Квартира

Когда я проснулся, я удивился запаху пыли, висящему в помещении. Странно: на Бэрримор-стрит всегда был хороший воздух. Мозг прошило воспоминанием, и я широко распахнул глаза. Ну, конечно. Какая там Бэрримор-стрит! Здравствуй, Гриммо и тягучее одиночество. Накануне Гермиона не хотела уходить, а я не хотел, чтобы Рон заметил ее отсутствие и стал нас расспрашивать. Пришлось клятвенно пообещать, что я не притронусь к алкоголю, и только тогда Гермиона согласилась уйти, предварительно поставив на мою тумбочку зелье Сна без сновидений. Некоторое время я еще пытался себя чем-нибудь занять, но все валилось из рук, так что я проглотил не очень приятное на вкус зелье и уснул. А сегодня утром забыл, что Драко ушел. Не просто уехал во Францию, а ушел от меня. К такому я был не готов, а поэтому совершенно не знал, что делать. О нем напоминало все: бумаги на работе, дождь, который он так ждал. Не важно, куда я шел — я везде видел что-нибудь, что заставляло всплывать воспоминания. Черт, да мне даже собственная стряпня о нем напоминала. Сказать, что было плохо, значит ничего не сказать. Однако я научился с этим жить, как с прогрессирующей болезнью, и стал уделять внимание окружающему миру. Харпер, в первое время переживавший за меня, повеселел и стал приглашать на разные посиделки, от которых я по возможности отказывался. Мое состояние не удалось скрыть даже от Рона. В одну из суббот длинного «полутора месяца» стажировки мы с ним сидели в баре. Надо заметить, что работа в группе захвата сильно повлияла на Рона — он стал этаким «брутальным парнем». Несомненно, ему льстило, что он смог доказать свое право на работу в легендарном коллективе. На общении со мной эта перемена в его характере практически не сказывалась, разве что в мелочах — к примеру, тот факт, что раньше мы виделись днем и в каком-нибудь кафе, а теперь по вечерам и в баре. Рон неизменно выбирал место у барной стойки, а мне, по сути, было все равно, где сидеть. В этот раз мы опять сидели на высоких стульях, а бармен морщился, потому что я не поддавался на уговоры и покупал только безалкогольные коктейли. С Роном мы говорили о чем-то таком обыденном, что его внезапный вопрос выбил меня из колеи. — Гарри, что с тобой происходит? — спросил он, глядя на меня с несвойственной ему раньше твердостью. — Ничего, — не моргнув и глазом, соврал я. — Ты можешь мне не говорить, но хотя бы признайся, что не все в порядке, — он отпил из стакана и чересчур громко поставил его на полированную поверхность. — Не все в порядке, — послушно признался я. — Гарри. Мы друзья или нет? — Ты прости, но я не могу тебе рассказать подробностей. — Неужели из-за Мелиссы? — Что-о? Нет, — моментально отозвался я. — Значит, это кто-то другой. Ты не обижайся, но у тебя вид, как у брошенной собаки. — Правильный вид, хоть я и не хотел этого показывать, — ответил я прежде, чем подумал. — Только не расспрашивай, ладно? — Не буду. Но по взгляду друга я понял, что он это так не оставит. * * * 19 сентября, пятница. Под свист и улюлюканье гостей Гермиона задула свечи на торте. Готовила по случаю праздника Джинни, потому как Рон настоял: трудоголику Гермионе нужно хотя бы раз в год отдыхать. В этом я с ним был полностью согласен и по поручению Джинни даже закупил все необходимые продукты. Ночь перед праздником прошла в суматохе: мы с Роном украшали квартиру, Джинни делала заготовки на кухне, и все попеременно шикали друг на друга: мы хотели устроить Гермионе сюрприз. Сюрприз удался. Начнем с того, что проснувшаяся утром Гермиона приняла висящую над кроватью хлопушку за нечто враждебное и спросонья запустила в нее Ридикулусом. Яркий шарик громко и со вкусом взорвался, осыпав именинницу с головы до ног чем-то блестящим, от чего она отмывалась до самого вечера, попутно осыпая нас колкостями и окрестив вторыми близнецами. Дальше все прошло как по маслу. Гости пришли вовремя, подарки Гермионе понравились, а Джинни оказалась настоящим кулинарным гением, поэтому все были довольны. Примерно на середине вечеринки ко мне подошел Рон и буквально потребовал выпить за здоровье-счастье-удачу Гермионы. Я даже не заметил, как мне в бокал подливали вино, но вскоре осознал, что пора прекращать. — Нет, все, я больше не пью, — остановил я Рона, когда тот в очередной раз протянул мне бокал. — А что так? — Мне уже хватит. — Тогда у меня идея, идем-ка выйдем. Я оглянулся на танцующую вместе с остальными Гермиону: я ей явно сейчас не нужен. — Идем. Рон вытащил меня на лестничную площадку и сунул мне в руку кусок пергамента. Я развернул его: там были координаты для аппарации. — Что это? — Это то, что тебе сейчас необходимо. — А конкретнее? Рон помотал головой: — Вот придешь и узнаешь. — Ладно, только с Гермионой попрощаюсь. Я насилу вырвал именинницу из полупьяных объятий ее университетской однокурсницы и сообщил, что ухожу. — Гарри, ну, куда так рано? — Не беспокойся. Еще раз с днем рождения. — Отпускаю с условием, что ты мне расскажешь, где взял этот чудесный справочник, который мне подарил. — Ладно, покажу магазин на неделе. Я еще раз обнял Гермиону, вышел на аппарационную площадку и перенесся по заданным координатам. И не поверил своим глазам. Передо мной, сияя переливающейся вывеской, был... бордель. Нет, картинка не изменилась, даже когда я протер глаза. Вот, значит, что мне надо — по мнению Рона. Спасибо хоть, не внутрь аппарировал. Глядя на расфуфыренных девиц, которых я не захотел бы ни при каком раскладе, я только сдавленно фыркнул и с коротким хлопком вернулся на Гриммо. Хорошо одно: я не успел выпить достаточно, чтобы начать творить всякие глупости. * * * В субботу я проснулся около полудня. Сегодня двадцатое число. Когда же эта чертова стажировка закончится?! Мне хотелось уже хоть какого-нибудь выхода из ситуации. Сидеть и ждать я никогда не умел и не любил, но сейчас у меня нет выбора. Я вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться. Я знал, что это решение Драко может принять только сам. Честно говоря, полтора месяца прошли как страшный сон. Ни одного письма, ничего, что могло бы помочь мне справиться с ожиданием. С каждым днем я все больше склонялся к мысли: он не вернется. То ли я действительно потерял надежду, то ли просто пытался защититься от разочарования — не знаю, но в последние дни мне было тяжелее. На работе Драко не появлялся, значит, из Франции еще не приехал, а я по-прежнему его ждал. В итоге дома я подскакивал от каждого шороха, а на работе — каждый раз, когда нашу дверь кто-то открывал. Я устал и издергался. Именно поэтому сегодня, когда я сидел на кухне, я не сразу обратил внимание на шум в коридоре — списал на Кричера. Я даже не пошевелился — продолжал гипнотизировать чай в жестяной кружке. — Грейнджер, стой! А, черт. И что теперь? Этот приглушенный шепот заставил меня вскочить на ноги и выбежать в коридор. Он стоял там. Слегка растеряно озирался и морщился, потирая ушибленный локоть. — Драко?! Я бы подумал, что это боггарт, но разве я боюсь Драко? Наоборот, как только увидел его, осознал — я так ужасно по нему скучал. По недовольному выражению лица, по блеску глаз в полумраке. — Э-э... Меня Грейнджер перенесла... Я ей Патронуса отправил, как приехал... Он ошарашено смотрел на мою голую грудь. Ну, не надел я с утра майку, не знал же я, что он придет! — Драко... — Нет, ты издеваешься, да? — укоризненно произнес он, все еще меня разглядывая. — Я тебя полтора месяца не видел, а тут ты — в таком виде... Он сделал неопределенный жест рукой. — Я могу одеться, — я уже сделал шаг назад, но он схватил меня за предплечье и помотал головой. Наши взгляды встретились. Не знаю, как выглядел я, но от его взгляда у меня внутри все сладко сжалось. Он скучал! Он тоже скучал, иначе почему он так жадно на меня смотрит? — Драко... — в третий раз повторил я. — Ты... — Да. Я вернулся. Надеюсь, не выгонишь. Если бы я и захотел что-нибудь сказать, вряд ли бы смог. Я просто обнял его, прижимая к себе, вдыхая, наконец, запах его волос. Я так скучал, Драко. Я так скучал. Не знаю, кто первым начал поцелуй, но остановиться мы уже не могли. Переплетались языками, вжимали друг друга в пыльные стены коридора, зарывались пальцами в волосы. В порыве страсти я пригвоздил его к входной двери и вдруг почувствовал, как что-то упирается в мое бедро. Весь мой запал как рукой сняло — я нашел в себе силы отодвинуться и посмотреть Драко в глаза. — Какого черта ты остановился? — задал он резонный вопрос. Я в нерешительности кивнул на его выступающую ширинку. Он закатил глаза: — О, прекрати. Я подумал и вернулся. Неужели не ясно? — Ясно, — я вернулся было к прерванному поцелую, но снова отстранился и спросил: — Ты уверен? — Заткнись и поцелуй меня, — и он сам прижался ко мне так, что дважды просить меня не пришлось. Дальше было абсолютное сумасшествие. Кажется, я порвал его рубашку, а он уже дернул молнию моих джинсов, как вдруг я налетел на старый торшер, который упал и с грохотом разбился. Я бы и это не заметил, наверное, если бы миссис Блэк не подняла вопли. Висела она, к сожалению, в метре от нас, так что ее оглушительные ругательства волей-неволей вернули нам способность здраво рассуждать. — Мда, понимаю, почему ты не хочешь тут жить, — протянул Драко, тем не менее, не выпуская меня из объятий. — Это надолго, — я чуть прикусил мочку его уха, отчего он сдавленно охнул. — Кажется, тут не самое подходящее место. Драко понял намек: обнял меня покрепче и аппарировал в свою спальню на Бэрримор-стрит. — Хм, даже не расщепило, — усмехнулся он мне в шею, но я уже не мог адекватно воспринимать реальность. Еще бы, когда он рядом, такой желанный, такой любимый, подающийся мне навстречу... Мои пальцы скользили по его горячей коже, его запах опьянял меня. Я шептал какие-то нежности, которые в обычной обстановке он бы мне ни за что не простил, но сейчас он не возражал — только обнимал меня крепче. Все получилось. Я ужасно переживал, что сделаю ему больно, или что не смогу доставить удовольствие, но, как оказалось — зря боялся. Бурю эмоций, которую испытали мы оба, описать словами просто невозможно. А вот на очищающее сил не хватило ни у меня, ни у него, и мы так и заснули, обнявшись — счастливые как никогда.