Мой Лорд Каин. Том 1. Кровь и Серебро

             Связь с вороной оборвалась. Вампир вздрогнул и открыл глаза, фокусируя взгляд на стене общего зала трактира. Народ привычно не обращал на него внимания, а хозяин заведения подавал гостю полусырое мясо с кровью при каждом визите. В Дорнхайме давно считали вампиров Клана частью жизни.       Городок не значился ни на одной официальной карте, да и с чего бы Клану Ворадорим светить свои города, приманивая охотников? Люди здесь давно примирились с живой данью ночным лордам и даже считали, что живут неплохо. В конце концов, это не денежная подать, а детей рождается иногда слишком много, и что мешает лишних подростков отправлять в поместье?       Да ничего.       А ворону все-таки жалко, теперь просить у Мастера новую поднимать. С каждым днем следить за белым все труднее, он насторожен и почти взбешен соглядатаями. Пора выходить ему навстречу — очень скоро он доберется до Термогента сам, и тогда могут начаться неприятности. У него или у Клана — тот еще вопрос, так что лучше избежать лишних ненужных стычек, а заодно и лично побеседовать с этим странным сородичем до того, как он явится к Мастеру.       Магнус Ривари покинул трактир и отвязал на конюшне не одну, а двух лошадей. Приземистые каменные дома, огороды и фермы быстро остались позади, дорога свернула к осиннику, по зиме еще более неприветливо-серому. День стоял пасмурный, тяжелые обложные тучи не собирались развеиваться, так что вампир сбросил глубокий капюшон плаща, подставив бледному свету золотистые пряди. Редчайшее исключение из общей черноволосой стаи. Масть так и не поменялась после обращения, что сильно выделяло Магнуса с одной стороны и раздражало с другой. Хотя, теперь он не одинок в своей приметности. Промороженная колея обогнула скрытого под иллюзиями стража, миновала старое, на две трети вросшее в землю капище и врезалась в тракт. Магнус остановил коней и осторожно послал приветственный зов сородичу.       В ответ — настороженное удивление, подозрение, недружелюбное «Чего надо?»; одним емким образом приоткрытой пасти.       Выходит, он и правда никогда не встречал других вампиров. Значит, не знает, во что может вляпаться, связавшись с Кланом. Печально.       Магнус оперся о луку седла, спешился и вгляделся в быстро приближающуюся фигуру. Белый был настроен решительно. Стоило приготовиться к вопросам. У него их наверняка много. А вот стоит ли давать честные ответы?       Он подошел и остановился неподалеку на обочине, прислонившись плечом к осине и с некоторой бесцеремонностью изучая Магнуса. Ворадорим, впрочем, ответил тем же, подметив и дворянскую осанку, и некоторую долю свойственного аристократам превосходства во взгляде — не высокомерной наглости, но привычки к подчинению других его приказам. И при этом — полное отсутствие даже намека на роскошь в одежде и изнеженность при жизни. Он явно больше времени проводил с оружием в руках, чем за пиршественным столом.       Такой в клановых интригах не выплывет.       — За мной от Ворадора? — скрежетнул низкий голос.       — Не совсем от него, — Магнус качнул головой. — Скорее, это мое личное желание встретить новичка. Прежде, чем ты предстанешь перед Мастером, тебе стоит многое узнать.       — Например?       Скупые, часто почти незаметные движения, такая же скупая речь, немигающий взгляд. Как мало в нем осталось от живого…       — Например, о нравах Клана, — Магнус прошелся туда-сюда, потрепал по носу ткнувшуюся ему в плечо лошадь. — О том, как живут твои сородичи.       — Зачем?       — Опасно плавать в незнакомых водах, — уклончиво ответил старший вампир. — Можно нарваться на риф..       — И с чего тебе предупреждать о рифах?       Белая голова склонена набок, ледяные глаза чуть заметно мерцают, лишенное явного возраста лицо застыло спокойной маской. До какой же степени его пристукнуло поднятием… Кто создавал это существо? Для чего забрал у него эмоции? Или же они полыхают внутри, зажатые тисками смерти?       И что сулит Клану его приход?       — В нынешнее время встретить сородича, не принадлежащего к Ворадоримам — редкость, вернее, это невозможно, — честно пояснил Магнус. — Тем более, с такой внешностью.       Вот тут белый скривился, словно ему протухшую кровь подсунули. Не совсем все плохо, надо же.       — Я знаю о пророчестве, — сказал он. — Сказка для дурачков.       — Может быть и так, — не стал спорить Магнус. — Но для Мастера ты — чья-то попытка воплотить в реальность старый миф о Верховном Лорде.       Белый криво усмехнулся, так и продолжая стоять под деревом. Даже вороны и галки вокруг затаились и молчали, только ветер подвывал в голых кронах.       — Понятно, за власть боится. Но его власть меня не интересует. По крайней мере, пока.       Магнус приподнял бровь на оговорку и приглашающе повел рукой в сторону второй лошади.       — Ты ведь все равно пришел за ответами на вопросы.       Привычное к вампирам животное шарахнулось, затанцевало, стоило только белому приблизиться. Но усмирять лошадь силой тот не стал, к удивлению ворадорима, лишь прошептал несколько ласковых фраз, погладив бархатистый храп, и поднялся в седло. Всадники тронулись по промерзшей дороге под вновь разнесшийся вороний грай.       — Зачем помогаешь? И к чему лошади? — белый чуть повернул голову. Поводья он отпустил, позволяя своей кобыле следовать знакомым путем.       — Ты сам все увидишь. А лошади — статус. Позволишь узнать имя?       — Каин. Как называть тебя?       — Магнус. Магнус Ривари.       Показалось, или белый действительно удивленно моргнул?       Дорога стелилась под копыта в молчании. Белый не доверял, и это недоверие остро разливалось в окружающем ментале. Он даже не пытался скрывать неприязнь, на что Магнус только хмыкнул про себя. Тяжел нрав у гостя, найдет коса на камень… Но вот при виде капища он придержал кобылу, вновь заплясавшую под ним от неприятного соседства, с интересом уставился на каменный обелиск, покрытый множеством глаз и черепов. Глаза с двойным вертикальным зрачком, казалось, вот-вот на тебя моргнут, даром что высечены. Магнус не переносил это место, но терпеливо ждал, пока гость удовлетворит любопытство.       — Что за святилище?       — Старого божка какого-то. Говорят, еще со времен пещерных людей тут жертвы приносились, потом про него забыли… Не знаю, в архивах про него ничего нет. Здесь по окрестностям много таких.       Лошади, словно им опасность этого места была внятнее, чем вампирам, сами перешли на рысь, стремясь отойти подальше. Вокруг снова сомкнулся осинник.       — Кто тебя обратил? — не стал тянуть Магнус с главным вопросом, который неминуемо задаст и сам Ворадор. Каин покосился, но ответил, в очередной раз повергнув старшего вампира в изумление:       — Никто. Некромант поднял.       — Вот даже как… Это станет поводом для сплетен.       — А ты язык не распускай.       — Перед Мастером отчитаться я, все же, должен. Да и в Клане никакие тайны не хранятся долго. Не упускай это из виду, если хочешь задержаться в поместье. А уж Мастеру все становится известно в любом случае.       — Боюсь, что разочарую их и не задержусь. Дел много, а времени мало.       Ну разумеется, белый сильно недоговаривал и не хотел делиться намерениями и планами с незнакомцем. Наоборот, было бы странно, поступи он иначе.       — А кто был тем некромантом? — спросил Магнус, не слишком надеясь на честный ответ.       — Мортаниус.       А он-то думал, что изумляться дальше уже некуда… Рядом с ним едет творение некроманта Круга Девяти, беловолосое творение с почти мертвыми эмоциями, а это попахивает… Большой игрой. И даже не попахивает, а прямо-таки смердит. Вот только чьей игрой? И по каким правилам?       Немногие знали о белой фреске, спрятанной где-то в Цитадели Слез. Еще меньше тех, кто вообще знал о самой Цитадели и старых пророчествах о Спасителе, Разрушителе и Наследнике Баланса. Большинству это было вовсе не интересно, они жили сегодняшним днем и сиюминутными желаниями. Но те, кто знал… О, те, кто помнил, в начавшуюся игру могли включиться с удовольствием и легко превратить юного одиночку в разменную монету. Пророчества при желании легко выворачиваются наизнанку. А с тем, что Каина создавали явно как ликвидатора, обязанного прийти по чьи-то души… Ни за чем другим эмоции не убираются, и не просто так он на всю голову отмороженный.       Магнус Каину не завидовал. Убийц, исполнивших свою роль, обычно устраняют за ненадобностью и неудобностью.       — То есть, тебя сперва убили? — уточнил он.       — Да, — прозвучал сухой ответ.       Однако Магнус четко мог расслышать ровный стук сердца сородича.       — И ты не знаешь ничего о других вампирах?       — Не знаю, — согласился Каин. — Мортаниус почти ничему не учил меня, только приводил еду. Я учился сам, как получалось.       И выжил. Не иначе, благоволением Судьбы…       — Что умеешь?       — Летать. Например. Меня кровь слушается. Животные. Свет могу призвать или щит поставить. Мозг сожрать. Людям.       — А ты знаешь, что никто не умеет летать? Даже Ворадор.       Магнус улыбнулся, заметив удивление на бесстрастном лице.       — Тебе повезло. Большинство птенцов гибнут в первые месяцы.       — Птенцов?..       — Так с Древних повелось. Пернатые, птицы, живут гнездами, выращивают птенцов.       — А гибнут почему? Плохо выбираете?       Вроде бы, невинный вопрос, заданный несведущим новичком в неспешной поездке, и ему действительно интересно и важно это знать. Но сколь многое потянется за ответом…       — Не я бы должен тебе это объяснять, но, раз уж ты спросил… Бытие вампиром подходит далеко не каждому. Не каждый вынесет метку смерти и постоянный голод, не каждый легко сможет убивать и выживать, жить в постоянном напряжении, с оглядкой на опасность, которая может прийти с любой стороны. Солнце, люди, твари, голод. Иногда даже вода…       — Вода? — Каин насторожился, взглянул пристально. — Я был на севере, в снегах, часто попадал под дождь — и ничего. Я решил, что это миф.       Магнус отмахнулся.       — Это не то. Ты можешь хоть в речку нырнуть — и ничего тебе не будет. Но есть в Носготе места, куда вампиру лучше не соваться, если он не хочет сгореть заживо. Я покажу тебе карты, если захочешь.       — Хочу, разумеется.       — А еще есть освященная солнцем вода, это тоже проверь. Ты же не знаешь, насколько далеко простирается твой иммунитет.       — Непременно.       Повалил снег, крупными хлопьями ложась на плечи и головы всадников, но не тая. Пофыркивающие лошади все так же мирно рысили по грунтовой дороге. Впереди показались первые дома предместий Дорнхайма.       — Вампир обязан следить за собой и всегда прислушиваться к миру, — продолжил Магнус. — Если же нет — он слабеет, постепенно теряет остроту ума и реакции, становится безмозглым чудовищем, которое проще убить, чем вернуть в нормальное состояние. Если повезет, то, перестав питаться, ты просто тихо угаснешь и сгоришь. Если повезет… — он умолк и заговорил снова лишь когда они пересекли городскую стену, где на воротах их встретили стражники, отмеченные гербом Ворадора — стилизованным изображением василиска. — Чтобы выжить, мы любить свое существование, наслаждаться им, находить новые грани Вечности. Не все это могут, сколь бы тщателен не был выбор Мастера.       — Иными словами, — Каин сощурился, — вампиров пожирает скука?       — В том числе.       — Бесполезные создания, — фыркнул он, на что Магнус недобро рассмеялся:       — Это ты пока так думаешь. Пока все внове, и живешь первую человеческую жизнь. Я у тебя спрошу лет через триста, будешь ли ты считать полезным себя.       О да, многие таковы поначалу. Амбициозны, спешат, думают, что бессмертие откроет им нечто невообразимое, упиваются кровью, удовольствиями, временем, а потом… Понимают, что им некуда девать это время. И, в лучшем случае, окапываются где-нибудь на одном месте, охраняя свой кусок угодий. Прочие же не выдерживают. Слабые — ломаются в первые месяцы от накала постоянных убийств, сходят с ума. Или же переходят грань допустимого, за которой — только деградация.       И Каин прав. Выбор хоть и тщателен, но все равно плох.       Ибо нет по-настоящему сильных.       Способных подчинить себе бессмертие, а не покориться ему.       — Куда же вы тратите свою вечность? — склонил голову набок гость. Он с любопытством оглядывался по сторонам, подмечая и отводящих глаза, но явно привычных людей, и мелькавшие кое-где гербы, и чистоту на улицах. Естественно, вампиры не любят грязь и вонь.       — Кто как. Кто-то уходит с головой в книги. Кто-то собирает древности, кто-то путешествует, а кто-то… развлекается иначе.       Разговор сам собой оборвался, и дальше всадники порысили молча. Магнус не настаивал на расспросах. Вряд ли гость покинет поместье так быстро, время узнать его получше еще будет…       «Ма-агнус?» — вдруг замурлыкал ментал вкрадчивым шепотом.       Ее мысленный голос был так же глубок и наполнен подтекстами и обещаниями, как и реальный. Она, не стесняясь, оглаживала разум по щитам, скользя вдоль самой границы щекочущим касанием перышка.       «Что тебе?»       «Ты везешь новенького, да? Мастер спрашивал…»       «Он прекрасно сам со мной едет, Ума».       «Хорош?»       «Не твой типаж».       «Почем тебе знать?..»       «Да уж знаю».       Интерес одной из леди Клана не ослабевал, она все продолжала кружить на грани восприятия. Быстро же разошлись сплетни… Впрочем, вампиры любят сплетничать. Тоже один из способов коротать вечность.       «А чего он хочет?»       «Думаешь, он взял и сказал?»       «Молодые — они обычно такие наивные…»       «Не в этот раз, Ума. И можно подумать, будто ты стара».       Она лишь фыркнула.       «Даже так? Что ж, занятно. Откуда он взялся?»       «Узнаешь, когда Мастер изволит сказать».       «О, я в любом случае узнаю, милый».       В мысленном шепоте легко читалась вкрадчивая улыбка, а нарочитое обращение ничуть не обманывало.       Ума Ворадорим своего добиваться умеет. Как и играть на публику. И если она играет даже в мыслях…       — Каин.       — Да?       — Остерегайся женщин.       Белый бросил на него внимательный взгляд и молча склонил голову.       

***

М-да… Визит к старейшему вампиру Носгота обещал быть… занимательным. Посланец Ворадора не слишком навязывался с разговорами, но все его намеки ясно давали понять, что Клан вовсе не птичье, а змеиное гнездо, и он по каким-то своим причинам решил меня предупредить. В альтруизм я не верил. И вообще меня с души воротило. Чем дальше, тем больше не хотелось туда ехать и приходилось прилагать усилия, чтобы не дать шпор кобыле, повернув в обратную сторону. И рожу сделать потупее, чтобы ни в коем случае отвращения не выдать. Пусть считают меня примороженным. Тем более, что сейчас я не хочу и не вижу ни малейшей надобности притворяться человеком.       Темный, мрачный, словно закопченный городишко под низким небом вызывал желание даже не перебить здешних обитателе — просто сбежать подальше.       Когда я последний раз спал?       Я вообще спал с тех пор, как меня подняли?..       Не помню.       А хочу ли? Не знаю.       Наверное, хочу никуда не бежать, пытаясь опередить время. И не могу не бежать, привлеченный видением сокровища, которое получу. Сокровище — и кошмар. Разиель Тренно. Лучезарный. Мой черный принц.       Какая ирония. Стремясь всеми силами переиграть Судьбу, я не стану ей противиться. Не стану лишать себя радости видеть рядом с собой истинного Паладина, которого смерть лишь украсит. Осталось лишь понять — как, ведь рыцарь умер пять столетий назад. Погиб от руки демона, как гласят легенды.       Город остался позади, но легче не стало. Вся выдержка уходила на то, чтобы не скалиться, дыбя несуществующую шерсть на загривке. Эти вороны, постоянное чужое неприятное внимание, ощущение опасности, росшее с каждой минутой, грозящие интриги и так называемые «сородичи», от которых непонятно, чего ждать. Что-то давило, наваливаясь на плечи, сверлило взглядом спину с того момента, как мы проехали старое капище, и лупоглазый черепастый божок со щупальцами вперил в меня каменный взгляд слепых двойных зрачков.       Я что, становлюсь параноиком?.. Или все проще, и нужно хоть иногда все-таки спать? Или я с голодухи начинаю везде видеть врагов?       Бес бы побрал эти болота!       Лошади ступили на зыбкий, припорошенный снегом торфяник, поросший чахлыми деревцами, и мой провожатый начал петлять, выбирая тропу. Мы углублялись все дальше, обходя оконца стоялой, незамерзшей воды, деревья росли все гуще и постепенно смыкали ветки, вислые, с облезшей корой. И без того тусклый дневной свет пропал почти совсем, вокруг заплясали зеленоватые болотные огни — те самые Ignis Fatuus… А когда по обе стороны тропы стали попадаться кованые столбы с подвешенными на них полыхающими зеленым огнем черепами, мне стало… нет, не страшно. До отвращения брезгливо, будто я влез в какую-то знатную некромантскую дрянь.       Определенно, дел с Ворадором я хочу иметь как можно меньше.       — Зачем это? — спросил я Магнуса.       — Отмечает дорогу для своих и отпугивает чужих. Мастер иногда бывает эксцентричен в вопросах внешнего вида защитных чар. Кстати, мой тебе совет: если он предложит разделить с ним трапезу — не отказывайся, не то рискуешь оскорбить.       — Вы питаетесь горожанами?       — Отчасти. Но обычно мы выращиваем для этого… слуг.       Почему в последнем слове мне послышалось «скот»? И что такого должно быть в той еде, что я захотел бы от нее отказаться?       — Еще одно, Каин. Никогда не сходи с тропы в этих местах, иначе мы и костей твоих не найдем, не то, что тебя самого. Тропа сокращает путь через десятки миль болот.       Час от часу не легче!       — В этих болотах что-то живет?       — В этих болотах много кто не упокоился с миром, — волчий взгляд вампира, казалось, вбирал в себя зелень огней. — Здесь когда-то случилось сражение двух древних народов, здесь много могильников и тех, и других. Само поместье стоит на костях павших.       — И зачем жить в таком месте? — я даже не стал скрывать сомнение в голосе. Лошадь подо мной шла понуро, явно привычно придавленная здешней тяжестью.       — Мастер охраняет здешние древние святыни и знания, которые утратил весь остальной мир, а мы — его войско.       — Вот этих идолов, что ли? — я фыркнул.       — Что ты, нет! — рассмеялся блондин. — Кое-что гораздо более ценное.       Тропа продолжала вилять, откуда-то время от времени било по нервам магией, как стылым ветром. Я избегал дышать, чтобы не перебить себе нюх болотными испарениями, гадал, что меня ждет в самом поместье и почему Ворадор все же поселился именно здесь, укрывшись с одной стороны болотами, с другой безымянными предгорьями. Мне от него нужно только две вещи: чтобы он грохнул, наконец, Малека и поделился знанием, как создавать своих… птенцов. Я не собираюсь ни присоединяться к его Клану, чего он, вероятно, захочет, ни блюсти его интересы. Солидарность? Увольте! Уже одни взгляды нового знакомца, его недомолвки говорят больше, чем все сказки вместе взятые.       — Мы подъезжаем, — предупредил Магнус.       И действительно, тропа все же выбралась на сухой пригорок, а лес поредел. И моему взгляду открылась стена из бурого кирпича, усеянная поверху черными коваными остриями. Она терялась в зарослях. А перед нами во всей красе возвышались тяжелые черные ворота, украшенные тем самым змеем-василиском.       Гербом Ворадора.