***
Алан не имел водительских прав и никогда не учился в автошколе. Родни Монаш показал ему, как водить машину. То ли из него вышел хороший учитель, то ли ученик сумел превзойти бездарного наставника, но Бейкер уверенно чувствовал себя в водительском кресле. Конечно, он не мог тягаться с Джои, умевшим исполнять разные трюки. Однако от Алана требовали всего лишь спокойно приехать и оставить автомобиль в укромном месте. С такими поручениями Бейкер всегда справлялся без труда. «Я ничем не хуже придурка Алекса. Но его почему-то берут на дело, а я должен ждать на задворках. Им достаются все лавры, мне…», — Алан хотел пожаловаться судьбе на то, что ему доставались одни крохи, но осёкся, вспомнив, что Родни никогда не обижал его деньгами. «Всё равно они берут банк, не я. Репутация и уважение стоят дороже денег, их так просто не купить. Я получаю жирный кусок, но меня не уважают. Шкафообразный придурок держит меня за мальчишку-посыльного. Почему его берут? Чем я хуже?» — нашёл более вескую причину для недовольства Бейкер. Серый «Остин Кембридж» A60 заехал на безлюдные задворки, где Алан заглушил мотор. Закурив, парень вышел из машины, точно следуя инструкциям Монаша. Дальше он принялся наблюдать за дорогой. По приезде костяка банды Бейкер должен был подать сигнал, завести мотор и уступить место водителя ямайцу. Затем они садились в легковую машину и ехали в доки, чтобы получить деньги. Родни предложил Алану пойти домой: «Нечего тебе светиться. Я потом занесу тебе твои деньги». Но раздражённый излишней опекой Монаша Бейкер отказался. «Я многим ему обязан. Но не пора ли Родни уже уяснить, что я не мальчик на побегушках? Я должен расти. Каждый в команде делает своё дело. Родни организатор, Джои — спец по тачкам во всех смыслах, Гарольд — нянька из ночных кошмаров. Наёмник шарит в тактике и пушках. А что особенного в горилле? Он только чешет языком, но на вторых ролях у нас почему-то я. Где справедливость? Верзила со мной на одном уровне. Он уже облажался со слежкой. А я ещё себя не показал», — рассуждал Алан, преисполненный гневом. «Я бы убил огромного придурка, выпади мне такая возможность. Ему бы настал конец», — сладостная мысль о расправе над Алексом заставила Алана улыбнуться.***
Джои вместе с Алексом следил за правым рядом касс и лежавшими на полу заложниками. Уравновешенный ямаец держал всё под контролем: если кто-нибудь пошевелился бы без разрешения, его тут же настигла бы, точно злой рок из греческой трагедии, выпущенная из ружья дробь. Но Остин знал, что всё обойдётся. Мирный исход во многом зависел именно от бдительности и внимания грабителей. «Собака чует слабость. Тогда она нападает», — на ум Джои пришло одно сравнение, услышанное им ещё на улицах Кингстона. Монаш перед выездом говорил понятнее: «Они не станут геройствовать, если увидят, что за ними хорошо следят. Нельзя отвлекаться». Остин было хорошо на месте рядового исполнителя. Он не любил утруждать голову тем, в чём слабо разбирался. Родни знал намного больше, но связи со скупщиками угнанных машин и вождение он доверял именно Джои. Там Остин был лучшим. Ямаец без лишних слов работал по своей части, имея небольшой уголок свободы. Остину нравилась самостоятельность в таких делах. Монаш ставил задачу, немногословный уроженец Ямайки выполнял её, но без чужого надзора. Роль лидера его ни сколько не заботила. Зато дрязги между Родни и Алексом раздражали Джои и казались ему бессмысленным занятием. С приходом Гарольда конфликт перешёл в новую стадию, что тоже ни сколько не нравилось Остину: «Грызутся не хуже дворовой шпаны. Толку от их споров? Родни главный. Он знает всё лучше нас. С Алексом всё ясно. Но чего Гарольд бодается с ним? Их опасно держать вместе. Они поубивают друг друга», — разногласия между Телботом и Лаймом ямаец считал угрозой для команды. Его пугала возможная кровавая развязка их конфликта. Джои никогда не шёл на убийства, предпочитая воровство. В глубине души чернокожий исполнитель понимал, что у него не хватило бы духу, чтобы лишить человека жизни. Мягкая натура протестовала против жестокости. — Всем лежать! Мы здесь главные! — кричал Телбот. — Я всё вижу! У нас целая куча патронов! Пристрелим всех разом и глазом не моргнём! Джои невольно заметил в голосе Алекса садистские нотки. Гигант наслаждался своей властью над жизнями беззащитных людей. Ямаец видел в этом проявление слабости довольно трусливой натуры Телбота. «Маньяк», — также отметил он, считая себя вором, но не убийцей. Пока Джои следил за вверенным ему сектором и улицей, Алекс сильно увлёкся глумлением над заложниками. Родни хотел приструнить гиганта, но у него хватало забот: он в одиночку следил за левым рядом. Вскоре Остин повернулся к кассам, за которым следил Телбот. Громила кричал на старушку в зелёной шляпке, а золотоволосая кассирша потянулась к тревожной кнопке. «Проклятье!» — мысленно вырвалось у Джои. — Стой! — приказал он, нарушив запрет Монаша. Перед налётом Родни сказал Джои молчать, так как его карибский акцент заметно выделялся на фоне лондонского произношения. Остин не успел вовремя навести дробовик на зеленоглазую девушку — она нажала на кнопку. Всё совпадало. Сигнал никто не услышал. Стрелять оказалось уже поздно. — Вниз! Убью! На пол! — крикнул Джои. — Что такое?! — спросил у него Телбот. — Ты придурок! Она нажала кнопку! — Твою мать! В порыве ярости Алекс выпустил длинную очередь по стеклянной перегородке. Он хотел убить девушку. Вот только пули прошли мимо, здорово напугав её. — Ты тварь! Я прикончу тебя прямо сейчас, сволочь! Ты сдохнешь, паскуда! Будешь кровью на полу плеваться, мразь! — вскипел Телбот. — Не стреляй! — приказал ему Монаш. — Всё равно не поможет. — Что нам делать? — задал главный вопрос Остин. Как глава банды Монаш должен был знать ответ на вопрос Остина. — Есть одна идея.***
Когда из главного зала послышались крики и выстрелы Монтгомери насторожился, подобно зайцу, почувствовавшему приближение опасности. «Что они натворили? Я знал, что на них нельзя положиться. За ними нужно приглядывать. Что за люди?» — подумал Вэлиант. Они находились в кабинете управляющего. Зелёные обои и коричневая мебель с позолотой отлично сочетались друг с другом. В углу позади стола стоял маленький сейф. — Вот сейф! Не трогайте людей! Уходите! — с мольбой сказал управляющий. — Открывай, — велел ему Лайм. Выстрелы его совсем не смутили. Подобная невозмутимость показалась Монти странной. Впрочем, он нашёл ей объяснение: «Ему нельзя показывать страх». — Я не знаю комбинацию, — солгал управляющий. — Мой начальник поменял её для безопасности. Он мне не доверяет. «Как будто говорит правду», — посчитал Вэлиант. — Слышал выстрелы? Хочешь услышать их ещё раз? — задал вопросы Гарольд, указав на сумку. — У меня тут бомба. Мы заберём камни. С твоей помощью или без неё. Лучше открой сейф. Или я взорву его вместе с тобой. «Неужели он, в самом деле, сумасшедший?» — ужаснулся спокойствию подельника Монтгомери. Он не ожидал встретить в родной Англии порождённых войной психопатов, грозившихся на ровном месте убивать ни в чём не повинных людей. Возможно, Лайм просто блефовал. Другое дело, что говорил он очень убедительно. Даже сам Вэлиант был готов поверить каждому его слову. — У вас нет бомбы, — робко ответил управляющий. — Держи его на мушке, — слова рождённого угрожать головореза адресовались Монти. Лайм быстро достал из сумки целый заряд взрывчатки. — Она слабая. Но напрочь снесёт тебе башку вместе с дверцей сейфа. Дай мне брюлики, и я уйду, — произнёс Гарольд. Вэлиант испытал отвращение ко всему происходившему. Наёмника воротило изнутри, словно ему в организм попало нечто чужеродное и противное человеческому естеству. Держа на прицеле испугавшегося до смерти парня, «солдат удачи» успел возненавидеть себя за участие в столь гадкой акции. Даже в Конго и Биафре, местах, которые стали неотличимы от ада на земле, где обнажилась самая гнилая часть людской натуры, Монтгомери оставался человеком. Солдатом Её Величества, кодекс чести стоял выше собственной жизни. Тем больнее ему оказалось падать в пучину бесчестья. «Ради майора. Да простит меня Господь. Я лишь хотел помочь лучшему командиру на свете. Обратного пути нет», — думал, осознавая всю мерзость ситуации, Монти. Наёмник видел разницу между убийством отвратительных бандитов (их уничтожение он считал достойным делом и помощью скованной по рукам полиции) и угрозами честным людям. Тринадцать лет назад он давал присягу и клялся защищать их. — Да отдай ты ему эти чёртовы бриллианты, парень! — сорвался «дикий гусь». Его тон говорил о сочувствии к управляющему. — Он же убьёт тебя! Не стоят они твоей жизни. Пожалуй, Гарольд Лайм показался Монтгомери самым страшным человеком, встреченным в жизни. Ни греческий повстанец, ни египетский танкист, ни индийский миротворец ООН, ни солдат национальной конголезкой армии, ни мятежник-каннибал «симба» или нигерийский военный, никто из них не смог сравниться с Лаймом. Все они с ног до головы оставались порождением войны. А житель вполне благополучной Британии уподобился им, не увидев ужасов многовековой ненависти между греками и турками, евреями и арабами, а заодно и целой плеядой африканских племён, и не побывав в сердце тьмы. — Я открою, — управляющий подчинился требованию Гарольда. — Я пойду и проверю, как остальные, — сказал Вэлиант, будучи уже больше не в силах находиться в одной комнате с Лаймом. — Я догоню. По плану Монтгомери выступал на вторых ролях. Монаш специально отправил его вместе с Гарольдом. Родни опасался, что доблестный наёмник даст слабину, целясь в безоружных людей. В случае сговорчивости управляющего роль Монти сводилась к минимуму. — Что у вас? — спросил наёмник, заметив царившие вокруг напряжение. — Проблемы. Камни у вас? — с тревогой спросил Монаш. — Да. Их сейчас наш маньяк вынесет. «Что именно у них стряслось?» — задумался Монтгомери. — Отлично. Пусть шевелит костями. Мы вляпались в кучу дерьма, — добавил Родни, понизив голос до шёпота. — Сюда едут «бобби». — Тогда нам пора уходить. — Без брюликов? «Что за жадные люди? Бриллианты им важнее свободы. Но ведь мне позарез нужны деньги», — сначала наёмник хотел убежать, однако спустя пару секунд решил остаться. Из кабинета прибежал Гарольд, положивший бриллианты в сумку с бомбой. Всякий, кто пожелал бы забрать драгоценности у него, рисковал столкнуться с очень непростой ситуацией. Один промах мог дорого всем обойтись. — По коням. Брюлики у меня, — сказал подельникам Лайм. — Отлично. Валим отсюда, — скомандовал Родни. Не успели они подойти к окну, как на улице показались машины лондонской полиции. Патрульные автомобили резко остановились, и из них выбежали стражи порядка в форменных фуражках. Никто из налётчиков не стал в них стрелять, что удивило Вэлианта: — Вы почему не стреляете? — Кем надо быть, чтобы стрелять по полиции? — ответил ему Джои. — Проклятье! — вырвалось у Родни.