Мой Лорд Каин. Том 1. Кровь и Серебро

      Сюзерен и прибывшая с ним особа уже ждали в Великом чертоге у разожженного очага, занимавшего всю стену. Запыхавшийся Орис поразился изменениям, случившимся с графом за этот год. Мужчина, уже начинавший грузнеть и оплывать сообразно своим далеко не юношеским годам, обрел новую стать, стал как будто выше ростом и раздался в плечах. Белизна прежде смоляных, отросших волос, плотно зачесанных назад и совсем не по обычаю схваченных серебряным кольцом, пугала, хотя это, без сомнений, был Каин. Граф, бездоспешный, но с дорожной пылью на сапогах, стоял лицом к огню, изучая оскаленную вепреву башку над камином так, словно видит ее впервые. Женщина сидела в кресле подле него, поглаживая лежащий на коленях посох мага-друида и держась с таким достоинством, будто сама была аристократкой. Но до неприличия рыжие волосы, хоть и убранные в косу, не были ничем прикрыты, лоб не подбрит, да и глаз она, как подобает леди, не опускала. Женщина-маг! Орис не выказал презрения только благодаря графу. Но баба это еще полбеды.       Поперек большого дубового стола лежал меч, от которого у барона волосы норовили встать дыбом.       Пыхтя, как тот барсук, барон Орис Фальк наладился было преклонить колено.       — Оставь эти мелочи, — жестом остановил его граф, не оборачиваясь. — Помнится, победу над этим вепрем отец отдал тебе…       — Да… — закивал барон, не сводя глаз с графской руки. — Славная была охота.       Один этот жест заставил его нервничать больше, чем все остальное.       Скупой, нечеловечески выверенный и плавный. Никакие живые краски не смогли бы обмануть после подобного жеста.       Да Каин и не стремился обманывать. Скорее, это была дань вежливости.       — С чем пожаловали, Ваша Милость? Свинью прикажете зарезать или служанку?       Орис тут же прикусил язык, кляня себя за дерзость. И что это на него нашло?! Но вампир только дернул уголком губ в ответ и пропустил колкость мимо ушей. Наконец обернувшись, так, что глаза сверкнули в полумраке, он повел рукой в сторону спокойно сидящей дамы.       — Разреши представить тебе леди Намирэ Даэррэх, мое доверенное лицо и советницу. Все, что будет сказано ей — прозвучит от моего имени. Все, что она услышит — достигнет моих ушей.       Леди поднялась и учтиво поклонилась барону, не замечая, как тот багровеет от негодования.       — В высшей степени рада знакомству, барон. Но теперь я желала бы с вашего позволения удалиться на ночь — дорога была долгой. Милорды?       Дождавшись милостивого кивка сюзерена, Фальк тут же рявкнул слугам, чтобы проводили госпожу в покои на женской половине. А когда стих шорох шагов и юбок — воззрился на ночного гостя с откровенной неприязнью. Тот ответил на удивление терпеливым и спокойным взглядом.       — С каких это пор ты слушаешь советы баб, — запыхтел старый барон, раздраженно топорща вислые усы. — И что от нас нужно Белой Смерти?       Каин усмехнулся, обошел кресло, вальяжно опустился в него и велел вассалу сесть напротив.       — Так тебя что больше бесит, баба или я? Не перебивай! — ладонь с отросшими когтями вскинулась в жесте запрета. — Я прекрасно знаю, какого ты обо мне мнения. Но задумайся, я ли виноват в смерти твоей дочери, волколаки или друиды, которым нужна была ученица?       — Ты нас бросил! — угрюмо рыкнул Орис.       — И это тоже, — тени, пляшущие по стенам, гобеленам и старым стропилам, словно вторили негромкой вкрадчивой речи не ставшего отпираться вампира. — Но не вы ли подстрекали народ к бунту? Не вы ли огульно честили меня вампиром? — вкрадчивость сменилась едва слышным рокотом, а мрак по углам стал гуще.       — Меня не было среди тех, кто хотел штурмовать Курхаген! — зло сплюнул барон.       — Но ты и против слова не сказал.       — И что бы я сделал с моим десятком рыцарей? — покрасневшее от негодования лицо, украшенное сивой, встопорщенной бородой, исказила ядовитая усмешка. — Героически не доехал бы до стен города, прирезанный по дороге жрецами? Или стоило попытаться сохранить землю и людей? Да и выходит, не так уж бунтовщики были не правы, разве нет?       — Ты слишком много на себя берешь, — Каин предостерегающе подался вперед. — Что же… Выходит, положиться на тебя и иных выживших в грядущей войне я не смогу… Жаль.       — Какой войне? — насторожился Орис, как-то разом сдуваясь и теряя запал. Разговор с сыном старого друга никак не складывался. Сидящее перед бароном существо уже вовсе не было тем человеком, на которого можно держать обиду за несостоявшуюся свадьбу, лишившую оба рода внуков и наследников, или запросто выпить на двоих кувшин вина на пиру. Вампир терпеливо ждал, пока человек справится с первым ошеломлением и начнет нормально соображать. А тот внезапно осознал, что не знает, как себя повести и к чему быть готовым.       — Что, и голову не откусишь? — прищурившись и с усилием заставляя себя не бегать глазами по сторонам, спросил барон.       — Бессмысленная трата жизни и крови, — криво усмехнулся на это Каин. — Если я проголодаюсь, то съем кого-то менее полезного.       — Значит, не разделишь трапезу? — с какой-то даже затаенной надеждой осведомился Фальк. Пока гость не вкусил пищи дома, перед ним нет обязательств. Пока речь окончетельно не зашла о войне и вассалитете, еще можно сделать вид, что ничего не было.       — Отчего же, — тонкая улыбка разом убила всякую надежду на подобный исход. — Будет повод для обстоятельной беседы.       И барону Фальку пришлось, скрепя сердце, распорядиться накрывать стол на двоих. Он хорошо понимал, как гудит сейчас разбуженный замок, как взбурлит сплетнями наутро округа, и весть о возвращении Лорда разлетится по выжившим. А дальше все будет зависеть от того, насколько интересны Каину родные земли, как долго он здесь задержится и насколько тяжела вновь будет его рука. Иначе нынешняя лояльность может обойтись крахом потом.       И вот уже страшный меч лежит чуть в стороне, а на столе, среди свечей, баснословно дорогих в этих краях по нынешним временам, завлекательно пахнет печеный в травах окорок на бронзовом блюде, лоснится испариной бочонок медового пива, горкой красуются печеные с утра ржаные лепешки, а барон пытливо изучает гостя, не чурающегося пищи живых.       — Я-то думал, вы ничего, кроме крови жрать и не способны, — все-таки усомнился он.       — Я могу при нужде, — последовал сухой ответ. — Когда надо за живого сойти.       «Лейф, дружище, твой сынок явно прибавил тяжести нрава…»       Молча преломили хлеб. Человек не сводил глаз с рук вампира — лишившихся мозолей и шрамов бледных широких кистей, гармонично вылепленных и пугающе-точных. Как стилет, нацеленный в зазор между шлемом и горжетом.       — Ну, рассказывай, что ли… — наконец, пробасил барон, хлебнув пива для пущей храбрости и уставившись в иронично-холодные голубые глаза.       — Уверен, что знать хочешь? — переспросил Каин.       — Должен же я понимать, на что соглашаюсь!       — Ну изволь…       И Каин заговорил. Сухо, спокойно, кое о чем умалчивая, во многом опуская подробности и лишь намеками давая понять, каковы на самом деле его нынешние привычки. Он внимательно следил за человеком, отмечая, как раздражение и хмурое неприятие сменяется откровенным шоком от услышанного. Старый друг отца даже про еду забыл, только иногда смачно матерился себе под нос, потел и пыхтел в бороду. Приходилось напоминать себе, что нет, это совсем не мешок со свежим, хоть и не слишком молодым мясом и кровью.       Не пища, вовсе нет!       К тому же, нарушать закон гостепреимства — последнее дело. Особенно, если хлеб ты уже преломил.       Он смотрел на человека, говорил под треск поленьев в очаге, а перед мысленным взором разворачивались смутные образы проявляющихся воспоминаний. И Каин с интересом отдавал себе отчет в том, что они именно достраиваются прямо сейчас, заполняя прошлое. Вот барон со свитой въезжает на двор замка, а они с сестрой — им лет по пять, не больше — следят за встречей сквозь затянутый слюдой решетчатый переплет окна. Видно плохо, не слышно тем более ничего, но они развлекаются, придумывая прозвища искривленным теням. Бегут на галерею, чтобы увидеть гостей получше, но сестру внезапно ловит за ухо кормилица-нянька… Первая охота, на которую его берет отец — тогда же. Запахи мяса, крови, зверья и дыма кастров, лай собак, конское ржание и перекличка егерей, мужской хохот и громкие здравицы… Обжигающая, истекающая соком вепревина в пальцах и единственный глоток меда, от которого кружится потом голова. Отец, смеющийся по ту сторону костра, хлопок барона по плечу вышибает дух, и мясо случайно летит в огонь.       …Пламя Авернуса пожирает мясо и кости, запах крови будоражит нюх охотника, что уже не нуждается в егерях для загона дичи.       Каин тряхнул головой, избавляясь от наваждений и с удивлением обнаружил, что в горле клокочет еле слышный глухой рык, а Орис напротив замер, почти перестав дышать.       — Влип ты, парень… — выдохнул старый барон, едва понял, что вампира попустило.       — Я знаю, — тихо ответил тот. — Ты тоже влипнешь, если исполнишь вассальную клятву.       — Я не могу дать тебе людей, — покачал головой Фальк и шумно, нервно глотнул пива, принимаясь за еду. — Нас едва хватает, чтобы обороняться от тварей. Кроме Барсучьего Холма устояло всего три замка, а в Курхаген никто не суется просто так, сам понимаешь. Ты ешь, ешь. А то свинью забить прикажу, коли невмоготу.       — Свиной кровью только зверя дразнить, — поморщился Каин. — Много тварей?       — Иногда целыми стаями прут. Страшные, как смертный грех, будто шлюха не то что с волколаком — сразу со стаей драугров согрешила. Следопыты говорят, с восточных перевалов прут, со стороны Крыши Мира. Друиды оставшиеся по замкам сидят, нос в леса высунуть боятся. Может, баба твоя не из таковых, а?       И ведь не мог не поддеть, старый хрен!       — Ты бабу мою не обижай, лучше друида добудь.       — На кой тебе ляд друид?       — Графиней обзаведусь! Чтобы было кому за вами присматривать в мое отсутствие.       Каин нарочито медленно встал из-за стола и так же медленно отошел к огню, не обращая внимания на изумленно-недовольное сопение. Необходимость постоянно перестраиваться, играть то одну, то другую роль, меняя маски, утомляла. Особенно сейчас, когда надо изображать почти человека.       — С тварями я разберусь, — заговорил он не терпящим возражений тоном. - Взамен мне нужна живая земля и верные люди, готовые обеспечивать войско. Верные люди, хочу заметить. Измен, бунтов, саботажей, диверсий и прочей подобной ереси я не потерплю. Куда отправятся изменники — ясно, надеюсь?       — Куда уж яснее, — буркнул Фальк, тяжело вставая следом. — Только людей-то у нас и нету.       — Будут. Как и деньги. Я требую лишь верности.       — Боюсь, это больше, чем некоторые готовы предложить…       — Значит заплатят вассальный долг кровью! — резко бросил Каин, отмахнувшись, как от мухи. — Думай, Орис Фальк. Госпожу мою не обижай. Она поможет, если попросишь.       — Кто она хоть? — пряча вздох, спросил барон. Выбора нежить ему не оставлял. Никакого.       Где-то вдалеке разнесся надсадный звон колокола. Вампир мгновенно подобрался, насторожился, разом сбрасывая все человеческое. Уж он-то точно слышал больше, чем мог различить барон! И ему это определенно не нравилось. Он подхватил меч и, не говоря ни слова, скользнул к выходу до того, как Фальк опомнится и опустит засов.       По всему замку разносился топот ног пополам со взволнованными голосами мужчин и причитаниями женщин. Запирались все окна и двери, готовились стрелки в бойницах. Дозорные покидали стены.       — Полуночники! Полуночники! — летел, дробясь эхом о старые камни, предупреждающий крик.              Признаться, я с облегчением вылетел в хаос ночи, прочь от тягостного мне разговора с человеком, которого я почти не знал, прочь от необходимости вызывать его симпатию. Мне хотелось крови. И эта кровь, похоже, сама шла мне в зубы.       Надо отдать должное гарнизону, люди знали, что делали. Не в силах толком отбиваться от того, что неслось на них сквозь ночь, они давно расставили по округе наблюдателей, а теперь прятали женщин, детей и всех, кто не мог держать оружие в подвалах под замком, а сами готовились подстрелить хотя бы пару тварей. Вокруг бешено бурлил кипящий котел эмоций и мыслей, затапливая мне голову нечитаемой мешаниной всего и вся. Сквозь этот невозможно злящий сумбур едва едва пробилась Намирэ с предложением помощи. Пришлось осадить глупую девку.       Ритмичный свист, клекот и гул приближались. Мельтешащие туда-сюда огни факелов портили мне ночное зрение. Надрывались запертые псы. Люди порой косились на меня, но не смели обращаться и лезть под руку. Шарахались с пути Байяара, давно отцепившегося от коновязи и косившего алым глазом. Жеребец щерил клыки и тоже хотел крови.       Первый атакующий вопль вспорол холодный воздух, и я различил их: огромные зверюги, напоминающие нетопырей-переростков, покрытых плотным панцирем. За ними тянулись странные отродья помельче — крылатые, похожие на бочонки тушки, лишенные глаз и лапок, зато с пастями во всю башку. Орали, как резаные, словно задались целью просверлить мне мозги.       Вы как нельзя кстати, дружочки. Мне выгодно защитить этих людей и получить первые ростки их доверия.       Я взмыл в небо навстречу стае, даже не задумавшись, куда исчез при этом меч. Он просто маячил где-то рядом, готовый явиться по первому призыву.       Первую тварь рой смял еще на подлете к замку. Это странное ощущение — поглощать плоть и кровь всем существом, словно впитывая жертву.       Вниз только кости посыпались.       Стая от неожиданности рассеялась, но вскоре вновь ринулась на меня и на свежее мясо внизу, такое желанное, теплое, вкусное. Ор, визг, гулкое хлопанье крыльев, облепленные мелкими черными зверьками твари, потоки крови, пойманные моей магией в горячке резни, зубы и когти… Ошметки плоти падали вниз дождем. Я ни о чем не думал и не вспоминал. Я просто рвал нечисть, посмевшую расплодиться на моей земле. Иногда их зубы смыкались на моих зверьках, обращая их дымом. Это было неприятно, но не страшно, и тем более, никак не сбивало эйфории драки.       Кубло яростно орущих тел металось над Барсучьим Холмом до тез пор, пока последние твари не рванули прочь, туда, откуда пришли. Я отпустил. Пусть расскажут остальным, что соваться к Барсучий Холм не стоит.       В замке царила почти мертва тишина. Тодько Байяар со смачным хрустом дожевывал чью-то лапу. Живность и люди попрятались. Я умиротворенно улыбнулся и благостно облизнул клыки.       — Полегчало? Выглядишь так, будто тебя стая котов драла.       Колокольчик голоса Намирэ раздался от боковой калитки донжона, из теней. Похоже, она так и не ложилась.       — Я так далек от чаяний барона, что хочется плюнуть на эту затею. Я вообще с каждым днем все дальше от людей.       — Тебе и не нужно походить на них, — она приблизилась, морщась от запаха. — Важно не перестать понимать их мотивы. И сделать так, чтобы они если не понимали, то принимали тебя и твою суть, как данность. Сегодня ты, пожалуй, напугаешь их до мокрых штанов.       Вокруг и впрямь царило невесть что. Я, конечно, постарался увести стаю подальше, но на замок все равно насыпалось с избытком костей и обрывков мяса со шкурой. Местные, пожалуй, долго будут находить тх там, где никак не предполагают. Зато и твари, надеюсь, забудут сюда дорогу.       — Главное, чтоб они из этих костей суп варить не начали, — хмыкнул я.       — Идем, переоденешься, — она безбоязненно ухватила меня за руку и увлекла к калитке. — Чай, барон найдет что-то подходящее, пока эти вещи вычистят.       — Не просто найдет, а обязан найти, — проворчал я откровенно недовольно. Нет, если следовать традициям, то задержаться в гостях у вассала я должен на неделю, не меньше. Но рассиживаться за беседами, пивом и псовыми охотами мне совершенно не с руки!       Но на день-другой задержаться, все же, пришлось — иначе Фальк меня просто-напросто не понял и не простил бы. И время окажется потрачено впустую. Он и так косился на меня с откровенной опаской.       Утром я ждал человечьего страха — и страх не заставил себя ждать, когда выбравшаяся поутру за водой прачка обнаружила на крышке колодца оторванную башку без глаз и с вываленным языком. Хорошо еще, кровь и слизь не просочились в воду…       Визгу и причитаний было много. Я даже начал сожалеть о вышколенной ворадоровой прислуге, которая незаметна до тех пор, пока ты в ней не нуждаешься. Да и семейство, которому я доверил имение (кстати, надо еще разобраться, откуда оно, а то, боюсь, не все так просто с этой собственностью), вели себя куда как тише и незаметнее. Мужики, однако, оказались нервами покрепче и без лишних разговоров полезли проверять дымоходы и всевозможные щели, куда могли набиться останки. Нас же, как гостей, ожидал завтрак с бароном. Надо было видеть его лицо, когда он высказывал распоряжение пригласить к столу заезжую леди! Ну да, дамы обычно обедают или ужинают с супругами, и то не каждый день. А тут посторонняя особа, да еще маг! И не замужем. Так что он попытался учинить моей спутнице форменный допрос, решив, что давешняя просьба и старая дружба с отцом делает его чуть ли не старшим родственником. Но на въедливые вопросы о происхождении, родичах, статусе, навыках и тому подобном Намирэ отвечала с безупречной вежливостью высокородной. Хотя внутренне злилась на недосып. Она в красках описывала незнакомый город и его жителей. Я-то чуял, что придумывает едва ли не на ходу или словно с листа читает, но Фальк принимал за чистую монету — каждый новый вопрос приносил убедительный ответ, а край песка и солнца, все же, слишком далек, чтобы кто-то мог опознать родовые имена.       Но, чем больше она говорила, тем сильнее холодели кончики тонких пальцев.       — А теперь, милорды, — она откинулась на высокую резную спинку кресла, давая понять, что расспросы окончены и более она ни слова не скажет. — Мне бы тоже хотелось получить некоторые ответы прежде, чем я приступлю к работе.       Холодный сухой тон выдавал, по крайней мере мне, растущее раздражение.       — Какой такой работы? — тут же насторожился Фальк.       — По возрождению графства, — невозмутимо пояснила леди. — Это возможно. Но требуются некоторые уточнения.       — Я надеюсь, вы не мертвецов собираетесь тут плодить? — с подозрением спросил Фальк, сверля меня взглядом. — И так от них спасу никакого!       — О нет, никаких покойников! — заверила Намирэ, вскинув руку. — Я намерена всего лишь откатить графство назад во времени. Если, конечно, Его Милость этого желает.       И она вопросительно взглянула на меня.       Сообразить, что это будет значить, много ума не надо. Хотя, старина Орис от такого заявления теперь моргал ошалелой совой. Но, видя отсутствие удивления на моем лице, не смел сомневаться. Да и накануне я ему о причудах магов рассказал достаточно. Но чтобы подобное могла совершить баба!? В его голове это решительно не укладывалось, и он скрипел, как несмазанная тележная ось. Однако Намирэ не шутила. И мне следовало ей ответить.       — Если ты при этом избавишь меня от общения с родственниками, я буду тебе признателен.       — Не могу в точности этого обещать, — качнула головой она. — Без точных дат смерти откат вернет твою сестру и шурина, как минимум.       Фальк скользил по нам тяжелым сумрачным взглядом туда-обратно, весь внятный, как на ладони. Ему все больше не нравилось то, что он видит и слышит. Кажется, он начинает понемногу сожалеть о том, что вообще пустил нас на порог.       — Что это значит? — въедливо спросил он.       — Это значит, — невозмутимо пояснила Намирэ, — что я ограниченно поверну время вспять на короткий срок, и все, кто за это время погиб, вернутся к жизни. Но не больше.       «Есть нюансы, и мне потребуется очень много энергии, если откатывать все графство доже на год, — пояснила рна мысленно уже мне. — Думай, хочешь ли ты получить обратно не слишком лояльное население, с которым еще придется повозиться, чтобы снова приучить к себе».       И в этом она была права. Если все вернется на год назад, к той злополучной весне после первой чумы, то вернется и озлобленный люд, и жрецы Хаш’ак’Гика, и крысы… Хватит ли у меня на все это сил и времени? План планом, а реальность оказалась куда сложнее.       Но Фальк, верящий и не верящий словам Намирэ, уже вцепился в нее взглядом, уже прикидывал и оценивал свою личную выгоду.       — Повремени со всем графством, — сказал я, заметив, что моя леди нервничает. — Пока досиаточно будет, если ты вернешь людей сэра Ориса.       «…И совершенно обидно, если ты не справишься».       — В таком случае, — не моргнув глазом, отозвалась Намирэ, — мне нужно знать, кто погиб, когда и где. Лучше поименно. Сэр Орис, я буду вам признательна за разъяснения.       Фальк моргнул, крякнул и пробурчал нечто вежливое, мол, с превеликим удовольствием, за что был наражден лучезарной улыбкой. Трапеза постепенно сошла на нет, мальчишка-виночерпий, все это время старательно делавший вид, что его не существует, но на самом деле ловивший каждое слово чуть ли не с открытым ртом, испарился на кухню. Надо полагать, увиденное пересказывать. Я отправился пройтись по замку, понаблюдать за людьми и отчасти успокоить. Барон увел с собой Намирэ, намереваясь с глазу на глаз выпытать подробности.       Ночью я намеревался вылететь на охоту за друидом-отступником. Хватит ему бегать не свободе. И так прожил дольше, чем следовало.