Истории старого леса

      Первые дни зимы выдаются невероятно снежными. Причудливые крупицы льда, сплетённые в завораживающие узоры, покрывают уставшую землю и притихший, готовый к спячке лес. Холод приходит неожиданно, забирая в свои владения всё, до чего может дотянуться — даже в глубокие норы заметает белой позёмкой, добираясь до спрятанного в пушистом меху лисьего или волчьего носа.       Халси не припомнит таких ранних зим. Она первая среди прожитых им, что является ещё в середине октября, и потому дух не находит покоя. Лес тих и спокоен, никто не нарушает зыбкого сна, но Халси тревожится. Он не может объяснить себе причин, однако чувства обострены до предела. И вместо того, чтобы медленно восстанавливать энергию перед весенним пробуждением, Халси снова и снова обходит лес. Каждый день, проверяя все его уголки.       Халси привык доверять своей интуиции. А она не успокаивается, просит, требует, кричит: будь начеку, Халси! Беда близко, Халси! Ты должен всех спасти, Халси!       Интуиция не обманывает молодого духа. Беда действительно приходит — с первыми тёмными днями, когда тусклого солнца на небосводе нет, а вместо него почти падают наземь тяжёлые тучи. Метель накрывает округу день за днём, и сквозь неё идти трудно и сложно. Но когда Халси чувствует слабый поначалу, всё нарастающий трепет леса, отзвук привычной опасности, он не мешкает и спешит. Туда, куда зовёт его долг и желание остановить беду, чего бы ему это ни стоило.       Он не хочет думать о том, с чем столкнётся. Но зимы, приносящие покой в леса, могут быть жестоки и суровы, отбирая если не всё, то многое. А те, кто вынужден бороться за свою жизнь, приходят туда, где могут отнять чужую.       Охотники.       Они являются между первыми метелями, теряясь в сумрачном танце льда и ветра. Халси чувствует их, слышит одинокие, полные боли и страха стоны, и спешит-спешит-спешит. Он как никогда нужен своему лесу и не собирается позволять пролиться крови. Конечно, дух знает: таков закон. Выживают лишь те, кто действительно силён, а у людей сила воплощена в оружии, несущем смерть. Но Халси не собирается сдаваться просто так. В его лесу внезапная гибель животных не станет привычкой, от которой черствеет сердце и становится равнодушным взгляд.       Поначалу ему удаётся. Он отваживает охотников несколько раз за четырнадцать лун, уводя их давно забытыми тропами, путая следы и пряча испуганных зверей в непроходимых для человека чащах. Халси верен своим принципам и не собирается вредить людям, если это в его силах. Конечно, он всегда помнит о том, что это может быть бессмысленно. Однажды он слышит короткий обрывок разговора, и из него дух понимает, что спасает злодеев, пришедших за добычей. Они вернутся снова если не завтра, так через несколько лун.       Но позволить себе навредить им не может. Лишь делает всё, чтобы лес стал для этих людей местом, в которое они побоятся возвращаться. Даже с оружием, способным сразить любого зверя.       Даже с ним.       Халси окрылён первыми успехами, и думает, что у него всё получится. Но с каждой прошедшей луной людей в лесу становится всё больше. Тут и там из разных уголков доносятся призывы о помощи и чужая, режущая слух речь, перемешанная с бранью и звуками выстрелов. Халси очень старается успеть везде. Он и Тьер стрелами скользят по заметённым тропам через успевшие лечь сугробы, отводя опасность. Сами становясь опасностью для тех, кто счёл себя хищниками.       Одного хранителя и волка-охранника для большого леса слишком мало. Халси понимает это всё острее, когда силы, которых в начале зимы было в достатке, начинают сходить на нет. Он подпитывается от леса, стараясь не брать слишком много, однако и этого недостаточно. Халси не знает, что происходит в большом мире. Но случившееся там очень сильно бьёт по живущим здесь, в лесу.       Халси впервые узнаёт, что такое бессильная злость, когда находит следы крови и отчаянной борьбы. Он пытается догнать охотников, и металлический запах забивает ноздри, царапая лёгкие. Только приходит он на место схватки лося и охотившихся за ним людей слишком поздно. Он находит лишь оборвавшиеся у шоссе следы, которые перетекают в отпечатки шин автомобиля.       Одна из первых, но далеко не последняя жертва этой зимы. Халси осознаёт это невероятно чётко и уже в который раз задумывается о том, что старый Грелль, возможно, не так уж не прав. Спасти всех невозможно. Но можно сделать так, чтобы этот лес никогда больше не тревожили.       Превратить его в дом страшных сказок и легенд, которые облетят большой мир. Такое заманчивое видение спокойной жизни, что Халси почти поддаётся, и лишь в последний момент решает, что это всё-таки глупо.       Он просто не успел. Смерть животного на его совести, больше ничьей. А люди, приходящие в лес с добром, не виноваты. Шардас, который столько раз им помогал, не виноват. Мэ-Ри, дарившая этим местам тепло наравне с далёким солнцем — она ни в чём не виновата.       В большом мире есть люди, которым не всё равно. Халси знает, но почему-то помнить об этом всё сложнее. Особенно когда в его дом приходят убивать.       Зима с каждой луной становится всё свирепее и злее. Холод окутывает лес и поля, однако людей это не отпугивает. Халси, уведя очередных искателей подальше, устало выдыхает, прислонясь к стволу молодого дуба, и смотрит на мрачное небо. Скоро снова пойдёт снег, и даже полдень покажется сумрачным и тёмным, точно вот-вот должна наступить ночь. Халси прикрывает глаза, стараясь дышать медленно и понемногу восполнять так нужную ему сейчас энергию. Сегодня он успел, но вчера и три ночи назад — нет. Старого кабана Приса и юркую белочку Нори они теряют, молчаливо оплакивая утрату.       Он теряет. В беспощадной борьбе с теми, кто всегда будет сильнее. Халси горько усмехается. Есть ли смысл в том, что он делает? Ради чего он пытается защитить всех? Действительно ли в этом его долг?       Ответов не находится, как и сил, а новый призыв о помощи уже звучит в свисте ветра меж голых ветвей. Халси слышит слабый скулёж, до того жалостливый, что внутри всё сжимается, и он, собрав по крупицам то, что осталось, снова срывается с места. Мелькают мимо спящие деревья, откуда-то сбоку доносится хриплое карканье — наверняка Грей замечает его. Халси не останавливается. Призыв всё отчётливее, всё отчаяннее, а чувство опасности всё яростнее опаляет изнутри. Спеши, маленький дух, спеши! Твоей семье снова хотят навредить!       Метель, будто в желании ему помешать, спускает с цепи снежных псов. Халси трясёт головой и теряется, озираясь. Сердце колотится как бешеное — быстрее, ну же, найдись! Он уже знает, что в опасности одна из лисиц, в этой части леса они бывают чаще всего. Лисы умны и хитры, они редко попадают на глаза охотникам, но если это кто-то из молодых… Халси стискивает лапы, не препятствуя жаркому злому огню. Он придаёт сил, и дух снова рвётся вперёд.       Он не позволит. Не в этом лесу. Не сегодня!..       Судьба смеётся ему в лицо колкими снежинками. Халси скалится в ответ, он чувствует, что она сегодня проверяет его решимость. Иначе не было бы этой жгучей метели, не было бы дикого ветра. Халси в который раз жалеет, что у него недостаёт сил управлять погодой, и спускается к чаще, чуя — беда совсем рядом. Пахнет страхом, порохом…       …и кровью.       Халси стискивает зубы и бежит, бежит туда, откуда тянет смертью. Там, за стройными клёнами, там, в обжигающе-белом снегу душа, так отчаянно взывающая о помощи. Он должен успеть! Должен!       Халси вырывается из-за деревьев ровно в тот момент, когда худой мужчина в ободранном тулупе и потрёпанных валенках вскидывает старое ружьё к плечу и целится. Напротив — Вэйми, раненая в правую переднюю лапу. Она скулит и смотрит на охотников огромными, полными страха глазами. Секунды словно становятся патокой, тягучим мёдом, и Халси кажется, что человек колеблется, не решаясь нажать на курок. И почти сразу понимает, что ошибается.       Решение приходит само. Злая сила поднимается изнутри, и с утробным рыком он, вложив силу в дерево позади охотника, вонзает острую ветку в бок человека. Выстрел гремит мигом позже, но пуля уходит мимо, а человек, растерянный и ошарашенный, стонет и падает на землю. Снег окрашивается багрянцем, но Халси не видит этого. Он смотрит в тусклые карие глаза, в которых только непонимание и боль.       Не страх. Не раскаяние.        — Ты пришёл сюда убивать, — в голосе духа раскаты грома и ярость самой природы. — Ты отнимаешь жизнь у животного — я заберу твою.       Халси почти не отдаёт себе отчёт в том, что говорит. Лютая ненависть вдруг поднимается в его душе. Человек едва не убил животное на его глазах. Человек, из тех, которых Халси так отчаянно пытается защищать вместе с лесными жителями. Человек, который…       Халси знает, что охотник умрёт не сразу. Ветка, превратившаяся в оружие, пропитана энергией, и не даст крови вытечь слишком быстро. Оставив свою жертву, он бросается к Вэйми и, опустившись рядом с ней, забирает из почвы силу, чтобы залечить рану лисы. Из-под слоя снега сложно вытянуть много, и Халси с раздражённым рычанием разрывает его, впитывая то, что нужно, чтобы спасти животное.       Он знает, что это неправильно. Знает, что весной этому месту понадобится много сил, чтобы возродиться. Но иначе он просто не может.       Рану удаётся залечить быстро, и Вэйми, тихо поблагодарив его, исчезает среди деревьев. Халси думает: это правильно, и провожает её долгим взглядом. По крайней мере, одну душу он сегодня точно спас. За исключением той, что по закону природы сегодня должна погибнуть.       Рвано выдохнув, Халси медленно оборачивается. Человек не шевелится, но Халси слышит слабое дыхание. Дух, тихо ступая, приближается к раненому охотнику и молча смотрит на него. Волна ярости улегается так же быстро, как появляется, и Халси чувствует обжигающую горечь. Кровь вокруг бросается в глаза слишком яркими пятнами, напоминаяо том, что так быть не должно. В его лесу никто не должен страдать.       Никто. Даже если это человек.       Зная, что люди не всегда видят его, Халси подходит ещё ближе, и ловит на себе осмысленный взгляд. Он собирается спросить, зачем охотник пришёл в этот лес, но тот заговаривает первым:        — Ты дух, — слабая улыбка трогает его губы. — Отец рассказывал о тебе. Не думал…       Человек заходится кашлем, и на его губах остаются капли крови — такой же осуждающе-алой, что и на снегу.        — Не думал, что увижу тебя, — продолжает охотник, и теперь Халси видит в его глазах сожаление. — Ты прости меня. Я… я не хотел… так.       Он снова замолкает надолго, и Халси всерьёз беспокоится, что тот вот-вот умрёт. Он опускается рядом на снег, пачкая чёрную шерсть кровью, и тут охотник снова размыкает сухие губы.        — Внучка у меня… болеет. Денег на лекарства нет. Думал… поймаю лису, продам шкуру… — кашель прерывает его, но на губах вдруг появляется улыбка. — Кати. Малышка… прости…       Халси понимает всё без слов. Резко выдернув ветвь и стараясь не смотреть на то, сколько на ней крови, он отдаёт всю оставшуюся энергию человеку. На восстановление крови и закрытие раны требуется куда больше, но понемногу рана перестаёт кровоточить. Дыхание охотника медленно выравнивается, хоть он и не двигается. Халси тоже, устало привалившись к его боку и закрыв глаза.       Всё неправильно. Неправильно. И ярость его, и то, что за лечение внучки человек вынужден убивать. Так не должно быть.       Что не так с этим большим миром? Что не так с ними всеми? Где найти ответ?       Разрозненные мысли бродят в разуме Халси, и он никак не может уцепиться ни за одну. От недостатка сил тянет в сон, и приходит он в себя, когда его кто-то осторожно касается. Резко открыв глаза, он вскакивает и переводит дух, поняв, что это охотник. Он, очнувшись раньше, переносит лиса под корни дуба, туда, где меньше снега, и сидит рядом. Увидев его настороженность, он поднимает руки.        — Я не причиню вреда. — он показывает ружьё, лежащее рядом. — В нём больше нет патронов.       Охотник тяжело, с присвистом вздыхает и грустно смотрит на Халси.        — Я спасибо хотел сказать. Ты наказал меня, но ты и спас. Всё справедливо. Всё правильно, дух.       Халси долго молча смотрит на человека. Он не чувствует в нём ни зла, ни насмешки. Просто уставший старик, который пытается сделать хоть что-то, чтобы исправить то, в чём виноват не он. Разве может Халси судить, достоин он жить или нет?        — Вставай, — бросает он охотнику и отворачивается. — Отведу тебя к тому, кто поможет.       Халси не боится подставлять охотнику спину. Он знает-чувствует: человек не врёт и не собирается больше никого убивать. Может, конечно, действует и то, как Халси расплатился с ним за рану Вэйми. Но Халси хочет верить, что света и добра в душе старика больше, чем тьмы.       Маленький глупый лис. Наверное, до самой последней своей луны не перестанет это делать. Так ли это плохо?       Они выбираются к деревне, когда тучи расползаются, открывая бледное солнце. Оно слабыми лучами цепляется за блестящий снег, и Халси щурится, чувствуя опустошение и усталость. Подождав, пока охотник не встанет рядом, он показывает лапой на дом шамана.        — Там живёт человек. Шаман. Он тебе поможет. Иди.       Халси молчит долгую минуту, а потом добавляет:        — И никогда не возвращайся сюда со злом. В следующий раз я не стану тебя жалеть.       Охотник роняет тихое «спасибо» и уходит, тяжело опираясь на ружьё, как на посох. Халси смотрит ему вслед до тех пор, пока он не входит в дом Шардаса, а потом поднимает глаза на небо. Солнце ласково касается кончиков его ушей, плеч, лап и хвоста, словно хочет обнять. Халси жмурится, думая о том, что надо найти Тьера и Вэйми, всем троим забраться в тёплую нору и хорошенько выспаться.       Охотники придут снова, Халси это знает. И завтра, и через десять, и через двадцать лун, и он не знает, чем закончится каждая из их встреч. В одном он уверен точно — он не тот, кто должен решать, кому жить, а кому умереть. Дух должен защищать, а не убивать.       Однажды его помощь обратилась добром — обратится и вновь.       Иного не дано.