***
В полумраке рабочего зала, где светилась сейчас только пара силовых экранов, стройный поджарый мужчина с повадками сытого дракона неторопливо смаковал крепкий черный кофе — пристрастился за время путешествий по разным мирам; кое-где этот напиток известен довольно широко. Когтистые пальцы лениво перебирали в воздухе вкладки параметров недавно завершившей формирование реальности. Сейчас, когда связь супруги с миром перестала быть настолько всеобъемлющей, уже не важно кто и как ведет наблюдение и записи. Рейнар не вмешивался в происходящее. Как и остальное семейство, впрочем. Но наблюдал внимательнейшим образом и за супругой, и за ее подопечным. А с недавних пор и за реакцией самого мира на их действия. Он мог бы поставить привязку к Домену, тем самым обеспечив мир необходимой энергией, но считал, что делать это пока рано. Реальность живет и развивается за счет эгрегора сама, но стоит только ее отцепить, как потребуется огромное вмешательство и постоянное пребывание внутри реальности, чтобы она продолжала развитие, а не застыла статично. Намирэ к подобному не готова. И к тому же, еще неясно, что они решат делать с миром потом. Очень возможно, что просто схлопнут, забрав оттуда все ценное. Потому Хозяин Домена не спешил с решением взвалить на себя мир, который может оказаться не нужен. Теперь уже — обычную планету с собственным, не имеющим пока пересечений с пространством Домена, космосом, с довольно неплохой магической насыщенностью, но тягостным ментальным слоем, полным страха, ненависти, боли и гнева. Застарелое и тщательно выпестованное эхо войн давило на разумы обитателей, раскручивая маховик смертей. Местный Астрал полнился разнообразными тварями, живущими лишь с одной целью — жрать. Друг друга или души умерших — неважно. Жрать. Ну и кормить своего хозяина, разумеется. Оный же хозяин, существо в некотором смысле презанятное, свои цели не разглашал. А тот факт, что реальность является Воплощенной несколько изменил степень его осведомленности. И становилось вдвойне интересно, как это существо себя проявит. Интересовал и тот самый юноша. Невероятно талантливый и упорный, раскрывший истинные свои качества только после смерти и преображения. Дотошный и упрямый, с обостренным до болезненности чувством справедливости, истинный паладин с невероятно сильной, но при этом хрупкой душой, способный на очень и очень многое — если вывести его за пределы предписанных событий, если дать шанс на жизнь и право по-настоящему решать. Разиель Тренно, Лучезарный Принц — или, скорее, Черный Принц, глава Алого Клана, заслуживал право жить. Истинные паладины столь редки… Понятия о чести размыты и столь многообразны, что никто не может толком описать это понятие, прикрывая им набор предрассудков и оправдывая творимую дичь. Немногим удается найти ту тонкую, тоньше волоса, грань, на которой Честь из иллюзии и пустого звука превращается в нечто осязаемое. Не важно, какой Силе и какой Первооснове ты принадлежишь, важно, насколько ты честен с собой и верен принципам. Слеп ли ты в своей вере Идеалам или способен открыть глаза и взглянуть на мир и на других с пониманием. Разиелю это удалось, пускай и многими жертвами. Рейнар спрятал усмешку в парящем напитке, вспомнив, сколь многое для супруги значил образ крылатого рыцаря в годы юности последней жизни, сколь многое позволил вспомнить и увидеть заново… и сколь многое затмил. Неудивительно желание дать жизнь ему самому и его Мастеру. В том числе затем, чтобы осознать их инаковость, отличие от тех, память о ком они разбудили. Это даст свободу двигаться дальше. Картинка на экране сместилась, показав пешего путника на дороге, ведущей на восток. Темный шерстяной плащ с капюшоном, купленный у лавочника в ближайшем городке взамен истрепавшегося, скрывал лицо и приметные, слишком длинные волосы. Правильно делает, что не стрижет, больше энергии накопит. Меч перевешен на бедро, рука в кожаной перчатке отмахивает в такт шагам — вроде бы, неспешным, но путник легко обгоняет и запряженные волами повозки, и редких конников. Нежить путешествует быстро, если желает. Шлейф отвода глаз тянется за ним зыбкой неверной дымкой. Следом, шагах в пятиста позади, скачет, иногда перелетая с куста на куст, встрепанная некромантская ворона с душком. Он обернулся, бросил плеснувший чарами метательный нож. Попал. Птица с хриплым воплем кувыркнулась, застыла на снегу безобразной кляксой, истекая призрачным зеленоватым дымком. Нож вернулся в руку. Вампир выругался и зашагал дальше. Он будет идти, не останавливаясь, до тех пор, пока не достигнет цели или не найдет то, что ищет. Видать, и сам понятия не имеет, что же именно, иначе летел бы. То-то порадуется запустивший за ним эту ворону… Заслышав тихие шаги супруги, Рейнар отставил опустевшую чашку на небольшой круглый столик рядом с креслом и поднялся навстречу. — Доброе утро. Что-то случилось? — она тревожно дернула ухом, заметив взгляд супруга — внимательно-вопросительный, утративший привычную доброту и иронию. Он приблизился, дал себя обнять, но тут же мягко выскользнул из рук, намекая на серьезность разговора. — Пока нет, все тихо. Но скажи мне, что с Древним Богом? Она резко замерла, моргнула, спросонья не совсем понимая, к чему вопрос. — Никак себя не проявлял. Рано еще… Даэйр поморщился. — Это для канона рано. Но вы уже нарушили правила игры, так с чего бы ему им следовать? Он не захочет того финала, который должен быть. И натравит на вас своего слугу. Несколько секунд Намирэ, не моргая, всматривалась в экран невидящим, ушедшим в себя взглядом. Ментал взбурлил страхом, нервозностью и отчасти злостью. Она запустила пальцы в неприбранную еще гриву рыжих кудрей, прошлась по залу, собираясь с мыслями. Рейнар молчал. Это не тот случай, когда нужно вести за руку. Он вмешается только если супруге или самому Каину потребуется прямая физическая помощь и возникнет незапланированная угроза жизни, но ни при каких иных условиях. Гибель вампира в планы семьи не входила, слишком много на него сделано ставок. Не только как на внезапно возникший якорь для беспокойной Нами и возможного супруга, но и как на перспективного Темного, которого стоит показать Старшим. А в том, что со временем в этой душе ярко полыхнет Тьма, сомнений не было. Зато они пышно цвели в душе самого Рея, о чем он предпочитал умалчивать, дабы не спугнуть супругу. Хотя подозревал, что она все равно знает. Даэйра вымораживало при одном взгляде в это некрасивое, угловатое, серое лицо с недобрым, тяжелым прищуром меняющих цвет при малейшей вспышке раздражения глаз. Вымораживало при одной мысли о присутствии рядом вечно голодного, подозрительного, ледяного существа, которое неизбежно будет пытаться устанавливать иерархию — такова его природа. Его характер придется жестоко обламывать, и поймет он, скорее всего, поначалу лишь язык грубой силы. Таковы вампиры с их вечной грызней за территории, стаю и положение. И лучше бы Намирэ помнить об этом постоянно. Нет, умом Рей понимал, что Каину не с чего быть добродушным, дружелюбным и приятным разумным. Что канонический образ и сама среда, в которой родился, вырос, умер и был поднят провинциальный граф, сильно влияют и давят на личность и психику; уже начались первые звоночки будущей паранойи. Что вся эта шелуха начнет с него слезать, как только он покинет Носгот, что его можно «отмыть» и воспитать заново, а он позволит это сделать, ибо все же не дурак. Но… Едва представив это создание на расстоянии ближе вытянутой руки, Рейнар сдерживал встающую дыбом чешую на загривке. Даэнэрэ так и вовсе не поднимал подобных тем. Ждал. И нет, дело было не в страхе перед нежитью — о каком страхе может идти речь, если Реев собственный брат — давно уже высочайшая нежить, а в знакомцах и личи водятся?.. Что ж, это будет хорошим уроком для них для всех. А потому — невмешательство. Наблюдение. Ожидание. Но, дав ему надежду, все бросить, передумать и отказаться от него уже нельзя. Иначе вместо Каина миру явится тварь, которую останется лишь убить. — Мобиус уже пытался взять верх на моем поле боя, — мрачно сообщила Намирэ. — Во время разговора в пещере он едва не перебил вероятность на совсем уж дикую. — Ты его боишься, — заключил Рейнар. — Из-за сходства с Магистром Малефором. — Опасаюсь. — Что, по сути, одно и то же. И он будет использовать твой страх против тебя. И против Каина. Сходство с приснопамятным Великим Магистром Ордена Святого Сиареса, главным манипулятором всего Динтара, действительно было. Как минимум, в стремлении истребить населяющий планету соседствующий вид более, чем полностью, в причастности обоих к такой малопонятной большинству вещи, как Время, в методах, даже во взятом имени, полностью заместившем и затершем данное при рождении. Но при всем при том две личности абсолютно разнились: изощренный политик и адепт древнего культа, полностью подконтрольный своему божеству, просто не могли быть схожи. Но это не первое и не последнее занятное условное совпадение между чужим придуманным миром и теми, что были некогда созданы древним Творцом. О причинах подобного «сходства» гадать давно бросили, но сейчас оно могло аукнуться не самым лучшим образом. — Мне придется встретиться с ним лично. И рассказать обо всем Каину. Сейчас, стоя посреди рабочего зала в домашней тунике, босиком, с распущенными золотисто-рыжими волосами, грозным демиургом она не была. Вновь — девчонкой, ответственной за мир, проблемы которого грозили гибелью близкому разумному. Только теперь уже — добровольно. — Я надеюсь, ты сначала позавтракаешь, приведешь себя в порядок и соберешься с мыслями, — даэйр опустил ладонь на плечо супруги, сбивая первый порыв. — Ты прекрасно знаешь, к чему приводят необдуманные действия. А временные координаты при настройке портала легко корректируются. И он развернул ее к выходу, твердо удерживая от прыжка в Носгот прямо с места.***
Цитадель Сэрафан покрылась розовым золотом раннего зимнего заката. Жизнь этого огромного по местным меркам города текла своим чередом, невзирая на то, что само рыцарское Братство давно почило. На смену благородным рыцарям пришла наемная армия с нашивками в виде песочных часов на рукавах. Как и любую армию, ее нужно было кормить, и на принадлежащих когда-то Братству, а теперь лично лорду Мобиусу землях по-прежнему трудились крестьяне, платя положенную десятину — так говорили — в обмен на справедливый суд и защиту не только от вампиров, но и от лихих людей. Вампиров, впрочем, в этих краях не видели уже давненько. Но подати собирать это никоим образом не мешало. Народ, не жалуясь, отпраздновал Йор-Тан, вновь взялся за зимние заботы и сплетни — а что еще делать долгими вечерами? И нет-нет да промелькивал в досужих разговорах вампир, «белый, что твоя снежная ночь». Болтали всякое, расписывая учиняемые им кровопролития, но сходились в одном: режет почти исключительно жрецов Хаш’ак’Гика, одержимых и магов непотребных, а у простого люда предпочитает на этих самых магов заказы брать. Жрет людей, ясен пень жрет, но на то и альбинос, чтобы быть странным. Шушукались втихую, дойдет белый охотник до земель Сэрафан или побоится. Как ни стремился Каин к скрытности и осторожности, кровавая слава уже летела впереди него, расходясь по материку. Слава наемника, который чаще всего не деньгами берет, а услугой или же ценным словом. И еще непонятно, что дешевле обойдется, кошель золота или та услуга… Мобиус об этих слухах был прекрасно осведомлен. И не слишком рад. Мысли, которым полагалось бы крутиться вокруг купчих на снаряжение и припасы для отрядов, готовящихся к долгой осаде Термогентского леса, вокруг договоров с друидом Бэйном и Стражем Состояний Анакротом на поставку вытяжек, реагентов и стимуляторов для бойцов, постоянно возвращались к главной проблеме. К чужому вмешательству в так тщательно взлелеянную цепь событий, к закрытым от наблюдения и проникновения Колоннам, к самому Каину — врагу, как оказалось, опасно умному, стремящемуся всеми силами увернуться от попыток манипуляций. Что он увидел в Хронопласте? Что именно показали ему Зеркала? К сожалению, узнать это невозможно — они обращаются лишь к прошлому и будущему самого смотрящего. Возможно, дать ему доступ было опрометчивым решением, и это приведет не к исполнению плана, а к его краху. Тревожное сообщение от адъютанта настигло за ужином, когда тягостные мысли были, все же, отложены, и взгляд уже скользил бездумно и умиротворенно по кромкам пламени свечей в канделябрах, по бликующим граням хрусталя в свинцовых переплетах окон личных покоев. Скоро, очень скоро кровь снова зальет узорчатые каменные полы, и по ним прогремят сапоги вампира… или его Клана. Этого — не избежать, как нельзя предотвратить рассвета. Если только он не примет необходимость жертвы, а он не примет. Любая попытка его убить до назначенного срока обернется провалом и мгновенной местью белой твари. Только одна рука, вооруженная одним-единственным мечом, способна прервать жизнь того, кого Мортаниус назначил наследником Древних. Но цена за это — его собственная, Мобиуса, жизнь. Велика ли? Он так не считал. И когда вода в хрустальном графине взбурлила, а голову сдавило привычно непереносимой тяжестью, окатывая изнутри кипятком, он спокойно отложил трапезу, встал, накинул поверх обычного кафтана мантию, подошел к дверям. Он никогда не появлялся на людях с непокрытой головой, скрывал татуировку и прятал взгляд, который пугал даже его собственных людей. Все движения — размеренны и неторопливы, эхо шагов гулко разносится по широким коридорам крепости, лицо — маска аскетичной суровости. Впрочем, попадавшаяся на пути прислуга и стража и без того не донимала. Не приучены. Даже если лорд вдруг куда-то подался на ночь глядя, останавливать выйдет себе дороже. Это знали все. Маг прошел через один из заснеженных внутренних дворов, отброшенная тень гротескной вороной скользнула за ним. Стражник возле тяжеленной дубовой двери стукнул себя кулаком в грудь и отворил замок. Коридор уже и темнее предыдущих окончился лестницей вниз. Но Мобиус свернул не к казематам, где держали воришек и головорезов, а в противоположную сторону, к крутому винтовому спуску, ведущему еще ниже, в карстовые пещеры под полуостровом. Там ему предстояло провести долгую ночь. Там, в гнилостном свечении растущих на влажных стенах и уступах грибов, среди вечно текущей и капающей воды, за решеткой из прочной многослойной стали, покрытой слоем освященного Солнцем серебра его дожидался особый пленник. Совершенно особое… оружие. Если Каин сам не желает подчиняться Судьбе, придется его заставить. Не важно, какими средствами — цель их оправдает. Заодно придется наведаться в Авернус и оставить там приманку. Наживку. Он не пройдет мимо. Не сможет. Ни в одной из вероятностей не смог. Главное — подгадать момент, когда Мортаниус будет слишком не в себе, чтобы что-то помнить. А уж постараться и свести время так, чтобы все события и фигуры сошлись идеально — в общем-то, несложно. И никакое стороннее вмешательство не спасет. Что же… пора работать. Дрессировка — процесс долгий, кропотливый, утомительный. Это займет много времени. Но и свое, особое, изощренное удовольствие он тоже получит. А уж подмочить репутацию благородного наемника… Маг усмехнулся, перехватывая удобнее посох и сдвигая рычаг. Тяжелая каменная плита со скрипом ушла в паз. Короткий сухой удар древком о камень — и жгучий белый свет заливает помещение. Пленник болезненно и злобно рычит, хватаясь за сердце, распластанный по полу парализующей болью. — Ну что, будешь меня слушать? Ответом стало щелканье клыков и обещание трахнуть всех без исключения предков и потомков до седьмого колена, невзирая на пол и возраст. — Боюсь, тебе не удастся это сделать, мой друг, — с фальшивым сочувствием отозвался на это маг. Но ничего. Времени у нас много. Приступим. Боль усилилась.***
Она сидела за столом в рабочем кабинете, обхватив голову руками и упершись локтями в столешницу. Сверлила отсутствующим взглядом стену и мысленно пребывала в полотне событий канона. Раз за разом прокручивая в памяти цепочку, пытаясь сопоставить ее с реальным миром и раздраженно шипя на недостаток данных. Некоторые личности, как и положено по законам подобных историй, были всего лишь препятствиями на пути героя, им не требовалось быть глубокими, чтобы изображать зло, которое нужно убить. Таковым оставался и король Вильгельм Справедливый, прозванный позже Немезисом, Справедливым Возмездием. Именем богини, которой в этом мире никогда не существовало, и местным неоткуда было ее узнать. Кому возмездие и за что? Под чьим влиянием на самом деле рос юноша, какие беды видел? И видел ли? Или же перемены в характере — это влияние сумрачной магии Меча? Ответа — нет. Реальность стартовала в другое время, и все то, что по времени должно было случиться раньше налета на Орден и казни Малека, существовало лишь в памяти живущих. В том числе — и родня Каина. Да, он помнил их, помнил ту часть своей жизни; родовой замок возвышался над Курхагеном, и где-то в склепе покоились кости. Но за костями не стояло личностей. И потому он, подспудно чувствуя и понимая это, отказался искать вставший труп сестры. Не было того трупа. Он «родился» на дороге в Зигсторкл за пару часов до своей смерти, там, откуда началась его история. И точно так же существует Вильгельм. Но в реальной жизни не бывает «просто злодеев». У каждой, даже самой гнусной личности, есть мотивация, что заставляет ее совершать те или иные поступки, переступать границы дозволенного, добиваясь поставленных целей. Вильгельм — не исключение. Однако же ноосфера планеты делилась данными неохотно, они практически отсутствовали. Король виделся смутно, невзирая на то, что уже жил. Полный латный доспех, до последней заклепки окрашенный алым, скрывал не только лицо и тело короля, но и его личность. В такой ситуации оставалось одно: раскачивать реальность принудительно. Не желает толком воплощать Вильгельма добровольно — значит, сделает это с пинка. Она прикрыла глаза, откинулась на спинку кресла, отрешаясь от окружающего и начиная деталь за деталью выстраивать образ. Не зная, чем обернется итог.***
Восточный Носгот, Нортагар Замок Равенлот, ставка Его Величества Вильгельма Чуть ранее текущих событий Свет преломлялся в витражах высоких узких окон со свинцовыми переплетами и падал на широкий и длинный тактический стол, уставленный флажками и фигурками, изображавшими те или иные войска. Высокий тяжелый мужчина с окладистой пшеничной бородой и стриженными под шлем волосами раздумчиво вышагивал вдоль края столешницы. Его длиннополый кафтан отливал алым, кованые каблуки высоких сапог из светлой кожи размеренно звенели по истертым гранитным плитам пола. Чуть в стороне сидела пятнистая борзая, водя мордой вслед за хозяином, а тот не обращал на нее никакого внимания. Передвинув пару фигур, он зацепился взглядом за тщательно прорисованный горный хребет, почти разделяющий материк на две неравные части. Только с юга, у побережья, значилась довольно узкая полоска суши, отмеченная трактом. Неудобно. Для исчисляемой тысячами армии это слишком кружной путь, слишком долгий. Провианта и фуража не будет хватать, обоз растянется на мили по глухомани, неизбежна дизентерия и прочие болячки, падеж обозного скота и коней. Можно и нужно взять с собой магов-лекарей, но все же такой поход неоправданно долог и растянется на год, если не больше. А это ставит жирный крест на всех планах. Поход должен быть стремительным. Чтобы ни окопавшиеся на трети материка вампиры, ни их приспешники, ни старик Оттмар не успели опомниться. Тогда с заразой будет покончено, а земли и распоясавшихся лордов можно будет привести к порядку. В двери на том конце зала кто-то поскребся, борзая вскинулась на звук и глухо гавкнула. Мужчина обернулся в чадящий факельный полумрак, сузил синие глаза. — Сир? — в приоткрывшуюся створку просунулась лысая голова камергера. — Я же приказал меня не беспокоить, — холодно отозвался король. — Сир, к вам господин маг… тот самый. В голосе царедворца проскользнул намек на неприязнь. — Зови. Старик что, на сей раз решил проявить вежливость? Любопытно. Дверь отворилась, и визитер вошел, постукивая посохом. Капюшон длинной темно-фиолетовой мантии, перепоясанной бледно-желтым кушаком, был низко надвинут, скрывая морщинистое сухое лицо. Движения старческими не были — стремительные, резкие, нервные. Возраст только высушил его, но не лишил подвижности и прыти. Король внезапно подумал, что не знает, сколько лет этому человеку. Самому уже шестой десяток, а этот гость все не меняется, будто ему время не указ. — С чем на сей раз пожаловал? — Вильгельм все так же неспешно прошел до кресла с резной высокой спинкой и опустился в него, не предложив гостю сесть. Всегда стоит помнить, кто из них коронован. — Предупредить, — гость откинул капюшон, обнажая метку Бесконечности на лбу. — Оттмар пошлет вампира, чтобы убить вас, сир. Своего вассала. Вильгельм вздернул бровь. — Неужели? Ты думаешь, Он не справится с каким-то там вампиром? Маг покачал головой. — С дневным убийцей, созданным специально? Не думаю. Вам следует быть осторожнее. Вильгельм хмыкнул, не спеша доверять словам гостя. С одной стороны, тот никогда не обманывал, а все его предупреждения и предсказания сбывались. С другой, уж слишком обтекаемо он отвечал даже на прямые вопросы. И наверняка, помогая королю, преследовал, прежде всего, свои интересы. Глупо было бы думать, что старик ратует за чье-то благо кроме собственного. Главное — поймать тот момент, когда он перестанет быть ценным союзником и советчиком. А это случится, как только цели перестанут совпадать. — Моя разведка, — сказал Вильгельм, откинувшись на спинку кресла и не сводя пристального взгляда с белесых глаз собеседника, — доносит, что Оттмар занят исключительно дочерью и не интересуется больше ничем. Откуда у него некроманты, чтобы сотворить подобное существо? Борзая подумала и отошла подальше от мага, устроившись у ног хозяина и недружелюбно косясь в сторону гостя. Король опустил руку ей на загривок, почесал за ухом, не глядя. — О, у него лично, разумеется, некромантов нет, но никто ведь не снимал с графа де Крейдемара вассальной клятвы. — Тебе и имя известно, как всегда. Но разве вампирам не наплевать на человеческие скрепы? — Молодым — нет. До определенного возраста они живут человеческим прошлым и вмешиваются в дела мира. Каин может попытаться прийти за вами, сир. Сколько учтивости и елея в голосе! И это имя. Не сам ли ты с подельниками-магами создал нежить, а прикрываешься Оттмаром? Стариком, который одной ногой в могиле и печется о дочке-бастарде больше, чем о собственном королевстве! — Что же, прямо сюда явится? — О нет, полагаю, во время вашего наступления на Виллендорф. И прошу вас, сир, будьте осторожны. Он владеет магией крови. — И что это значит? — монарх подался вперед, как гончая, почуявшая дичь. — Это значит, что он способен вскипятить кровь прямо в ваших жилах, сир, — услужливо подсказал гость. — И что же, спасения нет? — Отчего же… Любые артефакты, способные защитить от магического воздействия, могут его остановить. Возможно, сможет и Меч. Сие мне, к сожалению, неизвестно. — Что ж, благодарю за предупреждение, чародей, — король жестом оборвал тему и дал понять, что его интересует совсем другое. — Но от тебя мне нужна обещанная помощь. Порталы. Маг рассыпался в заверениях, что-де, порталы непременно будут в нужный срок и даже раньше, и он даже может указать плацдарм, откуда удобно начинать наступление… Вильгельм оборвал его, сказав, чтобы присылал подчиненных, которые этим займутся. Королевское время дорого, и гость понятливо растворился в портале. Король же… Король спешно покинул зал. Лорд-камергер , ожидавший снаружи, тенью двинулся следом. Высокий лысый мужчина, чей сан отмечала массивная золотая цепь с ключом, никогда не позволял себе заговаривать первым в присутствии монарха. Вильгельм молчал, целеустремленно идя в оружейную палату, молчал и лорд-камергер. Шаги гулким эхом отдавались в коридорах замка, среди толстых холодных стен, прокопченных факельным дымом и запахами человеческого жилья. — Скажи мне, Фельтон, — начал король благодушным тоном, — что думаешь о словах нашего гостя? В военной палате акустика была хорошая. Очень хорошая. Особенно если знать, где удобнее приложить ухо. — Вы о вампире, сир? Даже если таковой действительно имеется, смею вас заверить, он не будет действовать в интересах Оттмара. Прежде всего, он станет блюсти интересы своего Клана и собственные. Их не волнуют люди, сир. Исключительно в качестве еды. — Однако, наш гость уверял, что у него нет Клана. — Возможно, обычным путем его действительно не обращали, сир, но сие не значит, что сам он кого-то не обратил или не обратит в будущем. Вильгельм сухо кивнул и задумался. Непокрытая голова его чуть склонилась, и свет ламп с отражателями, горевших в сумрачном коридоре даже с рассвета до заката, облизывал золото волос, но скрадывал уже пробивающуюся седину. На вид королю можно было дать не больше полувека, но только на вид. Об истинном возрасте сюзерена подданные предпочитали помалкивать и пореже вспоминать. — Ваше Величество, должен с прискорбием сообщить вам две новости: час назад Ее Величество разрешились от бремени девочкой и скончались от родовой горячки и обильного кровотечения. — Разве при ней не было целителя-мага? — сухо спросил король, поджав губы. Это уже пятая супруга — и снова нет наследника. — Был, сир. Ничего не смог поделать с кровотечением. Желаете взглянуть на дочь? Король отвернулся, продолжая шагать. — Нет. Отдайте кормилицам, пусть воспитывают. Лорд-камергер согнулся в поклоне с подобающим выражением лица. С монархом не спорят. — Как прикажете, Ваше Величество. Изволите ли назвать дочь? — Анет, — равнодушно бросил Немезис. И, жестом приказав оставить его, толкнул дверь в оружейную. Стражник в сюрко королевских цветов при виде короля стукнул себя кулаком по груди. Личная оружейная короля, высокий и мрачный зал со множеством стоек, хранила в основном трофеи. Оружие поверженных врагов висело на стенах и покоилось на стойках. Часто — красивое, вычурное, не чета тому, что делают люди — оно оставалось удобным и прочным даже имея накладки и сложную форму. С балок свисали залитые кровью знамена. Но все это служило лишь обрамлением одному оружию. Одному-единственному Сокровищу, покоившемуся рядом с королевскими доспехами на возвышении возле дальней стены. Тому, что звалось коротко и всеобъемлюще — Похитителем. Тяжелый и темный с явной прозеленью в металле клинок ковался не под человеческую руку. Двуручный фламберг с крупными волнами, плавно сбегающими к узкому острию, словно затаившийся зверь, взирал на вошедшего пустыми глазницами вампирского черепа, служившего ему основанием выгнутой шипастой гарды. Настоящего черепа. Детского. Там, где мастер врезал рукоять и шипы, виднелись неизбежные мелкие трещины, залитые укрепляющим раствором. Немногим воинам хватило бы сил рубиться этим оружием . Меч дремал и молчал. Но Вильгельм отлично знал, что это лишь видимость, и стоит взяться за рукоять, как тихий нежный шепот ласково залижет разум, обещая торжество крови, восторг боя и такой сладкий металлический привкус на губах… «Кровь — это жизнь» — говорят вампиры. Они ошибаются. Кровь — это эйфория, когда падает враг. Это веселье. Это музыка криков. Это — ласкающий шепот мрачных чар древнего клинка, созданного не для людей, но плененного ими. И уже ничего не имеет значения, когда этот шепот заполняет разум и становится целым миром. — Скоро, мой славный, — шепнул король, погладив пальцами волнистое лезвие, способное оставлять страшные незаживающие раны. — Скоро они получат Возмездие, а ты — свою пищу. Меч промолчал. Но Вильгельм знал, что он ждет.