Fortress

— Так и… какие у нас планы? — спрашиваю, пытаясь перевести тему. В кабинете Ханджи, как всегда, уютно, немного захламлено и пыльно. После частого пребывания в кабинете Леви, этот кажется настоящим свинарником, но я не испытываю дискомфорта, сидя здесь. Напротив, очень даже неплохо. С разрешения Ханджи я залезла на диван с ногами и буквально развалилась на нем, изредка попивая холодный компот, сваренный, как ни странно, по рекомендациям Саши. В такую жару очень даже ничего. С Зое после обеда мы просто решили посидеть вместе и поговорить «по-женски» в расслабленном состоянии. Женщина, к моему сожалению, о том случае с комнатой Леви не забыла и попыталась высосать из меня информацию. — Ты тему-то не переводи! — внимательности ей не занимать. Женщина угрожающе машет мне карандашом. — Вы спали? — Да, Ханджи, спали. Закрыли глаза и спали, — усмехаюсь, понимая, что вовсе не этого ей хотелось бы услышать. — Как младенцы, представляешь? Зое заразительно хохочет, облокачивается на спинку стула и, успокоившись, хитро косится на меня. — Значит ничего не было? — не унимается она. — Не было, а если будет, то я сообщу тебе первой. — О, так значит, ты уже что-то планируешь? Чёрт, и кто меня за язык тянул. Поставив стакан, я хватаю декоративную подушку темно-красного цвета, утыкаюсь в неё мучительно кряхтя. — Ханджи, ради всего святого, — слова заглушает подушка. Женщина опять смеется. Слышу, как она шелестит бумажками, отодвигает стул от стола и поднимается на ноги. Доски под ее телом тихо скрипят, когда Зое подходит и плюхается рядом. — Мы планируем для начала отдохнуть немного, — начинает говорить она. Я отлепляю лицо от подушки, внимательно прислушиваясь. — А то за последнее время у нас слишком много потрясений, — молча соглашаюсь, кивая. — Затем планируется уехать из штаба на неопределенное время. Вы с Леви подберете себе новый отряд и вместе с Йегером поселитесь в нашей хижине в лесу. — Зачем? — неосознанно перебиваю её. — Нужно понять, умеет ли Йегер создавать кристалл как Энни, — обыденно пожимает плечами. — Но разглашать эту информацию не стоит, поэтому и миссия секретная. Серьёзно киваю, точно зная, зачем нам это. Мы отвоюем стену Мария. Это сейчас самая главная задача, к которой мы должны идти более широкими шагами. Главное не профукать этот шанс. Задаю еще несколько дежурных вопросов, допиваю, наконец, свой компот и ухожу из кабинета в неплохо приподнятом настроении. Прохожу мимо большого окна, выходящего на полигон и ненадолго задерживаюсь, наблюдая за тренировками солдат под присмотром капитана. Но смотреть на Леви слишком долго опасно, он, зараза, взгляды на себе всегда почему-то чувствует. Оборачивается на меня с хмурым видом и смотрит несколько секунд, прежде чем жестом указать спуститься. Состряпав гримасу недовольства, я тут же отхожу от окна и медленным шагом ступаю на улицу. Непривычно дневной свет ослепляет, я жмурюсь на секунду, но позже привыкаю к нему и расслабляюсь. Легкой походкой обхожу штаб, подходя к полигону. Шум становится отчетливее в ту же секунду. Останавливаюсь ровно позади Леви, наблюдая за всем со стороны. Капитан, верно приметив мое присутствие, не поворачиваясь помахал мне блокнотом, намекая на то, чтобы я его взяла. — Зачем это? — подхожу ближе, принимая тетрадку из его рук и вглядываясь в написанное. — А. На белых листах вычерчено что-то вроде таблицы навыков. В пустых колонках, вероятно, нужно написать характеристику. Несколько имен новобранцев обведены толстой чертой карандаша, а значит условно они уже состоят в ещё до конца несформированном отряде. — Арлерт, Кирштайн и Аккерман, значит, — задумчиво произношу сама себе. — Было бы логично, если бы мы так же выбрали Сашу и Конни из того же кадетского корпуса. Подвожу кончик карандаша и закусываю его не сильно зубами, метая взгляд на Леви, который внимательно продолжил наблюдать за тренировкой. — Верно, но их способности все равно нужно записать, чтобы понимать, с чем работать, — кивает капитан. Я согласно угукаю, ища взглядом вышеупомянутый дуэт. Спрингер в паре с каким-то таким же щуплым парнем из северного подразделения, Брауз в спарринге с Хисторией, которая начала вести себя более открыто, но в пелене её голубых глаз всё ещё продолжали искриться сильные эмоции, которые всеми силами она старается скрыть. С неким волнением смотрю на то, как Саша с легкостью опрокидывает её на землю и понимаю, что её напарница в себя ещё не пришла. Черкаю в блокноте заметку, когда вдруг чьи-то шаги справа отвлекают меня от этого. Поднимаю глаза, сталкиваясь с виноватым взглядом Аккерман. — Я опоздала, — констатирует факт. — Готова принять наказание. Приподнимаю бровь в немом удивлении и дожидаюсь решения Леви, который молча кивает головой в сторону паренька без пары. Микаса не стоит больше на месте, слабо кивнув, она проходит мимо меня, направляясь в указанное место, но лишние шаги сделать не успевает. Моя рука в ту же секунду цепляется за её воротник и оттягивает назад. Хмурюсь. — Стоять, Аккерман, — тяну её на себя, заставляя сделать несколько шагов назад. — Не видела справку от доктора, в которой было бы написано, что ты цела и невредима. — Я в порядке, — твердо отвечает она. Из-за разницы в росте мой грозный взгляд, наверное, не выглядит столь устрашающе, но Микаса, вопреки моим ожиданиям, опускает вниз виноватый взгляд. — Марш в штаб, чтобы близко тебя с полигоном не видела, — немного грубее, чем хотелось бы, но девушка меня слушает и кивает. — Не хватало бы ещё, чтобы мы по костям тебя собирали потом. Аккерман молчит. Она кивает ещё раз, прежде чем удалиться, бросив перед этим на меня слегка обиженный взгляд. Иди-иди, Микаса, мне дорого ваше здоровье. Убедившись, что Аккерман внутри, я возвращаю взгляд на тренировочное поле. — Это что было? — недоуменно интересуется Леви. Меня слегка удивило то, что он не вмешался. — На вылазке повредила ребра. Ничего серьезного, но нагрузки противопоказаны до полного восстановления, — чеканю, как с листа читаю. Капитан понимающе кивает. — Ведешь себя как капитан, — не вижу, но будто бы слышу, что его губы дергаются в тихом смешке. — У меня был неплохой пример для подражания, — служит ему лукавым ответом. К вечеру тренировка заканчивается. Потные солдаты, наконец, расслабленно выдыхают и начинают расходиться. Леви делает им некоторые замечания. Жану советует больше сдерживаться, напоминая, что перед ним, несмотря ни на что, товарищ. Армину же наоборот указывает действовать смелее. Арлерт твёрдо кивает, принимая каждый комментарий без какой-либо обиды на миловидном, немного детском лице. Спрингеру Леви строго нарекает взять себя в руки. Я же молча остаюсь в стороне внимательным наблюдателем, внимая к каждой эмоции на лицах разведчиков. Вглядываюсь в табели солдат, с интересом вчитываясь в написанное. На первом месте всё также остаётся Микаса, что касается именно силы. Она может работать в команде, но из-за своего более отрешенного поведения особой активности не проявляет. И почему-то мне кажется, что эта девушка может нарушить что угодно, если кто-то из её близких будет в беде. Не совсем дисциплинировано, но заслуживает уважения. Армин отличается от Микасы в корень. Он слаб, но очень умен. Именно его наблюдения помогли вычислить предателей. Он отличный стратег, но смелости ему пока не хватает. Пропуская Эрена, могу отметить Жана. Не секрет, что этот паренек мне понравился с самого начала. Вспыльчивый, но прямолинейный. Не боится осуждений и судя по тому, что я видела на вылазках, его отличительное умение — это владение УПМ. Кирштайн проворачивает невероятные маневры в воздухе. Кроме того, у него есть задатки лидера. Уверена, что если он не умрёт, то когда станет старше, обязательно дослужится до звания капитана. Про Конни в данный момент сказать нечего. Он всё ещё не отошёл от своего сотрясения, но я вижу, как его поддерживают товарищи и это вызывает на моих губах улыбку. Наблюдаю за тем, как иногда Саша поддерживающе сжимает его плечо, когда видит, что друг погрузился в чёрт знает какие мысли, а Жан пихает в бок локтем, пытаясь поднять ему настроение. И несмотря на неуклюжесть Конни, его отличительной чертой является его скорость. Парень достаточно шустрый и это спасает и будет спасать ему жизнь. А Саша, пожалуй, очень интересная личность. Ее инстинкты никогда не подводят, но кроме этого, Брауз также очень общительная. Она хорошо чувствует как и свою команду, так и саму себя. Это очень хорошее, нужное солдату качество. Ловлю себя на мысли, что мне было бы очень интересно за ними наблюдать и работать. Я редко встречалась с подростками в своем возрасте, в основном это были граждане, с которыми мои диалоги не длились долго, а здесь целая куча новобранцев, которым и восемнадцати не исполнилось. Я, почему-то, чувствую к ним большое уважение. Я в свои пятнадцать не выглядела настолько решительной и смелой. Тихо выдыхаю, шагая по почти опустевшему двору. Листая исписанный блокнот, я прочитываю характеристики не совсем знакомых мне солдат, отмечая, что у каждого из них есть своя изюминка. Сонно зеваю, крутя в руках карандаш, после чего поворачиваю в другое направление. Нужно отдать это Леви, а то потеряет ещё. Но в кабинете я его не нахожу. Проходя ранее столовую, его угрюмого лица я не видела, поэтому смею предположить, что он в комнате. И оказываюсь правой, когда передо мной открывается дверь. Капитан внешне немного даже напугал. Он выглядит уставшим и измотанным, волосы слегка растрепались. И что могло произойти за тот час, который мы не виделись? — Я тут принесла, — машу блокнотом перед ним. Леви кивает, молча впуская меня в комнату. Обстановка не поменялась. Маленький стол у окна, отодвинутый стул — всё информирует о том, что он опять проводил время за бумажками. Я не боясь прохожу вглубь комнаты и оглядываюсь. Капитан также молча садится на своё место. Подхожу ближе, кладя блокнот на чистый стол и недоуменно моргаю. — Тебя что-то тревожит? И вот оно. Мужчина устало выдыхает. Он опирается на поверхность стола локтем и прикрывает глаза рукой, немного опустив голову. Меня напрягло такое поведение. Приготовившись слушать, я выжидающе сажусь на край его кровати напротив. Но он упрямо помалкивает. Я не хочу лезть в его душу, но все равно продолжаю сидеть здесь. — Леви, — зову его по имени и наконец заполучаю замученный взгляд. — Если ты не хочешь... — Ты знаешь, что сказал пастор Ник? —  перебивает. Я отрицательно машу головой. Как-то мимо ушей пропустила. — Семья Хистории знала о титанах в стенах. И из-за каких-то разногласий, она взяла новое имя. Нам пока мало что известно, но она обязательно всё расскажет. Понимающе киваю, до конца не вникая. Вижу, что это не главная проблема для капитана сейчас, но он вновь молчит, уткнувшись в документы. Будто и не дожидается от меня реакции, а я и не собираюсь её показывать. Тихо вздыхаю. Мы молчим около минуты, прежде чем я набираюсь смелости и поднимаюсь. Леви не дрогнул, позволяя мне продолжить задуманное. Тихо шагаю за его спину и он не оборачивается — это льстит, значит, доверяет. Подойдя совсем близко, я неожиданно для Леви кладу руки на его жилистые плечи. Тело рядом еле заметно вздрагивает, но капитан не просит отойти и я начинаю медленно разминать пальцами плечи через слои рубашки. — Расслабься, — прошу тихо и молчу до тех пор, пока не чувствую, как мышцы заметно опускаются. — Тебе необязательно говорить, но в случае чего я всегда смогу выслушать, хорошо? Он ожидаемо молчит, но рук я не убираю. Позволяет мне продолжать делать ему этот своеобразный массаж, а потом в очередной раз вздыхает и вдруг отодвигает бумажки в сторону. — Мне не хочется верить, что всё это время я убивал людей. Вот оно что. Я немного напрягаюсь, ожидая, что он ещё что-то скажет, но Леви непреклонен. Он молчит, или не собираясь открываться дальше, или не зная, что ещё сказать. — Они больше не люди, Леви. Они не могут думать, тут или ты их, или они тебя, — сглатываю. — И ты это знаешь. Если мы хотим жить, то у нас нет выбора. Мы не можем сделать их обратно людьми и сомневаюсь, что вообще сможем когда-то. Я понимаю, что он и без меня это прекрасно знал, но иногда что-то воспринимается лучше, когда очевидное произносит кто-то другой. И это, на удивление, помогает. Леви слабо кивает несколько раз, поэтому я отодвигаюсь в ту же секунду, быстро оказавшись вновь перед ним лицом к лицу. Его выражение всё ещё уставшее, но уже не такое нагруженное. Слабо улыбаюсь тому, что смогла хоть чем-то помочь. — Поспишь со мной? Твой храп притягивает сон, — с усмешкой говорит он, поднимая на меня серые глаза. От шока и возмущения слегка приоткрываю рот. Неловко опускаю взгляд, когда в голове появляется настоящая паника. Я всегда приходила к нему так буднично, что казалось, будто это нормально и ничего необычного нет, а тут само предложение звучит как-то... особенно. Леви смотрит прямо на меня. Может, кажется, но в его глазах промелькнула своеобразная неловкость. Тем не менее стыдливо взгляд он опустить не смеет. — Я не храплю, идиот, — говорю первое, что пришло в голову немного громче, чем хотелось бы. — И вообще… — Да всё, успокойся, мне тебя ждать? Я угрюмо киваю, прежде чем выйти из комнаты. Чувства внутри меня раздваиваются. С одной стороны, хотелось закричать, уверяя, что и не храплю я вовсе. С другой же, опустить застенчиво глазки мне хотелось больше. Я почувствовала подростковую неловкость, совершенно несвойственную двум взрослым капитанам разведкорпуса. В моём случае это было вполне объяснимо. Я состояла в полноценных отношениях лишь единожды, но это было слишком давно, чтобы помнить те острые чувства от близости с любимым. А Леви... А о Леви я не знаю, но сомневаюсь, что он тоже может похвастаться большим количеством отношений. В комнате было как обычно, тихо. Ступая лишь на носках, я не желала нарушать своё состояние глубокой задумчивости случайным скрипом старых половиц, прошла к шкафу. Достала полотенце, после чего шмыганула вон, направляясь в уже пустеющий душ. Неизвестно, почему вдруг моё подсознание вдруг подумало об отношениях. С Леви мне было легко и не страшно совсем. С самого первого дня знакомства я не шарахалась от него, боясь получить строгий взгляд, который остро бы врезался в лопатки и сразу показала, что из себя представляю. А капитан наблюдал. Незаметно совсем иной раз засматривался, и когда я замечала, взгляда не отводил. Для нас это было вроде дружеской войнушки "кто кого пересмотрит", и как это выглядит со стороны я задумалась лишь сейчас. Наверняка немного странно, но вполне завораживающе. Наши с Леви отношения были вполне обычными, с глупыми шутками с моей стороны и закатыванием его глаз. И для меня новостью не стало, когда я вдруг осознала, что мне нравилось сидеть рядом. Даже молча, попивая горячий чай из чашки его личного сервиза. Даже разговаривая на серьёзные темы, касающиеся разведки. Даже лёжа в одной кровати глубокой ночью с недавних пор. Я, необычно для себя, заметила, что рядом с ним стала высыпаться. Кошмары на время совместного сна уходили на другой план, когда иной раз даже успокоительные и снотворные не помогали мне погрузиться в спокойные сны. Это было необъяснимо и непонятно для меня, необычно, но, чёрт возьми, приятно. Провожу в душе за этими мыслями около получаса. В комнате переодеваюсь, натянув ещё и лёгкие хлопковые штаны, сушу волосы, чтобы с них хотя бы не стекала вода и выхожу. Тихо, спокойно ступаю по коридорам, в глубине души надеясь, что хоть в этот раз останусь незамеченной. Чтобы не создавать лишнего шума, я захожу в спальню не стучась. Внутри встречает кромешная темнота, но глаза привыкают к ней достаточно быстро. Слыша тихое копошение на кровати, я с полуулыбкой подхожу ближе и тут же замечаю, что места с края мне не хватит. — Двигай жопу, Леви, я не буду спать на полу, — и пихаю его рукой, садясь на постель. Капитан что-то недовольно бурчит и двигается, пуская меня к себе. Я забираюсь под одеяло и не стесняюсь подвинуться к нему ближе. Он лежит спиной к моему лицу, но это не мешает мне перекинуть через него руку и уткнуться в широкую спину холодным лбом просто потому что захотелось. Казалось бы, положение довольно удобное, но спустя несколько минут, капитан вдруг ложится на спину, притягивая меня ближе. Таким образом получилось, что моя голова нашла место на плече, пока его лицо уютно уткнулось куда-то в макушку. Еле слышно выдыхаю, непривыкшая к такой близости с мужчиной и закрываю глаза. Кладу руку на его грудь, принимая более удобное положение и, наконец, позволяю себе расслабиться.

***

С самого пробуждения его преследовало странное чувство. Он сначала даже и не понял, что это. Однозначно было тепло, уютно и приятно, но и было еще что-то… Что-то такое, что не отдавало в глазные яблоки тупой болью, что не заставляло его зевать по дороге в душ, и уж точно не было ни намека на головную боль. Кажется, Леви выспался. На самом деле выспался. Он проснулся не из-за трезвона внутренних часов, которые бы истошно орали о том, что пора бы открыть глаза и взяться за работу, ни от неудобной позы, от которой затекло бы все тело, ни от света, так беспощадно просачиваемого через щель в шторах. Он просто проснулся. Леви открывает глаза, чувствуя на себе приятную тяжесть чужого тела. Эстель за ночь успела закинуть на него ногу и уткнуться маленьким носом в шею, откровенно касаясь кончиком тонкой бледной кожи. Леви сжимает и разжимает губы, прислушиваясь к ощущениям. Он выспался. Да, он однозначно чувствует себя очень выспавшимся. Приятное тепло течет по отдохнувшему телу не только из-за этого. Особо ярко он чувствует тихое дыхание Отто прямо на равномерно пульсирующуюся венку и неосознанно проводит ладонью по её плечу. Бросает взгляд на часы на стене и тихо вздыхает. Сегодня, как обычно, много дел, но несмотря на отличное состояние, вставать ему не хочется. Леви копошится в памяти, пытаясь вспомнить причины, почему ему когда-либо не хотелось встать, но в голову почему-то ничего подобного не приходило. Однажды ему было просто больно подниматься, в другой день он лежал с температурой и не мог даже спокойно перевернуться на бок. А сейчас... сейчас ему было слишком тепло и уютно, чтобы вставать. Леви за свою длинную жизнь впервые чувствует необъяснимый огонь внутри, вызванный вовсе не физической близостью или половым влечением. Это было что-то другое. Что-то спрятанное глубоко в нём вдруг вылезло этим утром, затмив этим голову. Леви лежит и думает. Он не шевелится, вполне доволен своим положением и будить Эстель отчего-то не хочет. В груди что-то тепло разливается, когда он опускает глаза вниз, следя за умиротворенным, но немного нахмуренным выражением её лица. Убирает её прядь за ухо, боясь, что может разбудить этим действием и спокойной откидывает голову, когда понимает, что она даже не пошевелилась. Но всё хорошее имеет свойство кончаться. Леви очень хорошо знаком с этим выражением, он сумел испытать жестокость этого "закона" на своей шкуре множество раз. Поэтому, собравшись с силами, он начинает вылазить из-под спящей Эстель, которая, кажется, выпускать его совсем не хотела. Она недовольно что-то буркнула, посильнее укуталась в теплое одеяло и прижалась к Леви ближе, не выпуская из своих объятий. У него сердце в пятки свалилось. — Мне нужно встать, — привычно серьезным тоном говорит, будто ему и неприятно вовсе находится здесь. — Не нужно, — сонно бурчит она что-то ему в шею, опаляя горячим дыханием. По коже пробежались еле заметные мурашки. Отто, того не подозревая, почти играла с огнём. Он наблюдает за тем, как она чешет щеку ногтями, зевает так, что и не выглядит как опытный солдат, готовый почти на все для достижения целей разведки. Леви томно выдыхает, почти недовольный таким развитием событий и предпринимает слабые попытки встать. Но Эстель и не думает его отпускать. Словно в сонном бреду она, не желая потерять комфорт, слабо кусает Леви в ключицу и понимает, что сделала лишь спустя секунду после того, как услышала недовольное шипение сверху. До конца осознав содеянное, Отто вдруг приподнимается над ним и смотрит в лицо, пытаясь предугадать эмоции. Ей уже надо бежать или смерть неизбежна? Капитан сводит тонкие брови к переносице, но, почему-то ничего не предпринимает. Эстель тоже не шевелится. Застыв, она оперлась рукой на кровать, находясь к его лицу совсем близко. Отто не знает, что сейчас следовало бы сделать. Извиниться? Но Леви не выглядит оскорбленным. Просто встать? Как-то совсем глупо и неловко. Что делать она не знает, но почему-то сокращает между ними то малое расстояние. Прикрывает глаза в ожидании, чувствуя его дыхание на своих губах и, чуть поддавшись касается их. Мимолетно совсем, еле-еле касается его губ своими и шумно выталкивает скопившейся в легких воздух через нос. Леви замер. Леви не ответил, не зная, что и предпринять, чуть приоткрыл потресканные губы, но сделать так ничего и не смог. Внутри что-то почти болезненно затянулось в тугой узел, когда Эстель, явно паникуя, отстранилась от него. Её уши покраснели, она хаотично замотала головой. — Извини, ой.... извини, не знаю, что на меня наш... — тараторила она, но договорить ей капитан просто не дал. Резко притянув её к себе за ворот рубашки, Леви позволил ей почти повалиться на его грудь тряпичной куклой. Почти нежно и неловко он положил ладонь ей на скулу и коснулся её губ своими уже более уверенно. Он трепетно проводит по нижней губе языком, чувствуя, как сердце Отто над ним ненароком может и выпрыгнуть из груди совсем. Леви не знает, как описать чувства внутри. Юные разведчики называют это бабочками в животе, но капитан так не считает. Его преследует такое чувство, будто так и должно быть. Будто так и надо. Будто он каждое утро должен просыпаться вот так, даря ей этот легкий и невесомый поцелуй, который продлился совсем недолго. — И все же, надо вставать, — отпрянув, заявил он. Мужчина встает и Эстель уже не может помешать ему. Она падает на спину и смущенно прикрывает лицо подушкой, молясь, чтобы Леви не видел её такой раскрасневшей. А Леви, вопреки её мольбам, замечает.