goodbye & love me

Чимин сидел рядом с Джином и смотрел на свою руку, в которой держал стакан. После первого глотка сока у него загорчило во рту, и вкус апельсина показался больше похожим на вкус отравы. Сидящий напротив Чонгук выглядел намного спокойнее. Он уже опустошил свой стакан и отложил на небольшой журнальный столик. Они оба молчали в то время, как Джин и Билл что-то бурно обсуждали. Ни Чимин, ни Чонгук не вдавались в подробности разговора. Первый ждал, когда скорее сможет оказаться с Джином наедине, чтобы оповестить о том, что сегодня же отсюда уедет, а второй, закинув ногу на ногу, рассматривал дом, в котором ему предстояло жить следующие две недели. — Расскажи, как вы двое познакомились, — вдруг радостно попросил Джин, заставив омег отвлечься от мыслей и переглянуться. Взгляд Чонгука ни капли не изменился — прямой, холодный и уверенный. Он был единственным из всех людей, что знал Чимин, который умел говорить глазами. Он мог выражать ласку, нежность, желание, просьбу. А еще мог грубить, кричать, ненавидеть и проклинать – и все это взглядом. Пак помнил его, как человека, который никогда много не разговаривал, и, если бы его глаза не были так красноречивы, было бы сложно понять, что творится у него в душе. Чимин сразу отвернулся, делая вид, что его совершенно не интересует, как Чон познакомился с Биллом, но это была неправда, ему было интересно. Чонгук же молчал, не желая ничего рассказывать, но Билл, кажется, был довольно воодушевлен. Он заулыбался, взглянув на своего парня, и принялся рассказывать совсем не романтичную историю их знакомства. — Он украл пачку сигарет в магазине. Причем сделал это так умело, что никто кроме меня не заметил. Вообще никто. — Ты украл? — удивился Джин, переведя взгляд на Чонгука, который недовольно поджал губы и коротко кивнул. — Я забыл купить евро. Я прилетел в Берлин и у меня совершенно не было денег, и я понятия не имел, где искать банк, и кто может мне помочь. — И самое удивительное, что он решил украсть ни еду, ни воду, а сигареты! — рассмеявшись, добавил Билл и поймал недовольный взгляд Чонгука. — Да, ладно тебе, это забавно. У него зависимость от сигарет. Я покупал специальные пластыри, чтобы можно было с этим как-то справиться. Но потом понял, что это не работает, и мы решили оставить все, как есть. — Возможно сейчас это и можно оставить так, — откинувшись на спинку, начал Джин, — но в дальнейшем, когда вы захотите детей, это может стать серьезной проблемой. Чонгук усмехнулся, покачал головой и полез в карман черного пиджака, откуда достал пачку сигарет и зажигалку. Чимин мимолетно глянул на Чона, на то, как он обхватывает фильтр губами, как прикуривает, а потом затягивается, выпуская идеальные колечки дыма. Так было всегда. Он никогда не думал о том, чтобы выйти на балкон или на улицу, чтобы покурить там, где этого никто не увидит. Он всегда делал это напоказ, никогда не стыдился и не скрывал. — С какой это стати? — его голос прозвучал ниже, чем обычно, и это заставило мурашки поползти по спине Чимина. Тот поерзал и буквально обхватил себя руками, чтобы избавиться от сильнейшего дежавю. Эти чувства были ему слишком знакомы, раньше, где-то в далеком прошлом. — Прости? — Я говорю: с какой стати это должно стать проблемой для моих детей? — Потому что курящий папа — это трагедия. Это очень плохо. Очень. — Это стереотипы. Кто сказал, что курящий отец — это нормально? Это такая же трагедия. Ты куришь? — он сел почти на самый край, как всегда был тверд и прямолинеен. — Я не курю, но… — Хорошо. Выпиваешь? — Чонгук громко втянул воздух носом и едва не подавился дымом. Он взял со стола пепельницу и откинулся на спинку дивана. Его поза стала более непринужденной, но то, каким заинтересованным и серьезным он был, по-прежнему напрягало. — Бывает, что выпиваю, но какое это имеет значение? — Это трагедия, — Чонгук глубоко затянулся и стряхнул пепел. — Если ты считаешь, что курящий папа — это трагедия, то пьющий отец — утопия. Хватит жить дебильными стереотипами. Никто никому ничего не должен. Если тебе кажется, что омега не должен курить, тогда исключи и свои сраные вредные привычки. — Обычно из него не вытащить слова, — хохотнул Билл, — но, когда речь заходит о равноправии, этого парня не заткнуть. У него слишком много аргументов, чтобы застать тебя врасплох. — Но это интересно. У тебя интересные мысли, — сказал Джин, обращаясь к Чонгуку, который почти закончил сигарету и потянулся в пачку за другой. Чимин сидел молча. Он не слушал, когда говорили альфы, зато Чона, его слова, жесты, мимику, его плавную, но грубую речь ловил с неприкрытым интересом. Они дважды столкнулись глазами. Пак не отворачивался, хотя должен был, но он ведь так уверенно заявил, что больше не боится, и именно это заставляло его храбреть, вновь и вновь, находя в себе силы смотреть прямо и уверено. — Это хорошо, когда у человека есть собственный взгляд на определенные вещи. Но еще лучше, когда в отношениях альфа и омега заодно. Когда они понимают и прислушиваются друг к другу. Как у нас с Чимином, — Джин закинул руку за спину Пака и опустил ладонь на его плечо. Чонгук внимательно проследил за этим простым движением и поднял глаза на Чимина, цепляясь за его зрачки тяжелым взглядом, которым буквально угрожал. Он знал то, чего Пак никому не рассказывал, что хранил глубоко на полках памяти. В любой момент Чон мог захотеть сказать что-то, что нельзя произносить вслух, но почему-то Чимину было спокойно. Будто что-то негласное давало ему гарантию, что ничего не произойдет. По крайне мере, сегодня — точно. — Вы истинные? — переведя взгляд на альфу, спросил Чонгук, потушил сигарету, убрал пепельницу и взял со стола недопитый сок Билла. Его губы коснулись ровно того же места, откуда раннее пил альфа, и Чимин был бы дураком, если бы не уловил эту тонкую, но абсолютно откровенную провокацию. — Да, мы познакомились много лет назад. Чимин был еще школьником, а я уже заканчивал универ. И мы просто стали одним целым. — В современном мире не так просто найти истинного, правда? — заметил Билл, обращаясь к Чонгуку и провел широкой ладонью по его отросшим почти до плеч волосам. — Вы не истинные? — едва слышно подал голос Чимин, и он бы ни за что ничего не спросил в подобной ситуации, если бы его искренне не интересовал этот вопрос. — Нет, но людям необязательно быть истинными, чтобы нравиться друг другу, любить друг друга и быть вместе, планировать семью, правильно? — альфа по-прежнему обращался к своему омеге, но тот привычно молчал, лишь одобрительно покивав его словам. Чонгук изменился. Изменился его природный запах, внешность. Он сильно похудел, очень. Под обтягивающей водолазкой отчетливо вырисовывались ключицы, щеки пропали, скулы и нос заострились. Он выглядел по-настоящему взросло. Его холодные глаза — единственное, что оставалось неизменным. Задумчивость. Недосказанность. Чимину хотелось задать некоторые вопросы, но он знал — произнеси он что-то, что Чонгуку не понравится, разразится настоящая буря. И естественно у него не хватало смелости. Он был уверен, что прошлое должно оставаться в прошлом, это тот порядок вещей, который его устраивал. Но вот это прошлое сидело прямо напротив него. Прошлое, которое стало лишь сильнее, увереннее и злее. В этом была и прелесть, и неподдельный ужас. — Я рад, что мы с Чимином истинные, мы чувствуем друг друга, — сказал Джин и сделал глоток сока. Чимин бросил на него короткий взгляд и покачал головой. Это было вранье. Ничего они не чувствовали и абсолютно не понимали друг друга. Да, в самом начале было иначе. Были неподдельные детские эмоции от встречи с истинным, потому что это, действительно, удача – найти своего истинного. Но потом все стало, как у всех. Или хуже. Истинность больше не спасала, и если Джин где-то глубоко в душе надеялся, что у них навсегда — с шикарной свадьбой и кучей детишек, то Чимин уже все для себя решил и только ждал подходящего момента. — Но я рад за вас, вы отлично смотритесь вместе. Билл говорил, что вы вместе больше двух лет? — Джин не бросал попыток говорить с Чонгуком, который уже потерял интерес к разговору и был серьезно занят своими мыслями. — Да, больше двух лет, вроде. Я хочу отойти, чтобы вы могли пообщаться. Вы же друзья, наверняка, вам есть, что обсудить. — Чимин, не хочешь проводить Чонгука в их с Биллом комнату? — Провожу, — просто ответил Пак, поднялся с дивана и, пройдя мимо Чона, который тоже уже встал, направился к лестнице. Он слышал тяжелые шаги за своей спиной и всем нутром чувствовал эту давящую энергетику, которая исходила от одного-единственного человека во всем мире. Они ведь уже приняли это решение — вести себя так, будто знают друг друга несколько минут, и Чимин не видел причин, чтобы не следовать этому гласному правилу. — Эта, — говорит Пак, когда останавливается напротив белой резной двери и отходит в сторону, потому что подошедший Чонгук вдруг оказался непозволительно близко. — Это ваша комната. Если не понравится, тут есть еще спальни. — Мне без разницы, где жить, — пожал плечами Чон, облокотился на стену и снова потянулся в карман за сигаретами. В пачке осталось всего две, одну он зажал губами, а вторую протянул Чимину, который, поколебавшись несколько секунд, принял вишневый фильтр. он прикурил себе сам, достав сиреневую зажигалку из кармана, заставив Чонгука несдержанно усмехнуться и покачать головой. — Твой альфа только что пытался читать мне лекцию о вреде курения. Он знает, что хреново ты его слушаешься? — У нас все отлично с понимаем друг друга. — Я бы так не сказал. В таком случае, что у тебя в кармане делает зажигалка? — На случай, если призраки прошлого вдруг, словно живые, встанут передо мной. Чон передернул шеей и выпустил дым после первой затяжки. У него было сосредоточенное и серьезное лицо. — И что ты с ними сделаешь? — Сожгу. — С помощью зажигалки? — Именно. Чонгук ничего не ответил и продолжил курить. Чимин тоже облокотился на стену и сделал первую затяжку тлеющей сигареты. Он не должен был разговаривать с этим человеком. Нужен был полный игнор, нужно было показать, что даже, если он есть, он здесь, его все равно не существует, он воспринимается лишь, как призрак прошлого. Они стояли недалеко друг от друга, буквально в каком-то метре. Их позы и движения были очень похожи, и Чимин стал первым, кто заметил это. Он бросил скользящий, мимолетный взгляд на высокую, тонкую фигуру и на мгновенье ему показалось, что это не другой человек, а он сам – его тень, отражение. И стало дико не по себе, он даже подавился дымом и закашлялся. Чонгук не пошевелился, докурил сигарету, поблагодарил за то, что его проводили и прошел в комнату, закрывая дверь на защелку. Чимин пошел к себе, снова слил окурок в унитаз и еще долго стоял, наблюдая за тем, как фильтр отказывался сливаться. Он не мог оценить ситуацию в полной мере, со всем ужасом происходящего лишь по одной причине — ему не верилось, что это происходит на самом деле. Где-то под коркой мозга его собственный голос кричал, что это сон, ничего не происходит, нужно только приложить усилие и заставить себя очнуться. Чимин открыл кран с холодной водой, сделал несколько больших глотков, вымыл лицо, растирая обжигающие капли по уже раскрасневшемуся лицу, а потом отрегулировал воду почти до кипятка и, раздевшись, залез под душ. Так он пытался согреться, потому что, чем больше обдумывал произошедшее, тем тяжелее осознание било по голове, а лед страха вытеснял кровь и начинал течь по венам. Было ясно, что оставаться тут невозможно. Что бы не произошло, как бы дальше не складывалось, ничем хорошим это не могло закончиться. Чимин не хотел дышать с Чонгуком одним воздухом. Там, где он — все отравлено. Каждый новый вздох мог оказаться последним, каждый взгляд, жест или слово могли стать смертельными. Все старания могли в миг превратиться в прах и уничтожить те крупицы самообладания, которые еще стойко держались в его маленьком теле. Когда Чимин выключил воду, он отчетливо услышал приглушенные звуки включенного душа. Чонгук тоже был в ванной. Снова захотелось курить. Мотнув головой, Пак потянулся к полотенцу, быстро обтерся и, закутавшись в банный халат, вышел в комнату. Джин сидел на краю кровати и листал каналы, он был серьезен, но спокоен, это означало, что сейчас он начнет читать занудную лекцию о том, что Чимину нужно быть приветливее с его друзьями. — Мне кажется, тебе понравился Чонгук, — голос альфы прозвучал негромко, как бы между прочим. — Тебе кажется, он мне совершенно не понравился. Слишком самоуверенный и молчаливый, — суша полотенцем волосы выдал Пак и подошел к шкафу, куда уже успел сложить вещи. — Разве это не идеальный тип омеги? Мало говорит, а если говорит, то по делу, аргументированно и со своим мнением. Это очень ценное качество. Если его разговорить, мне кажется, это отличная компания на вечер под виски. Или под фильм и попкорн. — Я рад, что он так понравился тебе. Не разделяю твоего восторга. — Ты никогда не разделяешь восторга, когда речь идет о том, чтобы с кем-то подружиться. Нельзя так жить, мы не на необитаемом острове. Ты совсем не принимал участия в нашем разговоре, — Джин недовольно смотрел на спину своего парня, который, скинув халат, уже натягивал джинсы. – Я не просто прошу, я настаиваю, подружись с этим парнем. Он классный, тебе будет интересно, у тебя может появиться друг. Настоящий! — Мне не нужен никакой друг! — не выдержав, прокричал Чимин, но вышло громче, чем ожидалось. — Пожалуйста, — понизив тон, продолжил он: — пожалуйста, оставь меня в покое. Я не ищу друзей, друзей не ищут, они сами появляются в жизни. И я совершенно не вижу в Чонгуке кого-то, кто мог бы подойти мне в этом плане. Я хочу уехать. — Ты останешься, — спокойно ответил альфа и направился в сторону душа. — Нет, уеду. Я не собираюсь слушать тебя и насиловать себя, потому что ты хочешь, чтобы я нашел общий язык с парнем твоего друга. Признайся, что ты просто стремишься к жизни, как с картинки. Чтобы омега тебя слушался, чтобы была крутая квартира, тачка, собака, дети, а еще — дружить с кем-то семьями. — Да, все именно так, — продолжая спокойно говорить, просто согласился Джин, скидывая ветровку. — А ты все равно никуда не поедешь. Ты должен остаться хотя бы на несколько дней прояви уважение к моим друзьям. — Прояви уважение ко мне! — снова громче, чем хотел, выкрикнул Чимин и, поправив на себе свитер, встал напротив альфы. — Ты хоть раз прояви уважение ко мне. Я прошу просто позволить мне уехать, я извинюсь перед твоими гостями. — Нет, уедешь через несколько дней, если так не терпится. А пока останься, или я позвоню твоим родителям, скажу, что у тебя опять проблемы с общением. Не думаю, что они будут рады это услышать. — Ты сейчас угрожаешь? — Чимин едва сдержался, чтобы не наброситься на альфу с криками и кулаками. Какого черта, он опять вспоминает это? Почему опять бьет по больному? Почему он всегда так поступает? — Нет, я просто не хочу тревожить твоих родителей. О тебе я тоже переживаю. Чонгук хороший парень. Спустись вниз, возьми там конфеты, печенье, завари кофе, позови его на террасу. Учись общаться, хватит все время быть одному. — Хватит приписывать меня к своей идеальной модели поведения, хватит! — Потом ты скажешь мне «спасибо», увидишь, — Джин пожал плечами и прошел в ванную комнату, закрыв дверь. Чимин остался в комнате один. Он чувствовал себя еще более уставшим и еще более разбитым. Джин буквально издевался, возможно, в самом деле, хотел, как лучше, но для Чимина так точно не лучше. Он даже на мгновенье не мог представить, что можно остаться с Чонгуком в одном пространстве на несколько дней. Его самый страшный кошмар становился явью, и он снова не мог найти силы, чтобы отстоять свои желания перед альфой. По совету Джина, Чимин спустился вниз и заварил себе кофе. Естественно Чонгука он не стал звать. Он накинул на плечи ветровку и вышел на крыльцо. Было прохладно, горячая чашка обжигала пальцы, он уселся за стол и закинул ногу на ногу, принимаясь увлеченно обдумывать то, как будет избегать Чона все это время. И получится ли. Раньше это было невозможно. Чимин понятия не имел, насколько тот изменился за прошедшие годы, но как показывала практика, люди особо не меняются, а это означало лишь одно – Чонгук тоже такой как раньше. Не видит препятствий, прет напролом, делает, что хочет, как хочет живет и плюет на чужое мнение. А еще этот Чон Чонгук наверняка до сих пор был очень сильно обижен. И это было очень плохо, учитывая то, какой он человек. Кофе был горьким и невкусным, а от долгого сидения на холоде стало покалывать кожу. Никаких хороших мыслей или идей в голову тоже не шло. Было понятно, что разговаривать с Джином снова — бесполезно. Он встал в позу и решил гнуть свою линию. Чимин узнал Чонгука по шагам. Он вышел на крыльцо тоже с чашкой кофе и в спортивном костюме. Переоделся после душа. Его волосы были слегка мокрые и завязаны в маленький хвостик. Он бросил короткий взгляд на Пака и прошел к тому же столику, опускаясь на плетенный стул. Его природный запах заглушался гелем для душа и шампунем. Помимо них еще Чимин чувствовал запах вишневых сигарет, исходивших, вероятнее всего, от одежды. — Мы теперь будем часто сталкиваться. Я планировал посидеть в одиночестве. — А я планировал уйти, поэтому у тебя будет возможность. — Вы правда истинные? — сделав первый глоток, спросил Чонгук и внимательно уставился на лицо Чимина, которое почти не изменилось с их последней встречи. — Я не ожидал, что ты встретишь истинного в Корее, ты всегда мечтал уехать. — Иногда мы сами не знаем, что лучше для нас. — Это ты точно подметил. Например, ты. Ты никогда не знаешь, что для тебя лучше. Постоянно делаешь ошибки. Одну за другой и так до бесконечности. Ощущение, что это твоя работа. Будто ты больше ничего другого не умеешь, — он говорил быстро, но тихо, с едва заметным иностранным акцентом, и казался совсем другим человеком, не таким, каким запомнил его Чимин. У него была другая речь, он использовал другие слова и иногда останавливался, будто подбирая их. — Мне кажется, это ты совершаешь ошибки. Мы ведь одногодки? — Чимин специально спросил, чтобы сделать вид, что не помнит. Конечно, он помнил, прекрасно помнил и то, что они одногодки, и дату дня рождения Чонгука. — Но ты ведешь себя так, будто тебе пятнадцать. Встречаешься с парнем, от которого ничего не ждешь, не хочешь истинного, не хочешь семью, не мечтаешь о детях. — И с чего ты сделал такие выводы? — усмехнувшись спросил Чонгук и сейчас его акцент стал более очевидным. — Со слов Билла. Он так воодушевленно говорил о детях и семье. Но тебя, кажется, его слова совсем не тронули. — Очень проницательно. Я бы поаплодировал, если бы это не выглядело, как жалкая попытка защититься. Чимин сглотнул. Он бы замолчал и ушел, но подумал, что так станет еще хуже, потому что самовлюбленному Чонгуку подобное отношение к себе не нравилось. Он всегда говорил, что, если двое разговаривают, ни один из них не имеет права просто по своей прихоти взять и прервать разговор. — Я не собираюсь защищаться. Мне не от кого. Чонгук передернул шеей и двумя большими глотками допил свой кофе. Чашка опустилась рядом с чашкой, из которой пил Чимин, и, если бы кто-то проходил мимо, наверняка бы подумал, что у этих двоих протекает любезнейшая беседа под ароматные напитки. — Меня бесит то, как ты себя ведешь. — Тебя всегда все бесит. — Мы договорились, что ведем себя так, будто только что познакомились. Но ты играешь в какое-то идиотское противостояние. И меня бесит тот факт, что ты огрызаешься мне так, будто в чем-то есть моя вина. Чимин тяжелее задышал и непроизвольно закусил губу, пытаясь удержать самообладание, пытаясь сделать все, чтобы не треснуть на мелкие осколки прямо перед носом Чонгука, который оставался спокойным. Как всегда. — Мне неинтересно никакое противостояние. Тем более, с тобой. Мне неинтересно ничего, что с тобой связано, — Чимин буквально заставил себя произнести эти слова, но последовавшая за ними издевательская усмешка, заставила омегу поежиться и подтянуться на месте, будто вместо подушки, он вдруг уселся на иглы. — Тогда я совершенно не могу понять, почему тебя так заинтересовала моя с Биллом истинность. Ты молчал все время, а потом вдруг…Ты правда ничего не хочешь обо мне знать? Я могу рассказать, если ты спросишь. Не надо пытаться узнать какими-то другими способами, выглядело, как минимум, странно. — Мне неинтересно, — повторил Чимин и принялся нервно щелкать пальцами. Чонгук, конечно же, обратил на это внимание. — Не веди себя так, — вдруг серьезно сказал он. — Меня поражает только то, что тебе даже не стыдно. Ты так нагло смотришь мне в глаза, с таким гонором отвечаешь. Что? Уже забыл, каким говнюком можешь быть? А сейчас строишь из себя святого. А Джин в курсе? — Заткнись! — вскочив, крикнул Чимин, едва не опрокинув стул. — Ты теперь будешь меня шантажировать? Вот так издеваться все время? Живи своей жизнью, у тебя есть Билл, вы выглядите счастливыми вместе. У Меня есть Джин, у меня тоже все хорошо. Поэтому оставь свои угрозы и живи дальше спокойно. — А вы вот с Джином не кажитесь особенно счастливыми. Даже странно как-то. Он несколько раз повторил, что вы хорошо друг друга понимаете и чувствуете. Кажется, это ахиллесова пята ваших отношений. Ничего вы не понимаете и не чувствуете, — заключил Чонгук, продолжая сохранять спокойствие, в отличие от Чимина, у которого все дрожало внутри от накативших эмоций. — Ладно, пойду я. И раз уж это я в гостях, будь добр, — он указал рукой в сторону чашки и направился ко входу в дом, где столкнулся с Джином. Тот тоже переоделся после душа и выглядел более свежо и опрятно. — Ну что? Как вы здесь? — с улыбкой спросил альфа и, заметив две чашки на столе, довольно разулыбался. — Кофе пили? — он обрадовался тому, что Чимин, все-таки, послушался его. — Да, я немного замерз, зайду в дом. Честно говоря, время здесь идет очень медленно. Мне казалось, что уже, как минимум семь, но еще светло и только пять. Во сколько спуститься на ужин? Я вздремну недолго, — Чонгук мило улыбался, и Чимин не мог поверить, что этот парень и так умеет. Раньше не умел. Раньше не мог выдавливать из себя хорошее отношение, если его не было. Видимо, многому научился за прошедшее время. Вырос. — Через пару часов, я закажу что-нибудь. Скажи, если хочешь чего-то особенного. — Главное, чтобы было мясо. Я наедаюсь только когда ем мясо, — сказав это, он улыбнулся, оголяя ряд ровных белых зубов и перевел взгляд на Чимина, который этот взгляд никак не смог растолковать, тот был каким-то особенным, страшным, взгляд, который не предвещал ничего хорошего. Ядовитый и несущий за собой только разрушения. Джин одобрительно кивнул и пошел к Чимину, а Чонгук, едва переступив порог, снова показался из-за двери. — Чимин, — позвал он, и у Пака все похолодело внутри оттого, как прозвучало его имя чонгуковым голосом: привычно и совсем иначе, будто звал кто-то хорошо знакомый или кто-то совершенно чужой. Однозначно и противоречиво. Он уже понял, что сейчас что-то будет. — Можешь одолжить свою сиреневую зажигалку, я, кажется, потерял свою, нигде не могу найти. Чимин почувствовал, как ускоряется его сердцебиение, отчетливо ощутил на себе вопрошающий взгляд своего альфы и то, как сжимаются в кулаки его ладони. Этот мелкий подонок шикарен в подобного рода провокациях. Он хорошенько оценил поле деятельности, прицелился и шибанул прямо по цели. — Сиреневая зажигалка? — сдавленно спросил Джин, пытаясь поймать взглядом глаза Чимина, но тот все время отворачивался. Проблема была в том, что альфа прекрасно знал о той зажигалке, знал, что Пак пользовался ею, когда курил. И в какой-то момент он обманул, сказав, что выкинул ее вместе с последней купленной пачкой сигарет. Это было сто лет назад. Чонгук знать не мог, но желая сделать мелкую пакость, ударил по-крупному. Кожа в районе шеи начала гореть, Джин уже понял, что его умело обманывали столько времени. Чимина буквально поймали с поличным, и отпирание в такой ситуации могло сделать только хуже. Он так и не поднял взгляда на альфу, лишь громко выдохнул, пытаясь немного справиться с волнением, и сделал над собой усилие, чтобы направиться к Чонгуку. — Пошли, она в комнате. Дрожа от злости и переживания, он прошел в дом и сразу к лестнице. Он слышал и чувствовал Чона позади, но ничего не говорил. А что тут скажешь? Было очевидно, что дальше – хуже. Что этот парень превратит каждый его день в сущий ад. И это идиотское разоблачение с курением – только начало. А сколько всего еще ждало впереди. Остановившись у комнаты Билла и Чонгука, Чимин достал из ветровки зажигалку и протянул, поднимая глаза и сталкиваясь с холодным взглядом темных глаз. — Мог бы просто достать с кармана, — пожал плечами Чон и повел бровями. — Или ты хотел лично проводить меня до дверей и пожелать приятного курения на сон грядущий? — Я просто хотел спросить: какого черта ты это сделал? Что тебе от этого? Жить легче станет? — Я всего лишь попросил зажигалку, — пожав плечами, ответил омега и забрал протянутую вещицу, сжав в ладони. — А еще…я хотел, чтобы ты понял: за любое свое действие рано или поздно придется отвечать. Научись уже отвечать за то, что ты делаешь, а не прячься по углам, как крыса. Чонгук скрылся за дверями комнаты, а Чимин тяжело выдохнул и сполз по стене на пол. Наручные часы показывали 17:13. Это был только первый день. И он казался бесконечным.