Наверное.
Но была у неё ещё одна оговорка для самой себя. Старая шутка, которая вырвалась у нее, когда что-то пошло наперекосяк в первый раз. Когда ее разбили так, что сил вставать не было. Когда всё, чего ей хотелось - это тепла и уюта. Просто спокойствия. Но дома были лишь крики и ругань. Ноги тогда она стирала в кровь - лишь бы отвлечься. Уйти подальше, оставить мысли, убежать от них, спрятаться, не дать им взять силу над собой. От мыслей, которые ночами душили и сводили с ума спасения не было. Никакого. И она сбежала. Сбежала от них всех. Теперь было проще. Её тут не знали. Здесь было проще улыбаться или грустить, легче заводить разговоры ни о чём. Из-за лёгкого французского акцента её принимали за канадку, но она не была против. Так даже было проще. Сбегать в чужие руки на ночь. Получать тепло, которого не хватало. Получать эмоции и чувства. Люди были открытыми. С теми, кого ты не знаешь, кого ты больше не встретишь, ты открываешься иначе. Ты позволяешь себе открыться. Позволяешь не голодать и быть... Счастливой? Отчасти. Продавать себя за деньги для неё не было чем-то... Эдаким. Она просто нашла для себя то, что было ей... Комфортно. Она не скатывалась в алкоголизм. Она поддерживала здоровье в норме. И была всё время с кем-то. Благо, молодёжи тут было достаточно. И молодёжи при деньгах - тоже. Ей всего девятнадцать. Она на самом начале своего пути, а уже танцует по краю лезвия. Но терять ей тоже было некого. Если уходить в забытье - то с головой. Всё же, она отдала все, что у неё было. И оно к ней вернется. Потом. И у неё будет всё, что она хотела. А хотела блондинка с небесными глазами ничтожно мало.***
Они были братьями. Он знал, что у них общий отец, но то, как они разминулись в последний раз, заставляло сейчас Элайджу усмехнуться. Он подарил Гэвину на день рождения то, что не смог бы подарить никто. Он знал своего брата и знал, что тот предпочитает. Во всех смыслах. Его мать приучила на то, что бы не оставлять следов. Никаких и никогда. Только инкогнито. Только обновляемые пароли. Никаких следов, никаких остатков себя в сети. Конечно, у Элайджи были свои способы оставить при себе то, что нравилось. Но он слишком хорошо видел разницу между собой и братом. Тот не убирал свои следы никогда. Потому, когда на день рождения он получил абстрактный подарок от брата, Элайдже почти сломали нос. А вот Гэвину сломали. Потому что Камски младший не пренебрегал занятиями единоборствами. А Рид только только поступил в полицейскую академию и ,как мило, - ему сломал нос его собственный брат. На собственном дне рождения. И после - крайне хорошо попросил прощения в больнице. Всё-таки, у них были свои счёты друг с другом. Они же братья. Но Камски был иным. Он был из тех людей, кто рано встает. И спит часа три. Потому что работа не ждёт. Потому что у него нет времени на сон. У него есть программы, которые надо настраивать. У него есть коды, которые требуют правки и которые требуют внимания до состояния дрожи в пальцах. Это то, за что он способен драть глотку - чистота своей работы. Частный дом. На окраине. Большой, просторный. Сколько он работает? Года три. Он поднял его в первый же. Он в первый же год поднялся так, что те, кто смел звать его ботаником - сейчас могли лишь нервно кусать губы, потому что его уже знали на мировом рынке. И он всё равно не оставлял за собой следы. Сейчас для него было куда важнее добиться того самого результата. Прорыва в технологии, который заставит весь мир встать перед ним на колено. Прорыв технологий, который опустит многие компании на уровень того, с чего он начинал. Ему говорили, что они все ещё дышат ему в затылок. Но он лишь загадочно улыбался. Пока что он ещё мог быть простаком на камеру. Он мог улыбаться просто и мягко, всё ещё держа эту личину молодого парня, который очень осторожно ступает в мир. Который всё ещё радуется своему прорыву. Эта маска спадала с его лица, как только он возвращался домой. Работа с проститутками была крайне... Простой. Он знал, что из-за рынка наркотиков, за тем, как они исчезают, особо не следят. Они чаще всего приезжие. Они стекаются в город, отдав всё. И забирают у людей то, что те готовы им дать - эмоции, страсть и деньги. После какого-то времени в этом деле ты становишься пустышкой. Это видно сразу, с первого слова в диалоге. Никакого зрительного контакта. Никаких прямых вопросов или просьб. Никаких необычных моментов в поведении Ничего особенного. Они становятся безличностными куклами для секса, с разницей только того, что от них можно подцепить что угодно. И с тем, что у них по венам течет кровь. Он всё ещё хорошо помнил то, как впервые пошёл на это. В какой-то момент он понял, что люди - это такой же расходный материал, как металл, силикон или пластик. Что они тоже появляются и исчезают. Если не оставлять следов, быть предельно осторожным, то никаких проблем не будет. Не должно быть лишних проблем. Ключевое слово не должно - он всегда оставлял поправку на себя. На человеческий фактор, от которого ты не сбежишь. Ты не можешь избежать факт того, что у тебя может банально не встать из-за того, что недосып. Что последний раз ты ел трое суток назад и алкоголь развёз. Но он никогда не говорил, кто он. Удобно было иметь брата с похожим лицом. Он просто использовал чужую личину, потому что они в правду были похожи. И его спасало то, что младший учился в другой части штата. Он сам об этом позаботился. Как и о своем алиби. Всегда. Он просто находился на работе столько, что никто уже не мог сказать - вышел ли он на ночь поесть, или же не выходил. Таковым был Камски. Таковым - это отстраненным от мира вокруг себя, острым и опасным. Он был похож на большого кошачьего, на тихого хищника. И так же, как и с животными - ты никогда не можешь знать, что у них на уме. Что скрывается за этими прекрасными серыми глазами. А скрывался хладнокровный убийца. Хотя, как можно назвать убийцей того, кто делает это в целях науки? Он старался не вешать на себя ярлыки. Лишь выписывал себе, через корпорацию, конечно, хлор для уборки и латексные перчатки. И ему никогда не задавали лишних вопросов. Сейчас на потоке были андроиды первой серии. Они занимали нишу той работы, в которой было много людей, но эти же люди быстро приходили в негодность. На передовой была более важная часть человека - ему нужно общение, тактильность, ответ на то, что происходило. Им нужны были андроиды, которых можно было бы использовать во всех домашних сферах. Во всех сферах, точнее было бы сказать даже так. Но если с механизмом мужского тела всё куда проще и он просто создал прототип, который был сделан достаточно быстро и так же быстро был сдан в сторону тестирования - то с женским телом всё было куда, куда сложнее. Потому что женщины в целом - сложные до головной боли. Он не пытался выстраивать отношения. Это не было то, что ему надо. Ему вообще не нужны были отношения и привязанности. Ему было достаточно снимать напряжение, потому что это мешало работать, потому что это физическая потребность молодого организма. Такая же, как сон или питание. Такая же раздражающая, но он пока что не мог с ней ничего поделать кроме того, как унять и забыть о ней на какое-то время. Но его заводило то, что он делал. Ему нравилось изучать человеческое тело и проверять то, насколько он может его репродуцировать из совсем иных вариантов. И так же сильно ему нравилось то, что он мог создать. Но у них не было души. Ни у кого из них, кого бы он не забирал. Ему не везло, все эти девушки были одинаковы. Они шли за ним чисто из-за денег. Это уже надоедало. Надоедало конкретно и то, что он брат, а не сам Камски, уже ну никак это не спасало. Вот совсем. Он забирал у них все. Все, что у них было - личность, эмоции, силы и жизнь. Но они были лишь какой то основой, базой, по которой он поднимался выше. Он смог подвести к тому, что сделал тело. Тело, корпус, который ему нравился. Он почти что был доволен им. Но это была пустышка. Безликое механическое тело, и он не знал, что в неё вкладывать. Она была для него подобна мёртвому телу, которое лежало в стерильном мавзолее его подвала. Но то, сколько крови было вложено в неё - было чем то иным. Он отдавал в неё себя. Он уходил в неё полностью - но не мог закончить. И проект встал. И он решил пойти на это. Выйти так, как ему давно советовали коллеги, которые, конечно, не думали, что он не простой человек из Киберлайф. Что всё-таки его знают в лицо, что всё-таки его знают по голосу и эмоциям. Но было чувство, что то, сколько он вложился во всё это, воздаться ему. Когда- нибудь, звёзды сойдутся так, что он сможет выдохнуть и расслабиться, найдёт кого-то, кого увековечит... И он надеялся, что это случиться скоро. Достаточно скоро. И в одной из холодных, снежных ночей, они встречаются холодными глазами в баре. Она - танцевала под плавную музыку, показывая, что ей уже нечего терять. Он был весь при самом себе, смотрел прямо на неё с бокалом в руке и понимал, что ему-то в целом, тоже. Он оставил всё, что связывало его с человеком - ему нечего терять. И потому они сливаются на танц-поле. В бликах, в полуночной гудящей музыке, останавливая друг для друга город на какой-то момент. И запуская собственные шестерёнки, позволяя... Открыть себя. Открыть что-то внутри себя, что-то ещё живое. Что- то, что осталось после всех этих бурь. И ступая вместе в бурю на улице, в бурю в голове, в бурю в теле. Позволяя ей сожрать полностью.