Fanboy

Пропищал мерзкий сигнал и ему наконец-то позволили войти внутрь. Несколько хмурых охранников, не найдя ничего запрещенного в его вещах, расступились перед ним, равнодушно смотря по сторонам, не обращая на Чонгука больше и толики своего внимания. За пять минут до назначенного времени ему пришло еще одно сообщение от Юнги. Тот извинялся и просил Чонгука взять паспорт, предъявить его на входе и самостоятельно зайти внутрь. Шуга не изменял своей краткости в общении, поэтому о причинах столь резких изменений в плане, Чон мог лишь догадываться. Милая девушка-стафф подробно объяснила парню направление и вежливо, но достаточно напористо попросила не сбиваться с курса и не заходить в другие комнаты и студии. В коридоре он изредка сталкивался с другими работниками компании, что не обращали на него внимания, более занятые решением деловых вопросов. В некоторых комнатах горел свет и Чонгук мог видеть немногих айдолов, тренирующих танцы в просторных залах или же слышать распевки и мелодии фортепиано из музыкальных комнат. Чонгук впитывал в себя эту вдохновляющую рабочую атмосферу. Он запросто мог представить себя в каждой из этих комнат. Почти на яву Чон видел себя со стороны в танцевальной студии, гоняющим одну и ту же связку несколько часов, доводя ее до совершенства, в музыкальном классе, исполняющим трогательную собственноручно написанную песню под аккомпанемент прекрасной игры Юнги, даже в комнате отдыха, пьющим газировку и дружелюбно общающимся с другими айдолами и трейни в перерывах. Ему уже здесь нравилось. Он уже чувствовал себя на своем месте. А ведь он даже не дошел до главной достопримечательности этого места — Лаборатории Гения Мин Шуги. Чем ближе он приближался к конечной точке маршрута, тем сложнее становилось дышать. Коленки подгибались от волнения и сохранять ровную походку уже было невозможно. Пульс разгонялся с каждой секундой и не получалось собраться с мыслями. Горло сдавило от переживаний. Чонгук очень боялся, что у него не получится проявить себя на профессиональном уровне и оказаться недостаточно талантливым для серьезной музыки. Еще один страх — облажаться перед коллегами и друзьями Юнги. Вчера вечером, когда хен написал ему, они обсудили подробности встречи. Шуга предупредил, что мемберы и главный менеджер хотят посмотреть, послушать и оценить навыки Чонгука. Так что прежде чем их оставят наедине, парню придется пройти небольшое прослушивание. Изначально это показалось странным. Зачем им оценивать его голос, если они не собираются нанимать его или где-то использовать? Но волнение перед новой встречей с Юнги не давало ему сосредоточиться на этом вопросе. Из-за этого он долго ворочался на уже своей кровати, безрезультатно пытаясь заснуть. Только после дозы снотворного ему удалось успокоиться и забыться в мире сновидений. Но сейчас на пороге студии, о которой Чонгук так много слышал и даже не мечтал когда-либо посетить, все страхи и переживания вернулись. Минут пять он стоял под дверью, не решаясь постучать, снова кляня себя и свою неуверенность, пока не вспомнил о том, ради чего он здесь. Ради мечты, ради Юнги, ради счастливого будущего, в котором нет места упущенным возможностям и неуверенности. Собравшись с мыслями, выровняв свое дыхание и настроившись на успешный кастинг, он постучал. Электронный звонок почти сразу же дал понять, что можно заходить, но Чонгук позволил себе потратить еще несколько секунд на осмысление реальности происходящего, и только потом зашел внутрь. Первое на что обратил внимание парень — было довольно темно. Цветное LED-освещение не позволяло Чону подробно рассмотреть лица всех присутствующих, но в целом он, конечно, мог сказать кто есть кто. Как Юнги и сказал — двое мемберов и смутно знакомый ему менеджер.  — Здравствуйте, — Чонгук сразу же вежливо поклонился, — меня зовут Чон Чонгук, это честь для меня находиться сегодня здесь. Чон не мог заставить себя посмотреть ни на кого конкретно. Даже Юнги не был удостоен его взволнованного взгляда. После небольшой паузы ему ответили:  — Здравствуйте, Чон Чонгук-ши, меня зовут Ким Сокджин, я — главный менеджер группы BTS. Позвольте представить ее участников. Это, — он указывает на высокого парня, стоящего у небольшого кофейного столика, — Ким Намджун — лидер, а это — Чон Хосок, — улыбающийся среднего роста парень дружелюбно помахал рукой, — ну, а Мин Юнги ты, очевидно, и так знаешь. Чонгук кивнул и еще раз приветственно поклонился. Рэперы и Сокджин тоже сделали небольшой поклон. Никто не спешил завязывать беседу, поэтому дипломатичный менеджер решил все взять в свои руки.  — Чонгук-ши, Юнги с самого своего возращения только и говорил, что о вашем прекрасном ангельском голосе. Он так нахваливал вас и в нас проснулось любопытство. Не будете ли вы так любезны утолить его? Зардевшись, Чонгук нашел в себе силы лишь кивнуть. Юнги, всю встречу равнодушно смотрящий в экран компьютера, не сменил своей позы, но парень готов поклясться, что заметил его покрасневшие уши. Юнги помог парню разобраться с оборудованием и объяснил, когда начинать петь, затем сел обратно и подготовил все к записи. Он вел себя нарочито холодно. Намного более равнодушно. Старался не смотреть на парня вовсе, говорил как бы с неохотой, но Чонгук не обижался, почему-то он чувствовал, что хен ведет себя так с ним из-за присутствия других людей. Во взгляде Хосока несмотря на его дружелюбный вид чувствовалось напряжение. Он явно не совсем доверял Чону, но старался этого не показывать. Намджун был явно равнодушен к происходящему, периодически поглядывал на дверь. Наверняка, хочет поскорее закончить с этим и уйти. Сокджин смотрел строго, как будто Гук уже закончил петь и провалился. Воздуха снова начало не хватать, паника подкатила к горлу. Он уже почти был готов сдаться, развернуться, принести свои извинения за потраченное время и сбежать куда-нибудь подальше. Взгляд зацепился за Юнги, обеспокоенно глядящего на него. Он выглядел так, будто боролся с желанием вскочить с места и подойти к нему. Но он этого не делал, что-то ему мешало. Но взгляд Юна смягчился. Видя волнение Чонгука, тот пытался взглядом дать ему понять, что все нормально, и он со всем справится. А, может, Чонгук сам придумал себе это. Но, тем не менее, паника отступила и он запел.