Fortress

Леви задумчиво глядит в стену привычным безразличным взглядом. Рука, расслабленно лежащая на столе, нервно выстукивает кончиками пальцев незамысловатый ритм. Не потому что хочется, а потому что нервы девать больше некуда. Полумрак кабинета поглощает его силуэт, делая практически невидным человеческому глазу. Одинокая свеча в подсвечнике на стене подрагивает, тени на стене из-за этого тихонечко поплясывают, дополняя угнетающую атмосферу. Тихий вздох со стороны капитана не выражает ничего, кроме жуткой усталости. Глаза побаливают от перенапряжения, спину жестко ломит. Ханджи видит старого друга таким не впервые. Она без стука входит в кабинет, а капитан борется с желанием вздрогнуть. Сдерживает тело, допустив мысли, что привычку заходить в кабинет без приглашения, Эстель, скорее всего, переняла именно у Зое. Привычно нахально. Привычно без спроса. Женщина поправляет очки на носу, тихо ступая к столу Леви. Сложно. Терять людей в разведке всегда сложно дается каждому солдату. Ханджи ведь, на самом деле, очень наблюдательна по отношению к сослуживцам. Ни раз замечала как вечно «сухой» Леви немного меняется в лице, когда видит список погибших или пропавших без вести после вылазки. Он переживает. Переживает каждый раз, сидит несколько часов молча, отдавая честь тем, кто отдал жизнь за человечество, а потом ведет себя как ни в чем не бывало. — Погибший товарищ не должен тащить тебя в ад за собой, — сказал капитан однажды потерявшему голову солдату от смерти близкого. И, как бы грубо не звучало, Зое всегда была согласна с данной фразой. Придерживаться этому сложно, но более старшие бойцы свыклись, приловчились. — Она даже на мир посмотреть не успела, — с горечью в обычно ярком голосе тихо заметила Ханджи, поудобнее усаживаясь в кресло напротив. Зое и сама не понимает, зачем пришла. Разведкорпус, естественно, ни раз терял действительно отличных солдат, но именно Отто почему-то запала в душу. В ней и не было ничего особенного. Обычная девушка со сложной судьбой, отличный боец с неплохими навыками, Эстель не светилась, как, например, Сантос или Рал, не поднимала товарищам боевой дух, но всегда находила нужные слова, смотря при этом на ситуацию трезво. Не разбрасывалась воодушевляющими фразами, не вела себя приветливо с каждым встречным, но горящими от счастья глазами смотрела на синее небо. Со скрываемым детским восторгом вдыхала чистый зимний воздух и растирала замерзшие ладони, если вдруг оставляла где-то свои перчатки. Раздраженно шмыгала носом и каждый чертов раз ураганом проносилось в ее кабинет, чтобы уточнить какую-то вещь, вычитанную в книге. — Такова жизнь, четырехглазая, — привычным тоном ответил Леви, но Зое может голову отдать на отсечение, что тембр его на секунду изменился. И молчала. А других слов и не нужно было, внутренний голос в голове сказал уже все, что можно вслух и не произносить. В конце концов, хотя бы вылазка закончилась удачно, несмотря на это. А в это время четверо солдат на крыше все также молчали. Наверное, им так же сложно. Эстель за свое короткое пребывание в корпусе смогла-таки втиснуться в элитный отряд. Стала хорошим другом, товарищем, хорошей подругой и хорошим человеком. Смерть Отто принимать слишком нелегко. Особенно Петре. В голове юной особы не укладывается потеря товарища, кажется, что Отто сию же секунду припрется на крышу и с приподнятой бровью поитересуется, какого хрена у них такие кислые мины. Но этого не будет. — Может… — несмело начала Рал, но ее тут же прервал Оруо: — Прекрати, Петра, — метнул на нее черствый взгляд. — Даже если бы она и осталась жива, к данной минуте ее наверняка свалила усталость или раны, а может сожрал титан. — Но… — Хватит уже! Она не супергероиня со сверхспособностями, будь на ее месте, например, капитан Леви, он может и остался бы жив. Но за стенами осталась всего лишь Эстель, — Оруо даже прикрикнул, не в силах сдерживать свои эмоции. — Она одна и она не выживет на территории титанов. Перестань кормить нас слепой надеждой. Рал, теребившая желтый браслет на запястье, опустила глаза. В глубине души она и сама понимала каждое слово друга, но принимать, опять же, все это невероятно сложно. Но жить нужно продолжать.

***

Часами ранее…

Холод пронзил кончик каждого пальца ног и рук. Изо рта вырвался тихий и слабый стон. Глаза открывать безумно страшно, но просто так лежать я больше не могу, иначе просто отморожу себе все конечности, а быть инвалидом в мои планы никогда не входило. И как меня так угораздило? В героя поиграть решила, жалость то какая. Ну, да ладно, впереди долгий и опасный путь до стен. Вернусь героиней, Оруо обзавидуется. Странная особенность шутить в такие моменты на самом деле очень полезна. Всяко лучше паники и криков, забирающих последние силы из тела. Кстати насчет его сохранности. Кажется, все не так плохо. К счастью мягкая посадка облегчила мне жизнь. С нескрываемым трудом стараюсь пошевелить ногами, затем руками, отмечая, что ничего не сломано. Собравшись с силами, я открываю глаза и тихо выдыхаю. Закат на чистом небе  — лучшая картина перед смертью, но кто сказал, что я готова умереть? Уверена, впереди еще много чего интересного и пропускать мне вовсе ничего не хочется. Аккуратно привстаю на локтях и не сдерживаю тихий крик от сильной боли в районе ребер. — Ахах, вот черт, сухой выйти не получилось, — усмехаюсь. Удачливая я все-таки, спору нет, но несколько ребер сломаны наверняка. Я, терпя боль, все же принимаю сидячее положение и зажимаю губу зубами, чувствуя привкус засохшей крови на ней. Боль в голове тут же дала о себе знать. Такая назойливо ноющая, раздражающая до безобразия. Делаю пару резких выдохов и с осматриваюсь вокруг. Здорово, Эстель! Ты угодила в канаву! В голове выстроился вполне логичный план. Нужно ползком вылезти отсюда и найти остатки хоть чего-нибудь, чтобы перевязать свои ребра во избежание более серьезных смещений и переломов. Глядя на свой путь, мне хочется бросить все и остаться тут умирать, но это было бы слишком просто и предсказуемо. Собрав последние силы я, терпя боль, медленно поползла к цели. Буду бесстыдной лгуньей, если скажу, что это просто. Ушло по крайней мере минут тридцать, прежде чем я наконец оказалась на ровной поверхности. Постоянно скатываясь и делая передышки на минутный отдых, я часто выдыхалась в процессе. УПМ неплохо так мешали двигаться, но бросить устройство было бы глупым решением, оно может пригодиться в любой момент. Слезы, пот и боль пролиты не зря. Лежа на боку, растираю руки через перчатки, чтобы хоть как-то согреться, а потом поправляю шапку. Волосы, выбившиеся из нее превратились в сосульки, но на этом я не концентрирую внимание. Намного важнее оглядеться и мне вполне удается захватится взглядом за что-то полезное. Поясная сумка, цепляемая к лошади в нескольких метрах от меня находится в небольшом сугробе, но при использовании усилий, у меня наверняка получится добраться и до этого. В итоге, отдохнув еще пару минут, я продолжила свои жалкие попытки выжить. И у меня вполне неплохо получилось. Дотягиваюсь замертво замерзшими руками до сумки и тяну на себя. Так же лежа открываю ее и улыбка сама собой растягивается на губах. Словила джекпот! Замерзшая вода в бутылке, несколько бинтов и пачка обезболивающего дает мне надежду на прекрасное ближайшее будущее. Не мешкая, я отправляю в рот несколько таблеток и заедаю снегом, с усилиями проглатываю, сдерживая рвотный позыв. Недолго размышляю над тем, как бы удачнее перемотать себя бинтами, при этом не замерзнув окончательно. Не нахожу лучше идеи, чем подождать действий лекарства, а потом перевязать себя прямо тут, перед этим сняв пальто. Минуты длятся нескончаемо долго, а потом, наконец, почувствовав некое расслабление, я сажусь на зад ровно. Подрагивающими руками расстегиваю пуговицы пальто и, предварительно выдохнув для смелости. Плечи обдает дикий холод, поэтому стараюсь максимально быстро размотать бинт. Слабые руки подаются с трудом, но мне удается перемотать первый слой бинта прямо на одежду. Затем еще один, и еще. Надеюсь, это хоть немного облегчит мне задачу. Так же быстро стараюсь нацепить на себя пальто и обессиленно падаю на спину, чувствуя сильный упадок сил. Замерзшие руки и ноги отдают пульсацию по всему телу. Невыносимая боль вызывает слезы в уголках глаз, которые я не в состоянии сдержать. И я плачу. Громко, совсем не беззвучно. Осипшие хрипы вырываются из груди сами собой. Полнейшее отчаяние захватывают разум, топча последние надежды на выживание, но я старательно игнорирую их. — Ну же, Эс, не раскисай, — заплаканным голосом вырывается. — Иначе где-то в стенах заплачет один Оруо. Думать о грустном не хочется. Не хочется думать о Жероме, который думает, что потерял уже третьего почти-ребенка, о Петре, которая наверняка старается сдержать сильную истерику, о Моблите, который скорее всего винит себя в произошедшем. Не хочется думать об Эрвине, Ханджи… Леви… Отдохнув еще буквально несколько минут, я вновь беру себя в руки. Цепляю сумку на плечо и пытаюсь встать. С первого раза не получилось, но спустя несколько попыток, ноги слабо держат равновесие. Опираюсь на ближайшее дерево и опять оглядываюсь. Сейчас нужно немного погреться и отправиться в путь ночью, пока титаны в сонном состоянии. Ветки. Глазами нахожу несколько веток, вспоминаю про полупустой коробок спичек в кармане. Но сначала кора. Обессиленные пальцы цепляются на деревяшки и мне удается оторвать несколько штук. Отправляю их в карман и делаю шаги к упавшим веткам. В конечном итоге спустя еще несколько минут я села на торчащий корень у дерева, где почти не было снега. Все свои недодрова я сложила в подобие костра. Лезу в карман к спичкам и к счастью нахожу их там. Отрываю половинку картона и поджигаю его, отправляя к веткам. После недолгих усилий, огонек-таки начинает разгораться. Облегченно выдыхаю, снимаю замерзшие перчатки. Держа при этом их в руках, приближаю конечности к огню и расслабленно выдыхаю, наконец почувствовав тепло. Я провела у костра не меньше часа, пока он окончательно не потух. К этому времени на глаза попалась крепкая палка, которая на время сыграет роль опоры для моего уставшего тела. По ощущениям время не доходило до отметки «девять», что автоматически дает мне больше времени на сегодняшний путь. Я обязательно вернусь живой.