Истории старого леса

      Когда старый Грелль хочет сказать что-то важное, он приглаживает лапой седую макушку и топорщит едва заметные усы. Старик старается казаться важным и значимым и уверен: то, о чём он знает, обязательно должна помнить молодёжь. Глупая, наивная, верящая в сказки.       А сказок не существует. Старый Грелль в этом абсолютно уверен.        — Запомни, Халси, — говорит он, с прищуром глядя на духа. — Призраков обижать нельзя. Но и дружить с ними тоже. Иначе уведут они тебя за своими огнями, а назад дорогу не отыскать никогда.       Халси слушает, внимательный и вежливый. Он давно умеет прятать улыбку: она не скользит в жёлтых глазах, и насмешливого оскала на морде не найти. Халси уважает старших и помнит, что слушать их надо всегда. Но никто не говорил ему, что обязательно поступать так, как они говорят.       Поэтому Халси кивает и улыбается, когда Грелль этого ждёт. А позже, после того, как старик уходит, что-то бормоча себе под нос, выбирается в ночь. По меркам духов и мнению Грелля, Халси ещё молод и ничего не понимает в жизни, он не должен так поступать. Халси же уверен: призраки не враги.       С ними не страшно дружить.       Ночной лес только в первые мгновения кажется тихим и пустым. С каждой секундой Халси различает всё больше звуков: мягкую поступь охотящейся лисы, далёкое уханье филина. Мир вокруг живёт и дышит, и Халси вливается в эту жизнь едва заметной тенью, скользит между деревьев и торопится на заветную поляну. Туда, где на невидимой границе с жильём людей танцуют призраки, ловя в ладони капли лунного света.       Халси спешит. Ночь в самом разгаре, и шаловливые малыши наверняка уже водят хоровод, привлекая на горящие огоньки заблудших путников. В призраках нет зла, они смешные и добрые, но сами не понимают, как сильно тянутся к живым. К их теплу, к яркой и сильной пульсации душ. Они хотят жить как раньше, не понимая, что за грань переступать уже нельзя. Поэтому Халси каждую лунную ночь торопится успеть. Перехватить их до того, как кто-то из живых окажется в плену.       Пусть лучше уводят его. Он же дух. Всё равно сумеет вернуться вовремя.       Лес расступается, выпуская Халси на поляну. Вдалеке тёмными приземистыми бугорками виднеются маленькие домики деревни, а всего в нескольких шагах впереди резвятся призраки. Халси чуть прищуривается: все на месте. Ра-Ави, Катье, Лита, Орс, Яник и Милен.        — Халси, Халси пришёл! — маленькая Катье подлетает к нему. Похожая на круглый сгусток тьмы, смешно пытается встать на тоненькие ножки, но падает. — А Милен опять не слушается. Видишь?       Она указывает на далёкий зелёный огонёк, почти пересекший границу.        — Я тоже хочу! Хочу быть огоньком! — она пытается схватить его, но ручка проходит сквозь лапу Халси, и Катье поднимает на него огромные глаза-блюдца. Она всё никак не привыкнет, что теперь только лунный свет для них реален. — Халси!..        — Слышу, малышка.       Халси присаживается перед ней на корточки и улыбается. Призраки его леса как дети, им нужно внимание и забота. Халси жалеет, что не может их обнять, только быть рядом и не бросать.        — Ты тоже будешь огоньком. Обязательно. Потерпи немного, хорошо?       Он легко, пружинисто поднимается и в два прыжка нагоняет Милена, почти ушедшего туда, к жилью. В домике травницы на окраине загорается тёплым светом окошко, и это манит его, касается чего-то внутри. Халси качает головой и шепчет слова заклинания. Немного магии, совсем чуть-чуть, чтобы не потревожить природу и не спугнуть малыша, только остановить.       Никто из жителей не заслуживает быть уведённым призраками во тьму. Люди — зло для леса, но Халси знает каждого в этой деревне: от бойкого мальчишки до седого старца. И те, кто приходит к нему с добром за травами, сухим валежником и грибами, тоже под его защитой. Он не может вредить кузнецу, пожелавшему взять немного дров для печи и спасшему медвежонка Риллы из капкана. Не может позволить погибнуть на забытых тропинках Паулю, чья сестра теперь среди этих призраков. У Катье нет шанса не то что поговорить с братом, но даже увидеть его. Халси не хочет, чтобы Пауль повторил её судьбу.       Дух не любит насилие. Ни людское, ни животное.       А с призраками поиграет сам. Им не будет скучно.        — Милен! — он окружает холодную зелень лапами и осторожно разворачивает назад. — Катье скучает. Пошли.       Огонёк молчит, только светится ярче — так призраки общаются между собой, когда утрачивают облик, похожий на людской. Халси улыбается и, чуть подталкивая Милена, возвращается назад, собирая вокруг себя малышей. Три огонька и три пары глаз, в которых наверняка горело бы любопытство, если бы там поселилось.        — Катье, иди ко мне.       Халси снова присаживается, смотрит на призрака внимательно и чуть прищурившись. Они повторяют это каждый раз. Их общая маленькая традиция. Халси ловит в лапы несколько капель лунного света с тусклым мерцанием и переливами. Он почти живой, того гляди выскользнет и пропадёт, поэтому Халси почти не дышит, боясь ошибиться. Сложная наука — учить призраков быть светом.        — Возьми, Катье, — он протягивает ей свет и улыбается, — и повторяй за мной.       Несколько слов, в которые Халси вкладывает капельку магии — и перед ним дрожит и ярко светится тёплый жёлтый огонёк. Дух выдыхает и на миг прикрывает глаза. Можно обойтись и без магии, но Катье — единственная, кто не умеет обращаться сама. И пока он им нужен, Халси может за ними приглядеть. А если они научатся всё делать сами, однажды уйдут и больше не вернутся.       Халси не знает, чего боится больше — того, что они кому-то навредят, или что он просто останется один.       Тряхнув головой, Халси поднимается.        — А теперь вперёд, за приключениями!       Сегодня прекрасная ночь, чтобы прогуляться с призраками в дальние уголки леса и коснуться тьмы.       К утру он обязательно вернётся назад.