Мой Лорд Каин. Том 1. Кровь и Серебро

      Авернус сводил меня с ума. Требовал все больше и больше крови, заставлял убивать без разбора. Я едва отбился от той твари – она почти размазала меня по городским укреплениям, и меч ее тоже не брал, невзирая на чары. Вот когда я сполна оценил предупреждение Магнуса насчет сильных противников! Даже уцепиться за ее кровь удалось далеко не с первого раза.       Так что во внутренний город на широкие улицы кварталов местной знати, купцов и глав города я чуть ли не вполз, прихрамывая, но… Тело пришло в себя быстро. Пока отсиживался в каком-то закоулке за завалом, оставшимся от разнесенной в клочья внутренней башни, подумал, что мне позарез нужен оруженосец или хотя бы денщик. М-да… Придется опять явиться к Ворадору, потому что у него точно есть те, кто знает, как привести в порядок броню и оружие. Не хочу быть обязанным…       Собор нависал все ближе и с каждой минутой становился только страшнее на вид. Стены чернели, покрывались острыми шипами и гранями, потеками и наростами, оставшиеся на карнизах и в соборных порталах горгульи шипели и хлопали крыльями. Я шел по улицам, уже не обращая внимания на копошение в переулках и просто уничтожая все, что попадалось мне на пути, неважно, мечом или магией. Я не чувствовал ничего кроме злости и желания поскорее разделаться со всем этим. Статуи на колоннах и капителях Собора тянули руки, словно желая схватить всякого, кто подойдет слишком близко. Витражи над порталами истекали кровью, и вся каменная громада сочилась тяжелой злобой. Ни пламя, ни твари не причинили каменной громаде никакого вреда – видать, демоны знали, чья рука кормит. И я уже готов был пройти соборную площадь, как вдруг…       Черное пищащее облако, хлопая сотнями перепончатых крыльев, явилось откуда-то сверху, истекая живым мраком. Злобно вопя, нетопыри собрались в мужскую фигуру…       Я оторопело моргнул, уставившись в спину пришельца. Вернее, в глазницы черепа в гарде меча. Способность мыслить как-то разом растворилась, в пустой голове царило одно лишь изумление.       Он, разумеется, почуял мой взгляд и обернулся. Дернул в усмешке уголком губ, качнул головой и поднял руку в запрещающем жесте.       - Не лезь в это, - услышал я свой собственный голос, хриплый, словно в глотке напрочь пересохло. – То, что тебе нужно, лежит в башне левого крыла, прямо под колокольней. Азимут искать во внутренних покоях возле скрипториума.       И он хлопнул тяжелой центральной дверью, оставив меня наедине с собственным изумлением и мыслью о том, что же надо пережить, чтобы выглядеть… так.       Сказать, что я был ошарашен… не сказать ничего. Мир на краткое время перестал существовать вовсе, а в голове крутилась единственная мысль:       «От Судьбы не убежишь».       Что бы я ни делал, как бы ни старался – все приведет меня к этому моменту, к этому взгляду. К непонятному исходу. К огоньку безумия в желтых глазах. Надежда на свободную волю стремительно гасла, швырнув меня во мрак безысходности. Зачем куда-то вечно бежать, лезть из кожи вон… Ради чего? Чтобы, как кабан на заклание, прийти к давно известному финалу? Так стоит ли дергаться?       Или она все-таки есть?..       Я встряхнулся, внезапно ощутив, что теряю драгоценное время. Если сейчас не пошевелюсь – потом в Собор будет не войти. К демонам размышления, сомнения и страдания, это безумие нужно остановить! В голове множились и роились вопросы, но я ни мгновения не сомневался, что он не даст на них ответов – я б не дал. А если запретил вмешиваться, значит, на то есть весомая причина. И чутье бунтовало, всеми силами донося, что я теряю последние минуты.       Возле тяжелой двери я оказался в три прыжка, вогнал меч в ножны, потянул створку на себя и скользнул в багровый полумрак. Ни во что не вглядываясь и постаравшись не привлекать внимания, бесшумной тенью прошел за его спиной к левому приделу храма. Он не шевельнулся, словно меня не существовало. Так и стоял, сложив ладони на эфесе меча, упертого острием в плиты пола, и глядя на алтарь. Я уже готов был скрыться в глубине коридоров, когда его – мой! – голос уронил единственное имя:       - Разиель…       Я замер на полушаге.       - Каин! Почему я не удивляюсь?       Этот голос огрел меня, словно плеть. Тот же, что я слышал там, в катакомбах Мобиуса…       - Потому что наши судьбы нельзя разделить, нравится тебе это или нет.       - А как же свобода воли?       Сколько яда капает с его клыков… Я боролся с искушением остаться и дослушать разговор до конца, с искушением точно узнать, что меня ждет. Так заманчиво получить все карты сейчас, но… Я тряхнул головой и зашагал прочь, решительно не желая лишаться остатков иллюзий. И так ясно, чем все закончится, а тихий внутренний голосок шептал, что это знание опасно и может принести еще больше бед.       В лабиринте коридоров было тихо и пустынно. Толстые стены напрочь отсекали все, что творилось снаружи, и только рыже-алые отблески в высоких витражных окнах о кошмаре. Лица светоносных крылатых фигур святых рыцарей словно плакали кровавыми слезами и вовсе не казались безмятежно-одухотворенными, как должно бы. Наоборот, они хищно скалились, а вместо перьев проступали перепонки. Я не заглядывал по углам, не разглядывал лепнину и фрески, а уж до символов давно мертвой и переродившейся веры мне и вовсе дела не было. Лишь единожды взгляд задержался на витраже, где какой-то мастер изобразил знакомую зловещую фигуру, сцепившуюся с Малеком в яростном поединке, причем искусно сработанные багряные складки одежд болотного старца занимали мастера куда больше его лица, изображенного со звериной пастью.       Попадались навстречу и служители в белом, но, едва завидев меня, они пытались бежать. Бессмысленно. Кажется, в этот день я наемся на несколько месяцев вперед… А тушки пусть себе лежат, кому они нужны. На крайний случай шеи посворачиваю, если встанут. Я летел по скрипучим половицам и лестницам верхних этажей Собора в поисках одной вещи, чей зов я слышал уже ясно. Что-то древнее, хищное и абсолютно безумное ластилось к моему разуму, облизывало и соблазняло, истекая сладкой патокой вожделения смерти. Я пытался противиться. Пытался замедлить шаг, оттолкнуть от себя льющиеся потоком кровавые голодные образы, но тщетно, уже не владея собой.       Оно хотело, чтобы его забрали отсюда.       Оно хотело свободы, крови и душ.       Оно обожало меня и ждало. Долгие, долгие годы.       Я нашел его там, где и было сказано – в небольшом круглом зале под колокольней, где пол был когда-то выкрашен в небесно-голубые тона. Как и полагается, на стойке. И пристальный взгляд настоящего клыкастого черепа, каким-то образом вставленного в гарду, был первым и единственным, что меня встретило.       По крайней мере, череп казался настоящим. И при этом был абсолютно соразмерен оружию.       - Ну и что мне с тобой делать? – растерянно спросил я, придерживая эфес привычного бастарда на поясе.       Казалось, он смеется. Но в самом деле, тащить его придется на плече, придерживая второй меч, чтобы не бил по ногам, в коридорах этим тесаком как следует не размахнешься, да и постоянной привычки к двуручному оружию у меня нет. Тем более, к подобному. На знакомство нужно немалое время. Вот и выходит, что этот меч для меня сейчас обуза, а не подспорье…       На что меня накрыло безмолвной волной праведного возмущения. Вот же…       Я уже не удивлялся тому, что этот меч словно специально меня дожидался. Глупо удивляться попусту. Важнее придумать, как его забрать, не обременяя себя. У меня под рукой сейчас и куска веревки нет, чтоб его через плечо повесить! А впрочем…       Я подошел ближе. Желание взяться за обмотанную шершавой кожей рукоять крепло с каждым мгновением. Этот меч знает, что такое наш Голод. Он пил кровь тысяч жертв в тщетной попытке его утолить. Он поглощал тысячи душ, ведомый Голодом еще более страшным. В пустых глазницах плескалась Тьма, нашептывая и маня образами сражений, пламенный клинок тускло отблескивал в слабом свете витражей. Я провел пальцами по холодному металлу, и кожу кольнуло. На хищно изогнутой гарде проступили мелкие узоры. Вот, значит, как. Ты всеми силами намекаешь. Что же, если ты столь настойчив, зачем отказываться?       Пальцы сомкнулись на рукояти.       Ладонь тут же словно обожгло кипятком, и я перестал владеть собой, раздавленный дремавшей мощью Похитителя Душ – так его звали. Он жаждал свободы, жаждал носителя, который вытащит его в мир, жаждал вернуться к хозяину. Но его тяжесть была так велика, что почти погребла под собой мою волю и, казалось, сжигала тело в пекельном огне. В глазах потемнело, заложило уши, а пол уходил из-под ног. В целом мире существовал только Он. Меч по имени Похититель Душ.       Нет! Хватит!       Я с усилием потянул за рукоять, снимая его со стойки и постепенно избавляясь от цепкой хватки. Меч не был для меня тяжелым, я с легкостью мог поднять его и одной рукой. Но казалось, будто я человек и тащу мельничный жернов. По жилам тек расплавленный металл, пошатывало и голова кружилась.       - Может, уймешься?! – не выдержал я. Не с руки рассиживаться в этих стенах дольше, чем нужно.       Слегка попустило, но руку, сжимавшую рукоять, еще простреливало болью и кололо так, словно она надолго онемела. Я поднял клинок и повернул на свет. Лезвие тускло сверкнуло бритвенной кромкой. Обычно двуручные мечи так не точат, тем более фламберги. Страшно представить, какие раны он наносит…       Я подавил желание проверить пальцем узкое длинное острие, хотя навязчивая мысль резануть по ладони и посмотреть, что будет, не отступала.       - Так, понятно… - я хмыкнул. – Крови хочешь. Ну, пошли искать жертву…       Жертвой, разумеется, должна была стать Азимут. Я прекрасно чувствовал эту нервную особу, источавшую подспудную панику и злобу. Она знала, что я иду, но храбрилась, окопавшись где-то в недрах Собора и распаляя себя. А вот Мортаниус, как ни бейся, не отзывался. Странно.       О том, что происходит сейчас в главном соборном чертоге, я старался и вовсе не думать. Зато достал из поясной сумки дареное Ворадором кольцо, надел на палец так, чтобы в любой момент повернуть и надрезать кожу тонкой кромкой. Леди наверняка не захочет драться сама. Наверняка призовет Паладина. А Ворадор не упоминал никаких границ влияния кольца, так что я, наверное, смогу им воспользоваться даже под носом у демонов. Бастард я оставил на той же стойке, рассчитывая вернуться за ним потом.              Реальность перестраивалась, всеми силами стремясь остаться единой с эгрегором. По большому счету, ей не было никакой разницы, чья голова первой слетит с плеч и в чьем присутствии случится то, что должно случиться. Для мира жизни магов не стоили ничего, ибо мир этот изначально опирался совсем на иные фигуры. И по-настояшему Большая Игра начнется лишь со смертью членов Круга. Становилось ясно, что стабильная связь с эгрегором сохранится почти до самого конца.       Почти… Но какие решения на самом деле примет та единственная личность, которую сама же история наделяет Свободой Воли?..              Разыскать Стража Измерений в лабиринте коридоров, келий и залов оказалось не так просто. Из полумрака мне навстречу начали выбегать твари, чем дальше, тем омерзительнее, словно неведомая сила перекручивала и сминала и без того не слишком гармоничные тела. Когтистые лапы, рогатые бошки, чешуя, щупальца, жвала… Может, и пришломь бы мне побегать, да вот беда: Похититель Душ придерживался иного мнения на сей счет. Он безо всяких церемоний направлял мою руку и впивался в плоть, чуть ли не урча. Жертвы падали замертво даже от неглубоких, вроде бы, ран, а по темному лезвию, всегда остающемуся чистым, вилась и стекала еле заметная светлая дымка.       Воистину страшное оружие. И я с трудом мог сдержать его.       Цель приближалась. До нюха уже доносились назойливые сладкие ароматы женских притираний и нервного пота. Почему она не сбежала порталом? Не может? Чем она вообще меня встретит?..       Но все эти опасения как-то разом растворились под натиском жажды крови и смерти. Моей ли, чужой – не знаю. Я шел с желанием убить и выбраться, наконец, отсюда, а все остальное не имело значения.       Высокие створчатые двери распахнулись от пинка, слетев с петель и с грохотом упав на мозаичный пол. Острие Похитителя Душ первым пересекло незримый порог просторного чертога и, к моему удивлению, встретило сопротивление, словно пробило туго натянутую холстину. Вспыхнула и разлетелась от клинка в стороны волна зеленого света, проявляя ломаные узоры линий и глифов. Клинок злобно загудел и плюнул мелкими молниями, волна потекла по полу, стенам и потолку. Казалось, я прорубаюсь сквозь паутину, наматывая ее на меч, а он рвет завесу в клочья, пожирая остатки. Но, чем дольше я сжимал его рукоять, тем сильнее чувствовал усталость, которая, казалось бы, покинула меня навсегда.       Редкие лампы и свечи разгоняли мрак лишенного окон зала, заполненного пергаментными и бумажными свитками и книгами на стеллажах, столах и конторках. Но не скрипели перья, не шелестели листы, не гнули спины переписчики. Вообще ни одной живой души не было. Странное место для ловушки, подумалось мне. Но если уронить хоть одну свечку или пролить хоть каплю масла…       Зло рыкнув, я одним рывком пересек зал, вышиб прятавшуюся в нише возле стеллажа дверь поменьше… Короткий темный коридор, снова дверь, не поддавшаяся удару. Яростный вой меча. Вспышка разрушенной печати и снова удар. Я влетел в просторную полутемную келью, не обращая внимания на убранство. Только гобелены тяжело колыхнулись от рывка.              Намирэ закусила губу, неотрывно следя за происходящим и чувствуя, как содрогается реальность. Она не навалилась еще всей тяжестью, тугие жгуты эгрегорной подпитки вибрировали, но почти не рвались. Лишь некоторые нити, лопаясь, неприятно рикошетили по обостренным чувствам, и новое вязкое сопротивление замедляло ход событий.       Но Каин шел вперед неотвратимой машиной смерти. Страшный, залитый кровью с головы до ног, он оставлял кровавые следы везде, где проходил. Авернус подавил его здравый рассудок и умение критически мыслить. Он просто не видел опасностей, каким-то чудом обходя ловушки и тварей, способных причинить ему вред. Чудом или чутьем – потому что от зверя в нем сейчас было куда больше, нежели от разумного существа. И он вряд ли отдавал себе отчет в том, почему поступает так или иначе. Реальность вела его, а Похититель Душ охранял, ощутимо подъедая силы.       Кто-то был еще слишком молод для этого меча…       Каин замер перед истерично дернувшейся жертвой, нависая, как скала, беззвучный и готовый убить. Реальность, как и всегда, внесла свои поправки: не случилось поединка с красоткой в вызывающем наряде. Измотанная женщина с давно небритой головой, покрывшейся короткой темной щетиной, крупно вздрогнула и обернулась, застыв, как мышь перед удавом. Черный мятый балахон делал ее похожей на мокрую ворону, по скулам и лбу катился пот, руки мелко тряслись. Она сидела на полу, возле недорисованного чертежа со сбоящими линиями, с атама капала кровь. Сколько сил она потратила за эти часы? И понимала ли, что хозяева бросили ее на убой, потому что ее роль исполнена?       Все, что от нее требовалось – это обеспечить прорыв и наводнить окрестности тварями.       - Зови Паладина, - глухо уронил Каин, опершись на меч и вперив в Азимут немигающий взгляд нежити.       Она сглотнула, облизнула пересохшие губы. Бравурные слова так и не прозвучали.       - Зови. Паладина.       - Пожалуйста, только не Этим… - ее взгляд дернулся в сторону меча и вновь остановился на жутком, залитом кровью лице и почерневших глазах, в чьих зрачках тлело алое пламя.       Многие храбрятся перед немертвыми, считая, что уж им-то точно ничего не грозит. Дураки и самоубийцы… Сама Намирэ, находясь так далеко, как это возможно и всего лишь наблюдая, чувствовала, как против воли инстинктивный животный ужас вползает в сердце и заставляет замирать, не дыша, не шевелясь, не привлекая внимания разозленного хищника… Ужас, который всегда испытывают живые, когда нежить демонстрирует свою силу, когда холод Смерти проникает в плоть и кости. Да, отчасти можно к нему привыкнуть, можно подавить его усилием разума. Но тело будет бояться, невзирая ни на что.       И Азимут боялась, сама не понимая почему. Единственный вампир, которого она знала лично, ничуть не походил на этот оживший кошмар, с которым было бесполезно разговаривать. Да еще этот меч, который должен быть сейчас далеко отсюда, в руках одержимого короля…       Вампир молча ждал, пугающе-неподвижный. Выкрикнуть заветное имя, заставив его сцепиться с умертвием, а самой прыгнуть в портал? Отсидеться в надежде, что вечный Малек пришибет соперника, подготовиться, прикормить новых демонов покрупнее… Сердце бешено стучало о ребра, женщина отчаянно искала в себе хоть каплю сил, но никак не могла сосредоточиться, не прнимая, почему он сам желает встречи со старым рыцарем и почему медлит занести оружие – для удара хватило бы места.       - Малек… - хрипло выдохнула она, судорожно перебирая в памяти образы и координаты мест, куда можно было бы скрыться. Но, когда Тьма по углам сгустилась, предвещая приход защитника, она ощутила боль. Страшную, непереносимую, жгучую, от кончиков пальцев до самого нутра. Она не смогла даже закричать, когда лопнули вскипевшие глаза и распух сварившийся язык.       А потом мертвое тело, в котором разом вскипела вся кровь, мешком осело на пол под высокое завывание жаждущего новой души меча.       Никто из старших магов ведь не сказал ей, что защищаться придется от мага крови…       Малек явился из тьмы с лязгом старого железа и удивленно замер, когда острие меча мерзко скрежетнуло о кирасу. Повернулся шлем, воззрился прорезями забрала на мертвое тело, вновь бряцнул.       - Ты опять не успел, - ядовито осклабился Каин, нагло пользуясь тем, что келья не дает простора для боя. В ответ по нему ударила чистая, ничем не замутненная, почти вещественно кристаллизованная ненависть.       Вампир не подал вида, что заметил, хоть и чувствовал себя так, словно его окунули в настоявшееся дерьмо.       - Эта железка тебе не поможет, демон! – прошипел рыцарь.       - А я и не собираюсь драться с тобой, - отозвался Каин, демонстративно подняв руку с кольцом. Повернув украшение, он одним движением надрезал кожу на соседнем пальце и издевательски-холодно улыбнулся: - Я устрою тебе свидание.       Кольцо активировалось, коротко вспыхнули алым узоры, давая понять, что сигнал с пакетом координат отправлен получателю. Когда и для кого Ворадор создал этот артефакт, наверное, останется тайной. Сейчас он отработал ровно так, как ему и полагалось.       Намирэ усмехнулась, праздно задумавшись, не застал ли этот сигнал старого вампира прямо на бабе – уж больно не сразу явился и выглядел слегка мятым. Но при виде намертво сцепившихся среди мебели и гобеленов противников, подобрался и сбросил вальяжность. Прищуренный взгляд зацепился за меч, но Ворадор не сказал ни слова, когда младший сородич быстро ускользнул прочь, пока злобное умертвие отвлеклось. Каин обыскал труп Азимут, сорвал с него амулет, висевший на массивной золотой цепи, пробежался взглядом по келье в поисках чего-то еще, выхватил на столике перед зеркалом тусклый блеск металла и знакомые символы, забрал и эту вещицу. Все – за несколько коротких мгновений, пока старые враги сверлили друг друга уничтожающими взглядами.       А потом он покинул келью.       Покинула уютно насиженное кресло и Намирэ, готовясь к очередной встрече со своим подопечным.              Ворадор между тем не спеша вытащил меч по имени Кость из ножен и издевательски отсалютовал рыцарю.       - Давно не виделись, Малек Фахди. Я полагал, ты отбыл на родину предков.       - Ты заплатишь за вечность моего страдания!       Ворадор фыркнул.       - Вечность? Что ты можешь знать о вечности, червь! То, что сделал Мортаниус – еще слишком малая кара за твои дела, - голос старого вампира от громовых раскатов упал до змеиного шипения. – Преклони колено перед своим настоящим Мастером, и я избавлю тебя от этой пародии на жизнь быстро.       - Никогда!       - Что же, твое право, - черные губы растянулись в высокомерно-ледяном оскале, старый вампир мягко отступил назад, в тени, приглашающе поводя клинком. Зная, что враг кинется за ним.       Мятежные, беспокойные духи не отказываются от мести.       По ту сторону теней их молчаливо встретил черный Термогентский Лес. Могучие древние стволы в ошметках гнилой коры терялись в густом темном тумане, осклизлые камни блестели от влаги, подушка из слежавшейся гнилой листвы и хвои хлюпала при каждом шаге. Снег не мог сюда проникнуть даже сквозь оголенные кроны. В недоброй безветренной тиши разносились отдаленные чавкающие звуки.       И лязг пустых доспехов.       Ворадор кружил, играючи отбивая нечеловечески стремительные удары глефы одной рукой и совершенно явно красуясь. Он возникал то справа, то слева, то сзади, беся и без того злобное умертвие еще больше. Тяжелая багровая ткань одежд взметалась широкими крыльями, гудя и хлопая от молниеносных смазанных движений.       - Я тебя разрублю от глотки до хрена!!! – выл Малек. – А то, что останется, скормлю твоим невестам!..       - Ты можешь пробовать, сколько угодно, - не стал отказывать Ворадор, то отступая, то вновь приближаясь, но даже не пытаясь подойти на расстояние удара мечом. Ему не это было нужно. Чем яростнее кидался в атаку Паладин, тем больше его соперник уворачивался и отступал, позволяя, разве что, полу одеяния лезвием задеть. Вот глефа снова понеслась к лицу, но встретила лишь тяжелый зазубренный клинок. Иное бы оружие давно сломалось, но не выкованный лично Василиском меч. А тем временем с когтистых пальцев на валун незаметно стекла бледная капля энергии, развернувшись мелкой округлой руной – уже не первой. Ненависть и жажда мести полностью ослепили беспокойного духа, который не хотел и не мог видеть ничего иного кроме врага.       Ворадор рывком скользнул за пределы незамкнутого контура, ни в коем случае не пересекая будущую линию границы, а потом, прямо перед призрачным носом рванувшегося за ним рыцаря, уронил с пальцев последнюю руну и активировал заранее заготовленную печать.       Дух бешено завизжал, ударился о невидимую преграду, разбрызгивая вокруг себя ненависть и злобу. Вопль ввинчивался в чуткие уши, заставлял вампира невольно морщиться, но сверху уже развернулись и теперь опускались бледно горящие линии; они постепенно накрывали и сковывали жертву, руны на пересечениях разгорались все ярче. Ворадор хорошо, даже слишком хорошо знал того, кого предстояло упокоить. И даже не ошибся в предположении, что от Малека не осталось души, лишь некоторая часть памяти и прижизненной личности, привязанная к доспехам. Чертеж печати был нацелен на разрушение этих связей и переплавку духа в чистую энергию. Вампир извлек из складок одежды небольшой быстро темнеющий кристалл и теперь просто стоял в сторонке, любуясь окончательной агонией останков старого врага. Умертвие металось, вопило, билось о границу щита, словно ополоумевшая банши. Руны неумолимо отрабатывали свое, магия корежила и сминала даже доспехи. Минута за минутой…       Пока на земле не осталась лежать только глефа – артефакт служителя Колонны Раздора.       - Надо было тогда не оставлять тебя в живых, - пробормотал Ворадор, пряча совершенно черный кристалл и досадливо потирая звенящие уши. Он подошел к тому месту, где только что корчился враг, поднял с земли оружие и отправил младшему сородичу короткое послание через кольцо:       «Паладин упокоен. Жду тебя в поместье».       А потом беззвучно растворился в тумане.       «Позер!» - с усмешкой подумала Намирэ, продолжавшая наблюдать.              ***       Небо над Авернусом постепенно темнело, становясь из алого ночным, обычным. Дымились, потрескивая и шипя, руины. Разбегались и разлетались, кто куда, твари. Под завалами еще могли оставаться живые. Но их судьба была уже решена. С истошным карканьем носилось и дралось за куски мяса воронье, отгоняя от законной добычи инфернальных тварей. Дул холодный пронзительный ветер. Луна испуганно выглядывала из-за туч. Окрестности, черно-серые от копоти и золы, оглашались визгами, рыками, воплями и шумом драк.       Каин выбрался из Собора, сжимая в одной руке привычный меч вместе с ножнами, а другой придерживая Похититель Душ на плече. Его пошатывало, он с трудом удерживался от того, чтобы осесть на землю, не сходя с места. Под ногами скрипели мелкие осколки, щебень и уголья. Он поднял глаза к небу и глубоко вдохнул ночной воздух… хотелось бы сказать, что свежий, но нет. Кругом витали запахи гари, паленой плоти, крови и чуждого зверья – этот тяжелый мускусный дух почти забивал все остальное.       Пелена дурмана постепенно спадала с глаз и разума, оставляя за собой лишь опустошение и изумление той кровавой вакханалии, которая здесь царила.       «Что я делал? Что на меня нашло?»       Череда убийств уже смешивалась в памяти в какую-то безостановочную муть, где не было его самого, только лишь хищник, сполна насладившийся кровью. Мир вокруг странным образом изменился, словно бы начал светиться изнутри. Не весь, рваными клочьями, отдельными островками. Под завалами среди домов десятками светились тусклые огоньки, которые почему-то гасли один за другим. Не сразу. Словно их тушил невидимый фонарщик. Один за другим…       Каин внезапно вздрогнул, вспомнив картину, открывшуюся в главном зале Собора. Выбитые стекла, расколотые статуи, каменное крошево на мраморном полу. И кровь. Много крови…       «Даже думать об этом не хочу!»       Но он знал, что думать придется. Потом.       По-хорошему, стоило разыскать Мортаниуса – он чувствовал, что некромант жив и даже цел, прячется где-то в катакомбах. Но спускаться в эту безумную клоаку сейчас не хотелось. И без того разум под конец едва не угас.       А вот чего хотелось, так это человеческого отдыха. И помыться! Но отдых ему не светит – недвусмысленный полуприказ от Ворадора, пришедший пару минут назад, ясно давал понять, что придется снова окунуться в ворох интриг в его паучьем гнезде. Но сначала – необходимое. Там его ждут, пусть краткие, но, все же, минуты понимания и поддержки.       Каин взбодрился, встряхнулся, выудил из-под ворота цепочку с амулетом перемещений и, сосредоточившись на знакомых камнях, сделал шаг. Лететь, поддерживая огромный рой, сейчас почему-то не было никаких сил, хотя казалось, что набранная с чужой кровью мощь чуть ли не плещется внутри него, как в переполненном ведре.              Между завалами, кутаясь в перепачканный жреческий балахон и про себя матерясь, как заправский портовый грузчик, пробирался худой, черноволосый и зеленоглазый мужчина. Он слегка дрожал, однако, не был болен или слаб. Бледная кожа, туго обтянувшая несколько угловатое широкое лицо, свидетельствовала лишь о том, сколь много сил он потратил. Теперь придется долго восстанавливаться. Затаиться. «Лечь на дно», как говаривал Рахаб.       Будет даже занятно своими глазами наблюдать эту эпоху. Увидеть восхождение Мастера. Зря ли говорят, что он в юности был отчаянным и бешеным, как пустынный варух? Да и поддержка ему понадобится довольно скоро.       Но самое главное во всем этом – никаких больше подземелий и ям!       Вампир низко и тихо рассмеялся, предвкушая свободу.       И много, много забавного…