Fanboy

Чонгук смог его удивить. Превзошел все ожидания и покорил музыкальное сердце рэпера нежным тягуче-сладким голосом. Странный парень оказался прав. Юнги даже как-то выпал из реальности, очарованный этим нежным, как подтаявший шоколад, голосом, не в состоянии вслушаться в собственноручно написанную лирику. Это явный подкуп — исполнить один из его самых старых и лиричных текстов. Особенно так — чувственно и эмоционально. Как будто это вовсе не Юнги написал, не он это пережил, а сам Чонгук. Мин редко встречал такой отдачи в эмоциональном плане. Не каждый может так глубоко прочувствовать мелодию, вникнуть в каждую ноту и понять ее настроение. Парню не хватает лишь чуть больше уверенности и раскрепощенности в голосе, и тогда он перепрыгнет даже Чимина в личном топе лучших певцов по мнению Мин Юнги. Чонгук больше минуты назад закончил петь, но за Шугой все еще не последовало никакой реакции. Он нервно сглотнул, начал дышать чаще, в груди поселилось неприятное чувство тревоги. Что такое? Почему он так долго молчит? Ему не понравилось? Ну, конечно, ему не понравилось, болван! С чего вдруг? Ты же даже не выложился на сто процентов! Пел в неполную громкость и наверняка еще и фальшивил, отвлекаясь на острые бледные коленочки, выглядывающие из-за коротких спальных шорт.  — Прости, хен, я-я… — заикаясь пролепетал Чонгук, бегая глазами по узкому пространству комнаты, избегая прямого взгляда на собеседника — я зря… зря потратил твое время, мне так жаль… Чон переступал с место на место, не зная куда себя деть, теребил в руках края толстовки, пытаясь сдерживать спазмы в горле и не заплакать от отчаянья. С чего он вообще взял, что хорошо поет? С чего вдруг решил, что сможет впечатлить кого-то вроде Юнги? К нему наверняка такие как Чонгук приходят каждый день, а то и лучше. Как он мог быть таким глупым? Из транса Юнги вывел всхлип, что послышался где-то на периферии сознания. Он проморгался, окончательно сбрасывая наваждение, и поначалу даже не понимал где находится.  — Прости, прости, прости, прости… Чонгук уже не мог сдерживаться. Слезы полились из глаз без спроса и разрешения, оставляя следы на щеках и оседая на ладонях, которыми тот пытался прикрыть лицо от чужого внимания. Ровная спина ссутулилась, расправленные ранее плечи вышли вперед так, будто их владелец пытался спрятаться в своеобразном коконе. Юнги снова застыл, но теперь в растерянности. Ну что теперь-то он сделал не так? Такими темпами, кроличью улыбку он будет видеть реже, чем слезы. И мятноволосому не нравится такая перспектива.  — Ну тише, тише… Что такое?.. — рэпер встал с кресла, несмело протягивая вперед руки. Юнги редко видит плачущих людей. Он не тот тип, у которого ищут утешения. Он не умеет этого и подбирать нужные слова — для мятноволосого непосильная задача. Но это не значит, что он готов спокойно смотреть на слезы хороших людей.  — Почему ты плачешь, Чонгук-и? Расскажи глупому хену, потому что он ничего не понимает, — нервно усмехается Юнги, подходя ближе. Шуга медленно кладет руку на плечо парня, пытаясь повернуть его лицом к себе. Тот лишь сильнее заходится в рыданиях, и сжимается еще сильнее. Тогда рэпер делает то, что абсолютно не свойственно для него. Он обходит Чонгука по кругу, становясь перед его лицом и, замешкавшись на долю секунды, обхватывает руками его плечи и вжимается в него всем телом. В детстве, когда Юнги становилось грустно, и он не хотел делиться переживаниями с кем бы то ни было, его мама никогда не настаивала, она просто тепло обнимала его и ждала. На удивление, это всегда работало. Как только Юн успокаивался в объятиях матери, то сам охотно рассказывал ей все свои душевные метания. У него были очень теплые отношения с мамой. Это было в детстве. А потом стало то, что стало. Тело в руках Юнги закаменело и напряглось. Всхлипы прекратились, но заговорить или открыть лицо Чонгук не решался. Юнги тоже застыл, только сейчас в полной мере осознавая, что только что сделал. Но отступать на пол пути глупо, не так ли? Он очень медленно и легко начал поглаживать плечи и спину застывшего парня. Юн делал это очень аккуратно, едва касаясь, пытаясь то ли остаться незамеченным, то ли просто не понимая как делать правильно. Но ребенок в его руках резко и удивленно вздохнул, расслабляясь. Он убрал руки от своего лица и обвил ими плечи Шуги, утыкаясь носом ему в макушку, стараясь успокоиться и выровнять дыхание. «Не слишком ли он силен для восемнадцатилетнего пацана?» — невольно задумался Шуга, когда его плечи сдавили еще сильнее. Чонгук выше. Юнги вжали лицом в чужую грудь. И это — не лучший вариант. Но он сам в это полез. К тому же его самого не так часто обнимают. А это приятно. Так что он совсем не против постоять так еще немного.  — Прости, что я недостаточно талантлив… — услышал Юнги тихий осипший голос и, пораженный очевидной догадкой, замер.  — Подожди. То есть? — удивленный вопрос, — Хочешь сказать, что вот это вот все, — неопределенный взмах рукой, — потому что ты подумал, что я недоволен твоим пением? Шмыг.  — Я знаю, что это так…  — Стоп. Нет, — возразил Юнги, — я не хочу слышать подобные глупости! Как ты можешь говорить подобное, когда ты поешь… так! — Юнги с таким придыханием и восхищением произнес последнее слово, что Чонгук все же собрался духом и решился поднять на него глаза. Взгляд Шуги был таким теплым и искренним. Светло-карие глаза лучились неподдельным удивлением таким глупым поспешным мыслям, что не поверить в его слова для Чон Чонгука не представлялось возможным.  — Тебе понравилась, как я пою? — с удивлением спросил он.  — Да! Да, конечно! Как мне могло такое не понравиться? — незамедлительно последовал ответ. — Твой вокал далек от совершенства и требует доработок. Но твой голос и подача удивительно прекрасны. Сердце сжалось в груди от таких слов. Гук падок на похвалу, но никогда еще подобные комплименты не вызывали у него такой щенячий восторг и гордость за себя.  — Спасибо, хен! Я буду стараться, хен! Я обещаю — я буду лучшим! Для тебя, хен! — певец не мог перестать повторять слова благодарности. Губы Чонгука снова искривились и глаза, еще не успевшие высохнуть, снова наполнились слезами. Только от этих слез Юнги не становилось горько. Он почувствовал, как Чон снова налетел на него с объятьями. Эти были крепче и смелее предыдущих, Юнги было тепло и здорово. Чонгук, обвивший его своими лианами, внушал спокойствие и щекотно дышал ему в щеку. Шуга позволил себе улыбку. Тэхен, застывший в дверном проеме, стоящий здесь с самого начала и нагло подслушивающий, встретился задумчивыми глазами с Юнги. Рэпер не показал своего удивления и не отвернулся, выдерживая этот взгляд. Он не знает, что Ким там искал, но, видимо, нашел и, кивнув каким-то своим мыслям, вновь посмотрел на Мина. И, может, Юнги показалось, но взгляд его стал как-то мягче по отношению к нему. Тэхен улыбнулся. И Мин ответил ему тем же.