твоя любовь

Тонкие пальцы пробежались по выпирающим рёбрам, коснулись ключиц, задели скулы. Юноша измученно улыбнулся, а потом посмотрел в зеркало. Длинноволосый, бледный, с впалыми щеками и очень тонкими руками и ногами. Большие чёрные глаза, казалось, были единственными живыми на всем этом пугающе тощем теле. Улыбка вновь пробежалась по обкусанным губам, а затем юноша вздохнул и прикрыл глаза. Голова кружилась, почти постоянно. Волосы оставались буквально прядями на расческе, а ногти и подавно оставляли желать лучшего. Тут в комнату постучали, дверь приоткрылась. -Сань Лан? -тихо спросил голос. -Да? -ответил юноша, оборачиваясь. В комнату зашёл парень в белой пижаме. Он посмотрел на стоящего в солнечном свете юношу и его сердце болезненно сжалось при виде этой картины. -Гэгэ! -радостно воскликнул юноша и подошёл к парню, заныривая в тёплые и надежные объятия. Се Лянь уткнулся носом в волосы, едва сдерживая слезы. Он чертовски боялся, что однажды Хуа Чен просто не проснётся. Болезнь прогрессировала и из-за какого-то странного упорства Сань Лана побороть ее просто не удавалось. Сянь Лэ уже не помнил, когда спал спокойно. Последние месяцы он с трудом засыпал и вскоре просыпался в слезах и холодном поту, прижимал к себе худое изможденное тело рядом и прислушивался к едва-едва ощутимому дыханию. Страшно. Страшно проснуться и понять, что больше его нет. Хуа Чен отказывался выходить из дома, а Се Лянь, из страха, что что-то произойдёт пока его не будет, перешёл на удаленную работу. Он старался проводить с Сань Ланом настолько много времени, сколько мог. Врач советовала попытаться поговорить с Хуа Ченом, попытаться выяснить причину заболевания. Наконец, Се Лянь набрался смелости поговорить об этом. -Сань Лан…-юноша поднял голову, глядя Сянь Лэ вопросительно в глаза. Се Лянь вздохнул, а потом продолжил: -Как так получилось, что ты заболел? Реакция последовала незамедлительно. -Я не болен! -резко сказал Хуа Чен, выворачиваясь из объятий парня. Он буквально отскочил от Се Ляня. -Сань Лан, пожалуйста…-тихо произнёс Се Лянь, умоляюще глядя на темноволосого юношу. По его некогда блестящим, а сейчас тусклым и спутанным, волосам скользило весеннее Солнце, задевая худые острые плечики. Хуа Чен злобно посмотрел на Сянь Лэ и отвернулся. Последний шагнул и попытался коснуться юноши, однако тот дёрнулся, как от удара током. После такой, казалось незамысловатой и практически незаметной для здорового человека физической нагрузки, Сань Лан сел на кровать и прикрыл глаза. Се Лянь с болью наблюдал за этим. Он опустился на колени рядом с юношей и посмотрел снизу вверх на изможденное лицо. Чёрные глаза медленно открылись. Хуа Чен виновато посмотрел на Сянь Лэ и тихо произнёс: -Извини. На глаза Се Ляню навернулись слёзы, медленно и тяжело стекая по щекам. -Сань Лан, скажи… Прошу… Се Лянь судорожно вздохнул и взял тонкие руки в свои. Слёзы потекли сплошным потоком, как бы он не пытался их сдержать. -Пожалуйста…-с этими словами он прижался лицом к холодным ладоням. Хуа Чен закусил губу. В этот момент он испытывал ненависть к себе. Он ненавидел свою внешность. Он ненавидел то, как он выглядел. Он ненавидел то, что из-за его грубости плакал самый дорогой ему человек. Он ненавидел то, что заставил гэгэ сидеть сейчас перед ним. Он ненавидел то, что из-за него гэгэ почти не спал, перестал общаться со всеми, кроме него. Ненавидел, ненавидел, ненавидел. Будучи человеком совершенно неглупым и способным к самоанализу, он давно понял, почему и как это все началось. Хуа Чену совершенно не хотелось говорить об этом Се Ляню, однако ему не хотелось расстраивать гэгэ ещё сильнее. Да, он любил Сянь Лэ, любил, как никого и никогда и не хотел причинять ему боль. Это чувство было настолько сильным, что перебарывало даже раздражение и нежелание с кем-либо контактировать. Сань Лан тяжело выдохнул и склонил голову, вновь прикрывая глаза. «Я смогу себя перебороть. Я смогу сказать. Я… Смогу…»-казалось столь несложное действие вызывало множество эмоции. Сань Лан не мог заставить себя это сказать. Стискивая зубы, он пытался сломать эту стену нежелания внутри себя, засаженную туда болезнью. -Я… Сань Лан боится, что если он будет полным, то гэгэ перестанет его любить, -тихо сквозь зубы произнёс Хуа Чен, высвобождая ладони и проводя ими по волосам Се Ляня. Последний застыл, глядя в чёрные глаза и пытался осознать, что только что сказал ему этот человек. -С… Сань Лан…-на лице Сань Лэ появилось какое-то болезненное выражение, словно кто-то только что дал ему пощёчину. Хуа Чен склонил голову ещё ниже, как бы ожидая продолжения. -Я буду любить тебя любым. Как бы… Как бы Сань Лан не выглядел, Сянь Лэ будет любить его всегда. Любым, -тихо произнёс Се Лянь. Теперь настала очередь Хуа Чена замереть так, будто ему открыли правду, о которой он даже не подозревал и оказавшуюся полной противоположностью тому, во что он верил. -Что? -немного глуповато спросил он. -Се Лянь будет любить Сань Лана любым. Если это причина того… Того, что происходило с тобой последние месяцы, то… -дальше Сянь Лэ говорить просто не смог. Он расплакался, прикрывая рот ладонями. С губ слетали несвязанные крики боли. Той самой, когда ты видишь страдания дорогого тебе существа и совершенного ничего не можешь сделать. Эта боль разлеталась к конечностям, замирая на кончиках пальцев и пульсируя там, постепенно откатывая назад к голове, вырываясь всхлипами и стонами. Беспомощно, как ребёнок стараясь сжаться в комочек. Хуа Чен застыл в нерешительности, а потом аккуратно сполз на пол и обвил гэгэ своими тонкими руками. -Пожалуйста, гэгэ, не плачь, -прошептал он. -Сань Лан, мне страшно. Страшно, что однажды ты не проснёшься. Страшно, что тебя может не стать. Страшно, я очень сильно боюсь, что больше никогда тебя не увижу. Проша тебя, Сань Лан. Пожалуйста…-последнее слово потонуло в судорожном вздохе. Сань Лан лишь сильнее прижался. Его разрывали совершенно разные по своей природе чувства. С одной стороны, болезнь крепкой нитью сковывала его и нашёптывала, что ему врут. С другой стороны, гэгэ никогда не врал ему. Они доверяли друг другу полностью. Тело Сянь Лэ дрожало. Юноша едва ли мог подавлять свои всхлипы. -Гэгэ… Прошу…-прошептал Сань Лан, забираясь Се Ляню в объятиях, словно змейка. Сянь Лэ прижал к себе юношу, утыкаясь носом в сухие волосы, перебирая пальцами по тонкому позвоночнику, дотрагиваясь до этих худых рёбер. Постепенно, он успокаивался. Тут Сань Лан поднял голову. Они встретились взглядами и Се Лянь чуть склонился к Сань Лану, мягко, невесомо касаясь его губ. Хуа Чен подался вперёд, отвечая на поцелуй юноши и приникая к нему вплотную. Вскоре Сань Лан отстранился и, прижимаясь головой к плечу Сянь Лэ, прикрыл глаза, засыпая. Казалось что-то неуловимо изменилось в этом упрямом худом лице. Однако эта перемена успокаивала Се Ляня, ведь именно она давала ему надежду на то, что однажды его Сань Лан вновь будет здоров… Солнце все ещё скользило по комнате, натыкаясь на сухие пряди юноши, его худые ступни и острые колени, которые он поджал уже во сне, все ещё прижимаясь к Се Ляню. Оно касалось и мягких длинных волос Сянь Лэ, его измождённого лица и больших глаз, пробегало по запястьям, мягко прижимавших к себе Сань Лана. Вскоре уснул и Сянь Лэ, впервые спокойно за последние месяцы…