куб и взялся за следующий. Он снова дёрнул плечами. — Понятия не имею, Прайм. Мне без разницы. — Твирол, — буркнул сидящий у стойки мех. — Десять с половиной ворнов назад. — Ты был там, кибертронец? — Я тебе не кибертронец, автобот. Нет, не был — мой друг был. — Ясно. Поддерживать беседу Оптимус не стал, поле незнакомого десептикона даже на таком расстоянии отчётливо разило неприязнью. И идея вновь попробовать напрямую поговорить с Нокаутом стала казаться вдвойне неудачнее, словно мало ему одной унизительной попытки — вдобавок в присутствии ожидающих приёма пациентов. Вероятно, в целом его… роман с десептиконским медиком был идеей неудачной, о чём его в осторожных и неловких формулировках предупреждало не менее пяти мехов. Да, Оптимус согласен, что действительно проявил небрежность, что не подумал о смене режимов после наступления нового цикла и автоматическом завершении кода гостевого допуска. Да, он действительно крайне редко задерживал посетителей после наступления тёмного полуцикла — и практически никогда не оставлял их в своём отсеке в полном одиночестве. И уж точно в такой ситуации не оказывались десептиконы, по умолчанию не имеющие доступа к рабочим частотам доступных в Штабе офицеров. И уж точно не тогда, когда его собственная личная частота была полностью заглушена его же приказом, как и все гражданские частоты в конкретном районе. Когда он вернулся в свой отсек, уже после начала светового полуцикла, меньше всего он ожидал, что Нокаут «ждёт» его возвращения, что едва не попробует на него напасть. С Оптимусом был Айронхайд. Сцена вышла неприятной. Может быть, будь он один, он сумел бы объяснить ситуацию лучше. Он ожидал, что экстренность ситуации должна Нокаутом учитываться. Сбежавший из госпиталя Мегатрон, его «нападение» на Социальный центр, его категорический отказ возвращаться в госпиталь, его столь же категорическое нежелание замаскироваться или сменить имя, его раз за разом повторяемый пункт договора капитуляции о праве на выбор места проживания — всё это было важнее начатой не вовремя медицинской смены, царапин чужой краски или даже обвинений в недобровольном удержании в чужом отсеке. Намного важнее! И если Нокаут этого понимать не хотел, видимо, и Праул, и Ультра Магнус, и даже Джазз с Айронхайдом оказались правы. Позже, когда он точно знал, что смена Нокаута закончилась, он пытался поговорить с тем по линии связи — разговор оборвался, стоило ему произнести пару слов. Через цикл связался снова — получил уведомление, что абонент прервал вызов со своей стороны. Он пытался застать его в клинике — Нокаут однозначно сказал, что занят и «принять его не может», и запись у него «закрыта на следующую половину декацикла». Возможно, он не лгал: даже в официально нерабочие джооры в приёмном зале оказалось сразу трое покрытых подозрительными ожогами мехов. Все трое даже не пытались скрыть, что внимательно слушают каждое слово короткой беседы. Непонимание… Точнее, отсутствие чужого понимания жгло более едко, чем любой кислотный ливень. Он ошибся, всё-таки он ошибся. Ошибкой, видимо, было приезжать в десептиконский сектор и сегодня, чтобы попробовать застать Нокаута сразу после завершения смены. Он хорошо помнил слова Свиндла, про то, что Нокаут платит ему своим портом. Если так их общение выглядит со стороны десептиконов… Нокаут был бы, в самом деле, не против. Оптимус усмехнулся в следующий глоток смеси, опустил куб на стойку и обхватил обеими ладонями, грея о горячие стенки. Хорошо, эту ошибку он предотвратил сам. Точнее ему помогла предотвратить её непогода. Возможно, то сам Кибертрон неспрогнозированным кислотным дождём дал знак своему заблудшему в личных желаниях Прайму. На экране вновь раздалась ритмичная канонада орбитальной бомбардировки, и Оптимус поднял взгляд. Мех, с чьей оптики он видел бой, всё-таки оказался лишь оглушён взрывом, он продолжал сражаться. Скорее всего у него была повреждена правая сторона корпуса, потому что картинка заметно дёргалась: во время бега он сильно кренился на правую сторону. И он излишне много крутил головой, словно не доверял ни аудиосенсорам, ни аналитике боевого процессора. Или же просто начинал паниковать. Отведя взгляд от экрана, Оптимус увидел, что протирающий пустой куб бармех смотрит прямо на него. — Да? — Я бы спросил, Прайм, нет ли у тебя ещё каких-нибудь интересных архивных записей. Если ты не слишком брезгуешь делиться ими с нами. — Что тебя бы заинтересовало? Гладиаторские бои, виды Айакона, социальное исследование одного цикла из жизни… — Кристалл-Сити. У тебя есть записи о Кристалл-Сити? В выражении оптики светилось даже не нетерпение, а почти требование. — Мне жаль, но я никогда не был там. У меня нет напрямую записанных данных, только вторичная информация о социальных преобразованиях и стадиях конструирования этого города. — Оптимус вежливо улыбнулся. — Сомневаюсь, что кому-либо будет интересно смотреть, как я читаю датапады и отсортировываю из общей статистики данные интересующих меня периодов. — Ты можешь поделиться со мной хотя бы чем-нибудь? Зачту тебе в качестве оплаты за куб. — Тебя устроят вторичные данные? — Да, если тебя устраивает цена. Оптимус оценил ровное поле бармеха. Не похоже, что его ждёт попытка информационного взлома, так что он направил часть процессорных мощностей на фильтрацию имеющихся данных о Кристалл-Сити: все стратегические упоминания, что касались периода после начала войны, в информационный пакет не попадут. Подумав, он сдвинул фильтр ещё раньше, на дату назначения себя Праймом: работать в архиве он после этого практически перестал, культурологических исследований больше не проводил, а прогремевшие в новостных сводках кадры крупномасштабного теракта и записи одна за другой мелодично осыпающихся башен видели все. Добавив к собранным результатам ещё один фильтр, он отсёк архивные видеозаписи социальных взаимодействий: Джазз часто упоминал Кристалл-Сити, особенно когда речь заходила об акустике и строительных решениях. Автоматический алгоритм отсеивал слишком короткие случайные упоминания, оставлял только большие информационные блоки. — Хорошо, я собираю для тебя инфопакет. Тебе так интересна культура Кристалл-Сити, Васп? — Да. Но я вообще-то не Васп. Похож расцветкой, — он обвёл свой корпус ладонью, — но я не он. — Тогда?.. — Зови Васпом, я не спорю, мне так привычнее. Бармех всё так же удерживал поле при себе, всё так же осторожно держался чуть в стороне. — Раз познакомиться с тобой, Васп. Полагаю, мне представляться не нужно, — улыбнулся Оптимус и отсалютовал ему кубом. — А тот… другой «Васп» был твоим другом? — Скорее одним незадачливым знакомым. — Бармех недобро усмехнулся. — Крайне незадачливым. Если бы он сейчас вошёл, я бы не сомневался, что сегодняшний кислотный ливень разразился именно из-за него. Полагаю, что именно ливню я и обязан твоим присутствием, Прайм? — Я не мог целенаправленно заехать сюда пропустить куб-другой? — Уж извини, Прайм. Я хорошо смешиваю, но верится слабо. За спиной гудели другие разговоры, но для такого количества мехов в зале было слишком тихо. Добрая треть присутствующих слушала его разговор с бармехом, даже мрачно продолжающий смотреть на экран сосед время от времени косился в их сторону. Если Оптимус скажет, что в чужой сектор его привело желание встречи, которую он сам себе запланировал и сам же отменил, последует ожидаемая попытка вызнать адресата. Он был наслышан об уникальном навыке каждого бармеха выведывать информацию. — Могу уйти, если моё присутствие здесь нежелательно. — Пока тебе есть чем платить, можешь оставаться. — Это не проверка, Васп, я здесь в частном порядке — пережидаю ливень. — Как скажешь, Прайм. — Тот непринуждённо пожал плечами и кивнул на наполовину выпитый куб перед Оптимусом. — Подогреть тебе куб? — Нет, но благодарю за предложение. Бармех вроде бы расслабился и перестал так тщательно удерживать поле, и всё же Оптимус не рискнул отдавать куб в чужие руки даже на полклика. Всё вспоминалось прошлое посещение и слова Нокаута. Неспешно продолжая прикладываться к кубу, он контролировал поступление топлива, в этот раз внимательнее отслеживая параметры. Выпитая смесь немного повысила внутреннюю температуру топливного бака и косвенно грела окружающие его системы. Ощущение было непривычным и приятным, как будто энергон в магистралях стал чуть жиже, бежал более свободно. Запрос параметров показывал крайне незначительное падение давления в топливных магистралях. На глоссе, что бы Васп ни говорил про очистку, оседала тонкая липковатая плёнка от смол. Оставалось рассчитывать, что его системы отлажены Рэтчетом в достаточной степени, чтобы выдержать любое местное топливо, сколь бы странным ни был его состав. Васп продолжал разливать кубы, он выставлял их на стойку, и только сейчас Оптимус сообразил, что того заправщика с Земным именем — бывшего эрадикона — в зале нет. Все мехи подходили за кубами или приносили пустые кубы сами, никто не удивлялся, словно так и нужно. — Стив сегодня не работает? — Кто? — Эрадикон, твой помощник. Сине-фиолетовый. — Они все сине-фиолетовые. — Безмятежность в голосе бармеха казалась ненатуральной. — Я справляюсь один. — Он нашёл другую работу? Лучше, чем у тебя? — Понятия не имею. Сто шаниксов за смену плюс две бесплатные заправки в день это не слишком масляный заработок для того, кто служил на «Немезисе». Большего я всё равно дать ему не мог. — Почему? — Уходил бы в минус. Оптимус понизил голос: — Насколько я могу судить, у тебя дело идёт хорошо. Я не прав? Оглянувшись через плечо, он осмотрел группы сидящих мехов. Дождём сюда загнало ещё нескольких, зал был наполовину полон. Когда он вновь посмотрел на бармеха, тот хмуро посмотрел на него в ответ и наконец неохотно ответил: — Я не хочу отдавать четверть выручки только из-за того, что из милости дал работу какому-то ни шлака не умеющему глюколову, который к тому же из тех отрядов, что проиграли битву за ту грязевую планету. — Двадцать три процента, — поправил Оптимус. — Один шлак. Разговаривать дальше бармех не хотел, и Оптимус выждал паузу перед тем, как продолжить. Информационный пакет с данными по Кристалл-Сити был уже сформирован, но мог подождать. — Налог на монофракционность настолько неподъёмен? — Кому как. Но энергон я могу купить только за шаниксы. — И налог можешь платить только в них. — Оптимус кивнул, начиная осознавать суть проблемы. — А если я плачу тебе за свой заказ не шаниксами? Как, к примеру, сейчас: ты мне куб, я тебе инфоблок? Васп заколебался и отвёл взгляд. — Перепродаст, — негромко буркнул сидящий мех. — Очевидно же, автобот. Хочешь жить — умей вертеться. — Заткни воздухозаборник, Флеймлич!.. Официально Оптимус не направит на счёт заправочной ни одного шаникса, это так. Что бы Васп ни получил потом, это будет частный расчёт, не плата за топливо. Возможно, там и на втором круге вовсе не окажется шаниксов, а пройдёт ещё один неплатёжный обмен, который так же не может быть оценен налоговой ставкой. Та самая зыбкая территория послевоенной экономики, в регулирование которой экономическая группа Праула почти не совалась. Они и цифровые шаниксы старались вбрасывать в ограниченном количестве, чтобы те не превратились в бесполезные куски кода. — Ты можешь нанять в помощники нейтрала. — Оптимус всё же решил не упоминать собственную фракцию. — Ставка снизится с двадцати трёх до семнадцати. Или… можешь направить обращение на корректировку ставки для конкретно твоей заправочной. — Что ты имеешь в виду, Прайм? — Цифры должны быть чистыми, никаких подтасовок. Объяснение, почему конкретно твоя заправочная не может существовать в рамках установленной ставки и почему ты просишь другую схему перезачёта при покупке энергона. Я первый не заинтересован в том, чтобы треть жителей Нового Айакона резала друг другу глотки, чтобы прокормиться или получить код шаникса. И подобные обращения я рассматриваю… Васп вдруг расхохотался. Опустив на стойку взятый для заполнения куб, он закрывал рукой оптику и смеялся. Наконец шумно выдохнул и, помотав головой, поднял оптику. — Одной рукой забираешь, другой — даёшь. Неплохая методика по обретению народной любви, но где-то я уже такое видел. Или мне рассказывали? Что-то там про Высокий Совет и… Праймов? Вроде бы так звался титул? Разве что раньше Праймы скупились даже на конкретные обещания, заканчивалось на стадии «Забираешь». Оптимус нахмурился. — Я не обещаю того, что не может быть дано. Другой методики по отладке экономической системы у меня нет, всё поддаётся корректировке. Я не всеведущ и не всё может быть предусмотрено заранее, так что если… — Может, и это скорректировать сумеешь, а? — К задней части шлема прижалось что-то твёрдое. Загудело накапливаемым зарядом, и дуло, упирающееся ему в затылок, отчётливо погорячело. На мгновение погасив оптику, он сдержал выдох. Браул. Опять. Именно здесь. Возможно, стоило в прошлый раз забыть о своём сочувствии к рядовым десептиконам. — Могу, — ровно сказал он. — Стреляешь ты, стреляю я. Потом подводим итог, а Васп станет свидетелем, что всё было честно. Он не спешил трансформировать руку в бластер, предпочитая оставить возможность схватиться за бластер Браула. Меж тем горячее дуло сдвинулось с шлема ниже и надавило на шейные кабели. Там хватало броневой оплётки и буферных защитных пластин, чтобы выстрел не стал фатальным, но Рэтчет будет в восторге от ремонта плазменного ожога в настолько чувствительной области. В глубине искры ему даже хотелось драки, расходуемая исключительно на трансформацию и процессорные запросы энергия требовала действия, регулярные пассивные отчёты боевых систем скорее раздражали, чем успокаивали. — Браул, какого шлака!.. Хочешь убить Прайма — делай это не в моей заправочной! — Хочу, очень хочу, Васп. И ты, предатель, мне не указ. Дуло почти нежно провело по шейным кабелям, словно Браул пытался угадать, какой из них более значимый. — Пока я жду, позволишь мне допить куб? — спросил Оптимус. Не дожидаясь ответа, он не столько отпил из куба, сколько сделал вид. Дуло бластера неприятно давило между двух кабелей, будто пыталось раздвинуть их и ещё приблизиться к спинной оси. — Итак, что ты решил? Он выпрямился на табурете, вынуждая Браула сделать полшага назад. Делая вид, что непринуждённо опирается запястьем правой руки о край стойки, он опустил другую руку вниз. — Я скажу, что я решил, когда ты ответишь на один простой вопрос, Прайм: что ты сделал с Нокаутом? — Будь любезен, уточни: что я с ним сделал? — Это ты мне ответь, автобот! — Что бы я с ним сделал или не сделал, это моё — и Нокаута — личное дело. — Такой смелый, Прайм? А мне вот кажется… Упав всем корпусом вправо, Оптимус левой рукой — ударом по дулу сверху вниз — направил выстрел в самую середину спинных пластин. Не давая десептикону шанса выстрелить вновь, вывернул руку, вслепую ухватил Браула за голову сбоку и рванул на себя, впечатал лицом в соседний табурет. Браул успел выстрелить снова, но выстрел ушёл вбок, в стену. Что-то громыхнуло, раздалось тонкое шипение. Трансформировав руку и вжимая бластер под подбородок Браулу, пришпиливая его затылком к сиденью, Оптимус защёлкнул боевую маску. — Мне кажется, ты забыл о том, что не все любят игры с оружием. В центре спины ныло от обшивочного ожога, но по сравнению с ожогами от плазменной пушки Мегатрона это было сущей мелочью. Оптимус вдавил бластер глубже под подбородочную пластину, на прямую линию к процессору. Пытавшийся удержаться в запрокинутой позе Браул заскрёб ногами — и замер. Его бластер лежал на полу. Боевой протокол уже выдал оценку возможных угроз от мехов вокруг: по уровню излучений большая часть не осмелятся, но пара групп могла решиться продолжить начатое Браулом, взять числом. Убить десептикона, чтобы это послужило предупреждением? Вызвать районных патрульных? Отпустить в качестве жеста милосердия? Попытаться выяснить, что он имел в виду, говоря о Нокауте? — Я ничего неподобающего по отношению к Нокауту не делал, у тебя ошибочная информация. Наш разговор закончен. — Да с… шлака!.. — прохрипел Браул, подавился увлажнителем и отрывисто сглотнул. — Привыкай. Мы все привыкаем. — Не пойти ли!.. — Уходи, пока я даю тебе эту возможность. Я не хочу видеть тебя здесь, или даже Нокаут не сможет восстановить тебя. В последний раз надавив на горловые кабели, он трансформировал руку, схватился за край чужой нагрудной брони и рывком поставил Браула на ноги. Шлак!.. Тяжёлый и плотно собранный, как все танки! В руке что-то лязгнуло, а по нейроцепям прошёл сигнал повреждения: выворачивая её назад, Оптимус нисколько не думал о допустимых углах залома. Но знать об этом Браулу не следовало, никому из присутствующих в баре знать этого не следовало. Он перестроил пластины на спине, укрывая место повреждения под деталями Земного альтмода. Часть мехов всё ещё смотрела в сторону стойки не с тревогой или азартом, а откровенно оценивая, что будет дальше. Не отчаянно голодная, но всё же стая. Даже если у десептиконов частично заблокировано встроенное вооружение, их было многовато, а заставленный столами зал крайне неудобен для сражения. Браул наконец поднялся на ноги, обеими руками спихнул со стула того меха, который сказал про Твирол, и пнул его в бок, когда тот рухнул на пол. Оптимус нахмурился, но Браул лишь переступил через съёжившегося на полу меха… Флеймлича и направился к выходу. Но на полпути он обернулся и, шумно выдохнув пар, ткнул в Оптимуса пальцем: — В следующий раз ты так легко не отделаешься, Прайм! — В следующий раз я буду вынужден погасить твою искру, Браул. В первую очередь за ношение внешнего оружия. Советую учесть. Маска на лице Браула вибрировала, по треснувшему визору шли неровные блики, но он в итоге зло прорычал что-то невнятное и, громыхая ступнями по полу, ушёл наружу. Переводя боевые протоколы в режим повышенной готовности, Оптимус как можно спокойнее развернулся к замершему в стороне бармеху и вежливо улыбнулся. — Прошу прощения за беспорядок, Васп. — Ты… просишь прощения? — Я участвовал в потасовке, которую ты заведомо не одобрял. Будет лишь вежливым, что в качестве последнего оставшегося на месте драки хотя бы я попрошу прощения, разве нет? Повернувшись к залу, он обвёл притихших мехов взглядом, а потом вновь опёрся локтём о стойку и подтянул к себе уцелевший куб. Топливо уже остыло, но, пожалуй, это к лучшему: системы и так взбудораженно гудели, неспокойная пульсация расходилась от спины, поднимаясь к плечам и спускаясь к ладоням. Браула стоило убить, мехи такой личностной матрицы встают первыми на пути мирного общества: слишком мощные, слишком уверенные в себе, слишком привыкшие убивать. Но Браул оставался частью гештальта комбатиконов, одним выстрелом приговорить к искровому шоку ещё четырёх мехов… Рисковать искрой Онслота, который оставался самым высокопоставленным офицером десептиконов, Оптимус точно не хотел. Не после того, как Эйр Рейд всё-таки угас — два цикла назад. Бывшая палата Мегатрона с огромной, мало кому подходящей медицинской платформой обрела сразу трёх обитателей. Оптимус не хотел такого правосудия. Он бездумно выпил ещё глоток, поморщился, когда на губах осел смолистый осадок со дна. В зале до сих пор висела тишина, если кто и разговаривал, то шёпотом. Бластер Браула, которого у того не должно было быть, так и лежал под соседним табуретом. — Ты всё ещё хочешь получить данные по Кристалл-Сити? — спросил он у бармеха, и тот всё же подошёл ближе. Поле его вновь было прижато к пластинам брони, как и в начале разговора. — Хочу, Прайм, если ты ещё не передумал. — Дай датапад. Взяв предложенный датапад, Оптимус посмотрел на довольно грязный разъём, заглянул, нет ли в том ржавчины, и всё же подключился. Модель датапада была далеко не новой, архитектура распределения памяти не слишком упорядоченной, но он оставил всё как есть. Добавил лишь к инфоблоку о Кристалл-Сити небольшой модуль оптимизации памяти, простейшую архивистскую программу, наследие ещё довоенных времён. — Не знаешь, Васп, кислотный дождь закончился? — Не знаю, сэр, но… Эй, вы двое! — крикнул тот вдруг паре вошедших мехов, которые переминались на пороге, а от его окрика дёрнулись обратно к выходу. — Там дождь кончился? — Чего? А! Почти кончился. А что, Васп? — Неважно!.. Заходите давайте. У меня свежий «Звёздный шторм». Только сегодня плавил! Когда они, поглядывая на Оптимуса, всё же направились к боковым столикам, Васп усмехнулся и опёрся обеими руками о стойку со своей стороны. Оптимус сделал вид, что не замечает, как дрожат у него пальцы. Васп повернулся к нему. — Почти кончился, Прайм, — сказал он, словно Оптимус не слышал сам. — Хорошо. Запустив передачу непривычно открытого, незашифрованного текстово-графического файла, он обратился к списку своих каналов связи. Там нашёл частоту, которую давал для прямого доступа Нокауту, посмотрел на два последних инициированных им самим вызова, потом на шестицикловой давности временную отметку на самом позднем. Отсутствие вызовов со стороны Нокаута говорило само за себя. Оптимус хорошо помнил слова Свиндла, приказывать Нокауту именем Прайма он не будет. Трёх попыток извиниться тоже было достаточно. Он удалил частоту из памяти.