***
Покидал он госпиталь уже в сумерках, джоора за три до начала ночного полуцикла. Примерно в это время он вчера покинул Штаб и направился к «Немезису». Прошёл всего один цикл, но ему казалось, что и разговор с Амбулоном, и совещание… аннулированное решением его офицеров совещание… прошли декацикла полтора назад. Полная глубинная дефрагментация упорядочила нейросвязи личностной матрицы, сбросила избыточную тактовую частоту процессора и в целом предоставила ему… пока что не план, но неясное предчувствие новой, более сбалансированной стратегии против Мегатронуса. Эонами он не позволял себе поддаваться на словесные уловки и крайне точно бьющие в цель насмешки Мегатрона. Почему же позволил себе сбросить броню сейчас? Потому что обманулся тенью старой дружбы? Потому что поверил, что смена имени знаменует собой смену натуры? При поддержке медиков он добился официального признания Мегатронуса как «нейтрала», разрешил ему стать единственным исключением с полной свободой выбора сектора для проживания. Мегатронус выбрал десептиконский, это уже должно было насторожить. Он позволил Мегатронусу в одностороннем порядке отказаться от всех договорённостей, которые озвучивались в тот ночной полуцикл в Социальном Центре. Позволил ему диктовать условия во время их личных разговоров и встреч. К чему это привело? К чему это приведёт? Мегатрон оставался всё тем же опасным, неприрученным и крайне умным хищником. Если он делает вид, что понимает только систему поощрений и наказаний, так и быть, придётся… Когда позади раздался резкий гудок, Оптимус заставил себя сконцентрироваться на трассе. Что?.. Нет, всё нормально, он в правой, рассчитанной на более медленное передвижение полосе. Левая — скоростная — свободна, и ничто не препятствует обгону. Перенаправив сенсоры, он увидел колёсный альтмод Земного типа. В сумерках, до включения дорожного освещения тот казался тёмно-коричневым. Нокаут. Не утруждаясь ответным сигналом, он спокойно свернул на трансформационную полосу и перешёл в базовую форму. Затем привычно окинул взглядом ближайшие здания, удостоверился, что его не накроет обломками или строительным мусором, — и чуть отошёл от дороги. Нокаут не трансформировался до последнего, что выглядело довольно странно. Он словно готов был в любой момент сбежать, используя всю доступную его альтмоду скорость. Когда медик всё же трансформировался, то остался стоять мехаметрах в восьми, лишь коротко взглянул Оптимусу в оптику, а потом отвёл взгляд и беспокойно стряхнул с руки осевшую на обшивку пыль. И Оптимус всё же решил проявить чуть великодушия. — Полагаю, ты что-то хотел от меня, Нокаут. — Да… э-э… Оптимус. Если ты уделишь мне пару кликов. — Я одобрил твоё прошение, если разговор будет об этом. — Одобрил? Но ведь… Нет, я хотел поговорить о другом. — О чём же? — Я… хотел извиниться. — Хорошо. — Оптимус кивнул. — Я слушаю. — Я прошу прощения, что неправильно оценил ситуацию и глубину твоей эмоциональной вовлечённости, а также за то, что своими… неосторожными словами подверг твою жизнь опасности. Если бы не короткая заминка, фраза была бы выверенной до идеальности. Настолько, что не значила ничего совершенно. Оптимус невольно улыбнулся. — Я не понимаю, за что именно ты извиняешься. Наши личные отношения не развились настолько глубоко, чтобы ты был мне что-то должен. В демонстрации своего выбора ты был достаточно очевиден, я не собирался и не собираюсь принуждать к чему-либо тебя — или Мегатронуса. По медленной полосе трассы к ним приближался нагруженный строительными панелями десептикон гусеничного типа. Поравнявшись с Нокаутом, он басовито прогудел и, когда Нокаут вздрогнул от звука, так же тяжело поехал дальше. Оптимус проводил его взглядом. — Оптимус?.. А не могли бы мы поговорить в… м-м… менее оживлённом месте? — Например? Оптимус почти ждал, что ему предложат его же личный отсек, но Нокаут искоса осмотрелся и прикусил губу. — На твой выбор, но хотя бы не посреди улицы, — неуверенно улыбнулся он. Они были в центре автоботского сектора. На примерно равном расстоянии находились и Штаб, и совершенно пустой городской отсек Оптимуса. Совсем недалеко остался и госпиталь, где Оптимус знал как минимум одну полностью приватную и контролируемую зону — парк для пациентов закрытого отделения. Можно вернуться и в публичный кристаллический парк близ входа в госпиталь: посетителей, ожидающих пропуска на посещение, или прогуливающихся пациентов в этот джоор быть не должно, однако никаких гарантий на отсутствие подслушивания этот парк дать не мог. Также недалеко находилась пара заправочных, но после действий Амбулона он не доверился бы приватности закрытых отсеков даже у Блёрра. Указав Нокауту взглядом в сторону дороги, он поверх него посмотрел, что трасса чиста, и трансформировался, чтобы успеть вырулить на полосу до приближения группы едущих со смены мехов. — Трансформируйся — и поехали. Когда Нокаут трансформировался, Оптимусу послышался негромкий смешок, но то могло быть и шуршание покрытия, когда Нокаут резким, почти перпендикулярным поворотом встроился на полосу следом за ним. Им стоило развернуться и проехать всего пару кварталов, однако Оптимус выбрал остаться на той же полосе, не пытаться вклиниться в скоростную полосу противоположного потока. Вряд ли его цвета и размер не послужат предупреждением притормозить, и всё же предпочтительнее было не показывать дурного примера, не нарушать совсем недавно установленные дорожные правила: Ультра Магнус и так с неохотой признавал право возвращающихся из смешанного сектора десептиконов ездить напрямую через автоботский сектор. Пока он вёл держащегося на почтительном расстоянии Нокаута в объезд центральной жилой зоны, он связался с Праулом. Тот подтвердил, что ответ на прошение увязан с лицензией клиники Нокаута, однако уведомление получателем не прочитано. Похоже, Нокаут в сегодняшний цикл был слишком занят с пациентами и не проверял публичный канал собственной клиники. Для налоговой системы Праула это, впрочем, уже не имело значения. Когда они вырулили к центральной площади, Оптимус сбавил скорость, а потом перешёл в базовую форму. Обернувшись, он проверил, что Нокаут идёт следом, — и увидел в оптике жизнерадостного обычно медика явную тревогу. Со стороны могло показаться, что это не Нокаут настоял на разговоре, а что Оптимус ведёт его на допрос в Социальный Центр. — Оптимус?.. — Там нам никто не помешает, — ровно сказал он и направился к дверям Социального Центра. Для последних джооров дневного полуцикла в приёмном холле оказалось удивительно много посетителей, десятка полтора. Оптимус заметил на плечах у половины мехов ярко-голубые глифы временной медицинской краской: новоприбывшие, которые уже успели пройти первоочередной медицинский осмотр на заразные поражения ржавчинного типа. Автоботы, пусть даже инсигнии на крыльях у двух ближайших — подозрительно ярко обновлены. Среди работающей смены он ещё с улицы заметил Солара, перед ним сидел один из автоботов. Вновь проверив, что Нокаут не отстаёт, Оптимус обошёл двух о чём-то ругающихся шёпотом мехов и направился к дальней части стойки. — Доброго цикла, Солар. Доброго цикла, кибертронец; прошу прощения, что побеспокою занимающегося с тобой офицера. — Он вновь посмотрел на Солара: — Какие из малых переговорных свободны? Тот свернул личное дело посетителя и, насколько Оптимус видел сверху, вызвал на экран расписание экспертных комиссий и приёмов. — Вторая, четвёртая, седьмая, Оптимус. — Я займу для беседы четвёртую. Будь любезен, отметь. — Хорошо, сэр. — Благодарю. Он кивнул Солару, сдержанно улыбнулся автоботу, который, запрокинув голову, во всю оптику смотрел на него. Потом дал знак Нокауту следовать за собой. Четвёртый из малых кабинетов располагался в самой середине широкой дуги вокруг центральных залов. Открыв перед Нокаутом дверь и указав ему на стул посетителя, Оптимус оставил плашки ставней в открытом положении: любой, кто пройдёт по коридору, сможет увидеть, что происходит в переговорной. Не услышит ни звука, но всё увидит. Ничего неподобающего здесь не будет. Типовой разговор, подобно собеседованию при приёме на общественно оплачиваемую ставку, он подобных бесед десятка полтора провёл, пока искал себе старшего архивиста. Пройдя к месту социального офицера, Оптимус сдвинул в сторону тесноватое для его корпуса кресло и вместо него из угла подтянул запасной стул, стоящий на случай беседы с крупноформатными посетителями. Сев перед Нокаутом, он положил руки на стол и посмотрел на того. — Итак? На чём мы остановились? Вместо ответа Нокаут покосился на стальпластовую стену, отделяющую их от коридора, по которому как раз прошло двое мехов. На одном — Оптимус его не знал — виднелся магнитный глиф социального офицера, второй мех был заляпан шлаковым крошевом, словно оказался здесь прямиком с плавилен. Оба меха даже не прервали беззвучного разговора, с любопытством посмотрели на него и Нокаута и направились дальше. — А-а-а… А можно обойтись без… чужих оптик? — Переговорная звукоизолированна. На мой взгляд, этого достаточно. О чём ты хотел поговорить? Когда Нокаут заёрзал на стуле, подбирая более удобное положение для спины и колёс, Оптимус терпеливо ждал. Он не хотел разглядывать Нокаута, но против воли обратил внимание, что обшивка у того покрыта едва видными царапинками, а стыки припорошены пылью. Всё ли у него хорошо? Похоже, Нокаут и в самом деле случайно с ним столкнулся, или же Мегатронус ожидаемо преувеличивал, когда ворчал про раздражающую его тщательность чужой полировки. Нокаут прочистил вокалайзер, и Оптимус посмотрел ему в оптику. — Оптимус… Я слышал, что Браул на тебя напал. Мне рассказали, что выстрел пришёлся тебе в спину, хотя мог в процессор или центральную ось. Это так? — Это было три декацикла назад и уже неважно. — Важно для меня. Это правда? — Да, это правда. Мне ничто не угрожало, у меня крепкая броня. Я перенаправил его выстрел, чтобы тот ушёл в спину. Мне не понадобилась помощь медика, если тебя беспокоит именно это. Нокаут на мгновение поджал губы. — Меня волнует, что именно я сказал Браулу, что не начал приём вовремя потому, что меня заперли! Это из-за меня он на тебя напал! Я тогда… Я был зол, что ты куда-то пропал на полночи и даже не вспомнил, что обещал. — Я понимаю. В тот ночной полуцикл Мегатронус самовольно покинул госпиталь. Со своей стороны я пытался извиниться и объяснить ситуацию. Ты не хотел меня слушать. — Ты меня запер — я даже в мойку не мог попасть и избавиться от полос твоей краски! Да, у тебя тоже красный тон, но это другой тон!.. Я… Прости, я же говорил… не конкретно тебе, но при тебе, что крайне не люблю, когда меня делают собственностью. И ты просто куда-то ушёл по делам и оставил меня в своей подзарядочной. А у нас договор с Онслотом… И… Я подумать не мог, что Браул на тебя нападёт! Внимательно прислушиваясь к полю Нокаута, он под тоном раздражения и досады уловил короткий всплеск даже не злости, а страха. — Я понимаю, что ты не знал особенностей всех протоколов безопасности Штаба. Мои действия не были преднамеренным желанием сорвать тебе начало рабочей смены. Если для тебя это оказалось столь неприятным, ты мог вызвать ближайшего патрульного по аварийной частоте. Тот бы обратился к дежурному Штаба, у которого есть прямой доступ к частотам Рэд Алерта. — А потом объяснять ему и половине твоих офицеров, что я делаю в подзарядочной их Прайма, весь в следах его краски? — Нокаут коротко рассмеялся. — Прости, Оптимус, я привык притягивать взгляды и в целом не против публичного признания, но не в подобной ситуации. Так вот — Браул… Я злился на тебя! Потом ты ещё пришёл прямо в середине дополнительного приёма, словно так и нужно, словно я должен всё бросить и!.. А потом… Онслот, наверное, видел тебя… пришёл Браул, спросил, что не так. Интонация у Нокаута вышла чуть вопросительная, и Оптимус вздохнул. — Я тебя ни в чём не обвиняю. Естественно, я сделал из слов Браула свои выводы и… — А он что-то говорил? Про меня? — Неважно. Я посчитал своего рода оправдывающим, что Браула вело недопонимание. В противном случае скорее всего я склонился бы к тому, чтобы избавиться от него прямо там. Это всё, что ты хотел прояснить? — В целом, да. Я ждал тебя через половину декацикла, я же тебе прямо сказал… Но потом я узнал, что произошло у Васпа. Наш договор с Онслотом этого не подразумевал! Дело, наверное, в танковой прошивке, какой-то их глюк, что их часто тянет к некрупным колёсным. — Когда Нокаут широко улыбнулся, Оптимус опустил взгляд на его ладони: когти медика мелко царапали стол. Заметив его взгляд, тот быстро сжал одной ладонью другую, его улыбка из беззаботной стала нервной. — Возможно, это слишком смело с моей стороны, но я надеюсь, что ты, как тебе и подобает, будешь ко мне более великодушен и, может быть, даже простишь за… м-м… косвенное подначивание на попытку тебя убить. — Браулу нужен был только эмоциональный повод, ты ни в чём передо мной не виноват, Нокаут. Если это то, в чём ты хотел извиниться, я тебя прощаю. — Слово Прайма? — Да, если мы говорим о ситуации с нападением Браула. Моё слово. — Тогда, может быть, ты согласишься и вернуться к тому, что было? Я… mon flammèche… хотел бы вновь иметь возможность видеться с тобой. — С какой целью? — С той же, что и раньше, — осторожно сказал Нокаут. — Ты мне нравишься, Оптимус. Я тебе, смею надеяться, тоже всё ещё интересен. Оптимус невольно улыбнулся. — Ты ничего не забыл, Нокаут? — А, да, ещё я прошу прощения, что «украл» у Рэтчета его пациента, но я ничего специально не делал! Я не знал, что Мегатронус числится на домашнем ремонте и должен был идти на приём в госпиталь, он сам меня нашёл. Я просто его отполировал! Оптимус внимательно посмотрел на десептикона, но тот, очевидно, был воодушевлён уже достигнутыми в разговоре успехами. Он даже сам упомянул Мегатронуса. Полагал ли он, что Оптимус не знает о их связи? — Хорошо. Возьми. — Опустив руку в отсек стола для рабочих материалов, Оптимус достал пустой датапад. — Пиши договор. Протянувший было руку за датападом Нокаут тут же её отдёрнул. — Какой договор? — Договор гражданского партнёрства. У меня нет времени на фривольные бесперспективные отношения. Сформулируй свои условия, я рассмотрю их и дам тебе свой ответ. — Когда он включил датапад и пододвинул на другой край стола, Нокаут отпрянул от него всем корпусом, едва не зацепившись колёсами за край спинки. Оптимус вздохнул: — Можешь формулировать своими словами, я разберусь. — Я никогда этого не делал! Что мне писать? — Решай сам. Чего ты добиваешься, какие выгоды хочешь получить от моего статуса, что можешь предложить со своей стороны. Если кратко: чего ты от меня хочешь. Я устал угадывать. Наклонившись над краем стола, Нокаут посмотрел на светящийся экран датапада, а потом выпрямился и с сомнением посмотрел на Оптимуса. — Я уже ставил свой глиф под договором капитуляции. Там же всё было написано про статусы. — Это договор гражданского взаимодействия двух мехов. Принципы сближения между тобой и мной. С взаимными правами и обязанностями обеих сторон. — А если я не хочу? — Значит, ты не хочешь. Как я тебе говорил, Нокаут, я не буду тебя к чему-либо принуждать. Пожав плечами, Оптимус отодвинул стул от стола и начал вставать, как вдруг Нокаут подскочил следом: — Стой! — Поймав едва не упавшее назад кресло, он подтянул его обратно к столу. — Я хочу, я напишу. — Начинай. Опустившись обратно, Оптимус смотрел, как ловко когти медика пробежались по клавишам базовых глиф, но не нажали ни одну. Словно он знакомил себя с доступным инструментарием. Три клика спустя Оптимус негромко кашлянул: — Я не намечал занять эту переговорную до начала утренней смены. Ты планируешь предоставить мне на рассмотрение хоть что-нибудь? В ответ Нокаут прищурился. — И я могу писать свои пожелания в вольной форме? — Да. Однако учти, что всё, что ты напишешь, будет восприниматься мною как твоё осознанное и однозначно трактуемое обязательство или требование. Пришлось подождать ещё кликов десять, пока наконец Нокаут не закончил печатать. Правда, Оптимусу показалось, что тот больше удалял напечатанное, чем набирал новое. Погасив экран датапада, Нокаут протянул тот через стол, но в последний момент выдернул из пальцев Оптимуса. — Оптимус, а если ты сейчас не согласишься, ты дашь мне возможность… м-м-м… сформулировать моё предложение по-другому? Может, для архивистов подобные договоры заключались каждый второй цикл, но я не очень понимаю… Не зная, что ответить, Оптимус пожал плечами и поманил ладонью датапад к себе. С явной неохотой Нокаут послушался, и в процессоре Оптимуса всплыло архивное воспоминание, как Спидглайфер — младший архивист, переведённый к ним из Кристал-Сити — так же неохотно отдавал Альфа Триону личный датапад, с которого читал что-то под столом вместо подготовки декаорновой сводки. Не будь Спидглайфера и его «неподтверждённых» информационных источников… Он взял датапад и развернул к себе. На экране висел несохранённый черновик, в котором вместо гражданского договора или хотя бы чего-либо, напоминающего договор разнокастового партнёрства, была набрана только одна фраза. Без вступления о личности обращающегося, без указания, к кому направлено обращение. Как он и разрешил: в полностью вольной форме. «Я хочу, чтобы ты стал центральным звеном нашей триады». Оптимус прочитал ещё раз. Проверил, что в файле не было других глиф. — Триады? — Э-э… Ну, да. Я понимаю, что никто из вас… из нас не летает, но более понятно описывающей структуры я не знаю. — И я в качестве центрального. — Конечно. Не я же! — И под «триадой» ты имеешь в виду вместе с?.. Нокаут неловко улыбнулся. — С Мегатронусом. Я понимаю, что между вами временами искрит так, что процессоры у обоих перемыкает, но это нормально для… как бы сказать… слётного периода, когда мы… когда лётные привыкают к стилю друг друга. Я помню, как ты смотрел на меня, знаю, что и ему приятно, когда я рядом с ним. Это не совсем тот расклад, существование хотя бы ничтожной вероятности которого лично я рассматривал бы ещё пол-орна назад, но у нас может получиться. Если ты дашь мне шанс. — Тебе? — Оптимус нахмурился. — Даже если представить… как ты говоришь, триаду, проблема не в тебе, а в Мегатронусе. Нокаут удивлённо моргнул. — Но ведь… Было очевидно, что ты не хочешь видеть именно меня, ты отменил доступ к своей частоте, не пускал меня к себе в Штаб. Мы полагали, что моя персона вызывает… м-м… столь большое раздражение, что пока я не смогу убедить тебя, что это было взаимное недопонимание, ожидать от тебя ответного шага будет сложно. — Что меня раздражало, это то, что ты регулярно интерфейсишься с ним: с того самого цикла, как он стал твоим пациентом. Возможно, в твоей системе ценностей это мелочь, но для меня она стала довольно говорящей. — «Регулярно»? Оптимус, это было всего один раз! Я на тебя злился, потому что ты оскорбил меня, назвав десептиконом… — Ты и есть десептикон, Нокаут. — Но то, как ты это тогда произнёс!.. Я же пытался тогда всё объяснить, и… Это просто случилось. Мы оба злились на тебя. Оптимус внимательно посмотрел на Нокаута. Тот был прекрасен в симулировании выражения оскорблённой невинности. — И три ночных полуцикла подряд вы тоже всё ещё на меня злились и искали друг в друге утешения? И потом ещё пару раз? — Какие три ночные полуцикла? Что ещё за «потом»? — Нокаут. Скажи честно, ты в самом деле полагаешь, что за Мегатронусом не было установлено наблюдение? Каждый раз, когда ты сразу после закрытия смены спешил в его личный отсек и оставался там до утра, становился ещё одной строчкой в отчёте о личных встречах Мегатронуса. Каждый раз на совещании, — Оптимус усмехнулся, — весь круг ближайших моих офицеров смотрел на меня, и взглядами они спрашивали, почему я это дозволяю. Ты лжёшь мне в лицо, как лгал, лжёт и будет лгать Мегатронус, и я больше этого не… — Я калибровал его процессор! Я менял приоритетность его альтмодов! Оптимус рассмеялся. — Ночью? С самого последнего светового джоора и до самого рассвета? — А когда ещё?! У меня клиника, где у меня даже помощника нет! Для такой процедуры нужно до шлака времени и максимальное отсутствие внешних раздражителей. Пока я не закончил с перебросом нейросвязей шестерни между двумя вариантами трансформы, я даже передатчик ему боялся чинить! Твой «старый друг» Рэтчет только и рад был, что спихнул с себя проблемного пациента, и он ни разу не спросил, что у того и как. Слава Праймасу за его милости, хоть дал полный комплект нейросканов и схему уже переключенных секторов процессорной коры. Всё остальное делал я! — Если я проконсультируюсь с Рэтчетом прямо сейчас, какова вероятность, что он подтвердит твои слова? — Если в красном глифе на его корпусе — и я не об автоботском — остался хоть гран объективности, то подтвердит. Оптимус… Это было всего один раз. Правда. Я понимаю, что и ты тоже… ну… решил выпустить пар. Мы тебя не виним, ты имел на это полное право. — Что ты имеешь в виду? Право на что? Нокаут искоса посмотрел на него. — Я полагаю, что у тебя и без того что-то не так прошло. Если мех после бурного интерфейса первым делом едет в госпиталь, даже не-медик предположит проблемы с совместимостью, нанитную аллергию или что-то вирусное. Если тебе требуется помощь или консультация, ты знаешь, я всегда готов помочь. Особенно тебе. Оптимус не спешил отвечать, а внимательно посмотрел на Нокаута. Тот был совершенно серьёзен. — Бурного интерфейса? — Ну… да. — На Новом Кибертроне у меня не было интерфейса: ни с тобой, ни с кем бы то ни было. — Но ты же сам сказал Мегатронусу! — Я ничего такого не говорил. — Поле Нокаута полыхнуло непониманием во всю силу, и Оптимус устало улыбнулся: — Только этому я обязан твоим визитом и твоими извинениями? Мегатронус пересказал тебе наш с ним разговор, и ты первым делом выследил меня, чтобы выяснить детали? — Я тебя не выслеживал! За кого ты меня принимаешь? — За десептикона, имеющего во всём личный интерес. Твоё триадное предложение лишь доказывает это. Ты хочешь получить, но не хочешь давать. В этом вы полностью подходите друг другу с Мегатронусом. И я даже не хочу знать, сколько из наших с ним разговоров ты слушал напрямую или в пересказе. Я должен был догадаться ещё раньше. — Оптимус. — Достаточно, Нокаут. Ты извинился и дал мне своё предложение гражданского договора. Я тебя простил — и отвергаю твоё предложение. Вопрос закрыт. Продолжай заниматься клиникой, найди себе ученика, удовлетвори ненасытное желание Мегатронуса забирать у меня всё, что он считает принадлежащим ему по праву, а мною полученным лишь по прихоти судьбы. — Он встал из-за стола и повёл рукой, не давая Нокауту ничего сказать. — Был это действительно один раз или нет, мне уже неважно. Ты полностью свободен делать всё, что считаешь нужным. — Оптимус… — И, не буду скрывать, мне доложили, что Мегатронус перевёл тебе половину отнятого у Свиндла. Считай, что у тебя как раз моя доля и моё благословение. Воспользуйся этой возможностью с умом. Ты воевал ради неё, не дай Мегатронусу извратить твои желания, как он извратил собственные. — Оптимус! Да послушай ты! Мы действительно хотим, чтобы ты присоединился к нам. Ты не пожалеешь! Прошу тебя, поговори с Мегатронусом, вам просто нужно поговорить. Он не хочет верить мне, насколько ты больше не тот Орион Пакс, о котором он мне рассказывает. Его методы по завоеванию тебя могут оказаться… Нокаут замялся, и Оптимус спокойно вернул к столу стандартное кресло, а стул сдвинул в угол. — Я знаю. Можешь передать ему, что он уже проиграл войну. Что бы он ни сделал, я буду к этому готов. Он прошёл мимо Нокаута к двери и уже собрался нажать на сенсорную панель и выйти наружу, но вдруг его за ладонь схватили цепкие когти — за ту ладонь, которую уже запаял для него Медикс. Подумалось, что Нокаут снова хочет попробовать его энергон… нет, просто поцеловать его, и он почти отдёрнул руку, однако Нокаут держал очень цепко. Оптимус вздохнул: — Нокаут… Тот неохотно отпустил его руку и отвёл взгляд. Не успел Оптимус всё же нажать на дверную панель, Нокаут вновь схватил его за запястье и, склонившись, очень внимательно посмотрел на пластины наручной брони. — Что это за краска? — Нокаут приоткрыл рот, вбирая сенсорами больше информации из воздуха, и Оптимус вывернул руку из его захвата. — Это мой тон? Откуда у тебя моя полироль? — Это не может быть твоей полиролью. — Как это не может? Воска с таким запахом нет ни у кого, я торговался за него с осатрианцами три их убогих органических поколения. Кто дал тебе мою полироль? Нахмурившись, Оптимус смотрел на медика, колёса на спине которого от возбуждения рывками прокручивались то в одну сторону, то в другую. — Мне никто её не давал. Я просто взял её там, где она никому не нужна. Для меня она стала просто краской близкого к моему тона. — Как это никому не нужна?! Я охотно заберу всё, что осталось. Оптимус, ты скажешь, где это? — Тебя туда не пустят. Я взял её на «Немезисе». — А там есть ещё?.. Постой-ка, ты сказал: на «Немезисе»? Что ты делал на «Немезисе»? — Прости, Нокаут, но это несколько не твоё дело. Я полагаю, что наш разговор закончен: мы прояснили ситуацию, и я ожидаю, что впредь мы останемся в рамках стандартного общественного взаимодействия. Я лидер автоботов и Прайм всего Кибертрона, ты десептиконский медик, Мегатронус — находящийся на твоём лечении нейтрал. — Но, Оптимус… — Я выделил тебе достаточно времени. Мне нужно возвращаться в Штаб. На мгновение он пожалел будто ставшего ещё меньше медика, но тот должен понять как никто другой: иногда требуется выжигать и здоровые слои, чтобы ржавчина не пошла глубже. Вероятно, лично с Нокаутом что-то бы и могло получиться, Оптимус бы узнал, остался ли шанс и ему быть чем-то большим, чем суммой предназначений и статусов. Но Мегатронус, как массивнейшая чёрная дыра, заглушал всё вокруг себя, поглощал свет, искривлял и искажал всё прямое и понятное, сводил сенсорные заключения в полный хаос. Чёрные дыры невозможно ликвидировать, невозможно насытить, их можно только облетать, строго выдерживая расстояние и ни на мгновение не прерывая наблюдения.Конец третьей части