С судьбой по соседству

       Тэ спрятался за стеллажи и достал свой телефон. На звонок Чонгук ответил почти сразу же.        — Да, Тэхени-хен? — в голосе младшего прозвучало легкое напряжение.        — Малыш, у тебя же уже закончились пары? — словно ни в чем не бывало спросил тот, наблюдая за ним из-за угла.        — Эээ, да, я сейчас в танцевальном клубе с Хосоком.        — Вот как?        — Угу. А что ты хотел? — Гуки оглянулся в поисках менеджера, который мог бы дать втык за пользование телефоном в рабочее время. Но того поблизости не было, и юноша продолжил разговор, зажав мобильный между ухом и плечом и снова взявшись за работу.        — Я соскучился.        — Я тоже соскучился, — крольчонок прекратил раскладывать упаковки с чаем и начал ковырять пальцем почти оторванный ценник. — Но нам все равно пока негде побыть вместе, поэтому, быть может, будет лучше, если мы некоторое время не будем видеться? Мне немного мучительно видеть тебя и не иметь возможности сделать хоть что-то…        — А если будет где? — Тэхен, крадучись, приблизился к стоящему к нему спиной Чонгуку. — Что тогда?        — Тогда… — сглотнул тот, представляя себе всякое, — я бы хотел увидеться с тобой, хен.        Старший подошел уже совсем близко, почти вплотную, и резко прижал его своим телом к стеллажу. Чонгук испуганно дернулся, когда чье-то тяжелое тело впечатало его в полки, а в попу явственно уперлось продолговатое и твердое. Ухо обдало горячим дыханием и страстным шепотом:        — Значит в клубе, да?        — Тэхени-хен? — щеки и уши Чонгука сразу же покраснели. Такого он никак не ожидал.        — Нет, блин, Санта Клаус.        — Я могу все объяснить…        — Да не надо уж. И так все понятно, — Тэхен прикоснулся губами к шее возлюбленного и, чуть высунув кончик языка, оставил на ней мокрый след. — Вот только не понятно, почему ты вдруг начал мне врать?        Гуки сглотнул. Стадо мурашек пробежалось по его спине.        — Просто.        — Ты что-то от меня скрываешь? — рука Тэхена скользнула под рубашку с уродливым логотипом магазина и нащупала сосок.        — Ах, хен, покупатели же… — юноша задрожал всем телом, когда тонкие длинные пальцы ущипнули его за сосок и слегка оттянули, причиняя ощутимую, но возбуждающую боль.        — Никто не видит, что делает моя рука под твоей футболкой, — соврал тот. Вообще Тэхену нравилось смущение младшего. Эта реакция дорогого стоила. Конечно же, их могли увидеть и неправильно понять, но пока покупатели или кто-то из менеджеров не заходили в этот отдел.        — Хен, пожалуйста, меня же могут уволить…        — Твое тело молит меня об обратном.        — Кажется, кто-то идет, хен, пожалуйста… — взмолился младший.        — Ты такой милый… Ладно. Я прекращу, если ты признаешься мне, почему соврал насчет сегодняшнего. Ты же сам мне рассказал про подработку недавно. Так к чему тогда все эти увертки теперь? — Тэхен положил вторую ладонь на пах юноши и начал совершать массирующие движения, ощущая, как под пальцами увеличивается и твердеет чужой член. — Ну так что же?        Легкий стон сорвался с губ Гуки, а голова откинулась на плечо старшего. Безумно хотелось продолжения этого, да и страх быть застигнутым кем-то лишь добавлял остроты.        — Тэхени-хен, не надо там… — юркий мокрый язычок облизнул пересохшие губы. — Как я работать-то буду с таким стояком?        — Ну тогда мне ничего не остается, как подрочить тебе прямо здесь. Мы же не можем оставить все, как есть, верно?        — Нет! — Чонгук резко выпрямился. — Я скажу, ладно, только убери руки. Заниматься таким здесь… Это безумие какое-то…        Тэ отпустил любимого и отступил, сложив руки на груди. Он тоже был возбужден, но, в отличии от младшего, у него была длинная толстовка, скрывавшая это.        — Я слушаю, — улыбнулся он, наслаждаясь растерянностью и смущением крольчонка.        — Все дело в том, что подработка не может оплатить мне съёмную хату, поэтому пришлось устроиться на полный рабочий день… — щеки младшего пылали, а руки невольно пытались натянуть футболку до самых колен в попытках спрятать возбуждение, выпирающее через мягкую ткань брюк.        — То есть, ты намеревался работать целыми днями, тупо бросив учебу? Я ведь верно понял?        — Прости…        — Гуки, мать твою… — разозлился Тэхен. — Ты специально пытаешься заставить меня чувствовать себя виноватым?        — Что? При чему тут ты?        — Идиота кусок! — старший посмотрел наверх, пытаясь успокоиться. — Это же я тебя втянул во всю эту гейскую хрень, а теперь ты из-за меня и всего этого решил бросить учебу! Ты же понимаешь, что твои родители меня тупо убьют? И будут правы, потому что я и сам бы себя за такое прибил нахрен!        — С чего бы им… — Гуки было стыдно, но он пока еще не понял, за что больше: за ложь любимому или за то, что не оправдал ожиданий родителей.        — С того! Что ж ты у меня такой тупенький? Вот ведь…        Секса уже не хотелось, а хотелось всыпать этому глупому кролику, чтобы головой наконец думать начал, а не головкой.        Слезы брызнули из глаз Чонгука, и он тут же отвернулся, пряча глаза и делая вид, что на самом деле просто вспомнил о работе, хотя из-за застилающих взгляд слез не было видно названий на коробках. Не хватало еще, чтобы любимый увидел его в таком виде. Он же мужик, самец в конце-то концов.        — Уф, я тебя сегодня вечером накажу, понятно? — Тэхен вернулся к своей тележке. — И вот еще что…        — Что? — тихо всхлипнул юноша, не поворачивая головы.        — Я снял квартиру, и сегодня ты ночуешь там вместе со мной!        Тэхен все еще пыхая гневом и негодованием, сразу же после того, как отнес все покупки домой, встретил своего непутевого крольчонка у выхода с работы. Гуки тоже был расстроен и немного опасался обещанного старшим наказания. Ощущение вины за ложь жгло душу, но с другой стороны хорошо, что Тэ все узнал. А то не известно, куда бы их привело все это в будущем.        — Идем, — взял его за руку Ви и потащил в одном ему известном направлении. — Тут недалеко.        В квартиру, которая теперь стала и его, Гуки вошел все еще трепеща.        — Большая, — выдохнул он, обводя взглядом простенькую, но уютную обстановку.        — Это не совсем то, что я хотел, но, по-моему, так даже лучше. Однако это студия, поэтому тут особо негде уединиться, кроме ванной комнаты, — Тэхен кинул ключи в тарелку на тумбочке и надел тапочки. — Сходи, помойся.        — Но у меня тут нет чистого белья…        — Сегодня оно тебе не понадобится.        — Хен, пожалуйста… — Чонгук покраснел, предчувствуя, что после такого наказания, он, возможно, не сможет сидеть.        — В душ, быстро, или мне тебя самому помыть?        В итоге в душ пошли вместе.        Стоя под упругими горячими струями и прижимаясь друг к другу разгоряченными, жаждущими большего телами, парни долго не могли прекратить целоваться. Губы уже опухли, а в паху все ныло от напряжения, но Тэхен не разрешал Гуки трогать себя. Тот скулил и постанывал в поцелуй от перевозбуждения и нетерпения, потому что любимый хен запрещал ему трогать себя или его руками, зато сам лапал младшего, где только мог. То попку пожамкает, то соски помассирует, то рукой по стоящему колом члену проведет.        — Долго ты еще будешь меня наказывать? — дыхание крольчонка было прерывистым, словно он марафон пробежал. Юноша был уже готов сорваться и применить силу, чтобы овладеть своим парнем, но держался, потому что был наказан, и смиренно пытался искупить свою вину перед Тэ.        — Это я тебя еще не наказываю, — хмыкнул тот и вдруг развернул любимого к себе задом. — Прогнись.        — Хен, ты хочешь сегодня быть сверху? — Чонгук послушно наклонился и выпятил задницу, ожидая, что сейчас в него проникнет длинный палец любимого, но тот удивил его.        Вместо того, чтобы растянуть дырочку Гуки, Тэ огладил аппетитные ягодицы руками и внезапно с размаху звонко шлепнул по ним. На белой нежной коже тут же вспухло красное пятно.        — Ауч! — дернулся младший и хотел было уже возмутиться, как новый удар обрушился на его попку, а затем еще и еще, выбивая из него сдавленные стоны.        Было больно, но вместе с тем не хотелось, чтобы хен прекращал. Почему-то эта боль приносила и странное мазохистское наслаждение. Рука старшего с громким пошлым шлепком вновь и вновь опускалась на ягодицы, оглаживала покрасневшую кожу и снова наносила удар.        Тэхен тоже испытывал странное удовольствие от этого шлепанья. Сейчас он ощущал себя самым настоящим папочкой, наказывающим свою непослушную сученьку. И это заводило похлеще порнухи.        Гуки так возбудился, что, дотронься старший до его члена, тут же бы кончил, но тот не спешил доставить ему такое удовольствие.        — Какой же ты извращенец, Гуки, — прорычал сквозь стиснутые зубы Ви, впиваясь пальцами в чужие бедра. — Так возбудился лишь от того, что я тебя отшлепал…