***
Из вежливости он всё же сообщил Инферно, заместителю коменданта «Немезиса», о своём визите. Сообщил кликов за десять до расчётного времени, когда якорные и боевые башни космопорта вынырнули из-за развалин особняков. Дорога шла вокруг, древние поместья аристократии до сих пор ревниво оттесняли друг друга каскадными лестницами, словно через мёртвые окна ещё можно было увидеть хоть один кристаллический росток на огромном пустыре бывшего парка. Оптимус полагал, что десяти кликов будет достаточно, чтобы убрать самые очевидные небрежности, и в то же время не дать разгореться хаосу тотальной подготовки. В аудиосенсорах при мысли о возможной грядущей суматохе заранее начинала шуметь статика. У проходного пункта его лично встретил сам заместитель коменданта, некрупный красно-серый бот колёсного типа, он не поленился покинуть «Немезис» и пересечь просматриваемое охраной поле, чтобы почти с испугом подтвердить уровень допуска Оптимуса контрольным вопросом. Пока всё правильно. Инферно был ему мало знаком, но Оптимус доверял Фортресс Максимусу — и всем проверочным протоколам Джазза и Праула. К тому же далеко не все из автоботской армии охотно бы служили на «Немезисе», даже при том, что здешний гарнизон и гарнизон космопорта обеспечивался в первую очередь и едва ли не наравне с госпиталем. — Сэр Прайм! — Доброго цикла, Инферно. — Не тратя времени, Оптимус повёл головой, веля заместителю коменданта идти за собой, и направился к «Немезису». — Предвидя твой вопрос: целью моего визита вовсе не является проверка или незапланированная инспекция любого рода. Можешь успокоить подчинённых. Всё в рабочем режиме. — Слушаюсь, сэр Прайм. Осмелюсь спросить: тогда вы, наверное, хотите провести беседу с кем-то из заключённых? Рэнг уже… — Нет. Позволишь мне закончить? — Да, сэр. Простите, сэр. — Я планирую воспользоваться тренировочным залом «Немезиса». Он в рабочем состоянии? — Да, сэр, полностью. — Инферно сделал паузу, явно разговаривая с кем-то по тюремному каналу. — Генераторы наберут полную мощность через пять кликов. — Вы его обесточили? — Д-да, сэр. — Почему? Каков статус физического состояния твоих подопечных? — В рамках нормы, сэр. Я… Но Макс решил… Простите, сэр. Фортресс Максимус полагает, что контингент охранного комплекса не настолько велик, чтобы поддерживать зал в полностью активном состоянии ежециклово. Согласно нашему протоколу, мы активируем тренировочный комплекс в случаях массовых тренировок или отработок защитных манёвров. — Как часто это происходит? Чуть замедлив шаг, он с любопытством посмотрел на меха, поле которого подёргивалось от сомнений. Он настолько молод или настолько эмоционально реагирует из-за несогласия с решениями Фортресс Максимуса? — Пока что надобности не возникало, сэр. Хмыкнув, Оптимус начал подниматься по трапу «Немезиса». Возможно, они и правы: у проходящих службу здесь война так и не закончилась, из-за регулярных обходов камер с не согласившимися на капитуляцию и слишком опасными мехами боевые протоколы оставались в режиме постоянной активности. Лишняя калибровка протоколов, вполне вероятно, не требовалась. — Хорошо. Решение видится мне разумным. Он сделал вид, что не заметил нервного выдоха вентиляции. — Сюда, сэр. Зал в этой стороне. Окинув взглядом грузовой ангар, Оптимус обратил внимание на отдельные неработающие лампы и свежие грязные полосы и царапины на полу. Кто бы ни пытался торопливо расставить грузовые контейнеры ближе к стенам, он в целом не особо беспокоился о состоянии въездного пространства. И хотя самого Оптимуса устраивала возможность не думать о постройке городской тюрьмы, он не хотел бы, чтобы единственный военный крейсер такой мощности обветшал из-за нелюбви к цвету инсигний, оставшихся на его бортах. — Как проходит реабилитация заключённых? Есть успехи? — Сложно сказать, сэр. Предоставленный госпиталем медик-психотехник, Рунг… — Ранг. Твоего медика зовут Ранг. — Да, сэр, простите. У него имя такое необычное, постоянно из процессора вылетает… Ранг был вторым медиком высшей категории, который полностью работал в процессорно-ремонтном отделении госпиталя, даже если по факту все рабочие смены проводил при гарнизоне «Немезиса». В его имени Оптимус не видел что-либо необычное, но не стал поднимать эту тему. Может, стоило тактично направить Инферно на проверку логических связей. — И что Ранг говорит? — Он хороший малый, сэр, но очень чудной. Но мы его защищаем, никто его даже пальцем не тронул, за это даже не беспокойтесь. По его словам, всё проходит в рамках нормальной скорости для подобных дел и ждать результатов пока ещё рано. — В голосе Инферно появилась неуверенность. — Я полагаю, что он лучше знает, как этих переглюченных на место поставить. — Будем надеяться. Зачем он начал эту беседу? Чтобы лишний раз убедиться, что избыточную агрессию нельзя скорректировать разговорами? — Всё наладится, Инферно, — продолжил Оптимус и добавил в поле тон мягкого одобрения, — мы победили. Что касается цели моего визита… Во время тренировки прошу мне не мешать. А также прошу отключить в зале системы наблюдения: и акустические, и визуальные. Я буду крайне разочарован, если, разобравшись с одним непреднамеренным сливом информации, я через цикл буду вынужден проводить расследование и тратить время на трибунал по поводу второго. — Да, сэр! Будет сделано! — Они дошли до зала. Инферно остановился за порогом, но стоило Оптимусу войти, всё же кашлянул, вновь привлекая его внимание: — По завершении тренировки вы точно не планируете?.. — Провести обход? Нет. Я полагаю, что закончу довольно поздно. — Он улыбнулся: — Вольно, комендант… — Заместитель коменданта, сэр. — …Заместитель коменданта. Доброго вечера. Когда дверь закрылась, а замок принял базовый офицерский код и моргнул красным, Оптимус позволил себе упереться рукой в стену и поморщиться. Покидая Штаб, он совсем не подумал зайти сначала в свой отсек, но теперь уже поздно, к тому же не настолько глубокими были порезы от когтей Даркстила, чтобы бояться ржавчины. Скорее всего это он сам плохо собрал очищающее масло, и его остатки теперь разъедали основу красочного слоя. Ничего, так даже лучше. Выпрямившись и встряхнув плечи, запустив разминочную последовательность центральных корпусных шарниров, он направился к панели управления. В отличие от коридоров корабля все лампы зала оказались в рабочем состоянии, а пол и смягчающее покрытие — совершенно чистыми. Очевидно, Джазз был прав, когда признался в предубеждённости большинства автоботов к тренировочному залу «Немезиса». Система управления приняла его код. Никаких уведомлений об ошибках, на вид всё сохранилось в полностью рабочем состоянии. Уровень заряда пульсаровых генераторов почти поднялся до максимума. Что ж, Инферно не пожалел энергии. Стоило ли расходовать столько энергии на себя одного? Не лучше ли было просто провести… Нет, не лучше. Сдерживаться он не хотел, отвлекаться на социальную часть взаимодействия, думать о безопасности собственных ударов не хотел тоже. Он перебирал базовые программы с тренировками под разный тип противников, под разное количество одновременно активируемых моделей, пока вдруг не обратил внимание на пробел нумерации программ. Одной не было: после пятнадцатой сразу шла семнадцатая. Удалили? Всё, что шло после первого десятка, заведомо считалось повышенной сложности. Шестнадцатую посчитали слишком опасной? Конкретно в ней что-то было не то? Или это оставшийся незаметным результат тотального информационного сбоя, который произошёл во время перестройки систем «Немезиса» под автоботские командные коды? Любопытство оказалось слишком сильно. Сбросив ранее отсортированную выборку, он применил свой личный код, чтобы узнать причину корректировки, но вместо фантома удалённого раздела перед ним появился скрытый. Шестнадцатая папка, которая… Которая, как он проверил разными типами кодов, становилась доступна только при наивысшем уровне допуска. Уровня самого Мегатрона и, возможно, Саундвейва. Шестнадцатая папка. Мегатрон оказался настолько сентиментален или настолько хотел разозлиться? Что он скрывал? Сценарий тренировки прописан не был, лишь автоматически составленное описание. Один противник колёсной альтформы. Вооружён холодным оружием встроенного типа. Самообучение псевдопроцессора модели в рамках каждой сессии разрешено в форсированном режиме. При выполнении сценария повторить активацию того же сценария через два клика. Безжалостный ритм юбилейного, случавшегося раз в декаорн Чемпионского боя. Тем лучше. Усмехнувшись, Оптимус запустил сценарий. И, отойдя к центру зала, смотрел, как в воздухе возникает псевдоплотный, сотканный из разнонаправленных пульсаровых полей корпус. Кто бы ни продумывал дизайн модели, он не просто выбрал из базовых корпусов, а создавал двойника конкретного меха, добавил даже цветовой тон корпусу, добавил детали альтмода, даже нагрудные стальпластовые стёкла выглядели чуть более прозрачными, чем пластины брони. Такой педантичностью мог отличаться только Саундвейв. — Ты неисправим, Мегатрон, — улыбнулся Оптимус и выпустил клинки. Модель ещё мгновение стояла неподвижно, а когда формирование корпуса завершилось, сразу приняла защитную стойку. Вот, значит, какие предпрограмируемые настройки заданы его двойнику? Согласно видению Мегатрона Оптимус в первую очередь защищается и никогда не атакует первым? «Не слишком ли ты склонен недооценивать меня, брат мой?» Перефокусировав линзы и оценив закрытость стойки, Оптимус защёлкнул маску — и обрушился на покачнувшегося, но устоявшего двойника ударом обоих клинков. Блокируя опасный взмах лезвием в район топливного бака, он сбил двойника навзничь и перекатился по матам сам, восстанавливая дистанцию. Соперник был ожидаемо равносилен, даже если не спешил перехватывать инициативу. И если Оптимусу пришлось перестроить ритм вентиляции под требующий большего охлаждения ближний бой, от «Оптимуса Прайма» перед ним шёл лишь ровный гул псевдомеханики: ему не нужно было охлаждаться, его бак не напоминал о низком статусе топлива, его обшивка не подавала болевых сигналов в местах недолеченных повреждений. Он был идеален и бессмертен, истинный Прайм. Тем лучше. …А ещё его не пытались вызвать по личным частотам уже третий раз за последний джоор. В этот раз Мегатронус. — У меня тренировка, Мегатронус… — Орион! Стой, это срочно, я хочу!.. — …Поговорим завтра. Он оборвал сигнал, заблокировал передатчик и с удовлетворением увидел, что Прайм перед ним теперь стоял в более открытой, крайне удобной для контратаки стойке. Поза была почти учебной, а потому Оптимусу удалось легко отбить один клинок, заблокировать плечом второй и одним взмахом пропороть корпус противника от центра грудины до шва между нагрудными стёклами, а потом под углом пробить лезвием глубже, в камеру искры. Умирающий Прайм широко раскрыл оптику, аудиосистемы вокруг имитировали звук неровного выдоха, который Оптимус должен был почувствовать в такой момент обшивкой, но, к его досаде, не почувствовал. Синяя оптика замерцала и потухла. Он резко выдернул клинок, отступил, подождал, пока корпус Прайма не рухнет на пол и не растворится в воздухе. Всё было не по-настоящему. Клинок остался совершенно чист. Небольшой ожог, полученный от удара в плечо, почти не болел. Пришлось подождать два клика до активации следующей модели. И в этот раз Оптимус невольно усмехнулся, когда увидел перед собой полуоткрытую стойку, в которой левая рука сразу держала клинок развёрнутым в блокирующую позицию у камеры искры. Но Прайм всё так же не нападал первым. Ничего, у них много времени.***
В этот раз он сам выкатился из периметра сценарного боя, уже не уходя от удара, а решив, что ему хватит. Оптимус лежал на спине, полупригасив оптику, а его противник вернулся к центру тренировочного пространства. Сценарий ждал его дальнейших действий. Система вентиляции подавала напоминания об общей перегрузке и невозможности открыть вторичные воздухозаборники, топливный бак продолжал сообщать о крайне низком уровне топлива, обшивка рук, покрытая множеством мелких ожогов, равномерно звенела болевыми импульсами от пальцев до самых плеч, им вторили сигналы от перенапряжённых шарниров ног. Энергосистема шла лёгкими сбоями и, обрабатывая положение его тела в пространстве, перестраивалась на резкую остановку и прекращение движения, но протокол энергосбережения конфликтовал с боевым протоколом, который не спешил сбрасывать мощности с двигательных осей. В целом счёт остался в его пользу, Оптимус не сумел бы вспомнить, сколько раз дезактивировал обучаемого системами «Немезиса» Прайма-двойника, но тому удалось оставить не больше шести летальных ударов-ожогов в самых критичных областях корпуса Оптимуса. В основном в районе шейных магистралей или в стыках-переходах разных типов брони у камеры искры — в областях, куда при первой возможности и сам Оптимус старался нанести удар, а в итоге чему косвенно научил и своего двойника. Пахло энергоном. Глубокая трещина на ладони от своего же клинка больше не подтекала и почти не болела. Энергон из прорезанного стыка уже почти выпарился, остался только бледно-лиловый след на бедре выше колена, где он вытер ладонь, чтобы пальцы не скользили по чужой броне. Запретив повторное появление предупреждений о нежелательности двигательной активности, Оптимус поднял ладонь к лицу и, сжав и разжав кулак, осмотрел порез. Опасности нет, повреждена лишь малая энергонная линия, на обмотке в глубине уже выступила нанитная плёнка. Обшивка на тыльной стороне пальцев тоже была покрыта царапинами, но неглубокими, лишь на уровне верхнего красочного слоя. Смешно, исцарапался о грани собственной брони. И всё же он неплохо научил своего противника… «Немезис»-Прайма… искусству ближнего боя и силовых захватов. Ещё пара таких полноценных тренировок… Вставать не хотелось совершенно, он лежал бы дальше в состоянии мутной поверхностной подзарядки и смотрел бы в серо-стальной потолок, но всё же стоило найти нормальную платформу. С неохотой поднявшись, он первым делом прошёл к панели управления, завершил тренировку и сохранил результат сессии. Подумав, добавил запрет на полное обесточивание зала, оставил минимальным уровнем энергоснабжения один процент — для поддержания памяти тренировочного модуля, — и только тогда отключил свой личный код от системы. Шестнадцатый раздел тут же исчез из общего списка сценариев. Усмехнувшись, он… шлак!.. повёл плечами. В правом — что-то болезненно щёлкнуло, но после второго осторожного движения болевой импульс не повторился, осталось просто неуютное ощущение, как от плохо сомкнувшейся брони. Рука сохраняла достаточную степень подвижности, быстрая точечная диагностика никакой явной проблемы не выявила. Пойдёт. Теперь нужно было заняться красочным слоем. Даже если сейчас — он проверил хронометр — второй ночной джоор, не стоило Прайму выходить пятнистым от пульсаровых ожогов, словно мехатигр. Где-то в зале… М-м-м, в типовом автоботском тренировочном зале… Пришлось обойти всё пространство огромного зала, чтобы всё же обнаружить зашитую в стену кладовую полость с ремонтными средствами. Понадобился офицерский код, чтобы её открыть. Содержимое поражало разнообразием. Только лишь серебристо-платиновый, фиолетовый и чёрный? В самом деле? Это было ожидаемо и раздражающе продуманно, но всё же Оптимус слишком устал, чтобы испытывать даже досаду. Выбрав тряпку почище, он стал стирать хотя бы копоть от ожогов. Но та всё равно чуть красила броню: вместо чёрных подпалин появились фиолетовые разводы. Кое-как он их разретушировал, чтобы неправильный цвет был менее заметен. Пришлось пройтись по всей броне рук, чтобы сгладить разнотонность. Сгодится. Доберётся до нормальной работающей мойки — и смоет. На свету его красный цвет получился почти лиловым, но только при прямом свете. В полумраке же цвет вполне напоминал его обычный красный. Доберётся до Штаба… Закрыв ремонтный шкаф, он направился к выходу. Он не хотел возвращаться в Штаб. Или можно направиться в городской жилой отсек, в корпусе А-5 автоботского сектора? Тот кликов на семь ближе Штаба. Там есть стандартная мойка, но в остальном отсек оставался практически пустым. Оптимус так и не заказал туда хотя бы базовую платформу, придётся подзаряжаться на полу. Или можно остаться здесь? Он вновь развернулся к контрольной панели — и вновь обратился к информационной сети корабля. На «Немезисе» сейчас служило намного меньше мехов, хватало пустых подзарядочных помещений: бывших офицерских кают и казарм. Ранее жилые отсеки верхних палуб оставались большей частью свободны, чего не скажешь о бывшем карцере и перестроенных в камеры грузовых трюмах. Поморщившись, он обратился к общей спецификации подзарядных платформ под размер своего корпуса. Нашёл пять офицерских кают. Одна из них была отмечена как отсек Фортресс Максимуса. Одна… Как кабинет Ранга? Любопытно. Зачем столь небольшому меху столь большая платформа? Три каюты числились свободными. Сохранив в памяти местоположение выбранной, Оптимус решил всё же не отмечать её как занятую за собой. Это лишь на один ночной полуцикл, к тому же вряд ли кто-то другой вдруг захочет её занять, если не занял до сих пор. Он прошёл к двери и огляделся вокруг. Нормально, зал оставался в полностью рабочем состоянии. Разблокировав дверь, он вышел в коридор. …И едва не испытал глюк архивной памяти, когда ему наперерез — в точности как Амбулон в середине цикла — от стены выскочил среднеформатный серо-синий МТО. — Сэр Прайм! — Да, солдат? — Ожидаю ваших указаний, сэр! Он посмотрел на автобота. Цветовая глифа на плече указывала на него как на одного из рядовых подчинённых Инферно. И сейчас — Оптимус всё же проверил — так и оставался третий ночной джоор. — И давно ожидаешь? — улыбнулся он. — Приступил к дежурству полтора джоора назад, сэр! — Инферно… — вздохнул Оптимус. — Вольно, солдат. Указаний не будет, можешь идти отдыхать. — Я вызвался сам, сэр. Мне будет в радость вам помочь. Что бы вы ни попросили. — Он с непонятной пристальностью посмотрел на Оптимуса и, будто спохватившись, добавил: — Сэр. Чем-то он напоминал Уилджека. Согласно модели корпуса, автобот скорее всего относился к одной из последних волн производства, когда нехватка энергона уже ощущалась, но ещё не стала катострофической. Корпус оставался лёгким и подвижным, однако был дополнительно укреплён, рассчитан на бои против десептиконов, усиленных тёмным энергоном. — Я планирую задержаться у вас на подзарядку. Ничего не… — Я помогу вам сориентироваться, сэр! Оптимус внимательно посмотрел на приставленного к нему автобота. Инферно настолько хочет проконтролировать, что Оптимус не увидит ничего лишнего? — Что ж, пойдём, солдат. Кивнув по направлению к лестничным переходам, он пошёл первым. — А?.. — Не тревожься, я знаю дорогу, — улыбнулся Оптимус. Можно было пойти к лифтовым шахтам, но те размещались около казарм для тюремных охранников, Оптимус бы не хотел собрать за собой целую свиту. Он шёл не спеша. Выбранный им ритм шага обуславливался восстановительным режимом для гироскопных систем, и к тому же был удобен не отстающему от него автоботу. — Пока мы идём, можешь ответить на несколько вопросов, солдат? — Да, сэр. — Как проходит служба на «Немезисе»? Ты всем доволен? — Э-э… Да, сэр, всё отлично. — Что-то не так? — Сэр, у вас броня фиолетового цвета? — Немного ошибся с цветом полироли, — усмехнулся Оптимус. — Усталый процессор порождает странные сбои в цветовосприятии. Шутка, очевидно, не удалась: его не то ординарец, не то соглядатай странно на него посмотрел. — Тогда вам нужно больше отдыхать, может? Простите за прямоту, сэр. — Чем я здесь и занимаюсь. — Вы приехали к нам… отдыхать? Оптимус рассмеялся. — Звучит, полагаю, странно, но да. Свернув на один из технических проходов, он кивнул дежурному идти за собой. Тут быстрее, чем через основную лестницу. — Сэр Прайм, нам точно?.. — Я знаю дорогу, солдат. — Да, сэр. После нескольких кликов тишины, Оптимус чуть сместился вправо, чтобы не смущать спутника жаром не остывшего до конца после тренировки корпуса. Но дежурный через несколько шагов вновь отчётливо уменьшил расстояние между ними. — Что-то беспокоит тебя, солдат? Оптимус замедлил шаг и внимательно огляделся вокруг. Тут было темновато, а потолки ощутимо ниже, техническими коридорами в основном пользовались инсектиконы; однако их Рой давно уже уничтожен, а «Немезис» в целом опустел. — Не люблю тут ходить, сэр. Здесь так… Он замолчал, и Оптимус так и не дождался продолжения. — Поясни? — Здесь… Здесь стены будто смотрят на тебя. Э-э… Жуткое чувство. — Он отвёл взгляд, а потом виновато добавил: — Мы тут обычно не ходим, сэр. — Понимаю. Раньше говорили, что половина сознания Саундвейва живёт в инфолиниях корабля, — улыбнулся Оптимус, кивнув на десятки удерживаемых скобами проводов. — Субпроцессорное осознание необычного можно спутать со страхом, ты прав. Мифы рождаются с малого, но в чём-то слухи правы: инфолинии корабля содержат в себе сознание, но не Саундвейва. «Немезис» — особенный корабль, он обладает собственным характером, и когда-нибудь мы сможем его отремонтировать. Он провёл ладонью по исцарапанной стене, в зазоре между толстыми жилами проводов. — Отремонтировать? Зачем? — Потому что он тоже заслужил узнать об окончании войны — и сделать свой выбор. — Э-э… Простите, сэр, вы сказали: сделать выбор? — Да. В другое время он бы спросил, почему меха так это удивляет; спросил бы о точном поколении производства, о том, где автобот служил в период пленения Триптикона, был ли на Кибертроне во время Великого Исхода. Но разговаривать вдруг расхотелось. И ему по-своему нравился гулкий звук эха, разносящегося по пустому коридору, а потом возвращающегося к ним. Словно Триптикон и в самом деле отвечал ему. Когда они поднялись на четвёртую палубу и вернулись к основным коридорам, эхо стало слабее. Уже не голос, а скорее сонное бормотание. — Сэр? — осторожно кашлянул дежурный, и Оптимус с удивлением почувствовал пульсацию чужого поля. Тот опять сдвинулся почти вплотную, пришлось так же тактично увести собственный корпус чуть в сторону. — А в какую каюту вы идёте? Здесь же только… — Туда и иду, — кивнул Оптимус. — Размер её платформы вполне подходит моим целям. Внимательно посмотрев на меха, он ждал реакции, почти ждал возмущения или злости, но увидел лишь, как тот отвёл взгляд. — Конечно, сэр. Замок на двери принял его код, и отчего-то на мгновение представилось, что за открывшимися створками его встретит прежний обитатель. Но, нет, передняя комната была погружена в полумрак и оставалась совершенно пуста. Просторная комната и встречающее всех посетителей массивное кресло. Пустое кресло. Когда лампы накопили энергию и в комнате стало светлее, запахло подсохшим пластиком. Давно сюда никто не заходил. Оптимус вошёл внутрь и огляделся. Ничего за последние пол-орна не изменилось. — Благодарю за сопровождение, солдат, — мягко улыбнулся Оптимус, обернувшись к двери. — Ты свободен. Получив в ответ неуверенный кивок, он нажал на дверную панель и остался в одиночестве. Система звукоизоляции поглотила даже звук шагов дежурного, словно закрытая дверь полностью отсекла Оптимуса от остального Кибертрона, вырвала его в чужую, незнакомую и живущую по совсем другим законам вселенную. И словно в точности по этим неведомым законам, при ярком свете стало видно, что его броня и в самом деле кажется почти фиолетовой. Вовсе не тот лиловый оттенок, который виделся ему на фоне тёмно-серого пола тренировочного зала, а грязно-фиолетовый. Похоже, пошутив, он невольно сказал правду. Самое то, чего он и хотел добиться: настолько вымотать процессор непрерывным расчётом боевых задач, чтобы тот на откате сразу ушёл в глубинную дефрагментацию, без раздражающей ручной очистки оперативной памяти протокол за протоколом. Нужно было идти к платформе, пока он не вырубился стоя. Нужно было… А он стоял и, запрокинув голову, изучал застрявший за одной из настенных ламп обрывок провода. Как он туда попал? Это его оплётка разогрелась и пахла пластиком. Ничего опасного, но… Выпустив клинок, он со второй попытки выскреб провод из-за лампы, в первый раз приложив слишком сильное усилие и оцарапав стеклянную колбу. Оглядевшись, он не увидел в отсеке мусорного контейнера и ногой сдвинул провод ближе к стене. Теперь можно было… В плече вновь что-то щёлкнуло, и для проворачивания шарнира пришлось перезагрузить нейроцепи в этой зоне. Вроде бы стало лучше. Но стоило ему дойти до двери в подзарядочную, от входной двери вдруг поступил сигнал вызова. Вернувшись в приёмную Мегатрона, Оптимус увидел за порогом того же дежурного. — Я принёс вам энергона, сэр. Простите за навязчивость! Посчитал, что вам не помешает. Сэр! Оптимус нахмурился. Фраза была выпалена с такой скоростью, словно меха скраплеты за пятки кусали. Или словно он старательно её выучил. Ещё раз посмотрев на вытянувшегося перед ним меха, от корпуса которого волнами сбрасывалось тепло, Оптимус снова посмотрел на переносной контейнер, сквозь сетку которого проглядывало содержимое. — Два куба? — уточнил он. — Да, сэр. Э-э… Можете взять всё, можете… Можете ограничиться одним, а вторым поделиться со мной. — Он неловко улыбнулся и вдруг совсем по-Уилджековски подмигнул. — Если у вас появились ещё вопросы, я всегда готов пойти навстречу вашим пожеланиям и помочь вам… типа… лучше узнать обстановку. Не принеси он два куба и не получай Оптимус от внутренних систем одно предупреждение за другим, он бы и в самом деле воспользовался возможностью и аккуратно бы расспросил о настроениях солдат на «Немезисе». Протянув руку, он вынул из ячейки запечатанный куб — и сознательно остался стоять в дверях, чтобы его слова ни в какой из трактовок не могли быть истолкованы неправильно. — Мне хватит одного, солдат. Благодарю тебя за беспокойство. Доброй подзарядки. Он уже потянулся ладонью к панели, когда мех вдруг дёрнулся вперёд, словно хотел оказаться в проёме закрытия двери или вовсе проникнуть внутрь отсека, и всё же остался в коридоре. — Э-э, сэр!.. Форсшок! Меня зовут Форсшок, сэр. Оптимус невольно улыбнулся. — Хорошо. Прошу прощения, что не спросил твоего имени раньше. Я запомнил тебя, Форсшок. Благодарю ещё раз за предусмотрительность. Ты можешь идти. — Слушаюсь, сэр! Напоследок Форсшок отсалютовал ему и вновь подмигнул. Когда дверь наконец закрылась, Оптимус устало выдохнул. Что это было? «Рэтчет? Это твоих рук дело?» Он уже почти отослал сообщение, но вовремя вспомнил, какой сейчас джоор. Пусть старый медик спокойно подзаряжается. Оптимусу и самому лучше бы нормально лечь в подзарядку и вырубиться. И всё же вместо того, чтобы пройти в подзарядочную, он прошёл к креслу Мегатрона, рядом с которым — в отличие от рабочего места Оптимуса — по умолчанию отсутствовало что-либо, напоминающее стол. Оптимус улыбнулся, вспомнив множество разведсъёмок. Мегатрон не терпел столов, методичная систематизация отчётов и данных не была в его натуре, многие вопросы он и вовсе предпочитал решать на ходу, пока его подчинённые пытались угнаться за широкими мощными шагами своего повелителя. Сейчас осталось только одинокое кресло, которое так и продолжало с вызовом смотреть на дверь, оттеснив всё от себя в радиусе четырёх мехаметров. Блок контрольной панели, который раньше находилась слева от кресла, под рукой Мегатрона, был демонтирован до напольной проводки, все диски памяти ушли в хранение архива Штаба, равно как все рабочие и личные датапады Мегатрона. На полках всё тоже было вычищено, остались лишь пустые контейнеры и не имеющие стратегической ценности бытовые мелочи, вроде вытащенных из потайных встроенных шкафов и брошенных как попало упаковок полировочных тряпок, тубов с энергонными присадками и ремонтных инструментов. Подойдя ближе, Оптимус провёл ладонью по спинке кресла Мегатрона. Кресло неплохо подошло его корпусу, оказалось ощутимо удобнее, чем Оптимус мог представить. Хотя этого и следовало ожидать из соотношения их корпусных параметров. На дальней части подлокотников, в точности под его пальцами, даже вслепую ощущались глубокие, наслаивающиеся друг на друга царапины. Спинка кресла примерно с середины предусмотрительно выгибалась назад, угол поворота начинался чуть выше, чем привыкли конструкции собственной спины Оптимуса, но в целом оказался удобен. Создалось ощущение, что конкретно это кресло много приятнее его корпусу, чем то, что он выбрал себе для личного отсека. Хотя велик ли был его выбор? Фьюзедлид в основном варил мебель для среднеформатных мехов, а с учётом массового спроса на качественную мебельную сварку Оптимус не хотел бы занять мастера персональным заказом под свой корпус. Может быть, когда в Штабе станет спокойнее, тогда и Оптимус займётся своим городским отсеком, и мастер не будет столь занят типовым производством. Когда-нибудь. Откинувшись на спинку тяжёлого кресла… трона, он вздохнул и погасил оптику. Пальцы сами собой легли в борозды от когтей.