Салочки на смерть.

Ланселот скрылся за углом, продолжая наблюдать за номером, конечно, это неразумно, но самую тонкую нить нельзя отпускать. Упустить сейчас — проиграть. В глубине души юноша верил, что Госсен не причастен к преступлению, он знал: человек с такими искренними глазами не может оказаться плохим. Стоит только подобраться ближе и все станет ясным, все фигуры на доске встанут на свои места, связанные нитью судьбы, что сплетает людей воедино. Где-то за тонкой дверью скрываются ответы на терзающие сознание вопросы, но её не открыть. Незримая стена защищает мальчика от мрачного мира, её сила не бесконечна, разумеется, есть те, кто также ищет вора и быть призраком в реальном мире невозможно, рано или поздно свет проявит истину. Ланселоту остается играть со временем, надеяться, что он ухватиться за Госсена прежде, чем это сделают обитатели мрака. Не дать юному дарованию упасть на дно и умереть, так и не оставив за собой след. — Я нашел его. — Доложил полицейский своему напарнику. — Отель Адлон Кемпински. Но в номере, в котором он заселился меня встретил другой человек. — Думаешь, его сообщник? — По голосу можно было определить, что Хаябуса доволен. Он страстно желал поймать преступника, горел этой идеей долгое время и возможность не упустит. — Не уверен, но парень явно не простой. Он знал, кто я и поняв, что у меня нет полномочий на обыск номера, не дал возможности приступить к действию. Они попытаются скрыться, поэтому я остался наблюдать за номером. — Я был на тайном аукционе, но никакой информации кроме прозвища не получил. Кем бы он не был, не раскрывается даже перед заказчиком. Но нашёл там очень интересную вещь — Глаз Морского Короля, у меня создалось впечатление, что все три ограбления подстроены только для похищения этого камня. Преступник надеялся запутать нас, заставив думать, что работали три разных группировки. Подкинул обезьянью волосню, чтобы мы окончательно зашли в тупик. — Он пустил нас по ложному следу ещё четыре года назад, в момент первого ограбления, заставил нас искать, сопоставлять факты и специально вывел на след Госсена. Преступник слишком осторожный, чтобы путешествовать под своим именем. Уверен, он знал Госсена, поэтому всегда старался ездить по одному с ним маршруту, чтобы мы рано или поздно уловили фамилию Бургшталлер, фигурирующую в городах, в которых происходили ограбления. — В этом есть смысл, но. — Проговорил юноша холодным тоном. — Ты заинтересован в этом мальчике, твой разум затуманила симпатия к нему. Дорога ведёт к нему, а ты все время ищешь способ его оправдать. Если Госсен окажется преступником — придётся отдать его в руки закона. — А ты слишком заинтересован в его поимке, что не просчитываешь несколько альтернатив, гоняясь за совпадением. — Юноша тоже похолодел. Он действительно поймал себя на мысли, что заинтересован в мальчике, есть неизвестное притяжение, заставляющее оправдывать, защищать. Эмоции притупляют восприятие, Хаябуса, как никто другой, понимал это. — Дело, в которое мы ввязались потребует сто процентов наших ресурсов, нужно мыслить на несколько ходов, в нескольких вариациях. Наша заинтересованность не позволит здраво оценивать ситуацию. Это преступление выше наших полномочий, оно слишком высокого уровня и с возможностями полиции — за преступником не угнаться, но и у нас недостаточно доказательств, чтобы передать дело в BND. — Не упускай их из виду, плевать, что они заметят слежку. Хотя я абсолютно уверен, они уже это заметили и попытаются сбежать. Клауд пытался сопоставить воедино проблемы, обрушившиеся на него, какой-либо полезной информацией он не обладал. В голову юноши никогда бы не пришло осознание того, что его деятельность окажется под угрозой, он лишился имени, отбросил прошлое и настоящего Клауда не должно существовать в мире. Единственная привязанность, от которой шатен не мог отделаться стала решающей монетой, обрекшей обоих на смерть. Оставлять Госсена — нельзя, одного его существование подвергает Клауда опасности, если полицейские не выбьют из него правду, то преступный мир не заставит себя ждать. По ту сторону люди беспринципнее, хитрее, злее и информацию обрабатывают намного эффективнее, и наверняка уже вышли на след обоих молодых людей. Рано или поздно Госсен все узнает, его добросовестность не позволит парню утонуть в мире греха, но и не спасёт из этого мира других. Клауд — не супергерой, ему не под силу выступить против тёмного мира, а уж тем более, победить. Вечно скитаться, перебиваться от места к месту до конца жизни не получится, рано или поздно те, кому юноша наступил на хвост — настигнут его. Шатена спасут: связи, интуиция и неисчерпаемое чувство свободы, он проживёт преступную жизнь, заработает себе на будущее и окончательно растворится. — Те, кто приходили — преступники, да? — Шептал Госсен, боясь нарушить шаткое спокойствие, которое его друг тщетно пытался создать. — Самое время все объяснить, я уже пообещал следовать за тобой. — Не обещай того, что тебе не под силу. Не с твоим характером влезать в мои проблемы. Не твоей мягкостью и чистотой грешить, не твоими сверкающими глазами лететь во тьму. Ты прекрасный человек, Госсен, светил мне во мраке, но уже поздно спасать меня. Я выберусь, обещаю. Улыбка Клауда — тёплая и мягкая, способная успокоить любой трепет в душе. Улыбка человека, который пропал, пропитанная ложью настолько, что её обладатель сам поверил в искренность своих чувств. Душа погрязшая во лжи, слова исчезнувшего человека — странное явление, когда видишь его каждый день, нежишься в заботе, стоя за невидимой спиной всю осознанную жизнь. Не веришь, когда слышится звон трещин, боишься, когда улыбка больше не успокаивает. От простых слов становится страшно, вся жизнь обрывается, если начинаешь осознавать: это конец. Человек, с которым Госсен провёл почти всю жизнь, человек, защищающий до крови, до синяков, человек, ставший всем. Отвратительно, когда жизнь вращается вокруг одного единственного человека, это лишает собственной личности, превращает в тень, интерес к которой пропадает. Студент не стал это тенью, он шел рядом, являясь незримой опорой и поддержкой, но и самая крепкая опора рухнет, самая толстая стена рухнет. Время придёт и разные дороги разделят самых близких людей. — Не нужно успокаивать меня. — Прикусил губу юноша. — И ложно обнадёживать меня, если ты уйдёшь сейчас — не вернёшься. Если весь мир обернётся против тебя — я нет. Моя очередь защитить тебя. — Мы говорим о разных вещах, пойми. Бить хулиганов и идиотов одноклассников — совершенно другое. Тебя убьют, прежде, чем ты сможешь сообразить, что произошло. Я ввязался в опасную игру, втянул тебя, лучше мне исчезнуть для твоей же безопасности. Я по собственной воле стал преступником, у меня много врагов, мне не обратиться за помощью. Я стёр, убил настоящего себя и занял место другого человека. Я бросил многих близких друзей, нуждающихся во мне, сломал им жизнь, я не хочу, чтобы подобное произошло с тобой. Я не мог бросить тебя, пока не убедился, что ты сможешь обойтись без меня, ты не пропащий человек и никогда им не станешь. Твое место в спокойном мире, в мире, который мы наблюдаем каждый день, не представляя, как кровь проливается с другой стороны. — Достаточно. — Серьезно сказал Госсен. — Считай, это мое эгоистичное желание — крутиться рядом с тобой, плевать, в каком мире. Я пойду на поводу у своего желание. Каждое счастье, которое мы испытываем, потом обернётся болью, из этого состоит жизнь. Я принимаю эту боль, принимаю тебя из тёмного мира, даже если ты убил сотни человек. Я знаю одно: ты не плохой человек, Клауд, никогда им не был. Нет абсолютного зла и добра, как среди моего мира, так и среди твоего. — Забавно. — Лицо юноши сияло, он не хотел отпускать Лунного мальчика, не хотел, чтобы тот опускал его. Все противоречия в его желаниях вызывали смех. Избавившись от подростковых проблем, Госсен бросился в адское пекло без опыта и знаний. — Ты говоришь умные вещи, однако, поступаешь как придурок, следуешь за желанием и не пытаешься думать о последствиях. Нам придётся выбираться, раз уж ты так хочешь пойти за мной. — Клауд достал из сумки студента ноутбук. — Придётся постараться, ведь преследователь не ушел, он ожидает наших дальнейших действий. — И что ты предлагаешь? — Все сведения о нашем присутствии здесь должны быть уничтожены. — Тяжело вздохнул шатен, поднимаясь за генеральную уборку, стирая все отпечатки пальцев с мебели. — Ты удалишь меня из данных о заселении, меня на камере видно не будет, а вот твое лицо придется как-то заменить. С помощью нейросети или ещё как-то, по технической части я не так силён, поэтому, дело за тобой. — Это возможно, но, Клауд, зачем нам это? Кто догадается, что мы здесь? — Мешкался Госсен. — Я совсем ничего не понимаю, неужели нам придётся каждый раз делать это? — Я объясню тебе все, как только мы будем в безопасности. Я, кажется, уже говорил: нам придётся исчезнуть, в прямом смысле этого слова. Госсен Бургшталлер пропадёт навсегда, у тебя будет другое имя, в базе данных ты будешь считаться погибшем, никаких связей с внешним миром, камер это касается тоже, наши лица никто не должен видеть. Разумеется, перспектива юношу не радовала, в порыве эмоций он согласился следовать за лучшим другом без колебаний, не представляя всей серьёзности ситуации. Представить невозможно человека, который живет в мире, но и будто его не существует. Крутиться в полном одиночестве, без права на связи с другими, без права на дружбу и любовь. Малейший просчёт и жизнь оборвется, никто об этом никогда не узнает, история забудет все эти деяния. История предполагает не только позитивные достижения, но и достижения негативные, где имена её вершителей остались во тьме. — У тебя есть еще время вернуться. — С надеждой сказал Клауд, не желая принимать мальчика к темное гнёздышко. — Тебя защитят люди сильнее меня, они не дадут погибнуть зря. Я слишком люблю свою свободу, чтобы отпустить тебя в безопасность. Честность не позволит тебе укрывать меня, но и мое желание защитить тебя не даст мне утопить твою жизнь. Каждый из нас подчинён эгоизму, толкающему к использованию других людей. — Понимаю. — Тяжело вздохнул юноша, копаясь в ноутбуке. — Я уже сделал свой выбор. Для него не сложно взломать базу отеля, не сложно подделать записи с камер. Будь он преступником, уже бы управлял многими, самые влиятельные люди этого мира стремились заполучить такого союзника, как Госсен. Труднее всего совмещать ум и доброту, ведь по сути использование талантов на благо не всегда окупается. Мир не состоит из говна, скорее из противоречий, которые и формируют общую картину, вызывают разногласия, заставляя людей черстветь, подавлять, выстраивая определённую систему, настолько мощную, что человечеству приходится существовать в ней. И попытайся разрушить её — появится новая система, таков удел людей — систематизировать все. Всегда будут подчиняющие и подчиненные, за счет которых и формируется иерархия. Клауд закинул на плечо сумку, окинул взглядом шикарный номер, в комфорте которого удалось понежиться от силы пару часов. Печально, что героям предстоят долгие скитания, бессонные ночи и игра со смертью. Все это подготовка в будущему краху, неизбежно настигающего каждого, кто выбрал в противники законы мира. Живя в обществе, нельзя оставаться незамеченным, как бы этого не хотелось. Время не выиграть, от всех не убежать. — Готово. — Студент протянул ноутбук, где на черно-белом записи вместо юношей не было никого. — Что дальше? — Активируй сигнализацию, преследователь уже видел меня, поэтому последует за мной. А ты сбежишь через специальный выход, который использует только персонал, я все подготовил. Убегай как можно дальше отсюда, если все-таки настигнут — тебе же лучше. Ты не виноват ни в чём, если уж надавят — сдай меня, все равно, ты ничего не знаешь о моей деятельности, с тебя нечего спрашивать. — Где мы встретимся? — Насторожился Госсен, не ожидая, что после пережитого с другом придется расстаться так быстро, в такой тяжёлой ситуации. Для мальчика предстоящая игра не проходима, если его оставят в одиночку. — Я не знаю, что мне делать. — Не беспокойся, я всегда найду тебя. Возможно, расставание будет совсем недолгим. — Тёплая рука Клауда так привычно зарылась в серебряных волосах. Безобидное прикосновение вызывало столько эмоций, успокаивало потрепанные нервы обоих. Юноша делал никогда не вкладывал столько чувств в прикосновение, никакая из многочисленных женщин не удостаивалась этого жеста. — Я же тоже обещал тебя защитить. Госсену стало легче, интуитивно он ощущал всю искренность чувств, благодаря которым были все основания доверять горе-преступнику, хоть никто в здравом уме, зная, на какой стороне промышляет Клауд, не станет доверять, но только не студент, слишком верующий в доброту людей. Сработала пожарная тревога, по динамику объявили об эвакуации через пару минут сработали спринклерные оросители¹, обдавая сбежавшихся на шум тревогу людей холодной водой. Посетители выглянули из номеров, осматриваясь, оценивая обстановку вокруг. Звонящий сигнал врезался в уши, что не хотелось и секунды оставаться в отеле. Ланселот терпеливо смотрел на нужную дверь, игнорируя все вокруг: и сигнал тревоги, и толкающих его людей, он ждал, когда нить начнёт свое движение. Клауд, стараясь закрыть лицо, вышел из номера, мгновенно заметив полицейского, ждущего новый раунд. Первостепенной задачей являлось — увести преследователей за собой, впервые юноша рискнул всем ради другого. Спектр эмоций постоянно менялся, Клауд чувствовал страх, сомнение и много ощущений, каждое из которых подавляет другое. Ланселот взглянул на таинственного знакомого, шедшего, казалось, спокойно, без колебаний подчиняясь сигналу тревоги. Выбора не оставалось, остаться в отеле нельзя, упустить потенциального сообщника — тоже, метания привели к тому, что полицейский последовал за Клаудом. Последний петлял, ускорялся, пытаясь найти убежище в убегающей толпе, но преследователь оказался хорош — ничуть не отставал, придется сильно постараться, чтобы отделаться от Ланселота, танцующего с толпой, незаметно обходя окружающих. Убегающий юноша находился на грани, лицо скрыто, но действия выдавали его с головой: быстрые, неуклюжие, полицейскому мгновенно стало очевидно — наспех продуманная попытка побега. Лейтенант практически сразу осознал, что неправильно выбрал цель, ведь Клауд — отвлечение внимания, но это лучик нельзя было упускать. Шатен выбрался на улицу, где столпился народ, уставившись на не горящее здание, злости ворча, пытаясь понять, кому в голову пришло пошутить с пожарной сигнализацией. Расталкивая людей, юноша пытался добраться до ближайшего такси, оторваться как можно скорее, нельзя надолго оставлять Госсена одного. По той стороне проспекта приближался Хаябуса, которого Клауд непременно узнал, этот тяжёлый взгляд и пустые глаза ещё надолго отпечатаются в памяти. Юношу отрезало от свободы со всех сторон, такси, как назло, уехали все до последней, а угонять машину посреди дня, на глазах у полиции — последнее дело. Заметив толпу туристов, гуляющих по Парижской площади, шатен направился туда, пытаясь не попасть под взор второго полицейского. Ланселот непрерывно шагал, сохраняя дистанцию, чем больше пугал Клауда, доводя его до исступления, вынуждая действовать необдуманно. Полицейский слишком чётко ощущал каждую эмоцию противника и больше накалял обстановку. Встретившись взглядом с Хаябусой, юноша жестом указал напарнику на преступника: выгоднее проследовать тому, кого жертва в лицо не знает, как полагал Ланселот, не зная о том, что юноши уже пересекались. У брюнета способность скрываться куда выше, поэтому Клауд даже не заметил, как офицер пересёк проспект, но увидел, что первый преследователь направился в сторону Госсена. Нагрянувшие штормом события совершенно вывели юношу из равновесия, он оказался не в состоянии принимать обдуманные решения. Помочь товарищу стало совершенно невозможно, но для шатена — это лучший исход, пусть друг угодит в лапы к полиции, чем к кому-то похуже. Клауд ощутил, как холодный ветер обдувает спину, со страхом, укутанным под стеклом тёмных очков, парень обернулся, увидев в толпе людей чёрные глаза своего нового преследователя. Ужас сдавил виски, сердце стучало, вызывая дрожь и учащённое дыхание, пульс зашкаливал, по спине юноши стекали капли холодно пота, казалось, что полицейскому не нужно видеть лицо, чтобы узреть страх в карих глазах. Вечерний мрак уже не мог укутать юношу в тёмное безопасное одеяло, укрывавшее столько лет. Пришлось переходить чуть ли не на бег, но любая подозрительная активность запустит беду, а вот преследователя уже не разглядеть в тени, но присутствие ощущается слишком явно. Клауд миновал Рейхстаг, направляясь к ближайшей станции метро, надеясь на скупую удачу, возможно, преследователь не успеет сесть в один с ним поезд. Он бежал по красивым улицам, освещённым золотом, плевать на все достопримечательности, спасательная вывеска станции Bundestag². Юноша проскочил в подземный переход, ведущий к спасительным поездам, Хаябуса никак не хотел отставать, фактически наступая на пятки. Впереди показались фары быстро идущего, жёлтого поезда, Клауду не до того, чтобы рассматривать красоту песочных стен метрополитена и оценивать чистоту на станции. Сделав последний рывок, преступник забежал в первую дверь, первого вагона, перед тем, как они закрылись перед носом у полицейского. Мрачный взгляд, высасывающий жизнь, зловещую глубину чёрных глаз, паренёк запомнит надолго. Шатен с облегчением вздохнул, матушка удача его не оставила и партия осталась за ним. Госсен, подождав несколько минут с начала сигнала тревоги, уже порядком вымок под оросителями, представляя, как будет дрожать от холода, убегая по осеннему Берлину. Студент дрожащими руками приоткрыл дверь, удостоверяясь, что шум в коридоре затих и все ушли. Вода стекала по стенам, сигнализация противно жужжала, окончательно выбивая без того напуганного мальчика из колеи. Глубоко выдохнув, юноша, как током ударенный, выбежал из номера, крепко сжимая в руках сумку с ноутбуком, поскальзываясь на мокром полу, минуя короткий коридор. Выход для персонала оказался совсем не примечательным, небольшая дверь под цвет стен, чтобы посетители ненароком не заглянули туда. К удивлению Госсена, проход был открыт, а света и какого-либо шума в длинном спуске не слышалось, значит, юноша один посреди чёрной лестницы. Дрожа от страха, забыв про осторожность, студент бежал, не рискуя лишний раз обернуться назад. Улица встретила темнотой и прохладным ветром, дунувшим в лицо, стоило только открыть дверь. Задний двор освещал одинокий фонарь, а скопление узких проходов и арок обещало веселое путешествие по обратной стороне великолепного городского центра. К ногам постоянно лило что-то, множество окурков и другого мелкого мусора брошено валялось на земле. Госсен не думал в этот момент об окружении, он не знал, даже не представлял, кто их преследует и от кого нужно будет убегать, в одно мгновение весь мир стал враждебен, а каждый человек — подозреваемым. Где-то на той стороне слышались недовольные возмущения выдернутых из отеля туристов, где-то там Клауд уводит врага за собой, давая мальчику время сбежать. Юноша поежился, кутаясь в мокрый плащ, пытаясь отдышаться после неожиданной пробежки, со спортом никогда не складывалось, а тут придется позабыть о своей физической слабости. Госсен миновал пару темных арок, вздрагивая при каждом звуке и не зря. Позади себя парень услышал, как кто-то с грохотом упал на железную крышку мусорного бака и это явно не выброшенный из окна мусор, а что-то или кто-то потяжелее. Эхом раздались шаги. Юноша замер, каждое движение в узком пространстве выдаст его. Планы в голове формировались безумные, подсмотренные из боевиков и мультфильмов, где они казались такими лёгкими в исполнении, но в реальной жизни все сцены с побегами превращались в абсурд. Петлять по коридорам долго не получиться, на первый взгляд закрытый двор — безопасное место, где есть много укрытий, но сейчас оно стало скорее западнёй, где единственный выход станет погибелью. На открытом пространстве Госсену с его выносливостью никогда не убежать. Шаги приближались, а юноша никак не мог совладать с дрожью, интуитивно он жался к стене, укутываясь в тени, старался не дышать. Зажатая в угол жертва способна на безумные поступки. Совершенно забыв о логике и адекватности, студент швырнул сумку в противоположную от себя сторону. Он побежал, тёмные арки менялись одна за другой, звуки превратились в кашу, на которую испуганный мальчик позабыл обращать внимание, единственной его целью являлось вырваться из этого тёмного лабиринта. Свет фонаря осветил лицо, Госсен услышал звук автомобильного сигнала и замер на мгновение, он все же смог, как ему показалось, оторваться и выбраться на злосчастную улицу. Как в тумане, юноша бежал, прижимая ноутбук к мокрому плащу, не оборачивался назад, стараясь максимально выполнить порученную Клаудом задачу. Студент не помнил, сколько пробежал, но как-то оказался на автобусной остановки, задыхаясь от перенапряжения. Он глухо кашлял, в животе болезненно скрутило, а перед глазами стоял серый туман. Госсен даже не заметил, как преследователь без особого труда настиг его. Он вздрогнул, чуть ли не закричав, когда на плечо легла чья-то тёплая рука. Сглотнув тугой ком слюны, дрожа от надуманного страха, юноша обернулся. От увиденного Лунный мальчик остолбенел, перед ним, как ни в чем не бывало, сидел Ланселот, обольстительно улыбаясь. — Господи! — От неожиданности воскликнул Госсен. — Я так рад, что это вы. То есть, в смысле, вы меня, наверное, не помните… Ну мы с вами встречались в общежитии, я… Вы мне тогда своё имя назвали, а я как-то забыл. Полицейский взглянул в изумрудные глаза, полные искренних эмоций, таких невинных и чистых, которые мальчик совершенно не умеет скрывать. По выражению лица юноши сразу стало ясно, что тот почувствовал облегчение, увидев знакомое лицо, а не наоборот, как должен испугаться преступник, когда цепь закона сковывает его. Щеки Госсена покрылись розовым румянцем, едва заметным на вспотевшем лице, нелепую улыбку, которую дрожащими губами юноша смог подарить. Ланселот чётко осознал — перед ним никакой не преступник, а ребенок, которого без его ведома втянули в опасную игру. — Вот как. — Лейтенант продолжал улыбаться, внимательно осматривая дрожащего от холода мальчика. — Будет ещё время представиться. Лучше расскажи, от кого ты так стремительно убегал? Студент замер, складывая крупицы пазла в единую картину, безоговорочно он последовал приказу друга, не разобравшись во всей ситуации. Только сейчас стало ясно: Ланселот и был преследователем, он неведомым образом вышел на этих двоих. Госсен дышал глубоко и медленно, пытаясь набросать в голове линию поведения. Зная себя, юноша не сможет скрыть информацию о Клауде, его ложь мгновенно раскроется, но можно ли лгать о том, чего не знаешь? — Не знаю… — С одышкой говорил студент. — Убегал, потому что так нужно было. Я не знаю, кто меня преследует. Полицейский нахмурился, значит, догадки переросли в реальность, кто-то таким же образом вышел на Госсена и сделал первый ход. В разговоре юноша замялся, тщетно пытаясь скрыть незначительные, но известные ему одному факты, значительно бы облегчившие офицерам задачу. Преступник оказывал на него сильное влияние, раз ничего не объяснив, заставил Бургшталлера без колебаний бежать, связь между оказалась куда крепче, чем при обычной манипуляции. Госсен хоть и наивный мальчик, но особая чувственность к людям не даст ему попасть под манипулятора. Ланселот начал потихоньку запутываться в происходящем: действия обоих подозреваемых слишком рискованные и не логичные, не похожие на виртуозно исполненные ограбления, требовавшие идеальной подготовки. Будто преступник сам отдал парня в руки полицейским, по доброй воле, либо ситуация в темном мире обострилась настолько, что вынудила мифического Короля Воров выйти на свет. Чем сильнее нить натягивалась, приближая к цели, тем больше открывалось вопросов, ответы на которые не дать с помощью логики. — Тебе угрожают? — Серьезно спросил Ланселот, а затем перевел взгляд на промокшего до нитки парня. — Пойдем, отвезу к себе в отель, там и расскажешь все по порядку, ладно? Не переживай, мы попытаемся тебе помочь. — Мы? — Неуверенно спросил Госсен, не представляя, как самостоятельно выпутываться из сложившейся ситуации. — Да, мой напарник, который приходил со мной делать объяснение в университете. С одной стороны юноша был рад, что вновь пересекся с полицейским, в которого по нелепости влюбился, но обратной стороной монеты являлось то, что сейчас они по разные стороны и обстоятельства никак не должны были позволять двух людям встретиться. Вероятно, Клауд разговаривал с Ланселотом в отеле и именно от него Госсену нужно сбежать. Каким бы шатен не оказался в конечном итоге хитрым, как бы не действовал, напарник полицейского — станет для него ночным кошмаром. Человек с настолько холодным взглядом, пугающей аурой и чёрной душой — мёртвой хваткой передавит несостоявшемуся вору горло. От Хаябусы невозможно сбежать. И Клауду повезло куда меньше: этот человек сейчас его преследует, он взвалил на свои плечи слишком много, рискуя куда большим, чем Госсен, уводя за собой чёрного пса полицейского мира. Поезд скрылся в тёмном тоннеле, оставляя все страхи и переживая на злосчастной станции, интуиция подсказывала Клауду — партия ещё не окончена. Хаябуса оказался слишком бесстрашным, слишком заинтересованным в поимке, что уходящий поезд не остановил его. Полицейский в последний момент, рискуя жизнью, запрыгнул на поезд, цепляясь за железные выступы на последнем вагоне. Юноша забрался на крышу и аккуратно полз к первому вагону, где и скрывалась загнанная жертва. Когда железный монстр остановился, Хаябуса спокойно спрыгнул с крыши, оказавшись около первой двери, которая и разделяла юношей, пара секунд — добыча поймана. Шатен замер от ужаса, каждая клетка его тела яростно дрожала, не веря, что подобное могло произойти, казалось, юноша и не уезжал, а злая жизнь сыграла с ним дурную шутку. Другая станция, тот же человек, смотрящий прямо в душу, а Клауду думалось, что поезд никуда не уезжал, а все происходящее минуту назад — зацикленный процесс, не дающий разорвать цепь отчаяния. Впереди бездна, позади тупик, отступать некуда. Юноша нервно сглотнул, когда автоматическая дверь открылась, впуская зловещего демона терзать грешные души. Хаябусе не пришлось должно ждать, жертва добровольно вышла на казнь. Клауд вышел из вагона, становясь лицом к лицу с полицейским, ощущая властный взгляд на себе. — Кажется, я проиграл. — Из последних сил юноша выдавил из себя непринуждённое признание, будто его жизнь вовсе не висит на волоске и все идет своим чередом. В душе шатен знал, он не проиграет эту партию, любой ценой он сбежит от полицейского, где-то в неизвестности его ожидает недалёкий спутник, нуждающийся в помощи куда больше, чем преступник. Хаябуса шёл позади, каждый его шаг сопровождался звоном в ушах и трепетом в душе, вызывая у Клауда прилив адреналина, заставляя мозг работать на износ, создавая безумные стратегии. Короткая дистанция между ними сыграла решающий ход, точно отмечая победителя раунда. Впереди стояла будка с охраной, стоило юноше оказаться в непосредственной близости к служителям закона — настал его черёд руководить правилами. Он чуть приподнял из кармана кошелёк, едва заметно и в тот момент, когда рука полицейского оказалась ближе всего к телу, шатен закричал на всю станцию, имитируя испанский акцент. — Что вы, твою мать, делайте, мистер?! — Клауд обернулся к Хаябусе, а из кармана посыпались деньги. — Пытаетесь ограбить меня?! Скучающие охранники мгновенно среагировали на долгожданную суету, благодаря Богов, что наконец-то в их скучной работе произошло хоть что-то. Несколько мужчин подбежали к полицейскому, ограждая его от преступника, последний схватил выпавшие деньги и побежал к выходу, что есть сил. Пока служители закона пытались осознать происходящее, Клауд уже был наверху. Хаябуса, достав удостоверение, тыкая его в лица охранников, ругаясь, растолкал не понимающих мужчин, погнался за жертвой, надеясь, что дистанцию все же удастся сохранить. Юркий Клауд, привыкший действовать на опережение, залез в ближайшее такси и скрылся, когда полицейский только поднялся на поверхность и провожал ускользающую машину мрачным взглядом. На лице офицера блеснула улыбка, пробудившая в нем давно забытый интерес в работе. Не часто кому-то удавалось настолько красиво сбежать из его цепких лап. Мальчишка-преступник интересовал Хаябусу больше и больше, поимка этого человека станет сладкой наградой, о которой юноша так давно грезит. Госсен дрожал, протягивая ручки к обогревателю в машине, он до крови прикусывал губы, давясь от страха. В салоне пахло табаком и едва ощущаемым запахом свежих роз. Красивые здания в вечернем свете отражались на запотевающем стекле, пролетели машины, центр Берлина медленно уходил назад, все чаще встречали мальчика многоквартирные здания и широкие автострады. — Согрелся хоть немного? — С беспокойством поинтересовался Ланселот, закуривая очередную сигарету. — Совсем глупый, в мокрой одежде бегать. — Я не глупый! — С обидой отозвался юноша, сжимаясь от холода и морщась от запаха сигарет. — В смысле… Мне пришлось… — Мы тут одни. — Полицейский поглядел на дорогу. Впереди образовалась пробка. — Судя по всему, ехать нам придётся долго. Можешь рассказать мне, если уж так не хочешь делиться с моим напарником. — Если бы я знал, что рассказать. — Студент поник, зарываясь в спасательном мирке. — Я просто… Не могу. Вы ведь ищите кого-то, а для этого нужен я? Но я ничего не знаю, не понимаю, что происходит и кому нужна от меня информация… — Давай сначала разберёмся с теми, кто тебя преследует. И почему. — Я не знаю… — Пролепетал Госсен. — Мой друг сказал мне бежать… Он прекрасно знает, что мне ничего неизвестно, но какие-то опасные люди ищут меня почему-то. Наверное, по той же причине, что и вы. — Так ты знаешь, что мы тебя ищем? — Насторожился лейтенант, пытаясь уловить ложь в словах мальчика. — Догадался. Мой друг… Я не знаю… Он сделал что-то плохое? — Я не знаю твоего друга. И ты, кажется, не хочешь, чтобы я о нем узнал. Солгать ты не можешь, боишься рассказывать, потому что мы его арестуем? Юноша вяло кивнул. Он не сможет долго отмалчиваться, не сможет скрыть информацию о Клауде, который доверил ему свою безопасность и свободу. Такой ли благодарности заслуживает человек, защищающий слабого Госсена всю жизнь? Студент проклинал свою беспомощность, он никогда не мог защитить себя, всегда прятался за спинами других, а сейчас, когда кто-то впервые в нем нуждается — он не в силах ничего сделать. Оставалось только умолять Ланселота закрыть дело, предлагать деньги, любым способом обеспечить безопасность для друга, но Госсен, с его совестью, не имел права так поступать. Полицейский выдохнул столб белого дыма, укутывая салон в табачный туман, от чего вызывал у мальчика приступ кашля. Он потушил сигарету, тяжело вздохнув, поглядел на Госсена. — У нас есть основания арестовать твоего друга? Ты должен понимать, если знаешь о его какой-то незаконной деятельности, то придется мне сообщить, иначе, пойдешь как соучастник. Юноша хотел было оправдаться, начать дрожать и реветь, но телефонный звонок отвлёк лейтенанта, давая ценное время на обдумывание дальнейших действий. Но сколько времени не давай, толкового ничего не получится, Госсен не умеет врать, к тому же безнадёжно влюблён и мечется между нахлынувшими эмоциями. — Здравствуйте, старший лейтенант. — В трубке послышался голос Линга. — Простите, что так поздно, но капитан Роджер с ума сошёл. Подслушивает, хоть бы никто из наших не связался с вами, он очень недоволен из-за вашей самодеятельности. — Я не удивлён. — Хмыкнул Ланселот. — Не стоит переживать, сегодня вечером отчёт о проверки подпольного аукциона будет уже него. На нем продали Глаз Морского Короля, но мы не смогли помешать этому. Даже с разрешением мы вряд ли получим что-то, перейдя тропу олигархам. — Это отвратительно. Зачем тогда полиция, если от закона так легко откупиться? — Не переживай об этом. — Улыбнулся лейтенант. — Привыкнешь. Не все в мире идёт по справедливости, хотя бы потому, что это понятие относительное. Лучше расскажи, что хотел. — Да, простите. — Виновато отозвался сержант. — Лейтенант Хаябуса немного рассказал мне о вашей цели и о мальчике, которого вы ищите. Я был в Марбургском университете, спрашивал на счет него. Ребята с его потока говорят, что он был нелюдим и не общался практически не с кем, а если и контактировал с однокурсниками, то только по делу. В общем, тёмный паренёк, все учителя его обожали, по словам студентов, из-за того, что он всех сдавал, набивая репутацию. Я проверил данные из базы университета, жил он тоже один. — Спасибо тебе за работу. Но дела приобрели новый оборот, будь готов в ближайшее время сообщить руководству в Берлине, чтобы дали нам разрешение на поимку преступника, как бы я не хотел, придется прибегнуть к помощи разведки. — Всегда рад помочь, лейтенант! Дело настолько серьёзное? Я могу чем-то помочь? — Пока мы ничего толком не выяснили, лучше продолжай выполнять свои обязанности. Придет время и ты ввяжешься в своё, не менее опасное, дело. Постараюсь держать в курсе. — Закончил Ланселот и сбросил вызов, полностью переключая внимание на Госсена. — Прошу прощения, надеюсь, ты не потерял нить разговора. — Нет… — Юноша совсем опечалился, походя больше на ребенка, чем на взрослого человека. — Но я правда ничего не знаю о его деятельности. И о нем самом. — Что же это за друг такой, о котором ты ничего не знаешь? — Хороший друг. — Студент едва заметно улыбнулся. — Он всегда защищал меня в школе, поддерживал меня в моих, как оказалось, идиотских проблемах. Я даже представить не мог, что у такого позитивного и ветреного человека могут возникнуть свои проблемы, куда сложнее, куда ужаснее моих. До самого конца он оберегал меня… Он ничего толком не сказал, лишь то, что не хочет портить мне жизнь и я должен забыть его. — Значит, на то были причины. Я понимаю, что тебе неприятно это слышать. Вероятнее всего, твой друг — опасный преступник и тебе придётся рассказать о нем все, что знаешь. Он правильно поступил, не втянув тебя в свою деятельность и поставил под угрозу собственную безопасность. Я учту этот факт и сообщу об этом суду. — Я не предам друга. Как я могу? Моя плата за его защиту будет тем, что я сдам его полиции? — Если он не преступник, его никто не тронет. Послушай, неизвестно, скольких людей он ограбил, скольких подставил и сам сдал. Как бы хорошо твой друг к тебе не относился, он мог навредить другим людям, таким же, как ты, у которых свои друзья и они могли их потерять по его вине. — Пожалуйста, — прошептал Госсен. — Защитите его… Обещайте, что защитите! — Мы сделаем для этого все возможное. А теперь расскажи мне все, что знаешь. — Клауд Флейшман, восемнадцать лет… — Юноша погрузился в воспоминания. Для маленького Госсена школа стала пыткой, от чего-то он никогда не мог найти общий язык с людьми. Хиленький, загнанный в угол ребенок, не способный ни на что, слишком умный, чтобы быть понятым, слишком мягкий, чтобы подчинить себе общество. Совестливый, из-за чего одноклассники постоянно страдали, ведь именно Госсен был тем человеком, который напоминает учителям про домашнюю работу. Серебряные волосы стали для него могилой, ведь в окружении детей, привыкших к чему-то определённому, трудно смириться с тем, что люди отличаются, вот мальчик и оказался, в прямом смысле, белой вороной. Его ненавидели, но боялись, ведь фамилия Бургшталлер вызывала страх, ведь родители второго наказали не обижать сынишку влиятельного папочки. Светило весеннее солнце, во дворе бегали детишки, резвились, наслаждаясь тёплой погодой. Неподалёку от дома Госсена построили приют для сирот, поэтому брошенные ребята стали частыми гостями в мирном дворе. В один из таких дней мальчик пошел с отцом на спонсорскую встречу в приют. Видя одетого с иголки Госсена осиротевшие дети, мечтающие о любви, ласке и собственных вещах, с жадностью глядели на ребенка. Мальчик потерялся в длинных коридорах, упустив из вида отца, которого совсем не волновала судьба Госсена. Он шел сжавшись, натыкаясь на обиженные взгляды, ребята постарше, куда наглее и смелее, затащили мальчика на улицу. В омуте печальных глаз, где каждая стена дышала одиночеством, появился высокий парнишка, отличающийся от других. Он лёгким движением откинул хулиганов, подавая испуганному Госсену руку. Глаза шатена хитрые, сверкающие, а фальшивая улыбка казалась такой искренней. — Меня Клауд зовут. — Представился парень, обхватив обмякшую детскую ладонь. — А тебя? — Госсен… — Пролепетал мальчик, оглядываясь на убегающих детей. — Встретимся завтра в этом дворе? Я тут неподалёку живу. Ошарашенный ребенок успел лишь кивнуть, как спаситель побежал в след за хулиганами. Так и началась их крепкая дружба, изначально основанная на выгоде и обмане, но переросшая в настоящую. Пока Ланселот внимательно выслушивал долгую историю их дружбы, пытаясь уцепиться за какой-нибудь важный факт, они уже добрались до небольшого отеля, в корень не идущего с той роскошью, в которой Госсен нежился. Клауд оказался слишком скрытный и осторожным, умудрился за столько лет не рассказать о себе ничего. Хоть юноша и упомянул, что они одного возраста, но по истории очевидно, что загадочный друг куда старше. Неудивительно, что полиция не могла найти Короля Воров, раз он смог близкого друга столько лет держать в неведении, обмануть незнакомых людей — пустое дело. Машина подъехала к серому, трехэтажному зданию, из гладкого бетона. Оно было совсем не примечательным, похожим на коробку для обуви. На белом постере, висящим сбоку, на пустой боковой стене большими красными буквами написано: «Hotel». Вокруг все было усажено деревьями, отдавшими последние листья осенней земле. Ланселот припарковался около входа, похожего больше на классическую парадную, чем на вход в заведение. Вероятно, отель построен в обыкновенном жилом доме. Женщина на ресепшене внимания на гостей не обратила, видимо, постояльцы, приводящие гостей — обычное дело здесь. Не удивительно, отель находится в жилом районе и самые частые его гости — молодые пары, ищущие место для уединения или случайные проезжие. Молодые люди шли по скромному белому коридору с чуть шершавыми стенами, проходя череду одинаковых коричневых дверей. Об электронных замках не было и речи, полицейский достал обыкновенный медный ключ и открыл скрипучий замок. Внутри все было в однотонно белым, стены, потолок, постельное белье, шторы. Стол и тумбочки из покрашенной в тот же, приевшийся белый, древесины. Благо, ванна с туалетом оказались в номере, чему Госсен не мог не радоваться. На мраморе с чёрными вкраплениями оставались едва заметные следы разводов. Ланселот снял плащ, а потом помог стянуть прилипшую верхнюю одежду гостю. Полицейский окинул взглядом комнату, в которой из вещей был только рабочий ноутбук, он тяжело вздохнул, смотря на промокшего юношу. — Прости, конечно, но запасного комплекта одежды у меня с собой нет. Раздевайся. — Что?! — Госсену на секунду показалось, что он ослышался, но все его чувства обострены настолько, что ошибиться было невозможно. — Раздеваться?! — От смущения юноша прикрыл лицо, а щеки горели от прильнувшей крови. — Не в мокром же тебе ходить. — Ланселот заулыбался, наблюдая за этой детской реакцией. — Что в этом такого? Ты — не девушка, я — тоже. — Да, извините… — Виновато почесал голову студент, открывая внимательному лейтенанту весь спектр эмоций. Госсен нелепо стянул прилипший к коже свитер вместе с майкой, чуть не запутался и не упал в собственных, зауженных штанах, которые подчёркивали тонкие, почти девичьи ножки. Застав на себе пристальный взгляд, юноша интуитивно закрылся руками, получая в ответ смешок. Он даже не заметил, как грязной обувью натоптал на полу. Виновато посмотрел на полицейского и в спешке снял ботинки, оставаясь в одних трусах. Ланселот с интересом рассматривал юношеские тело, едва заметный рельеф пресса, тонкие ноги, выпирающие ключицы и тазовые кости, нежная розовая кожа, сохранившаяся с младенчества. — А ты забавный. — Неожиданно сообщил лейтенант, заботливо собирая с пола вещи Госсена, выворачивая их в правильную сторону. Дыхание мальчика участилось, все тело внутри горело, эмоции шквалом обрушивались одна за другой, от стыда и беспомощности хотелось провалиться. Мысли в голову лезли не самые адекватные, Ланселот перед ним, такой вежливый, заботливый, его персиковые губы расплываются в ухмылке, доводя до исступления. И где-то посреди этой, заметной одному Госсену, страсти находится непробиваемый барьер между ними. Юноша поймал себя на мысли, что в открытую думает, как полицейский властно отымеет его прямо в отеле, заткнет поцелуем невинные губы. От произошедшего кровь хлынула к члену, поэтому студент в срочном порядке завернулся в одеяло, надеясь, что Ланселот не заметит или, хотя бы, тактично промолчит. Студент внимательно наблюдал за тем, как юноша развешивает его одежду, это зрелище вынуждала смущаться сильные, виновато смотреть на благородного рыцаря, любезно предложившего помощь. — Кстати, — начал полицейский, пытаясь отвлечь спутника от смущения. — В ночь, когда произошло ограбление, где находился Клауд? — Дома, но он пришёл около часа ночи… — Прикусил больную губу Госсен, чуть простонав от неожиданной боли. — Мы легли спать сразу, потому что сегодня утром уже поехали в Берлин. — Не лучшее алиби для него, но обрадую тебя. Ограбление произошло между 2:45 и 2:51, есть вероятность, что твой друг не причём и кто-то страстно желает пустить нас по ложному следу. — Ланселот сел на соседнюю кровать, заглянув в изумрудные глаза. — Хватит на меня смотреть так, будто я пытаюсь тебя изнасиловать. — Я, я, я… — начал отмахиваться студент, покрываясь новым слоем земляничной краски. — Я о таком не думаю даже! Не очень комфортно сидеть в одних трусах при другом… мужчине. Ланселот рассмеялся. — А ты и правда забавный. Госсен почти вернул прежнее расположение духа, почти и думать забыл о произошедшем, ведь в отеле рядом с полицейским чувствовалось спокойствие. И никакие преступники и другие ужасные люди не доберутся до мальчика, ведь его надуманный герой защитит всех. Однако, судьба Клауда не давала покоя, возможно, он и хотел, чтобы юношу подобрала полиция, поэтому и отпустил его. Будто знал, что отдаёт Лунного мальчика в надёжные руки, ещё более надёжные, чем его собственные. В номер зашёл Хаябуса, нарушая прекрасную уединенную атмосферу. Госсен готов был часами глядеть в болотные глаза полицейского, рассматривать каждый миллиметр королевского лица, что-то чарующее тянуло к Ланселоту. Странно, как два властных, совершенно противоположных по нраву человека, умудрились стать напарниками. Безжалостный чёрный пес и благородный рыцарь, что-то в сочетании двух полицейских было волшебным, пугающим весь преступный мир, имей эти двое чуть больше власти. Брюнет кинул на студента холодный взгляд, в дальнейшем уже не обращая внимания на его существование. — Ты допросил его? Или мне придется сделать это? — С какой-то маниакальной радостью спросил Хаябуса. — Это не тот тип людей, которым подойдут твои методы. — Я упустил второго. — Лицо офицера было довольным, будто расследование вызывало у него радость, погони, опасность, кровь и убийства — недостающие аспекты потребностей. — Не ожидал, что он настолько хорош. Вырвался прямо из-под носа, натравил на меня охранников и сбежал. — Хаябуса открыл ноутбук. — Я запомнил номер машины, отследим по камерам, куда мальчишка уехал. — Гляжу, ты в возбужден. Но насчёт таинственного преступника поинтересуйся у Госсена. Полицейский перевел стальной взгляд на вздрогнувшего юношу. Чужой страх импонировал брюнету, заставлял чувствовать себя по-настоящему живым, ведь нет пищи вкуснее, чем человеческие эмоции. Если большинство людей Хаябуса мог подавить одним взглядом, то с Ланселотом история сложилась ровно наоборот. Старший лейтенант оказался куда более морально устойчивым, чем может показаться на первый взгляд и умение властвовать и манипулировать развито у него куда сильнее. — Говори, где твой сообщник? — Он мой друг… — Сбивчиво говорил студент. — Простите… Я не знаю, мы разделились… Клауд сказал, что нас преследуют опасные люди… Я вообще ничего не понимаю! Офицер мгновенно понял истинность слов Госсена, от чего ещё больше охладел. — Столько потраченного времени из-за бесполезного свидетеля, который не знает даже, чем занимался его «друг». Хотя бы лицо его описать сможешь? На это мозгов хватит? Юноша сильнее замотался в одеяло и подтянул ноги к груди, совершенно не желая рассказывать все полицейскому. Вся его жизнь в один день перевернулась, выкинула за границы дозволенного, впереди тёмная неизвестность. Госсен молча подошёл к плащу и достал из кармана влажный, но работающий телефон, открыл их единственную с Клаудом фотографию, протянул офицеру. Хаябуса, увидев беззаботное лицо с хитрыми глазами, отдающими подлецой из изображения, облизнулся. Теперь молодой человек интересовал его куда больше, наглый, уверенный в себе, тот, кого полицейский так любил втаптывать в грязь, наблюдая, как самодовольный мальчишка на глазах становится послушной игрушкой. И Клауд станет лучшим представителем среди тех несчастных, которым не посчастливилось угодить в цепкие лапы закона. Ломать сильного соперника всегда интересно, наблюдать, как его жизнь зависит от решений Хаябусы, смотреть, как угасают тщетные попытки сопротивления. Брюнет обратился к напарнику. — Узнал еще что-нибудь, я не хочу слушать рассказ заикающегося ребенка. — С тем, как ты ведёшь себя с людьми — любой заикой станет. — Пожал плечами Ланселот. — Ничего толкового, этот Клауд даже друга держал на расстоянии, наверняка его имя и фамилия фальшивые, как и возраст. Ясно одно: настолько осторожный человек по доброй воле не отпустит от себя того, кто знает, как он выглядит, а уж тем более, имеет фотографию. — Он хотел защитить меня. — Вмешался Госсен. — Кто-то тоже вышел на меня тем же способом, что и вы. Поэтому, я здесь. — Надо же. Ты не так безнадёжен, как я думал. — Придётся обратиться к BND, наших сил не хватит, если ситуация выйдет из-под контроля. Сам понимаешь, если за ними охотится крупная шишка, без посторонней помощи и веских доказательств — ничего не сделать. — С прискорбием сообщил лейтенант. — Мы неосторожно вляпались во что-то ужасное, в результате, мы сами окажемся преступниками. — Да плевать я хотел. — Фыркнул Хаябуса. — Эта работа позволяет мне реализовать свои способности, я могу влиять на человеческую жизнь и убивать. А на какой стороне окажусь я буду это делать — второстепенно. Придётся сражаться, как преступнику — сражусь. А что насчёт тебя? Упёртый идеалист. — Абсолютной справедливости не существует. Я поступлю так, как считаю нужным. В данный момент я считаю справедливым защитить этого мальчика и его друга, чтобы он не сделал. А дальше закон решит их дальнейшую судьбу. — Ланселот взглянул на испуганного мальчика. — Надеюсь, ты не собираешься убегать? — Мне и некуда. Полицейские отлучились, оставляя Госсена одного в маленьком номере. Сжавшись в ком, юноша смотрел в окно, вглядываясь в собственное отражение на стекле. Стало тошно от собственной бесполезности, где-то в далёких мечтах студент был героем, спасающим всех. Все вокруг восхваляли его талант программиста, пророчили большое будущее, а по итогу, Госсен оказался беспомощным перед угрозой, полагаясь на других. И нет ничего, что можно дать взамен за помощь. Раздался телефонный звонок, вырывавший юношу из озера самопожирания, без толку корить себя, нужно сделать хоть что-то, дабы помочь окружающим. Звонили с городского номера, студент взмолился, надеясь услышать родной голос, который успокоит, заберёт в безопасное место и весь кошмар забудется в реке воспоминаний. Госсен схватился за телефон и взял трубку. — Клауд?! Это ты?! — Я. — Прошептал юноша на том конце. — Успокойся. Не кричи. Где ты? — Я у полиции… — Виновато объяснил студент. — Ланселот поймал меня, прости… Я… Мне пришлось… — Все хорошо. Я понимаю. — По голосу ясно, что Клауд улыбается, а страх в душе утих. — Забудь всё, что я тебе говорил, хорошо? Рад, что ты в безопасности. — Они помогут! Скажи, где ты? Юноша с волнением спросил, но в ответом была тишина и последовавшие за ней длинные гудки. Госсен подскочил с кровати, окунаясь с головой во мрачный мир. Нельзя дальше валяться, уповая на других, чтобы спасти друга, необходимо максимальное количество ресурсов, которые студент мог из себя извлечь. Его способность быстро обрабатывать и анализировать информацию должна стать козырной картой в игре. Проверь местонахождение телефона, с которого звонили оказалось секундным делом. Впопыхах Госсен оделся, тяжело дыша от нарастающего напряжения, неизвестная сила тянула его на помощь. Дверь оказалась заперта, поэтому, недолго думая, юноша открыл окно, лицом к лицу встречаясь с предстоящей опасностью, и прыгнул, оставляя безопасную комнатушку позади. Удачно то, что номер располагался на первом этаже. Вечером, когда мрачный мир выходит на свободу, Госсену слишком рискованно разгуливать одному, но сейчас его мысли заняты одним лишь Клаудом. Он не подозревал, что новые преследователи достигнут его так скоро. Юноша бежал в влажной одежде, дрожа от холода, пересекая одну улицу за другой, ловя на себе взгляды случайных прохожих, не замечая, что происходило вокруг. Панельные дома, длинные дороги сменили друг друга и студент наконец достиг широкого проспекта, где в отдалении виднелась стеклянная телефонная будка. Госсен перевёл дыхание, оглядываясь вокруг, в надежде застать знакомое лицо. Клауд наверняка уже растворился и найти его уже невозможно. Юноша достал телефон, подключаясь к местной системе видеонаблюдения, чтобы найти хоть силуэт друга, понять, куда он направился дальше. Но даже если удастся заметить Клауда, уже слишком поздно, отныне Госсен всегда будет на шаг позади и обречён бегать за тенью оставшуюся жизнь. Партия обещала закончиться безоговорочной победой Короля Воров, сумевшего защитить всех и незамеченным сбежать. Но какая игра закончится, если фигуры на смертельной доске ходят по собственной воле, продолжая бесконечные погони друг за другом. Тёмный вечер закончится на том, что игроки пересеклись, объявляя новый раунд салочек на смерть. Госсен, ищущий зацепку на черно-белых записях низкого качества, не успел заменить припарковавшейся возле него машины. Услышав глухой хлопок, юноша поднял голову, когда к нему уже приближались трое неизвестных мужчин, желающих явно не дорогу спросить. Студент перестал трезво соображать, непреодолимый страх заставил бежать, не обращая внимания ни на что. Трое бугаев догоняли куда быстрее, чем ожидалось, а Госсен выдавливал из тела последние крупицы сил. Его спас телефонный звонок, благо Ланселот узнал номер мальчика заранее, поэтому обнаружив пропажу, сразу же позвонил. Студенту было плевать, кто звонит, он взял трубку и испуганным, рваным от бега голосом чуть ли не кричал. — Ринштрассе… Почтовое отделение, помогите! Пожалуйста. Полицейский полетел к ноутбуку, надеясь уловить сигнал с телефона, который оказалось невозможно отследить. Уже не обращая ни на что внимания, юноша побежал к своей машине, играя в очередную гонку со временем. Он слышал тяжёлое дыхание в телефоне, Госсен все ещё старался бежать, хватаясь за обрывающуюся нить жизни. Раздался сдавленный крик, юноша думал, что его руку вот-вот оторвут. Его локоть сжимали так сильно, что лишились возможности хоть как-то двигаться. Слабый физически, уставший от бега, испуганный мальчик ничего не мог противопоставить трём исполинам, крепко схватившим его. Госсен почувствовал холодное дуло пистолета под рёбрами, одно лишнее движение и жизнь оборвется, сердце стучало так быстро, что город перед глазами поплыл. Телефон — последняя надежда на выживание, полетел на землю, мужчина одним тяжёлым ударом раздавил устройство и повёл мальчика к машине. Силой студента затолкали в салон, оставляя под одеждой набухающие синяки. Нежиться с ним никто не собирался, стало очевидно, когда за очередную одышку юноша получил твёрдым кулаком под ребра. Оставалось максимально сосредоточиться на происходящем, постараться запомнить все, что происходит вокруг, каждый ориентир. Госсену сразу натянули на голову мешок, поэтому оставалось только рассчитывать на ощущения и представить в голове карту города, чтобы понять, в какую пугающую неизвестность его увозят. Ланселот опоздал, нарушив при своей погоне десяток правил дорожного движения, он и краем глаза не успел углядеть за проклятой машиной, увозящей мальчика. На широком тротуаре продолжали проходить люди, кого юноша не спрашивал, никто погоню не застал. Все, что осталось от Госсена — разбитый телефон. Полицейский вспомнил сияющие мальчишеские глаза, полные страха и надежд, стало больно, что он вновь не успел защитить того, кто мрачного мира познать не должен. Пришлось закурить очередную сигарету, чтобы вернуть трезвость рассудка, потаенные желания убивать вновь проснулись в спокойном, на первый взгляд, сердце. Желание восстановить справедливость резко обострилось, превратив Ланселота в машину для свершения правосудия, окончательное решение которой — смерть. Через пару минут, наплевав на едущие по широкому шоссе, машины, прибежал Хаябуса. Взглянув на напарника ему стало не по себе, пробуждая давно забытые, страшные воспоминания. Кровавая история старшего лейтенанта Ланселота Ратценберга, послужившая началом карьеры строгого идеалиста, давно утерянная в прошлом. — Я опоздал. — Злобно прошипел полицейский, сжимая в руке мягкую пачку сигарет. — Никому ничего не сообщай. Это наше дело. Придётся превысить полномочия. Каждый из этих ублюдков познает муки ада здесь, в Берлине. — Как скажешь, начальник. Нам же лучше. Ненавижу, когда идиоты с высшей должности ограничивают наши действия. — Похитив мальчишку, они попытаются выманить Короля Воров. Перехватим сигнал раньше и всех отправим в историю.