***
Чонгук переносит всю информацию с чипа, отданного Тэхёном, на флешку, и Ким, конечно, об этом знает. Поэтому копирует нужные ему файлы на другой носитель ночью, когда альфа спит. В ноутбуке он успел порыться ещё вчера, запоминая то, что нужно Блэку. И сделав гадости, отправился спать. На утро проснулся в любимых объятиях как ни в чём не бывало. Морщил носик, когда Гук пытался укусить его за щеку, и заливался смехом. Притворства в омеге не было, если только совсем немного. — Проведи сегодня весь день со мной, — попросил Ким, взбираясь на альфу, — пожалуйста. — Тебе моего внимания мало, или что? — устраивает руки на бёдрах омеги. — Ну, Чонгук, я тебя прошу, — хнычет парень. — Давай представим, что ты не глава адской империи, а я не... — А ты не моя шлюшка? — Гук тянет уголки губ вверх и кидает омегу на постель, подминая под себя. — Если так, то я согласен. — Тогда одевайся, — толкает альфу Тэхён и спрыгивает с постели, — поехали к морю. — Зачем я только согласился? — укутывается в одеяло Чон. Омеге всё-таки удаётся отправить Джо в душ и начать собираться. Но и всё утро они только тратят на потрахушки в ванной комнате. Ближе к двенадцати выезжают. Тэхён хотел увидеть море не только с Юнги, но и с Чонгуком. Наверное, это воспоминание не будет приносить ему боли. Только радость. И вообще, альфа выглядит таким милым, когда не высыпается, что Тэхён хочет раздавить его в своих объятиях. Но, скорее всего, это получилось бы у Чонгука, а не у Кима. Вместо лукана они садятся в корвет. На омегу валятся неприятные эпизоды прошлого: Чонгук студент, Чонгук хороший человек, Чонгук парень, в которого он влюблён. Кажется, это так давно было. Тэхён улыбается, устраиваясь головой на плече Гука, и обнимает альфу одной рукой, просовывая в расстёгнутую куртку. Вдруг это сон? Что, если Тэхён окончательно сошёл с ума ещё когда-то там, а эта реальность — глупые видения? Ким ощущает Чонгука всем телом и душой, жмётся к нему, будто тот вот-вот растворится, и улыбка с лица не сходит. Всё не может быть настолько хорошо. Нельзя тонуть в человеке, нельзя позволять управлять собой. А Джо и не пытается и даже не понимает, что это он марионетка в руках Тэ. Это могло бы быть подозрительным: Тэхён принимает Чонгука таким, какой он есть. Ким ничего не замышляет против него. Гук уверен. Да и сам омега в принципе адекватный, не считая его редких заскоков. Люди же имеют свойство меняться? Так вот, альфа в это не верит, а предпочитает другое. Тэ просто всегда был таким, а он, Гук, помог ему раскрыться. Может, так оно и было. Альфа просто не знает, в каких страшных истериках валялся Тэхён, когда его носом в эту правду ткнули, когда брат дал прозрачный намёк. Было дело — и в себе чуть не замкнулся, но что-то не давало этого сделать. Нечему и замыкаться, кто такой Тэ? Просто пыль. Принять то, что человек, которого ты любишь до безумия, — главный враг народа... А Тэхён и не принял до конца. Он хочет спасти Чонгука, вытащить его из грязи. Как правило, любящий человек способен на всё. — Ты уснул? — альфа останавливает машину и будит Тэ. — А мне поваляться не дал. — Не ворчи, — зевает Ким, еле ощутимо касаясь губ Чона, и выпрыгивает из корвета. На улице такая прекрасная погода, а людей почти нет, но омегу это не трогает. Ким ждёт Гука и, схватив за руку, волочит к замёрзшей воде. Прекрасно ровно так же, как и тогда, когда Тэхён был здесь с Юнги. Тэ глядит на Чонгука, а не на воду, в ней больше особой магии нет. Она вся в альфе. Должна быть, но и он пустой сосуд. Ким научился видеть в глазах людей особый огонёк. У кого-то он едва заметный, у кого-то, как у него самого, яркий и огромный костёр. Свет в Гуке давно погас. Может, альфа и выглядел снаружи живым, но внутри был давно мёртвым. Огонь ещё можно зажечь? Вопрос сравним с: труп можно вернуть к жизни? Нет. Тэхён поделится своим светом. Если нужно, весь его отдаст. Любовь в этом и заключается: ты отдашь жизнь за него. А Чонгук за Тэхёна готов? — Чонгук, — сипит омега, держа ладонь Джо в своей, всё в глаза его смотрит, а тот на воду. Задумался, парня не слышит будто. — Ты меня любишь? — Что? — альфа выходит из мыслей, на себя Тэхёна дёргает и обнимает. Слышал всё, но отвечать не станет. Не любовь между ними совсем. — Я говорю, можно мне к родителям? — Серьёзно? — сразу мрачнеет, хватку не ослабляет. — А ты заслужил? — Моя жизнь принадлежит мне, — уверенно заявляет, бросая вызов. — Не будь таким. Чёрствым или слабым? — Всё-таки ты скучаешь по ним? — Чонгук, я тебя часто о чём-то прошу? — Надолго? — сразу спрашивает, наклоняется к омеге. — До свадьбы вернёшься? — уже в губы. — До нашей? — смеётся и получает укус в губу. — За что? — Не шути так, — серьёзно говорит Чон. — Джунхи летит в Японию послезавтра. Ты с ним. День будете в Керёне, три в Токио. Ясно? — Почему так? Я что, ребёнок? — пытается выпутаться из рук. — Ребёнок, — кивает, — может, по законам Кореи и нет, но ты в Америке, детка. — Ладно, — злится, всё ещё дёргается, — полечу с твоим Джунхи. Ревновать не будешь? — Буду, если не дай Бог узнаю, что ты чудил. Именно ты, малыш. — Будет весело, — скалится Тэ и обмякает в чужих руках, позволяя альфе себя поцеловать. Тэхён может хорошо относиться к Хосоку, потому что как-никак он его истинный. Но и то, без драм их встречи не проходят. А Джунхи... У омеги глаз начинает дёргаться от него. Вот смотришь на альфу и сразу понимаешь, что бесит. Бывает такое, а с Джунхи случай ещё более особенный. Тэ обещает себе, что устроит для Кима много сюрпризов. Времени у моря они проводят не так уж и много, но Чонгук успевает полюбоваться его красотой, а Тэхён придумать подлянки Джунхи. После они едут пообедать в кафе, заказать костюмы на свадьбу и в оконцовке завалиться домой смотреть телевизор.***
Чонгук думает, что Тэ уже собирает шмотки домой, когда омега подробно расписывает всё, что нужно Блэку, на пяти листках и уезжает из дома на своём ламбо. Машину оставляет у Юнги, забирает всё тот же ниссан и едет отдать письмо. Передав бармену, сразу уезжает, надеясь, что всё пройдёт именно так, как он задумал. А именно: Блэк отказывает в помощи Джокеру, как и другие мелкие боссы. Зная Гука, Тэ больше чем уверен, что альфа захочет вырезать половину из них. Собственно, омегу для этого он не зовёт, оставляя дома после скандала о том, что Тэхёну там делать нечего. Но и Чонгук тоже не особо нужен. Псов своих отправь, и всё, но нет же. Альфа хотел самолично каждому в мёртвые глаза посмотреть, а те и сказать ничего не успели. Но и Блэк не особо волновался за свою жизнь, быстро свалив из страны. Всё наладится. Тэхён в это верил и продолжал дуть губы дома, пока не позвонил Чонгук и не попросил приехать в ад. Ким на радостях и помчался, но не к нему. К Намджуну. Уговор есть уговор. Джун знакомит мужа с родителями, Тэхён отдаёт информацию об Энди. Ким оставляет авентадор у дома агента и направляется к двери, которую открывает хозяин. Намджун был при параде, что немного смутило, и Тэ усмехнулся, входя внутрь. Молча протянул флешку Киму и осмотрелся. Джина в доме не наблюдалось, по крайней мере, так чувствовал омега. Спрашивать об этом он не стал. Понял, что приехал вовремя. — Слышал, тебе выделили новый офис, — Тэ начал крутить в пальцах ключи. — Ты работай, трудись. — Утром обнаружили семнадцать трупов, принадлежащих одной группировке, — Намджун сжал флешку в руке. — Что вы творите? — На завтрашнее утро будет больше, — улыбнулся Ким и развернулся на пятках, махая рукой Намджуну. — Удачи, — парень покинул дом. Альфа выдохнул, отнёс флешку в кабинет, решая просмотреть позже, и вернулся к сборам к родителям. Джин пропал на весь день, но Намджун не переживал, зная, что муж просто бегает по салонам красоты. Но альфа думал, что эффект «вау» он сможет сдержать. Не получилось, когда на пороге появился Сокджин. Слишком красивый Сокджин. Не принц, а точно король. И не альфа он, а настоящий омега. Сняв куртку, Джин прошёл к Намджуну, крутящемуся у зеркала. Омега просто смотрел на него, а внутри у мужа планеты взрывались. Эта блузка кораллового цвета, с открытыми плечами, убила Джуна, свалила наповал. Он любил его плечи. Душу бы точно за них продал. А тут омега открыл их, не стесняясь того, что они были достаточно широкими, но такими привлекательными. Ноги свои невероятно длинные в брюки строгие спрятал, хоть они и немного обтягивали его бёдра. Руки Намджуна потянулись к животу Джина. Альфа приподнял светлую блузу и коснулся округлости парня, понимая, что штаны всё-таки были для беременных и своё пузико омега спрятал в тёплую ткань. Улыбка тронула лицо, и вообще, сам Джун не понял, почему. Но отстал от мужа и просто поправил в очередной раз свой галстук. Сокджин сбегал попить воды и вернулся уже через минуту, стягивая только что снятую куртку с крючка вешалки. — Едем? — спросил Сокджин. Ему не нужно было знать, что он сейчас шикарен, как никогда. В глазах Намджуна и так всё было написано. — Да, конечно, — альфа проследил взглядом за руками Кима, видя, как тот успевает листать ленту в телефоне и одеваться. Джин никогда не делал себе маникюр и не говорил об этом, а тут Джун увидел едва заметный блеск на ноготках омеги. А пальцы пустовали. — Только вот ещё что, — он достаёт из кармана обручальное кольцо Сокджина и надевает на безымянный палец. — Теперь всё. Джин не хотел носить на пальце это. Видя кольцо, в памяти всплывала та самая ночь. Сегодня можно было потерпеть, вечер особенный и важный, как для него, так и для мужа. Всё ради них же. Намджун вернул на красивые плечи Сокджина куртку и вышел с ним вместе из дома. Прочь волнения и тревоги, всё пройдёт отлично. По дороге Намджун к удивлению Джина не говорит о том, о чём можно дискутировать с его родителями, а о чём нет. Видимо, стоит быть самим собой. Альфа-то в глубине души знает, что его муж настоящий милашка, несмотря на всё, что творится вокруг. А вообще, Джун был бы более спокойным, не явись к нему Тэхён. Омега напоминает ему змею, которая вьётся вокруг шеи и вот-вот задушит Намджуна. Ким уже ждёт момента вернуться домой и просмотреть информацию на флешке. Руки чешутся, но альфа держится, зная, что у него на носу встреча с папой и отцом. Оставив машину, Джун ведёт мужа к высотке, думая над тем, чтобы самому не наделать глупостей. Он так хотел увидеть в глазах отца одобрение, хоть и сам не выбирал себе омегу. Не был он тем богатеньким мальчиком, который нашёл бедного парня, в которого влюбился и был бы готов рвать за него глотку, если бы домашние одобрили. Относительно всё так и произошло, только система чуть дала сбой. — Тебе не плохо? — поинтересовался Джин, видя, как белеет муж. — Нет, — коротко отвечает, ведя парня к двери. Войдя внутрь, их встречает папа Намджуна. Оскар долго осматривал мужа сына, подмечая для себя каждую деталь в омеге, и не выдавал то, что визуально Джин был хорош собой. Познакомив омегу с папой, Джун проводил его до столовой, где расположился отец. Он не казался Сокджину каким-то суровым, а папа легкомысленным. Такие же мешки с деньгами он видел и в WTH. В аду кучи папиков и старых зажиточных омег. Сев за стол, Джим сразу начал расспрашивать омегу обо всём, что его интересовало. В особенности: откуда он, какое образование, где работает, как встретился с Намджуном. Джин отвечал вкрадчиво, наблюдая за мужем, молча поедающим жареного цыплёнка. Не было смысла лукавить, что-то придумывать и приукрашивать. Сокджин просто хотел, чтобы его приняли таким, какой он есть. Он ведь смог принять Намджуна. — Я всё же не могу понять, почему вы всё скрыли? — Джим не успокаивался, а омега устал ждать, когда муж придумает себе оправдание. Намджун был не таким святым, каким считали его родители. — Так получилось, — отмазался Джун. Не тот это ответ, который ожидали услышать все, но и отец больше не спрашивал, хоть и пытался снова затронуть эту тему. В общем-то, ужин прошёл неплохо. Оскару понравился омега. В конце вечера он считал его эталоном красоты. А вот Джим всё хмурился, хоть потом по секрету и сказал сыну, что тот нашёл себе неплохую пару. Сам бы лучше не выбрал. Да и к тому же, Сокджин уже беременный, разлучать их не было смысла. Оскар зовёт Джина выпить чайка в гостиной, и гость с радостью соглашается, следуя за мужчиной. На самом деле ему уже хотелось домой, ведь день и без того выдался трудным. Но при всём уважении омега остаётся, слушая, как Оскар рассказывает о детстве Намджуна, а после показывает детские фотографии. — Джин, — начинает шептать Оскар, когда захлопывает альбом, и косится на двери, — я редко вижу сына. Как он вообще? — Справляется, — отвечает омега, опуская глаза на дно пустой чашки. Намджуну относительно лучше, чем когда-то. А вот как он справляется, это уже совсем другая история. Хорошо, что больше Оскар об этом не спрашивает, иначе бы пришлось всё-таки сегодня соврать. И муж, слава Богу, не очень долго сидит с отцом и уже вскоре приходит в гостиную за своим омегой. Только вот никто не ожидал, что заявятся Джунхи и Энди. Джин, и без того уставший, даже с места сорвался, когда парочка появилась в комнате, и хотел рассыпаться на части. Он успел упасть в сильные руки Намджуна, что начал удерживать его и взволнованно смотреть. — Вечер добрый, папа, — Джунхи присел на место Сокджина и начал поедать омегу взглядом. — Что здесь происходит? — Твой брат женился, — ткнул пальчиком в Джина, — это его муж. — Давно не виделись, — машет рукой парню. — И что такого, что Намджун женился? У меня тоже скоро свадьба. Кстати о ней. Что ты там хотел, малыш? — спрашивает у остолбеневшего Энди. — В общем, — снова обращается к папе, — ему нужен твой портной. О фате забыли. — Точно, — подскакивает с места омега, — нужно ему позвонить. — Уже поздно, — подзывает к себе Эн, который садится рядом. Намджуну всё это ой как не нравится. Явиться к родителям поздним вечером из-за какой-то фаты. Можно было и завтра, или вообще смс отправить. А лучше сразу к портному и ехать, Джунхи не последний человек в Америке. Не чисто тут что-то. — Мы, наверное, поедем, — Джун повёл мужа к выходу. — Пока, пап, отец, — кивнул старику, раскуривающему сигару в столовой, и быстро начал одевать Джина. — Пошли, — схватив за руку, вывел из квартиры. — Что-то не так? — омега понимал, что Намджун более чем встревожен. — Я просто устал. Джин по приезде домой сразу ушёл спать, а Намджун побежал в кабинет, скорее смотря информацию. Освободил себя от душащего его галстука, расстегнул пару пуговиц и начал читать. Энди работал на Джокера, но и на Сэюна тоже. Альфа на минуту задумался, понимая, что омега та ещё тёмная лошадка. Конечно, вряд ли сейчас он может пакостить, когда лишился языка, но тем не менее. Это снова выбивало Джуна, он тянулся к алкоголю, так и не выпив его, зная, что самое страшное ещё впереди. Он уверен в том, что Энди более чем при чём, но как таковых доказательств не было. Но вот в конце документов был отдельный текст. Написанный явно Тэхёном. «Ты не остановишься? Думаешь, я действительно выдам тебе всю информацию? Намджун, не будь ребёнком. И теперь спасай себя сам, я не стану. Ты и так злоупотребляешь своей должностью. Хочешь подсказку? Я не скажу тебе ничего о тех, кто работает на нас, но думаю, намёк мой будет понятен. За маской может скрываться кто угодно. С чего ты вообще решил, что Джокер — это один человек?»***
Хосок возвращается домой довольным и отдохнувшим. Без стрессов не обошлось, но он смог сохранить легальную часть бизнеса Джокера, чего не скажешь про нелегальщину. Удивляться тому, что Чонгук теряет всё со скоростью света, не стоит. И сам Хосок уже ко всему готов, но вот представить себя не в статусе злодея — альфа не может. Хотя стоило бы, ведь он скоро станет отцом. Если бы Чон желал, чтобы этот ребёнок принадлежал его касте, то можно и дальше быть палачом, но хотелось бы лучшего будущего для малыша. Точно не такого, каким оно может предстать. Но и понять можно, что ребёнок будет непростым. Его родной отец всё-таки Чимин, а папа — Юнги. За нерождённым уже закрепилось безумие. Хосок попытается отгородить его, приложит все силы. По дороге альфа купил цветов для Юнги, по которому безумно скучал, и приехал домой в невероятно хорошем настроении. Сердце буквально выпрыгивало из груди, а подушечки пальцев покалывало от предвкушения коснуться живота омеги. Хосок ненавидел скучать, но по Мину мог сутками напролёт, что он и делал. В свободное время звонил (читай как: раз в день, и то — ночами, когда Юнги видел десятый сон). Но Чон ни на секунду не забывал о беременном парне в своей квартире. Когда переговоры вёл, думал о нём. Когда убивал, думал о нём. Спал, ел, пил — только о Юнги думал. Двери лифта разъехались, альфа вдохнул аромат белых роз. На миг в голове пролетел образ Тэхёна, и Хосок его отбросил, шагая к нужной двери. Странно пахло уже в подъезде. Сумасшедшая концентрация запаха омеги. Конечно, Мин ждал малыша, и его феромоны чуть поменяли аромат и усилились, но это было другое. Хосок волнительно начал поворачивать ключ в замочной скважине, опуская руку с букетом. Дверь отворилась, и альфа начал так медленно открывать её, будто в каком-то ужастике снимался. Было темно, оно и понятно. Ночь на дворе. Ключи начали покоиться на ключнице, а Хосок вдруг заскользил на полу. Рука потянулась к включателю. Ноздри забил настолько одурманивающий и страшный запах, что его ноги затряслись. Именно так пахли те, кому альфа пускал кровь. Он понял, что под ногами она и была, он стоит в ней, она хлюпает под кроссовками. Думает, что с Юнги что-то случилось. Это точно так, ведь эта ежевика сейчас настолько сводит с ума, что потерять сознание не составит труда. Альфа боится щёлкнуть по включателю и увидеть труп своего омеги в метре от себя или ещё ближе. Что случилось? Почему становится так невыносимо? Хосок уже не дышит. Ему хочется перевести дыхание, но лучше не стоит. Поэтому Чон мысленно даёт себе пощёчины и включает свет. Белые розы, ещё минуту назад царапающие ладони альфы своими шипами, падают на светлый паркет. Быстро становятся алыми, ежевичную кровь в себя впитывают. Красная дорожка тянется до комнаты, на ней видно разводы — следы Юнги. Хосок теряет часть себя, видя этот ужас. Понимает, что Мин точно не в порядке, но не может с места подошву сорвать. Лезет за пистолетом, что за поясом был. Руки вперёд вытягивает, думает, опасность ещё может быть в квартире. И как бы ни хотелось по святой для него крови ступать, Хосок всё равно идёт. Еле волочит себя, будто тряпку, но направляется в комнату. Свет достаёт до её середины, видно плохо. Альфа оборачивается, смотрит на кровавые отпечатки рук на стенах коридора, зажмуривается, снова вглядывается в темноту спальни. — Юнги? — шёпотом. Никто не отвечает. В комнате загорается свет. Чон быстро бегает взглядом по ней, пытаясь найти омегу. Чувствует его здесь, аккуратно идёт всё по той же алой полосе. Заворачивает за кровать, оружие подобно розам роняет, марает в крови. Падает на колени перед омегой. Он боится тронуть этот кусок мяса, а по-другому и не скажешь. Юнги лежал в неестественной позе, с изрезанными руками, ногами, телом. Он был покалечен настолько, что Хосок даже успел на себя всю эту боль перенять. У него в груди такой комок боли образовался, что выплюнуть его хотелось. Руки тоже коснулись крови, альфа не моргая смотрел на голое тело Мина. Незаконченную татуировку тоже коснулся нож. Голова феникса отделилась от тела. Хосок почувствовал себя на месте сказочной птицы. Он умер несколько раз за минуту, пока смотрел на омегу. — Юнги? — вновь шёпот, но уже достигающий уровня истерики. Никто не отвечает.