Часть 4. Кто же я — твой враг? Глава 24
Прогулка в пустошах сегодня была особенно приятна. Фронт кислотных дождей давно ушёл от Айакона, но влага из шлаковых слоёв ещё не выпарилась окончательно, грунт был плотным и одновременно оставался мягким. Световой цикл едва достиг середины, надобности подсвечивать местность фарами не возникло. Слишком широкие разломы между планетарными плитами Оптимус видел издали, заранее мог скорректировать маршрут и столь же легко вернуться к прежнему курсу. Бежалось легко. При свете солнца пустоши по-своему стали красивы. Во время ночных прогулок его окружал ровный серо-пепельный фон с редкими бликующими участками чистого металла или скал. Сейчас же его координационная система дополняла предыдущие расчёты, изучала и желтоватые наносы более лёгкого песка, и голубоватые вкрапления кристаллической крошки, автоматически оценивала контрастные, слоистые стыки соседних планетарных плит, где чугунно-чёрный чередовался с платиновым, а медь удивительным образом соседствовала с тонкими прослойками марганца… На дне провалов вперемешку с дымящейся жидкостью змеились шлак и песок, окисленные до ржавого или мягко-охрового цвета, там же робко поднимались над зыбкой поверхностью и расцветали случайно занесённые сюда кристаллы. Он старался выбирать дорогу покрепче, под свою массу, но уже не столь внимательно, как в первые свои ночные пробежки. Альтформа уже полностью встроила свои операции в процессор, ошибок и сбоев не было. Оптимус мог позволить двигательным протоколам действовать без осознанной процессорной корректировки. Особенно когда и условия вокруг считались благоприятными, и предел скорости бега был задан им гораздо ниже обычного. Пользуясь возможностью насладиться видом вокруг, Оптимус заодно присматривал за своим попутчиком и не давал ему отстать. Пока что Джазз не жаловался. Обычно ему хватало разгона, чтобы перелетать трещины вслед за Оптимусом, оставаясь в альтмодной форме. Правда, пару раз он, оценив расстояние, трансформировался и на бегу пользовался энергохлыстом, чтобы пролететь над разломом, а потом из кувырка перейти в альтформу. И хотя Оптимус старался высматривать дорогу поровнее: без слишком ребристых стыков или слишком часто идущих разломов, — Джазз иногда всё же резко уходил в сторону, чтобы по широкой дуге объехать неровный участок. Приходилось притормаживать и переходить практически на шаг. Солнце давно ушло из зенита. После седьмого дневного джоора он понял, что Джазз стал намного чаще пользоваться энергохлыстом. Если таким образом он пытался избежать прыжковых разгонов, то две трансформации подряд тратили практически столько же топлива, экономия была мизерной. После очередной трещины Оптимус ещё на пару единиц снизил предел скорости. …Их личный разговор с Джаззом — два цикла назад — начинался крайне неловко, они сидели вдвоём в кабинете Оптимуса, но в одном из пустых кресел будто присутствовал ещё один мех, заочно ожидающий решения своей судьбы. И даже сейчас Оптимус не хотел лишний раз думать об Амбулоне, пытался посмеяться над ситуацией, а не чувствовать унижение от одной лишь мысли, что его тренировка с Мегатронусом была для кого-то интерфейсным разогревом. Совсем не такими информационными материалами он собирался делиться с Новым Айаконом, совсем не в таком ключе он собирался демонстрировать лояльность к побеждённой фракции. Решение проблемы с Амбулоном он оставил Джаззу, честно сказал, что впредь предпочтёт проводить силовую разгрузку на «Немезисе», в одиночестве. Признался, пусть даже без деталей, что воспользовался собственной тренировочной программой Мегатрона. А потом, когда разговаривать больше было не о чем, Оптимус всё же оценил все за и против и сообщил Джаззу, что планирует съездить к Алтигексу, к Колодцу Всеискры. Он слишком хорошо знал Джазза, а потому прямо попросил, чтобы к намеченному сроку экспедиция Фёст Эйда ни целенаправленно, ни случайно не оказалась в том районе. И вот тогда его очень удивило, как встревожил его приказ Джазза, как… практически испугал. Конечно, Оптимус помнил про Предакинга, чьё точное местоположение до сих пор было неизвестно, но Алтигекс от Айакона находился джоорах в сорока пяти чистого пути на колёсах. Цикла за четыре, даже останавливаясь на заправки и ночную профилактику, доехать можно. Возможно, сейчас из-за отсутствия нормальных дорог времени бы ушло раза в полтора больше, но всё же руины Алтигекса оставались довольно близко к Айакону. К тому же Оптимус планировал воспользоваться более быстрым предаконским альтмодом; по его расчётам он должен был вернуться к следующему декацикловому совещанию, не придётся корректировать устоявшееся расписание. Он надеялся почувствовать Кибертрон, оценить собственной оптикой, каково состояние планеты вдали от столицы. Транспортный шаттл или земной мост лишили бы его этой прогулки. Скорее всего, чего он не сказал Джаззу, он просто немного устал от Нового Айакона, а давно откладываемый осмотр Колодца — лишь повод. Скорее всего, пошутил он вслух, он надеется на ещё одну открывающую новые горизонты встречу, как это произошло с Даркстилом и Скайлинксом. Наверное, про предаконов лучше было молчать, потому что поле у Джазза тогда полыхнуло целой смесью эмоций, Джазз прямо ему сказал, что поедет с ним сам, будет держаться на стандартном сопровождающем расстоянии, согласно всем протоколам для разведывательных операций. Если честно, поле у Джазза мерцало таким нескрываемым страхом, будто Оптимус собирался не исследовать состояние Колодца, а втайне от всех погасить там свою искру. И Оптимус, сам удивив себя, согласился. Через два цикла после того разговора они с Джаззом выдвинулись из города: в последние джооры тёмного полуцикла, когда мехи первой смены ещё только готовились к выезду на работу. Оптимус, как обычно, выехал за черту города в колёсном альтмоде и трансформировался в массивный предаконский уже там. Джазз, как они и договорились, не мешал его прогулке, следовал за ним где-то в стороне под защитой портативного маскировочного поля. Однако планы всё же пришлось менять: выдержать стандартное сопровождающее расстояние не получилось. Оптимус очень быстро потерял фон поля Джазза — и только так догадался, что разница в скорости передвижения слишком велика. Кончилось тем, что Джазз отключил маскировку и поехал рядом. Он не жаловался, держал в эфире рабочую тишину, не инициировал беседу, предоставлял Оптимусу пространство и для бега, и для мыслей. Но всё же Оптимус угадывал по менее залихватским виражам, что Джазз устаёт, неровные поверхности пустошей были не для его колёс.***
Когда Оптимус заметил небольшую скальную гряду, в которой переливались голубыми молниями энергонные вкрапления, он направил Джаззу код остановки на заправку. До заката солнца было далеко, сам он собрал энергонакопителями на спине немало лучевой энергии и мог бы бежать дальше, но решил дать Джаззу размять шарниры. Пока тот, устроившись на уступе, неспешно отпивал глоток за глотком из куба и осматривал пустошь вокруг, Оптимус прошёл к более рыхлому склону скалы. Несколько раз втянув ноздрями воздух, он убедился, что в глубине скалы скрывается энергонная жила, и запустил бур на хвосте. Пару раз он ошибался и попадал в монолитный слой, но потом всё же пробил скалу в достаточно повреждённом месте, чтобы сколоть угол. Гранитная глыба рухнула ему под лапы, искрясь шипами энергонных кристаллов. И Оптимус принялся подзаправляться сам. Он чувствовал на себе взгляд Джазза, но продолжал выгрызать из твёрдой породы топливные кристаллы, выбирая для более быстрой переработки те, что помельче, и дробя клыками большие. Закончив заправляться, он посмотрел на Джазза. Тот не просил продлить остановку, поза его не выглядела усталой, визор светился столь же ровно. И всё же в свете солнца было видно, что шарниры у него забиты песком, а он даже не запустил разминочную перестройку брони, чтобы их прочистить. Взяв паузу на разгрызание ещё одного кристалла, Оптимус стал оценивать имеющиеся у них возможности — и варианты ругательств Рэтчета, когда Джазз после семи циклов такого сопровождения вернётся в Новый Айакон с едва функционирующей трансформационной шестернёй. Пытаться отослать Джазза сейчас — бессмысленно и бесполезно. Продолжать путешествие дальше — безрассудно. Он всегда может приказать, но эпоха приказов прошла. Конечно, он может вызвать один из малых кораблей, чтобы тот доставил их до Колодца, отправит потом Джазза обратно в столицу, а сам вернётся своим ходом. Возвращаться в Новый Айакон будет безопаснее, чем идти в пустоши от него, к тому же он сможет бежать на полной скорости, на полной скорости возвращаться к обычному своему распорядку. Это будет немного не то, чего он хотел бы добиться от прогулки. Джазз заметил его взгляд и вопросительно блеснул визором. — Джазз? — нарушил тишину Оптимус. Вопрос надо решить сейчас. — Д-да, босс? — Можешь подойти и достать пару предметов из субпространства? — Из твоего? — Да, моего. Вместо ответа Джазз просто спрыгнул со скалы и подошёл ближе. Оптимус нагнулся, опустив корпус параллельно земле, чтобы Джазз смог дотянуться до грузовой полости. — Что я ищу? — Противокислотное синтоволокно, должно быть два комплекта, и страховочную верёвку. — Ты на меня, что ли, дождёвкой запасся? Я взял на себя. — На всякий случай. Нашёл? — Ага, что-то нащупал. Он дождался, когда Джазз вынырнет рукой из субкармана, и закрыл полость. — Доставай и своё полотно. Джазз с сомнением посмотрел на него, но послушался и вскоре к двум плотно скатанным рулонам, зажатым магнитными клипсами, добавился третий. Кивнув, Оптимус согнул лапы в коленях и присел ниже к земле. — Э-э, босс?.. Это то, о чём я думаю? — Я повезу тебя сам, Джазз, мне не будет сложно. И Рэтчет не вменит — совершенно заслуженно — мне в вину необходимость полной прочистки шарниров твоей ходовой части. — Моих шарни… Что? Шлак! Я даже не заметил! — Смешанный с тальком песок крайне коварен, — напомнил Оптимус. — Но как же ты сам? Слушай, босс, я тебя вроде как сопровождаю, а не на хребтовой оси ехать собирался. Это как-то слишком. — Воспринимай, что едешь у меня на кузове. Просто сделай себе смягчающий слой, потому что в этом альтмоде я не отличаюсь плавностью хода. Джазз накинул себе на локоть моток верёвки, неуверенно поднял первый из рулонов противодождевого полотна и посмотрел сначала на спину Оптимуса, потом на два оставшихся. — Ну, на кузове это одно. А когда ты в таком виде, это… Он замолчал. — Ты же знаешь, что я контролирую инстинкты этой трансформы и не нападу на тебя, — постарался как можно мягче сказать Оптимус, и всё равно получилось рычание. — Нет, нет, не в этом дело! Я не боюсь, что ты нападёшь. Клыки не могут не впечатлить, конечно, особенно после того, как я видел, что ты ими влёгкую перемалываешь кристаллы, но… — Или так, Джазз, или ты возвращаешься в город. Если ты скажешь, что тебя смущает, я могу попробовать это исправить. Джазз вдруг рассмеялся и, резким взмахом развернув самый большой из комплектов синтоволокна, сложил его в три раза и набросил Оптимусу поперёк спины. — Прости, Оптимус, но вряд ли ты это исправишь. — Он подмигнул визором. — Для этого тебе просто нужно перестать существовать, чтобы я перестал… ну… трепетать перед твоим полем, ну и всем этим. — Он обвёл рукой. — Помнишь, когда я впервые увидел тебя после перестройки корпуса в боевую модификацию или когда ты вернулся из бездонной той фабрики в Каоне с Праймасовой Матрицей в грудной камере? Вот что-то в этом духе. — Трепетать? Я пугаю тебя? Помолчав, Джазз продолжил уже негромко, словно кто-то мог их подслушать: — Нет, босс, ты не понял. Если честно, то это не то что бы страх. Скорее… м-м… будто меня ударили по затылку шоковой дубинкой. Я же знал тебя лучше, чем многие, получше Рэтчета даже, знаю о тебе такое, о чём даже ты, может быть, не догадываешься. А потом ты вдруг меняешься, и я не понимаю, как ты продолжаешь полностью оставаться собой. А я стою и оптикой хлопаю. И это так шлаково, так шлаково, Оптимус, осознавать, насколько многого я не замечал в тебе, что я не знаю, делаю ли я тебе хуже или лучше, потому что каждый раз это ты — и это не ты. Джазз осторожно похлопал его по спине, словно просил за что-то прощения. — Это всегда я, Джазз, всегда я. — Шла-а-ак, босс! Если ты будешь на таких нежных обертонах мурлыкать, у меня искра от резонанса сама из груди выпрыгнет. Это не в обиду тебе, не бойся, это не от страха. Тут скорее что-то… Я не знаю. Помнишь, Персептор что-то говорил в анализе псевдо-искр Шоквейвовых предаконов, что это на субпроцессорном уровне работает, м? Когда мы интуитивно что-то чувствуем, но сказать не можем. И если от клонов мне хочется держаться максимально далеко, а от их пастей и клыков… а ты знаешь меня, Оптимус, я не из тех, кто пасует перед крупноформатниками… и вовсе отгородиться чем-нибудь побронированнее, то с твоего возвращения на Кибертрон, с этой твоей новой формы… Что-то изменилось. — Что-то? К хорошему или плохому? — Я знаю, что ты это ты, просто до сих пор не привык. Но что-то изменилось. Может, поэтому Рэтчет тоже устроил этот шлак с голосованием, что он тоже это интуитивно чувствует, но пытается… э-э… лечить более понятными ему методами? А так вообще в хорошую сторону изменилось, Оптимус, даже не думай. В хорошую. — Если в хорошую, мне этого уже достаточно, — мягко сказал Оптимус и рассмеялся, когда Джазз передёрнул плечами. Пришлось подождать, пока Джазз достаточно крепко соберёт и закрепит тросами импровизированное седло, но в последний момент Джазз замялся, так и замер с поднятой ногой, не решаясь упереться в край брони на ступне Оптимуса. — Босс. Мне всё равно как-то… Может, я всё же своим ходом? Ну, потрачу топлива побольше, справлюсь. Оптимус решил быть честным. — Подстраиваясь под твою скорость, я бежал на тридцать процентов медленнее. Уцепившись ладонью за трос, Джазз всем телом откинулся назад, чтобы заглянуть в глаз Оптимуса. — Когда я следовал за тобой в те ночные полуциклы, ты бежал с примерно этой же скоростью. И у меня тогда создалось ощущение, что это на грани твоей максимальной. — Это было в темноте, сейчас светлый полуцикл. Стоит добавить, у меня есть чёткое направление, куда я должен продвигаться. Тогда я просто разминал шарниры. — То есть там была неспешная прогулка, а сейчас ты планируешь бежать ещё быстрее? — Если тебе не будет слишком неудобно, то да. Джазз широко ухмыльнулся. — Обещаю не хвататься… не слишком сильно хвататься за воздухозаборники у тебя на шее и не слишком громко кричать тебе в аудиосенсор, когда ты будешь перемахивать через эти разломы со мной у себя на корме. — Лучше пообещай не рассказывать об этом Бамблби, — вздохнул Оптимус и, присев ещё ниже, пододвинул бок. Джазз осторожно заполз ему на спину. — Держишься? — Пока ты не начал бежать, да. — Тогда я захвачу пару кристаллов и вернёмся к маршруту. Давая Джаззу привыкнуть к своему положению и найти точку баланса, Оптимус прошёл обратно к наполовину объеденному им блоку энергонных кристаллов и зарылся мордой в оставшиеся. Заодно он специально опустил шею пониже, чтобы проверить, что тросы не сползают и в обратную сторону. — Оптимус, э-э… Я же нащупал у тебя в субкармане несколько нормальных кубов. Приберегаешь их на потом? Собрав глоссой с клыков энергонную крошку, Оптимус развернул морду и, увидев на лице Джазза искреннее любопытство, столь же честно ответил: — В этом альтмоде кристаллическое вкуснее. И даёт больше энергии. Джазз кивнул. — А-а, вот оно что! А то я сидел там и думал, не попросить ли пару кристаллов попробовать: с таким удовольствием ты заправлялся. — Лучше не пробуй. Или Рэтчет ещё долго будет мне это припоминать. Когда Джазз вздохнул и сочувственно похлопал его по шее, Оптимус кивнул ему. А потом осмотрелся вокруг, оценил возможные препятствия, сразу решил уходить вбок от широкой трещины далеко впереди — и начал бежать на установленной ранее скорости. В выступающие плечевые шарниры тут же вцепились ладони Джазза, и Оптимус сделал длинный пробный прыжок вперёд. Когда Джазз в высшей точке прыжка подавился статикой, но ни на миг не ослабил хватки, Оптимус невольно улыбнулся. Держится. Ничего, Джазз привык к высокоамплитудным взлётам, он точно удержится. Обратившись к заданным в процессор параметрам, он убрал из маршрутного алгоритма ограничение скорости и добавил чуть больше мощности коленным шарнирам. Вкуснейшее, свежее, с лёгким гранитным привкусом топливо начало переплавляться в топливном баке. Теперь можно было бежать, не оглядываясь назад и не сбавляя скорости.***
Оптимус решил остановиться на ночную подзарядку, когда до окончания заданного Рэтчетом интервала на пребывание в этом альтмоде ещё оставалось больше джоора. Однако неразумно было пытаться выжать из медицинского предписания максимум, когда его сенсоры учуяли неподалёку ещё один поверхностный выброс энергона: как раз на утреннюю заправку перед продолжением пути. Не торопясь спускать Джазза со спины, он обежал скалы по широкой дуге, издали оценил, что ни в трещинах на металлических вкраплениях, ни в стыках планетарных плит не видно характерных скраплетовских лабиринтов. Не улавливалось запахов и другой неискровой мехаживности, которые изредка выползали из глубин Искры ближе к поверхности. — Что-то не так? — прошептал ему в аудиосенсор Джазз. — Будем останавливаться на подзарядку. Оптимус знал, что даже темп его бега не помешал Джаззу провести в поверхностной подзарядке во время пути пару джооров, так что оба они понимали, кому из них двоих нужен отдых. И вроде бы подобное, особенно во время войны, превратилось в рутину: сверхкрупноформатники, тяжелогрузные или лётные альтмоды постоянно помогали в переброске к линии боёв менее крупноформатным собратьям. Однако отчего-то ему, когда он присел к земле, давая Джаззу спрыгнуть, вдруг стало неловко. Они оба понимали, что Оптимус несомненно разумен и выступает личным транспортником добровольно, но… Хотя бы в этом и автоботы, и десептиконы были едины, квинтессонское наследие давало о себе знать. Никто не хотел стать просто безмолвным транспортом для кого-то, лишь послушным инструментом в чужих манипуляторах. И оттого в глубине субпроцессорных мыслей вновь запульсировало сомнение. «Немезис» до сих пор в полной власти его фракции, всё ещё лишь «флагман» и «тюрьма» — и Оптимус даже не знает, когда и как госпиталь начнёт лечение Триптикона. Стоит ли его лечить и возвращать ему его нормальную форму? Не станет ли появление на Кибертроне меха столь колоссальной силы фатальным для их без того непрочного социума? Не станет ли оно сигналом для десептиконов сплотиться и попытаться переломить контроль над городом в свою пользу? Он боялся, что таким сигналом станет появление Мегатронуса, но ошибся. К счастью, ошибся. Того вполне устраивала реализация исключительно личных желаний, он так и остался «нейтралом», не спешил завязывать новые знакомства и общаться с бывшими подчинёнными. Исключением для него стал разве что Нокаут, но Оптимус способен был связать одно с другим: просто так банка с какой-то особой Нокаутовской полиролью не оказалась бы в мойке личных покоев Мегатрона, пусть даже содержимое давно засохло. Уверения Нокаута, что Оптимус всё не так понял, слабо противостояли фактам. Ведь ещё на Земле Нокаут делал множество намёков на особую роль личного медика, ничего удивительного, что при первой же возможности он вновь выбрал более комфортное ему покровительство Мегатронуса, небрежным манёвром ушёл из двусмысленной ситуации слишком тесной связи с автоботами. «Триада»… Полная амбиций и неуместности авантюра. Нелепость. Помотав головой, он фыркнул, заодно прочищая сенсоры, и напоследок ещё раз осмотрел местность вокруг. — Босс? — Всё нормально, Джазз. Если не сложно, расцепи тросы. — А, само собой. Надолго останавливаемся? — До рассвета. — Отлично. Сняв с него седло, Джазз небрежно кинул полотнища на ближайший пологий выступ, а сам взбежал по скалам вверх, чтобы осмотреться. Однако вместо местности он продолжал поглядывать вниз. А когда Оптимус принялся методично счищать шлак с лап и когтей о ближайшую крепкую глыбу, Джазз и вовсе перестал делать вид, что занимается рекогносцировкой. Его любопытство было понятно и простительно. Мысленно вздохнув, Оптимус несколькими тяжёлыми прыжками стряхнул песок из коленных и ступневых шарниров и только затем трансформировался. Наверное, Рэтчет был прав: ему нужно что-то решить с альтмодами. Трансформация в базовую форму после долгого бега воспринималась неестественно, даже после перестройки корпуса под тяжёлую боевую броню он не испытывал такого ощущения плохо и слишком жёстко сомкнутых внутренних деталей, как после выхода из предаконского. Рэтчет, конечно, калибровал ему трансформационную последовательность ещё на Земле, провёл быструю проверку на сбои вчера, дал ему чёткие рекомендации и о длительности пребывания в альтмоде, и о количестве трансформаций в цикл, взял с него обещание пользоваться диагностическими программами для лучшего контроля процессорных процессов. Но даже Оптимус осознавал, насколько поверхностны подобные меры. Если он хочет сохранить этот альтмод, его надо отлаживать и переводить в разряд равноценно используемых, создавать нейросвязи с нормальной тактовой частотой эмоционального блока, в нормальных условиях, в нормальной обстановке. Сложно будет этого достичь, когда половина жителей Кибертрона побаивалась его и в базовом альтмоде. Вдобавок он помнил, как стали воспринимать диноботов, особенно Гримлока, как легко забыли, что вовсе не добровольно те оказались на лабораторном столе Шоквейва, вовсе не сами выбирали настолько чуждый колёсным и лётным мехам полуорганический облик. Может быть, как-нибудь потом. Закончив разминочную последовательность для шарниров, счистив щёткой набившийся в сочленения ног песок, Оптимус устало сел на камень. Солнце начинало клониться к закату. Рассвет будет через десять с половиной джооров, профилактический интервал для проверки прошивочных алгоритмов он выдержит с запасом. Не торопясь спускаться вниз, Джазз продолжал осматривать местность вокруг, возился с установкой портативного сканера движения — и периодически поглядывал вниз. Он ничего не спрашивал. И всё же Оптимус не мог избавиться от подозрения, что, узнав на совещании, что он поедет к Колодцу с Джаззом, Рэтчет не постеснялся начинить чёткими инструкциями и того. То совещание… То повторное совещание — вместо отменённого голосованием его офицеров — прошло довольно странно. По факту, оно проводилось лишь ради соблюдения протокола, все решения были оставлены теми же, всё обсуждалось в несколько кликов. Ультра Магнус и вовсе почти с вызовом сообщил, что уже начал перевозку оборудования Шоквейва согласно предыдущему решению Оптимуса. Смягчая противостояние взглядов между ним и Праулом, Оптимус перевёл беседу на первые минеральные карты экспедиции Фёст Эйда — единственный вопрос, который они тогда не рассмотрели из-за отсутствия Джазза, — и создание удалённых шахтёрских кластеров. О своём наземном путешествии к Колодцу он сказал лишь тогда, когда они закончили с остальными делами. Он ждал возражений и подробных расспросов, но вопреки его тревогам ничего не было, разве что Рэтчет с сомнением переспросил про Джазза, хмуро посмотрел на того, а потом кивнул Оптимусу. Медик явно не был в восторге, но промолчал; что, впрочем, не помешало ему подготовить к следующему циклу и приходу Оптимуса в госпиталь целый перечень рекомендаций и правил отдыха от предаконского альтмода. Но даже то совещание, которое прошло меньше, чем за джоор… Оптимус сидел и смотрел, как изломанная тень скалы перед ним становится всё длиннее, растёт и растёт к горизонту по мере того, как садится солнце, — и даже самые долгие из совещаний стали казаться чем-то мимолётным. Вспышка плазменной искры перед негаснущим заревом времени. Фигуральное ничто, которое, однако, может всё изменить, как попавшая в камеру искры кварцевая песчинка может вызвать полный системный сбой. Их всего семеро — или шестеро, если не считать Оптимуса. Каждый из них опирается не только на свои знания и опыт, но и на наиболее опытных своих подчинённых, аналитиков, разведчиков и медиков. Каждый из них живёт в том же Новом Айаконе и видит все его проблемы: большие и малые. Но их всё равно лишь шестеро, и они все автоботы. Стоит ли для лучшего охвата взглядов расширить офицерский совет до хотя бы символических тринадцати? Ввести сюда Персептора, Капа или даже кого-то из десептиконов. Подобрать кого-либо из нейтралов; например, того же Солара, спокойное рабочее участие и такт которого Оптимус начинал ценить всё сильнее. Пойдёт ли любое изменение системы их управления на пользу или во вред Новому Айакону, когда он через восемьдесят два орна оглянется назад, на свои решения? Вздохнув, он пригасил на несколько мгновений оптику, проверил состояние тактовых частот процессора, а потом активировал оптику и встал с камня. Подняв взгляд, он увидел, что Джазз так и сидит наверху, качает ступнёй и, подёргивая головой в такт, беззвучно что-то напевает. Оптимус улыбнулся. Вечный спор Джазза с Праулом о безрассудной трате объёмов архивной памяти на столь неважные для военного дела музыкальные базы; вечные шутки Джазза, что его память стёрла за ненужностью очередную протокольную инструкцию того же Праула или Рэд Алерта. И его же внимательное наблюдение за всеми вокруг. Его же тщательность в деталях, когда он планировал операции. Он ничего не забывал, он настоял на полном сохранении ранга каждого своего разведчика, он так и не поверил в мир, — но даже пять эонов спустя так же любил музыку, с которой в прошивке, наверное, и зажёгся. Почувствовав его взгляд, Джазз прервал песню на середине и посмотрел вниз. Он вопросительно моргнул визором. — Я буду укладываться в подзарядку, — сказал Оптимус. — Не думаю, что местность требует активного наблюдения. Можешь отдохнуть тоже. — Ты уверен, босс? — Вполне. Я не почувствовал ничьего запаха вокруг, вряд ли мы привлекли чьё-либо внимание. — А я точно тебе не помешаю? — Нисколько. Беседовать во время бега неудобно, а, как верно ты заметил недавно, мы и без того почти не говорим друг с другом. Наклонив голову набок, Джазз внимательно посмотрел на него. Но Оптимус нисколько не пытался укорить его и мягко улыбнулся в ответ на молчаливый вопрос. Наконец Джазз ловко соскользнул по откосу и подошёл ближе. — Тебе спину от песка заодно почистить? — Буду благодарен. Он не стал говорить, что у предаконского альтмода довольно высокая посадка и чистить корпус особо не требуется. Пока Джазз занимался его спиной, он достал куб. — Когда ты меня вёз, я невольно вспоминал Гримлока, — негромко усмехнулся Джазз. Оптимус кивнул. — Понимаю. Я тоже думал о нём только что. — Ему бы не понравилось перемирие с десептиконами. Наверное, будь он тут и узнай он впридачу о твоём альтмоде, он бы уже вызвал тебя на бой за право самого сильного предакона. — Это ему к Предакингу, — улыбнулся Оптимус. — У того даже имя подходит под его силу. — Он действительно настолько огромен? — Очень, Джазз. Ты видел Даркстила и Скайлинкса? — Ага. Опасные птички. — Он больше каждого из них раза в два. Даже в компактной базовой форме он головы на полторы выше Мегатрона. А насчёт Гримлока… — Оптимус повёл плечами и запустил частичную трансформацию, давая Джаззу залезть щёткой под броню. — Ты прав. Гримлок был бы в ярости, что мы не довели дело до конца, что пощадили Старскрима, что дали Шоквейву вновь заниматься наукой. Но я устал от войны. И могу лишь надеяться, что другие намного слабее духом и не столь упрямы, как я, — улыбнулся он, — и устали даже больше. В ответ Джазз рассмеялся и пару кликов спустя похлопал по плечу, показывая, что чистка закончена. — Я прикинул, что с теми же скоростями мы до Колодца доберёмся к середине третьего цикла. Ты точно не хочешь перенести совещание? — спросил он, вернув щётку Оптимусу, и начал разбирать седло на отдельные полотнища. Оптимус рассеянно посмотрел на ещё более удлинившиеся и ставшие уже не столь очерченными тени. — Я полагаю, что мы успеем вернуться. Я не планирую задерживаться у Колодца слишком надолго. — Но ты планировал туда спускаться, м? Джазз указал взглядом на блок тросов, и Оптимус не стал утаивать. — До верхних уровней зарождения. Мне кажется, что этого хватит. Поймав брошенное Джазом большое покрывало, Оптимус нашёл на грунте место пожёстче и поровнее и, постелив себе, с наслаждением вытянул корпус, разгружая наконец коленные шарниры, особенно проблемный правый. Вспомнив обещание, он сразу запустил диагностическую программу Рэтчета и щедро выделил той сразу десять процентов процессорной мощности. Он ожидал, что Джазз начнёт подбирать место для подзарядки и себе, но тот опустился на колени рядом с его боком и вопросительно посмотрел на него. Оптимус вопросительно посмотрел на него в ответ. — Оптимус, ты помнишь Сутгош? — Сутгош? Что именно? — Мой маленький разведывательный конфуз. — Когда ты… сколько?.. больше семи циклов не выходил на связь? — Почти восемь, ага: пока я выучил расписание патрулей и кое-как пересобрал себе бедренный шарнир. Когда я думал, что проникну на небольшую чахлую фабрику по переплавке дезактивных корпусов, а попал в огромный и вполне себе работающий комбинат по созданию псевдо-тёмного энергона. Так вот. Я там ползал, на очистном уровне прямо под их ногами, и, во-первых, постоянно возносил хвалу Рэтчету и его функциональному чувству прекрасного за то, что он избавил меня от довоенного переднего бампера: будь я тем же Варпатом, я бы там не пролез… — Будь ты, как ты выразился, Варпатом, тебе, полагаю, и не пришлось бы прятаться, потому что тебя бы туда никто не послал. — Ну и это тоже, босс. — Джазз рассмеялся, но потом склонился к Оптимусу. — А второе, о чём я никому не рассказывал: я сознательно вкладывал часть процессорных ресурсов в симуляцию, что где-то рядом пользуется встроенной маскировкой и прячется в невидимости Клиффджампер, у которого просто глючит передатчик, вот он и не выходит на связь. Я убеждал себя, что если я ошибся с оценкой длины коридора, если на пост пойдёт не та смена патрульных, если камеры на следующем уровне всё же будут включены, если люк для шлакосброса окажется в этот цикл запечатан или если у меня из шарнира всё же выпадет какой-нибудь не до конца вкрученный штифт, то Клифф меня прикроет. Это могло подставить меня, очень сильно подставить. Но так было легче, чем осознавать, что я там совершенно один. — Он пожал плечами и постучал пальцем по нагрудному стеклу Оптимуса. — Нам всем иногда это нужно, умник. Оптимус улыбнулся. — «Умник»? Ты не называл меня так эона четыре. — Разве? — Думаю, да. Но, возвращаясь к твоему рассказу, спасибо. Я понял, что ты имеешь в виду. — Да не за что, мех. Слушай, а правда!.. Неужели и занудо-прошивочным, и архивным киберчервём не называл, стоило тебе стать Оптимусом? — Ни разу. Возможно, педантичный тип моей прошивки ты упоминал пару раз, когда рядом не было Ультра Магнуса или Праула. В другое время они бессовестно воровали у меня титул самого датападо-ориентированного меха. — Какое упущение, босс, какое упущение! — Джазз ухмыльнулся и со вздохом сложил руки на груди Оптимуса, удобно устраиваясь подбородком на них. Только взгляд его был направлен не на лицо Оптимуса, а в полуотражающий стальпласт. — Жаль, что больше этот фокус не пройдёт. — Какой? Дразнить меня, пока я не отложу все дела и не посмотрю на мир в широком ракурсе твоего визора? — И этот тоже. Но я вообще-то про симуляцию. Теперь даже я не смогу обмануть процессор. Оптимус вздохнул и мягко погладил Джазза по шлему. — Клиффджампера больше нет, Джазз. Больше нет. — Я знаю. Но это так же шлаково, как и со Скайдайвом: пережить бегство с Кибертрона, все эти ворны шлак знает где. А потом подставиться, когда до победы всего ничего. — Он помолчал. — Я учу Смоукскрина не сильно-то привыкать полагаться на фазосдвигатель. Игрушка, конечно, от древних досталась нам хорошая, но… — Понимаю твои сомнения. Я думал забрать у него фазосдвигатель, запечатать в хранилище вместе с другими реликвиями, — признался Оптимус. — Но потом решил не вмешиваться. Если рассматривать с исторически-архивной точки зрения, множество легенд подчёркивают важность предопределённости в предназначении всего, что было создано в эпоху предначальных Праймов. Реликвии решают сами, у кого в руках они принесут больше пользы. В руках Смоукскрина фазосдвигатель сделал немало, но я не решаюсь судить, достаточно ли. Неважно, с добрыми или злыми намерениями создавалась каждая из них, в них хранится сила Вектора Прайма, живущего во всех временах и ни в одном конкретном наноклике. В них хранится его понимание предначертанности. — Как в случае с Матрицей Лидерства, тобой и Юникроном? — Возможно. Обладание реликвиями приближает меха к уровню их создателей, даёт ему уникальную роль в бесконечном алгоритме Праймаса. Использование фазосдвигателя Смоукскрином спасло меня, два решения Смоукскрина: вернуться за моим корпусом и отдать все силы Молота Солус на меня — не дали моей искре угаснуть. Моей искре не дал угаснуть Смоукскрин, тем самым создав между нами взаимосвязь много более уникальную, чем между лидером фракции и юным курсантом. И я не вправе требовать в своё распоряжение использованную им реликвию, не вправе начинать эту незначительную «войну Праймов», пусть даже из лучших намерений. — Лучших? То есть всё-таки лучше, если реликвии по рукам не ходят? — Сложно сказать, друг мой. Хотя это не очень распространённые версии, я хорошо знаю и другие легенды: когда реликвии уничтожали своих владельцев. Неважно, правомерным ли было их обладание, иногда лучше было вернуть их в нейтральное владение, пока они не решат вернуться сами. Если Смоукскрин не чувствует, что должен вернуть фазосдвигатель, значит, время владеть им ещё не закончилось. Сейчас он этого не чувствует, но экспедиция может всё изменить. Тогда и решим. Джазз поднял на него взгляд. Световая индикация его визора изменилась до тонкой внимательной полосы. — Ты так издалека хочешь признаться, что едешь к Колодцу, потому что планируешь вернуть Матрицу? Оптимус помолчал, стараясь собрать в чёткие слова всё осознанное и лишь ощущаемое. — Я хочу спросить, не должен ли я вернуть Матрицу, — поправил он. — Возможно, пришло моё время сомневаться. Джазз, я хочу тоже поделиться с тобой кое-чем, что практически никто не знает. — Ну-ка? — До того, как Бамблби вернулся на Землю, я провёл с ним один небольшой эксперимент, декациклов восемь назад. Бамблби не смог поднять вновь Звёздный клинок Праймы. — Вообще? Ни на микрон? — Нет. Честно сказать, я на это и надеялся. И я по-своему рад, что клинок вновь вернулся лишь в мою руку, сколь бы эгоистичным моё облегчение ни покажется со стороны. Предназначение свершилось: выкованное моей рукой и Молотом Солус новое лезвие меча Праймы выжгло тёмный энергон, последнее прибежище Искры Юникрона, из искры Мегатрона. Сила трёх Праймов и рука одного простого разведчика. Спроси меня кто-либо заранее, я бы не хотел, чтобы это был Бамблби, не хотел, чтобы его отравило местью, но того захотел сам клинок. — Поэтому ты отправил Би на Землю? — Поэтому я дал ему шанс пожить пока на Земле, рядом с его подопечным. Впрочем, как и Арси. — Но «клинок захотел»?.. Оптимус! Если так смотреть на всё вокруг… — Джазз хмуро посмотрел на него. — Зачем ты вообще что-то делаешь, если всё подчинено предназначению Праймаса? — Потому что ехать вперёд легче, чем задним ходом, это каждый колёсный знает. — Оптимус улыбнулся. — Если Праймас дал нам столь долгий цикл жизни, мы должны прожить свои эпохи, а не ждать, пока что-то произойдёт само собой. — Босс, но ты же сам говоришь про предназначение, разве нет? Я запутался. Мы идём возвращать Матрицу или, напротив, просить разрешения ещё немного подержать её у твоей искры? — Я сам уже не нахожу ответа, Джазз, но я не просто так рассказал тебе про Бамблби. Ты знаешь, как Праул держится за свои вероятностные расчёты? — Переход, конечно, внезапный, но… А то! Каждый знает. — Он мне недавно сделал, как я понимаю, своеобразный комплимент, когда сказал, что считает моё присутствие во главе автоботов константой, что в случае прописывания новой переменной на этой позиции его расчёты не проходили вероятностную норму. — Ты в роли чего-то стабильного и незыблемого? Ну… да. Так себе открытие. Я тоже на тебя полагаюсь, а особенно на твой моральный компас. Ты у нас мех рослый, так что я, скрывать не буду, тоже полагаюсь на тебя, здоровяк: что ты ещё видишь края шлаковой ямы, в которой мы все на дне вяло ползаем. — Спасибо, Джазз. Я веду к тому, что, какое бы ощущение они ни создавали, реликвии Праймов это не константы, а самая мнимая из переменных, способная исказить все правила расчётов. Если появилась возможность «сократить» Матрицу из уравнения нашего мироздания, я всё же должен спросить, равноценным ли станет это сокращение сейчас или я должен выполнить ещё какие-либо операции. Я столько ворнов ношу её у себя в груди, что и сам иногда забываю, что Матрица хранит в себе чистейший, убережённый от тёмного энергона свет Праймаса. Все известные нам источники тёмного энергона уничтожены, Персептор не оставил ни единого образца, я лично за этим проследил. Не пора ли вернуть в Искру нашей планеты изначальный Свет, чтобы тот очистил её до конца? Или я должен чего-то ждать, где смогу… где должен буду!.. её применить вновь? Наверное, — он вздохнул, — я всё же надеюсь обрести даже самое незначительное указание, что должен делать дальше. Я верю, что, когда такой вопрос возникнет у Смоукскрина, он придёт к тебе или… — Мех! Да после того, что ты мне рассказал, я сразу перенаправлю его к тебе! Оптимус рассмеялся. — Перекладываешь на меня и это тоже? — Уж прости, Оптимус, это твоя тема. Потому что, если ты хочешь мой простенький и совершенно не интересный совет, который я тебе ещё в черте города бы дал: жить. Переведя взгляд с темнеющего неба, на котором появились первые звёзды, Оптимус устало посмотрел на Джазза. — «Жить»? — А что? На твой вопрос, что делать дальше.— Джазз вновь приподнялся над его корпусом и упёрся ладонью в плечо. — То, как мы невольно отвечали друг другу декаворнами, когда нас по самые антенны накрывало шлаком. Ладно, ты съездишь к Колодцу, получишь какой-то ответ. Но, мех, сейчас никто ни шлака не понимает, что будет через пару декациклов. Я прошёл пару процессорных чисток у Фёст Эйда и наконец понял, что чувствует Рэд Алерт, когда множит протокол на протоколы, чтобы максимально гарантировать безопасность периметра. Хотя… М-м, Оптимус… Честно сказать… — Говори. — Честно сказать, ты единственный, кто создаёт ощущение, что он как раз знает, что делать дальше. Ничего удивительного, что все смотрят на тебя — и не только наши. Матрица Лидерства, всё такое. Ну и МТО с «Немезиса» тоже любят порассказывать про пробудившегося в Искре той планеты Юникрона и то, кем он был вырублен обратно в дезактив… Оптимусу хотелось поправить, что у Земли нет Искры, а только твёрдые и жидкостные слои металлов, под панцирем которых Юникрон остался вовсе не в дезактиве, а всего лишь стазисе. Но это уже детали. Не дожидаясь его ответа, Джазз продолжал: — …Лично я себе говорю так: Джазз, приятель, живи и просто делай то, что умеешь, а там дальше видно будет. Цикл жизни у нас, как ты сам сказал, ого-го какой длинный. Ну, не сможем мы всё сделать идеально? Исправить ещё успеем. — Не слишком ли поздно будет исправлять? Джазз пожал плечами. Нужно было обдумать слова Джазза. Дальше продолжать разговор не хотелось, и, вздохнув, Оптимус откинулся обратно на землю и вновь посмотрел в небо. Звёзды, миллионы известных навигационным картам звёзд… Не видные отсюда, затерявшиеся в дальних галактических секторах колонии… Во время войны с квинтессонами он, в отличие от многих мехов рабочего класса, почти не покидал Кибертрона, занимался теми же инфопотоками и дешифровкой, разве что дешифровка была не с древних племенных языков, а с квинтессонского. Лишь несколько раз он оказывался в секторе с активной боевой обстановкой, но всё там же, у консоли. Орион Пакс был молод и немного завидовал тем ботам промежуточного интеллектуального класса, которые способны были сражаться на линии прямого столкновения. Орион Пакс мечтал увидеть больше планет загадочного, органического типа, мечтал найти интересную тему для сравнительного исследования, мечтал составить наиболее полное доказательство или опровержение легенды о том, как свет Праймаса облетел все миры и сфокусировал внутри Искры Кибертрона все возможные виды всех возможных организмов, миллиарды типов и классов, которые уже были и которые когда-либо будут. Само собой, что Орион Пакс собирался заняться этим исследованием потом, когда война закончится. Он тогда полагал, что, изучив эволюционные вариации органической жизни, невольно получит подсказку или даже чёткий ответ на тревожащий его вопрос, почему же при этих миллиардах возможностей количество классов и типов мехажизни, исходящей из Колодца или пробуждающейся во внутренних слоях планеты, столь, по сути, ограничено. Планировал ли Праймас уже тогда, что вслед его второй линии — механоидной — придут другие? Не выбирает ли он из своего каталога не более пары тысяч видов за раз? Не даёт ли он каждому поколению, каждой производственной линии лишь один шанс проявить себя и не заложен ли в каждой ныне пульсирующей искре и псевдо-искре глубинный срок износа? Не планирует ли он стереть с лица планеты и механоидную линию, как стёр с лица Кибертрона предаконов, когда по какой-то причине те перестали удовлетворять его стандартам? Но каковы Его стандарты? Так или иначе, а время наполовину исполнило желание Ориона Пакса. Его шины… шины Оптимуса Прайма… прошли по грунту множества планет, он видел множество представителей иных рас, по привычке загружал в блоки памяти бесчисленные наименования исторических хроник, легенд и информационных баз — и не нашёл ни наноклика на то, чтобы действительно начать их обрабатывать. Если честно, Оптимус не был уверен, что сумеет столь же ловко проводить перекрёстный анализ источников, как умел раньше. Не факт, что он сможет выстроить столь же доступную слушателю схему-анализ, как у него получилось, когда он проводил комплексное исследование по зарождению восианского наречия, когда свёл в единую систему все факторы, какие смог вообразить. Он даже сейчас помнил, что учёл изменившее направление воздушных масс, по причине которого сменился минеральный состав местного энергона. (Ему тогда крайне помог Рэтчет, неохотно подтвердив теоретической медицинской базой его довольно смелое предположение о резонансе голосовых струн.) Даже сейчас Оптимус осознавал, что то была отличная работа: он учёл и психологию групп со смешанным типом участников, учёл и дал подтверждение легендам соседних племён о циклах и орнах странных огней в небе в тот период, учёл и прошедший в ту эпоху и как раз в том регионе сдвиг плит и появление так называемой Восианской Стены — сильно возвысившейся по отношению к соседней планетарной плиты, крайне неудобную преграду для нелётных альтмодов. Он декациклами выстраивал и переделывал многослойную голосхему-иллюстрацию своего выступления, чтобы уложить в тридцать кликов то, что он собирал… ну… не тридцать, но минимум двадцать четыре орна. Альфа Трион, наверное, тогда и выделил его из прочих архивистов исторического отдела. Выделил… Орион Пакс хотел, но так и не нашёл времени на полноценное изучение причин утаивания в хрониках имён Четвёртого и Тринадцатого Праймов. Мог ли он подумать, что перерождением Тринадцатого будет сам — и тем самым даст ему хоть какое-то имя? Он смотрел на звёзды. Джазз, ощущая его поле, не спешил продолжать разговор. Или, вероятно, он тоже просто устал от непривычного способа передвижения, от непрерывной балансировки на покатой и крайне подвижной поверхности. — Джазз? — Да, босс? — Можешь оказать мне услугу? — Само собой. Если, конечно, это сейчас мне по силам. — Полагаю, что по силам. — Кивнув, Оптимус не дал себе передумать. — Можешь поцеловать меня так, будто ты меня любишь? Поднявшись на колени, Джазз внимательно посмотрел на него. — Будто? Я не сильно погрешу против истины, если скажу, Оптимус, что мы все тебя в той или иной мере любим. — Любишь настолько, что даже до послеискрия наши искры непременно будут едины. — Ого! Ничего себе запрос. — Прости. Я понимаю, что требую слишком многого. Ты можешь попробовать? — Для моих способностей имитатора это поистине вызов, но… Пригаси оптику. Оптимус послушался. Он угадывал по нажиму на пластины груди, что Джазз приподнялся по его корпусу выше. Потом одна ладонь Джазза обняла его за шлем, помогая приподнять голову, а вторая — легла на нагрудный шов над искрой. Подсказывая эмоциональным тоном поля, Оптимус давал Джаззу считывать пульс своей искры, дал почувствовать своё нетерпение, когда губы Джазза почти коснулись — но вдруг отодвинулись от его губ. Он воспринимал обшивкой лица тепло от чужой обшивки, мягкое гудение чужих систем. А потом Джазз просто поцеловал его. Уверенно и в то же время нежно, целовал так, словно каждый цикл это делал, словно даже не сомневался, что Оптимус принадлежит ему. Джазз почти лежал у него на груди, но умело перераспределял вес так, что не давил на броню, словно хотел, чтобы единственной точкой соприкосновения их корпусов были губы. И ему удалось. Почти удалось. На мгновение Оптимус забыл, где они находятся, забыл, что это Джазз. Он думал лишь о гибком корпусе в своих руках, который осторожно прижимал к себе, думал лишь о неспешной игре глосс и губ. Но лишь на несколько мгновений, а потом он вновь продолжил анализировать каждое движение Джазза, каждое его прикосновение к шейным кабелям или нагрудным стыкам. Клик и пятьдесят шесть нанокликов спустя ладонь чуть сильнее надавила ему на грудь, и Джазз приподнялся, обрывая поцелуй. Оптимус подождал ещё немного и активировал оптику. Визор Джазза любопытно мерцал. — Ну как? — Не то, — честно ответил Оптимус. — Приятно, но чего-то не хватает. — Как у нас всегда с тобой и было, — улыбнулся Джазз без тени обиды. Как у них всегда и было. — Дашь попробовать ещё раз? Оптимус невольно улыбнулся в поцелуй, и потому соприкосновение губ уже не было столь осознанным, как в первый раз, — а ничего не требующим, заботливым. Джазза оказалось приятно целовать, лёгкое статическое гудение от визора ничуть не мешало, прикосновения были спокойны и привычны. Или, возможно, слишком привычны. Машинально гладя Джазза по спине, вслепую проходясь пальцами по давно знакомым стыкам в чужой броне, Оптимус охотно подставлял голову и плечо под аккуратную ласку чужой ладони — и не чувствовал практически ничего. Это был Джазз. Мягко прервав поцелуй и откинув голову назад, он несколько мгновений побыл с погашенной оптикой. Тёплые от чужого увлажнителя губы овевало едва уловимым ветерком. Джазз полулежал на его корпусе, всё такой же удивительно лёгкий. — И? Оптимус активировал оптику и заставил себя улыбнуться: — Нет, не то. — А в чём смысл эксперимента? Не зная, как сформулировать разрозненные импульсы процессора, Оптимус молчал. Появившаяся после разговора с Нокаутом гипотеза о субпроцессорных побуждениях к слишком долго не восполняемым тактильным контактам не подтвердилась. — Оптимус!.. Мех, ну это совсем нечестно! Я обещал себе не спрашивать ничего лишнего и не мешать тебе думать, но у меня же от любопытства аналитический блок перемкнёт. Оптимус рассмеялся. — Хорошо, спрашивай. — Обычно мы с тобой не целуемся. — Если я правильно понимаю структуру предложения и тональное падение интонации к концу фразы, это не вопрос. — Слушай, грамотей!.. Ладно, перефразирую. Обычно мы с тобой не целуемся, а сразу переходим к интерфейсу, так что вопрос: что изменилось сегодня? — Хотел сравнить. — А-а… А тебе есть с кем сравнивать? То есть, в смысле, с кем именно сравниваем? — Всё сложно, Джазз. Но если ты пытаешься, а они даже нет — и всё же я постоянно осознаю, от чего отказался… Не закончив фразы, Оптимус вздохнул. — Может, я слишком сильно пытаюсь? — Не знаю. — Он опустил затылок обратно на землю и вновь посмотрел в почти дошедшее до насыщенной густой синевы небо. Может, его субпроцессору не хватает ощущения опасности, которое создают десептиконские клыки. Что там говорил Амбулон про близкие нейросвязи у боевого и интерфейс-протокола? — Спасибо, Джазз. Тот молчал, но, не прошло и пары кликов, осторожно постучал ему по плечу. — Оптимус? После таких возвышенных прелюдий… Как ты насчёт низменно полязгать по-быстрому? Прочистим процессор, всё такое. — Здесь? — А что такого? Маячок я поставил, любое движение значимой массы кликов на десять вокруг он засечёт. Никто в здравом уме так далеко от города на своих колёсах не выбирается, особенно когда все увидели вблизи «новоискорок» Шоквейва и узнали, что старший из его питомцев всё ещё бродит где-то. Просто расслабимся. Если, конечно, это не запрещено в твоём священном паломничестве к Праймасу. — Прости, что ты имеешь в виду под паломничеством? — Ты же сам сказал. Ты идёшь к нашему создателю задавать вопросы о его планах на твою избранность, идёшь своими ногами, хотя Магнус тебя бы за несколько джооров туда доставил. Ну разве что меня в попутчики взял, да с топливом и преградами на пути у твоего альтмода проблем нет. Какие-то древние сказки даже я помню. Откуда я знаю, может, тебе для этого нужна и высшая форма корпусной чистоты или ещё чего. Приподняв голову, Оптимус внимательно посмотрел на Джазза. У того по визору не пробежало ни единого весёлого блика, уголки губ ни на микрон не поднялись в улыбке, поле тоже было полностью ровным и лишь самую малость вопросительным. — Ты воспринимаешь мою прогулку слишком серьёзно, друг мой, — улыбнулся Оптимус. — Это всего на несколько циклов в одну сторону, мы даже вернёмся к декацикловому совещанию. Согласно архетипической традиции сложно назвать это паломничеством. Те проходили по множеству ворнов, с посещением всех Колодцев на колониях. Джазз не выглядел убеждённым. — Просто не хочется интерфейса, — добавил Оптимус. — Я знаю, что нам обоим будет приятно. Однако скорее нет, чем да. — Я бы сказал, что там, где нет чёткого «нет», уже рукой подать до «да», но как скажешь. Тогда, что, в подзарядку? — Он наклонил голову набок, изучая Оптимуса. — Мне тебя ещё раз поцеловать, уже на ночь? Или, если хочешь, я лягу в стороне, чтобы даже полем тебя не трогать. Как тебе будет лучше? В этот раз он не столь сильно блокировал поле, и Оптимус уловил слабый ритм чужой искры, почувствовал настолько внутри своего поля, что искра невольно усилила пульсацию, стремясь поддержать ту собственным ритмом. — Я не один, — медленно сказал Оптимус и выдохнул. — И я не один ни шлака не понимаю, как жить дальше. Так? — Ага, как-то так, босс. Так что ты решил? — Подзаряжаемся, Джазз. Просто подзаряжаемся. Если ты не против, я хотел бы чувствовать твоё поле. Он сразу почувствовал, как пульсация чужого поля стала громче и более тёплой, более знакомой, и благодарно улыбнулся. — Если что, — подмигнул ему Джазз, — заранее разрешаю передумать. Условным знаком буду считать, если твоя ладонь начнёт благопристойно и совершенно случайно сдвигаться ко мне на корму. Оптимус строго посмотрел на хохотнувшего разведчика, но тот уже пригасил визор и, устроившись вдоль его бока, привычно разместил шлем на широкой грани плечевой брони. Разве что сегодня ему пришлось поменять несколько раз центровку грудного сегмента, чтобы подстроить изгибы собственной брони под изменившуюся из-за Земной кампании конфигурацию корпуса Оптимуса. Наконец Джазз утих, и Оптимус тоже погасил оптику.