goodbye & love me

Чонгук уснул. Не сразу. Он просто сказал, что ему нужно поспать, необходимо. Подтянувшись, он уложил голову на подушку и прикрыл глаза. Почему-то он был уверен, что сразу уснет, но ошибался, потому что присутствие Чимина не давало. От второго пахло привычным, родным и нужным ароматом. Слишком приятно и сладко, чтобы быть правдой, поэтому Чон пару раз приоткрыл глаза, чтобы убедиться, что Пак, в самом деле, в его номере. Тот был на месте, сидел спиной к нему на краю кровати, почти не дыша, прислушивался к каждому шороху, вздоху, был напуган и напряжен и совершенно не знал, как вести себя. Возможно, это можно было считать примирением, но все было как-то странно и непонятно, и Чимину хотелось спросить напрямую, значит ли это, что теперь они вместе, что они начали заново. В какой-то степени, то, что произошло, означало именно это, но теперь, когда эмоции схлынули, пришло осознание, что по сути, они ни о чем не поговорили и ни к чему не пришли. Услышав мерное сопение за спиной спустя больше чем полчаса, Чимин повернулся и уставился на утомленное, но расслабленное лицо Чонгука, который, в своей привычной еще с детства манере, подложил под голову руку, неестественно тяжело дыша. Паку показалось, что Чон простыл. Он скинул обувь и залез на кровать, осторожно придвинулся и почти беззвучно опустился на соседнюю подушку. Лицо Чонгука было напротив, совсем близко, Чимин ощущал его теплое дыхание на своей щеке и невольно улыбнулся, чувствуя, что именно этой близости ему так сильно не хватало. У него вдруг замерло сердце от мысли, что он может прикоснуться к нему, вот так просто, без страха быть отвергнутым. Его маленькая ладошка осторожно потянулась к чужому лбу, чтобы убедиться, что Чонгук не болен. Маленькие пальцы почти невесомо коснулись теплого лба, и Пак облегченно выдохнул, убирая руку под себя. Чонгук изменился почти до неузнаваемости, но Чимин все равно видел в нем свою первую любовь. Этот аккуратный носик, тонкие, но трепетные губы, длинные реснички. Невозможно было отвести глаз, когда вот так — близко, когда можно ощутить любимый и такой привычный аромат, когда видишь, как он дышит, как вздымается его грудь, как из приоткрытого рта с едва различимым свистом выходит воздух. Чимин вдруг подумал, что, если бы не его нерешительность, страхи, если бы не его слабохарактерность, он мог быть бы вот так рядом все эти десять лет. Он нехотя, с трудом, но признавал, что многое было в его руках, что, если бы он набрался смелости раньше, мог бы построить некоторые моменты своей жизни иначе. А теперь приходилось все рушить для того, чтобы создать снова. Но лучше уж так, чем жить надеждой, что свыкнется. Чимин неосознанно улыбнулся, когда Чонгук зашевелился и перевернулся на спину, слегка нахмурившись. Ему стало интересно, какие сны тот видит, удобно ли ему на этой кровати, о чем он думал, когда засыпал, что чувствовал. Его рука снова потянулась к чужому лицу, аккуратно убирая прилипшую ко лбу челку, невесомо, почти неощутимо. На шее прослеживалась четко очерченная жилка, и Пак внимательно уставился на нее, отмечая, что раньше, когда Чонгук был полнее, ее не было заметно. Он прошелся по ней кончиком ногтя, наблюдая за тем, как вслед за прикосновением светлая кожа покрывалась едва заметными мурашками. В Чонгуке все было абсолютно великолепно. Пак скучал, и сам не знал, как держался все эти дни. Тоска была настолько невыносимой, что сейчас, когда он был так близко, когда буквально в нескольких сантиметрах, как завороженный, наблюдал за тем, как подрагивают реснички, и мог в любой момент дотронуться, тоска стала еще сильнее. Столько лет выбросить на ветер. Чимин усмехнулся, когда подумал, что это его состояние можно было сравнивать с комой. А сейчас он пришел в себя, очнулся. Казалось бы, родственники должны быть рады, но он прекрасно понимал, сколько всего еще ждет впереди. В то же время он не понимал, почему вообще должен перед кем-то отчитываться, ведь это его жизнь, его выбор. Какая кому разница, в кого он влюблен. Влюблен всю свою жизнь, настолько сильно, что даже время не смогло убить это чувство. Чимин вновь приблизился, прикрыл глаза и легко, почти невесомо коснулся губами чужого лба. От волос приятно пахло шампунем, кожа была привычно нежной, на вкус слегка соленой, у Пака защипали ранки на губах, а на глаза навернулись слезы. Он не мог поверить, что способен так сильно любить, не мог поверить, что сделал сегодня то, что сделал и все благодаря любви. Чонгук был особенным, Чимин сам не мог ответить, что так сильно цепляло его, что заставляло каждый день, минута за минутой думать об одном человеке. Просто это был его человек от кончиков пальцев до корней волос. Он во всем ему подходил, был для него лучшим, идеальным воплощением друга, любимого, любовника. В нем было все, даже особенная энергетика, даже идеальная ямка на щеке, когда он улыбался, голос, походка, даже то, как он вдыхал и выдыхал воздух. Чимин бросил короткий взгляд на настенные часы. Был второй час, а он даже не заметил, когда успело пройти так много времени. Осторожно поднявшись с кровати, чтобы не разбудить Чонгука, он обулся и тихо вышел из номера. Внизу в аптеке купил капли в нос, что-то для горла, а потом заказал обед в ресторане при отеле. Когда он вернулся, Чонгук уже не спал. Было очевидно, что он едва разлепил глаза, смотрел на Чимина, стоящего в дверях номера пристально, но ничего не говорил, только медленно моргал. Он был невероятно милым, как сонный котенок, и Пак почувствовал непреодолимое желание сгрести его в объятия, держать в руках и прожить так всю жизнь, не зная даже минутной разлуки. Пожалуй, это было бы идеально для него. — Я купил тебе лекарств, — сказал он, приподнимая руку с аптечным пакетом. — Мне показалось, ты немного простыл. — Может быть, — промямлил парень, параллельно потирая глаз и зевая. — Долго я спал? — он посмотрел по сторонам и усмехнулся, когда наткнулся на часы. — Потрясающе, — это прозвучало тише всего остального, а потом он снова повернулся к Чимину и неожиданно потянул к нему руку. Пак не сразу среагировал, он сначала даже не понял, что этот жест может означать, потому что у него даже в мыслях не было, что Чонгук может вот так просто взять и потянуться к нему, что он сам попросит этих прикосновений. Растерявшийся парень мотнул головой, а потом в несколько шагов преодолел расстояние и опустился на кровать, протягивая свою руку в ответ и крепко сжимая тонкие пальцы в своих, не в силах сдержать улыбку. — Выспался? — Я даже сам не понял, — свободной рукой он снова потер глаза и улыбнулся. Это была теплая, легкая улыбка, Чимин давно ничего подобного не видел на его лице, и у него вдруг стало так тепло на сердце, так спокойно, как не было давно. С тех самых пор, как им пришлось расстаться. — Ты хотя бы немного поспал? — Нет, я был занят кое-чем другим. — Например? — Например, — Чимин задумчиво приподнял глаза и еще крепче сжал чужую ладошку. — У тебя очень красивое лицо, когда ты спишь. А еще забавно подрагивают реснички, и зрачки ходят под веками. — О, нет, ты серьезно? Ты наблюдал за тем, как я сплю, тебе делать нечего? — Чон попытался возмутиться, но у него внутри так приятно затрепетало от слов Чимина, его сладкого голоса и того, как он замечательно и с любовью говорил о нем. — А чем мне нужно было заняться, пока ты спал? Может, закапаем в нос? — Пак отпустил руку Чонгука и достал из пакета капли. — Лучше не тянуть с этим, не хочу, чтобы ты совсем разболелся. Чон поблагодарил кивком головы, принял капли, закапал в каждую ноздрю несколько, и, хлюпнув носом, вернул бутылек в пакет. — Еще я заказал обед, подумал, что ты проснешься голодным. Его должны поднять с минуты на минуту. — Это очень мило с твоей стороны, — Чонгук снова потянулся рукой к чиминовой. Ему казалось, что, если он не будет его держать, он исчезнет, а все это обернется сном, и это самое страшное, что могло случиться наяву. — Тебе неловко? — Немного, — честно ответил Чонгук, поправляя волосы, но не переставая смотреть в глаза напротив. — А тебе? — Да, я чувствую себя не очень комфортно, потому что ты стал достаточно жестким, и я боюсь что-то сделать или сказать. Боюсь ошибиться, — последняя фраза прозвучала едва слышно, но заставила Чонгука снисходительно улыбнуться. — Я жесткий, когда ты творишь дичь, когда шарахаешься меня, как чумы. Я ведь совсем не страшный, правда? — когда обаятельная улыбка расплылась на лице Чона, сердце Чимина пропустило удар, и он даже неосознанно дернулся. — Я понимаю, я немного…— он сделал паузу и выдохнул, а потом снова поднял глаза на Чонгука, пытаясь найти в них понимание и разрешение не тратить время на глупые объяснения, потому что он не знал, какие слова подобрать. — Мы теперь…мы же вместе теперь? Ты даешь мне шанс? Чонгук внимательно слушал его, внимательно на него смотрел, а потом положительно кивнул и сжал губы, чтобы по-идиотски не разулыбаться. — Ты ведь хочешь этого? — Да! Конечно! — буквально прокричал Чимин и уже двумя руками обхватил чужие пальцы, приподнимая их к лицу и осторожно касаясь тыльной стороны ладони. Чонгук прикрыл глаза, он буквально растворился в этом моменте, его сердце подпрыгнуло в груди, и на какой-то момент даже стало трудно дышать. — Иди сюда, — тихонько позвал он и потянул Пака к себе, заставляя его лечь животом на кровать, а головой на свое плечо. Чимин уткнулся носом в чужую шею и обнял Чонгука поперек живота, прикрывая глаза и ощущая, что он едва ли способен с этим справиться. Он бы все отдал, чтобы остаться в этом моменте навсегда. — От тебя пахнет, как раньше. — Еще бы, а чем еще от меня должно пахнуть? Твой запах тоже не изменился, раскрылся, но остался прежним. Пахнешь, как улей с пчелами. Пчелка. Маленькая пчелка, Пак Чимин, — Чонгук улыбнулся и повернул голову так, чтобы касаться подбородком его лба. — Я скучал по этому приторному аромату. Ты замечательный, как куколка. — Прекрати. Переигрываешь, — пробурчал Пак, но расплылся в улыбке. — Ты слаще. Ягодка. — О боже, Пак Чимин, и это я переигрываю? Ягодка? — он запустил пальцы в мягкие светлые волосы и прикрыл глаза, расслабляясь. — Ты правда подарил своему альфе одеколон с гранатовым ароматом? — Давай не будем говорить об этом. — Почему нет? — хмыкнув, Чонгук повернулся набок и спустился ниже, заглядывая Чимину в глаза. — Ты смущаешься? Что заставило тебя пойти на этот шаг, давай поговорим об этом, почему ты не хочешь? Чимин улыбнулся и смущенно прикрыл глаза. Ему казалось, что он вернулся назад, что всех этих лет не было, потому что они общались так легко, они были вместе, Чонгук обнимал его несколько секунд назад. Все было, как во сне. Он постоянно мечтал вернуться в то время, когда они могли просто любить друг друга, не думая о том, насколько ужасны иногда бывают люди и их поступки на фоне страха. — Я скучал по тебе, — честно признался Пак, не решаясь открыть глаза. — Так сильно скучал по тебе, что хотел ощущать. Я хотел чувствовать тебя хотя бы иногда и пытался найти любые пути для того, чтобы не было так плохо без тебя. — Мы похожи на нытиков, — усмехнулся Чон и осторожно коснулся кончиками пальцев его волос. — Все время ноем о том, как нам было плохо друг без друга, — его пальцы спустились ниже и очертили линию брови. Его пальцы слегка подрагивали, а дыхание утяжелилось. — Я боюсь, что мы уже слишком сильно отвыкли друг от друга. Чимин испугался. Он нахмурился и приподнялся, подпирая голову рукой и внимательно смотря в лицо Чонгука, пытаясь по глазам прочесть, что тот имеет ввиду. — И? Чонгук пожал плечами и лег на спину, отворачиваясь, потому что ему не хотелось выносить этот тяжелый взгляд. — Не знаю, может быть, мы уже не сможем быть такими, как раньше. Ты не против, если я не буду таким, как тогда? — А каким ты будешь? — тревога в голосе Чимина заставила Чонгука приподняться и потянуть его на себя, заставив его снова уложить голову на свое плечо. — Каким ты будешь, Чонгук? — Я имел ввиду, что мы повзрослели, отвыкли друг от друга, нам теперь будет непросто выстраивать отношения, все начнется с нуля. Ты ведь готов к этому? Мы будем заново узнавать друг друга. Шаг за шагом. Все по-новому, все иначе. — Я готов ко всему, Чонгук, я ведь уже сказал, — для Чимина сейчас было страшнее всего, что Чонгук, которого он так долго ждал, ради которого так сильно себя ломал, даст заднюю, что испугается или не вспыхнет. — Я хочу знать о тебе все, я постоянно о тебе думаю. Я думаю обо всем, что тебя касается. Я думаю о том, что ты любишь есть на завтрак, во сколько ты ложишься спать, я думаю о том, как сильно ты изменился за эти годы, думаю, какой шампунь для волос ты используешь. Я думаю о тебе каждую минуту, все хочу знать, — он приподнял голову и заглянул в блестящие глаза Чона. — Я бы хотел сказать, что я в порядке, но я не могу. Я слишком боюсь, что может не получиться, особенно спустя столько лет. Я очень боюсь, что мы не сможем, не справимся, но я очень хочу справиться. Я хочу сохранить нашу любовь, потому что она настоящая. Я очень люблю тебя. Искренне. — Я тоже, — шепнул Чонгук и коснулся своим носом носа Чимина. У него побежали мурашки по всему телу, и в этот момент он понял, что сможет преодолеть все, если этот человек будет с ним рядом. — Я тоже тебя люблю. Я все в тебе люблю, любил всю жизнь. Всегда. С самого первого дня. Я не хочу говорить громких слов, хотя, наверное, я сейчас как раз этим и занимаюсь, но я хочу, чтобы ты понимал, что я тоже буду стараться для нас обоих. Сейчас уже неважно, кто и какие ошибки совершал в прошлом. Сейчас главное — сохранить настоящее и обеспечить будущее. Мне только с тобой тепло, — Чонгук сделал паузу, тяжело вздыхая и еще крепче прижимаясь к любимому, чтобы почувствовать сквозь ткань одежды чужое сердцебиение. — Мы снова ноем, так не годится. Где твоя еда? — Не знаю, я заказывал, должны вот-вот поднять. — Хорошо. Тогда, давай пока полежим молча. Я соскучился по тебе за эти десять лет. Чимин ничего не ответил. Он прекрасно понимал, что на все нужно время, но ему было так дискомфортно от всего этого. Он боялся, что их маленький хрупкий мир может рухнуть в любой момент, а он этим миром только и жил. Он столько лет хранил эту любовь в своем сердце, а теперь было время выпустить ее, и он собирался показать Чонгуку, насколько сильны его чувства и серьезны намерения. Десять лет. Чонгуку раньше казалось, что время остановилось, а минута длится вечность. Без Чимина каждая секунда была пыткой, он с таким трудом пытался выбраться из этой любви, но, чем больше пытался, тем больше увязал, будто это был какой-то порочный круг, будто его приворожили, он днями и ночами думал об этом парне, а сейчас, когда Чимин открылся ему, когда он узнал, что и Пак жил мыслями о нем, не мог пережить их расставание, вдруг стало очевидно, что они просто очень сильно взаимно любят друг друга. Когда принесли еду, Чонгук буквально заставил себя принять вертикальное положение. Он сел по-турецки и принялся за поджаренный аппетитный стейк. Чимин заказал для себя суп из морских гребешков и рис. Их обеды сильно отличались, и это выглядело забавно. Чонгук потянулся к тарелке Пака вилкой и наколол кусочек сыра тофу. — Тебе больше нравится корейская кухня? — Я никогда об этом не думал. Просто захотелось чего-то легкого. Я вообще-то мало что о тебе знаю, поэтому заказал то, что ты обычно ешь. Тебе нравится? — Да, вполне неплохо. Я могу рассказать некоторое вещи, если тебе интересно. — Ты говорил, что у тебя была язва, — напомнил Чимин, отправляя очередную ложку супа в рот. — Почему? — Я не знаю, — он пожал плечами, — почему люди болеют? Возможно, много нервничал, неправильно питался, я понятия не имею, что пошло в конце концов не так. Ну, знаешь, всякое случается, когда живешь непонятно как. У меня был непонятный подростковый период. Папа много работал, у него был муж — отвратительный тип, с которым у меня не сложилось особо доверительных отношений. Он говорил, что я очень проблемный, но мне так не кажется, думаю, я был обычным. — Ты стал проблемным из-за того случая? — Я не знаю, я же говорю, что я казался себе обычным, нормальным, ничего особенного, что особо сильно отличало бы меня от остальных. Поначалу все было как обычно, наверное, я не особо осознавал, я думал, что все это случилось не со мной, поэтому я даже испытывал голод и заботился о том, что думают обо мне родители и сверстники. Кстати, в то время я познакомился с Юнги. Ты не сильно обиделся на него вчера? У него бывают заходы, но он неплохой, правда. — Нет, все в порядке, — Чимин открыл пакет сока, сделал короткий глоток, а потом протянул его Чонгуку, который вдруг, сам того не ожидая, засмущался, но все-таки выпил с того же места. — Он даже забавный. — Да. А потом на меня начало наваливаться осознание, особенно, когда ты продолжал не отвечать на мои сообщения, а потом еще проигнорировал то прощальное… — Я просто не знал, что сказать, — Чимин потянулся и взял руку Чонгука в свою. — Я не знал. Я столько раз думал о том, что должен ответить, но понятия не имел, что говорить, потому что любые мои слова, они… — Все хорошо, Чимин. Мы уже все решили. Сейчас уже все нормально, правда. Я могу тебя понять, по-настоящему, без шуток. У нас есть право на ошибки, я рад, что ты сейчас здесь, я рад, что я тоже здесь. Рад, что мы здесь вместе. — Ты моя награда, — серьезно сказал Чонгук и отложил тарелку в сторону. — Я не хочу много говорить о том, как паршиво было в прошлом, потому что ты лучше меня знаешь, как ужасно это было. — Больше не говорим об этом? — Никогда, — Чимин приподнялся и заключил Чонгука в объятия. От второго пахло природным ароматом и мясом, его нежная кожа, крепкие руки и аккуратные пальчики, которые водили по его спине, заставляли отрываться от земли, забывать обо всем на свете. Весь последующий день они провели вместе. У обоих сели мобильные, и оба не потрудились зарядить их. Большую часть времени они не разговаривали, просто лежали на кровати, прижимаясь друг к другу, переплетая пальцы, вдыхая родные запахи, отдаваясь во власть нежным прикосновениям. Чонгук без остановки гладил спутанные волосы, это его расслабляло. Он не хотел думать о том, что было вчера и о том, что будет завтра. Он существовал только в этом моменте. В номере отеля пахло свежестью из открытого окна. Чон несколько раз поднимался, чтобы покурить, Чимину тоже хотелось, но он чувствовал себя совершенно уставшим и абсолютно не мог шевелить конечностями. — Ты красиво смотришься на этих простынях, — заметил Чонгук, когда в очередной раз курил, отодвинув тяжелые темные шторы. — Ты похорошел, если бы я не знал тебя раньше, я был бы уверен, что у тебя в губах филлеры. — Что ты имеешь против моих губ? — недовольно пробурчал Чимин и перекатился набок, подпирая голову рукой и осматривая Чона с ног до головы. — Ты ел Растишку, да? Раньше ты не был таким высоким, что случилось? — Тебе не нравится? — Нравится. Мне все в тебе нравится, правда. Абсолютно все, я не знаю, как это передать. Ты особенный. — Мы идеальное сочетание, — сказал Чонгук, выбрасывая окурок в окно и возвращусь в кровать к Чимину, тут же укладывая голову на его плечо. — Мед и ягодка. — До тебя, я не знал, что гранат – это ягода. — Теперь знаешь, — парень перевернулся и уткнулся носом в чужую шею. Они провели весь день вместе, обнимая друг друга, но этого тактильного контакта было мало, хотелось больше, тоска была невыносимой, и она никуда не уходила, напротив, будто нарастала, становилась сильнее, непреодолимее, и Чонгук хотел буквально впитать в себя Чимина, каждую частичку его запаха, его объятий, его всего — целиком и без остатка. — Мне тебя мало, — будто прочитав чужие мысли, сказал Чимин и поцеловал Чонгука в волосы. — Так, каким шампунем ты пользуешься? — Ничего конкретного. Любым, который только под руку попадется, я в этом непривередливый. А ты? — Я — детским. Чонгук прыснул и приподнял голову. — Серьезно? В чем прикол? — От него не выпадают волосы и запах приятный. — Запах, в самом деле, приятный, — подтвердил Чонгук и снова уложил голову на Чимина. Он щекой чувствовал, как аритмично бьется его сердце, но никак это не комментировал, потому что у самого внутри все разрушалось и снова строилось. — О чем ты подумал, когда мы встретились? Первая мысль. Рандомно. — О том, что я точно не смогу устоять. И я тебя испугался, я думал, ты меня придушишь, — Пак прижался губами к пульсирующему виску. — А ты? Что-нибудь особенное или ты просто заматерился про себя? — Я подумал, что ты почти не изменился. А еще я был безумно рад тебя видеть. Возможно, тебе так не показалось, но это правда, я был тебе очень рад. Я был рад, что ты жив и здоров, и у тебя все неплохо в жизни. — Все было плохо. — Но поначалу не выглядело так, — усмехнулся Чонгук и прикрыл глаза, ощущая, что его снова клонит в сон. — Знаешь, я уже давно хочу кое-что спросить. Это не дает мне покоя с тех самых пор, как ты сказал мне об этом. — И что же? — сонно пробурчал Чонгук, удобнее укладываясь на кровати и накрывая себя и Чимина тонким пледом. — Ты тогда, правда, за нами подглядывал? В ту ночь, когда я и Джин… — Нет, я же не псих. Я просто издевался над тобой. — Хорошо, — облегченно выдохнув, сказал Чимин и почувствовал, что у него упал с души камень, потому что его это очень заботило. Он совсем не хотел бы, чтобы Чонгук был свидетелем чего-то подобного. Такие картинки довольно трудно выкинуть из головы. — Ты не злишься? — Нет, я рад, что ты обманул меня тогда. — Хорошо. Не против, если я еще раз посплю? — едва слышно спросил он, засыпая и продолжая неосознанно прижиматься всем телом к телу Чимина. — Мне тоже это необходимо, — коротко целуя Чонгука в лоб, ответил Пак и прикрыл глаза.