goodbye & love me

Джин звонил Чимину сотню раз. С той самой минуты, когда шок от услышанного прошел, он не переставал нажимать на сенсор снова и снова. Билл вернулся через несколько минут после ухода омеги, но друг ничего ему не сказал. Они не разговаривали весь день, Джин игнорировал. Он сначала сидел за ноутбуком, потом лежал на диване в наушниках, продолжая названивать истинному, а ближе к вечеру оделся и поехал в бар. Билл попытался спросить, что случилось, но что-то ему подсказывало, что сейчас лезть с расспросами — не самая лучшая идея, особенно после того, в чем признался ему Чимин. У Джина были вопросы. Их было так много, что они не укладывались в голове, и он постоянно возвращался к одному и тому, чтобы переварить все это. Помимо звонков, он написал несколько сообщений, но ответа не было, его жестоко игнорировали. Он не мог точно понять, какие чувства все происходящее у него вызывает, он не злился, не был расстроен, он просто не понимал, что происходит. Его будто взяли и выкинули из привычной реальности в другую, к которой он не привык, которую не знал, она его пугала, ему было неприятно. Неприятно от мысли, что его, возможно, обманывали все время, а времени они с Чимином провели вместе очень много. Только сейчас, крепко сжимая руль, и превышая скорость, чтобы немного полегчало, чтобы выветрить из души это недоумение, ему вспоминались моменты из их совместной жизни. Чимин никогда не говорил, что любит, не был нежным, не был ласковым. У них не было нормального цветочного периода. Они были знакомы всего ничего, но вели себя так, будто жили в браке сто лет. Их ничто не радовало в совместном времени. Они жили по большей части, как братья, если не учитывать секс, который не был особо частым, к которому омега никогда не проявлял инициативы. Обдумывая все это сейчас, до Джина доходили некоторые вещи, которые раньше он либо игнорировал, либо старался не обращать внимание, ссылаясь на сложность характера и детскую травму. Травма. Детская травма. Джин притормозил на светофоре и несдержанно рассмеялся. Чертов маленький врун. Впутал в свое вранье всех, начиная от омеги, которого, как оказалось, любил и любит, заканчивая им, истинным альфой. Смотря на невинное лицо Чимина, Джин никак не мог подумать, что он из тех, кто способен провернуть нечто подобное. Обмануть всех. Обмануть себя. А потом просто взять и разорвать отношения, которые длились там много лет. И даже прощение не удосужился попросить. Будто так и надо, будто все должны плясать вокруг его пустой, эгоистичной натуры. Джин накручивал себя сильно, с каждой минутой загонял дальше, поэтому едва смог припарковаться у бара, его всего распирало от этой неприкрытой наглости. И он бы мог все понять, если бы этот парень выглядел хотя бы немного виноватым, но он говорил это так, будто это Джин был в чем-то виноват. Альфу мало интересовало, сколько сил Чимину потребовалось, чтобы справиться с собой и произнести слова, которые каждый раз застревали в горле. Ему было противно от того, как по-свински с ним поступили. Будто он не заслужил нормальных объяснений, будто не делал все для своего истинного, будто не пытался его оградить от проблем. Он считал, что все его действия были на благо отношениям, он даже не думал о том, что порой эти самые отношения и забота Чимина душили. Джин не хотел напиваться, это вышло как-то само собой. Стакан за стаканом, он выпил слишком много, чтобы крепко держаться на ногах, но при этом вполне сносно, чтобы быть в сознании и помнить, какого черта он оказался в этом месте, и почему на сердце так тошно. Бармен много не разговаривал. Он был занят тем, что натирал стаканы, и Джин почему-то чересчур внимательно наблюдал за этим нехитрым действием. Что было интересного в том, как другой человек натирает стаканы? Абсолютно ничего, но именно эта простая мелочь помогала альфе немного сосредоточиться и отодвинуть последний стакан виски. — Не против? — слегка хриплый, даже можно сказать, грубоватый голос, послышался за спиной Джина, а потом он увидел, как рядом стоящий омега перекладывает его пальто на соседний стул, а сам опускается на освободившееся место. — Я не знакомлюсь, — серьезно сказал альфа, и почувствовал, как в голову начинает бить кровь. — Я тоже, — отозвался обладатель того же голоса и сложил руки на стойке, разглядывая ликеры, которые находились за спиной бармена. — Мне стремно сидеть здесь в одиночестве, сделайте вид, что мы вместе. Джин ничего не ответил. Поднял голову, взглянув на ровный нос, который очерчивался идеальной тонкой линией на фоне темного помещения. — Вас бросили? — почему-то вдруг спросил альфа, а потом свел брови в переносице, потому что лицо омеги, когда тот повернулся к нему, показалось знакомым. — В какой-то степени. Вас тоже? — парень прищурился, и Джин был уверен, что тот тоже его узнал. — Это ведь ты был вчера в участке. Я видел тебя вчера. — А это ты тот психованный альфа, который ворвался, схватил своего парня и утащил, будто он твой питомец? Если да, то ты прав, мы виделась вчера. Двойной виски, пожалуйста, — сказал омега, обратившись в бармену, который, наконец, обратил на него внимание, отложив стаканы. — Все нормально? Я имею ввиду, у вас ведь были проблемы, — Джин тяжело вдохнул воздух и сел в пол-оборота, чтобы было легче разговаривать. — Меня зовут Ким Сокджин. На случай, если ты из тех, кто не обсуждает личную жизнь с незнакомцами. — Все должно быть нормально. По крайней мере, так обещал твой парень, он ведь работает в прокуратуре? — надменный взгляд, который омега бросил на альфу, заставил второго поежиться, и он почувствовал себе не в своей тарелке перед таким неприкрытым высокомерием. — Хочешь сказать, что Чимин вызвался помочь? — Спроси у него. Или он ничем не делится с тираном вроде тебя? — парень сделал первый глоток виски, который поставили перед ним, и слегка поморщился. — Меня зовут Тэхен. Чон Тэхен, — он протянул ладонь для рукопожатия, что заставило Джина слегка насторожиться, он не ожидал этого, особенно после колких высказываний в свой адрес. На рукопожатие альфа ответил, не рассчитал сил и слишком сильно сдавил в своей сильной руке аккуратные светлые пальчики. — Прости, — промямлил он и вернулся к алкоголю, которого в его стакане оставалось на один мелкий глоток. — Не больно было? — Нормально. Я слышал, вы с Чимином истинные, у вас все хорошо? — Почему это тебя так заботит? — Как «так»? — Тэхен допил свой виски и попросил еще порцию. — Я просто спросил, мне интересно все, что связанно с истинными, я не так много пар знаю. Точнее, вы с Чимином, кажется, вторая. Это здорово, да? Вы влюбились с первого взгляда? — Мы расстались. — Оу, — Тэхен приступил ко второй порции. Он пил быстро и спокойно, лишь изредка морща носик. Со стороны могло показаться, что он уничтожал обычный яблочный сок. — Очень жаль, вы хорошо смотрелись вместе: тиран и овечка Доли. — Что не так с Чонгуком? — Джин тоже попросил подлить ему. Он хотел напиться до беспамятства, но не получалось, а новое знакомство еще сильнее отвлекало. — А что с ним не так? Все с ним нормально. — Если вы друзья, то ты должен понимать, что я имею ввиду. С ним ведь что-то не так? — мужчина приложил край стакана к губам и внимательно уставился на омегу, который вытянул трубочкой губы и пожал плечами, разводя руки. — Со всеми людьми что-то не так. — Ему нравятся омеги? Тэхен промолчал допил свой алкоголь и решил переключиться на апельсиновый сок. Он поправил на плечах утепленный пиджак и схватился пальцами за браслет на запястье. Джин перевел взгляд. Аксессуар был красивым и абсолютно точно дорогим, и весь этот парень тоже выглядел дорогим. Очень дорогим. Джин был при деньгах, но он вдруг подумал, что, если бы не было Чимина, и он решил бы запасть на этого парня, не вытянул бы. Не вытянул бы ни характер, ни деньгами. — И тебе нравятся омеги? — Упаси Боже. — Почему? — вдруг встрепенулся Джин, будто только что нашел кого-то, кто мыслил также, как он. — Ты тоже считаешь, что это ненормально, что так нельзя? — Нет, — четко проговорил парень и недовольно посмотрел на альфу. — С чего вообще я так должен считать, разве это не мысли ущербных и больных? Нет? — Подожди, что? — Что слышал. Если ты считаешь, что это неправильно, то ты больной! — Тэхен отвернулся и принялся сосать из трубочки сок. Джин тоже замолчал. Он медленно пил из своего стакана и не знал, что еще должен сказать. Он вообще не хотел ни о чем об этом думать, анализировать, кого-то понимать или принимать. Он просто хотел хорошенько треснуть Чимину за его херовое поведение и эгоизм. — Они, наверное, сейчас вместе, — невзначай бросил альфа, больше самому себе, нежели Тэхену, но тот услышал, тяжело выдохнул и недовольно поморщился, потому что понял, кого мужчина имел в виду. — И ты так просто с этим смиришься? — Конечно, нет. Я дам ему фору, но я не собираюсь оставлять это вот так, потому что для меня — дно, то, как он себя повел, то, что он творит, — мужчина потер лицо руками и повернулся к Тэхену, который смотрел на него в упор, сложив руки на груди. — Я хочу спокойной жизни, понимаешь? Ты сам сказал, что встретить истинного нелегко, как думаешь, почему я должен терять своего из-за его идиотской прихоти? Я его нашел, я понял, что он мой, почему я должен его отпускать? Я не дам ему так просто уйти. Тэхен достал из кармана пиджака пачку сигарет и зажигалку, Джин следил за тем, как парень вытаскивает фильтр и прикуривает себе. Это выглядело красиво. Завораживающе. Джину понравилось, и на мгновенье он подумал, что слишком много выпил, раз нечто подобное вызывает у него какие-то чувства. Он всегда был против курящих омег. — Мне нравятся твои мысли, я надеюсь, что ты заберешь Чимина, я не хочу, чтобы он оставался рядом с Чонгуком. Ты, наверное, не знаешь, что твой ангельский мальчик, тот еще демон с нимбом. Я не хочу подпускать его близко. — Потому что у тебя у самого есть чувства к этому парню? Ну, не надо, не отнекивайся, у тебя на лице написано, что тебе нравятся омеги, и в одного из них ты влюблен. — Ты перепил. — Вполне возможно, — у Джина начало плыть перед глазами, и он едва держался, чтобы не уснуть. — Ты ведь несильно пьяный? Дыхни, — он приблизился, чтобы почувствовать запах алкоголя, но тот был повсюду, и мужчине снова пришлось сесть ровно. — Я могу считать это за домогательство? — Можешь делать все, что угодно, — альфа икнул несколько раз подряд, виски начинали нещадно болеть. — Почему ты здесь? — ему не было особо интересно, но раз уж этот парень решил добровольно составить ему компанию, то почему бы и не поговорить?! Он умел находить общий язык, умел общаться, но в последнее время круг его общения сузился до Билла, Чимина и некоторых коллег. — Что ты думаешь обо мне? — Прости? — не понял мужчина и поднял сощуренные глаза на омегу. — Что думаю о тебе? А что я могу о тебе думать, я вижу тебя второй раз в жизни. Лучше бы не видел. Сейчас меня бесят все, кто хоть как-то связан с этим уродом, Чонгуком. — Ты бы лучше так внимательно следил за своим ангелом. Джин усмехнулся. Значит, не только у него Пак ассоциировался с ангелочком. Невинным и беззащитным. А сейчас он просто взял и воткнул нож ему в спину. А до этого воткнул его же в спину Чонгука. — Что Чимин сделал? — Я не хочу говорить о нем, просто знай, что он тот еще ублюдок, и я не потерплю его рядом с Чонгуком, — омега глянул на наручные часы, допил сок, что оставался в стакане и бросил деньги на барную стойку. — Без сдачи, — сказал он бармену и снова обратился к Джину. — Не скажу, что получил много удовольствия от знакомства и общения, но, по крайней мере, мне не пришлось быть здесь одному. Спасибо за компанию. — Я думал, что ты будешь так любезен и отвезешь меня домой, потому что в отличие от тебя — я в стельку. — Извини, но я не буду так любезен. Я тоже выпил, надеюсь, что найдется какой-нибудь добрый человек, который сделает это за меня, — он развернулся сделал пару шагов и вдруг остановился, оборачиваясь: — ты так и не ответил, что думаешь обо мне? — Я не думаю о тебе, — промямлил мужчина, взъерошивая волосы. — А если вдруг подумаешь, что это будет за мысль? — Что ты — гей, — отмахнулся альфа, заставив Тэхена недовольно покачать головой, а потом снисходительно улыбнуться. Гей, так гей. Уже на улице омега вызвал такси и поехал к Чонгуку, который не выходил на связь с тех самых пор, как они разошлись вчера в участке. Значит, с Чимином. Значит, помирились, и Чимин ушел от своего истинного, чтобы быть с его братом. Это выглядело так мило и потрясающе, и казалось, что все происходит в сказке, только Тэхен в сказки не верил. Бросить истинного? Вот только для чего? Чтобы быть с Чонгуком, которого предал когда-то в детстве? А сейчас взял и предал истинного, человека, который, пусть в глазах Тэхена, был тираном, но любил этого неблагодарного всем сердцем. Искренне. Прекрасно звучало: бросить все, ради любви. Бросить дом, альфу, бросить все, что есть, чтобы быть счастливым с тем, кого осчастливить не мог в силу своей ужасной натуры. Тэхен знал таких, как Чимин, он им не верил, просто не мог. Он за свою практику выслушал сотню подобных историй легкомысленных омег, которые всегда действовали и будут действовать по ситуации, руководствуясь порывом. Такие люди не думают о том, что могут кому-то причинить боль, разбить чье-то сердце, уничтожить чью-то жизнь. И Тэхен, который лично Чимина не знал, не видел его метаний и искренней любви к Чонгуку, которая буквально выплескивалась через край, был уверен, что этот парень сделает еще много плохого его брату. — Не ждал? — улыбаясь, спросил он, когда сонный Чонгук открыл дверь и застал на пороге младшего. — Развлекаешься? — он заглянул ему за спину и оттолкнул, убирая с прохода и проходя внутрь. На кровати сидел Чимина, он тоже был сонный и потирал глаза. — Ты в своем уме, Тэхен? Смотрел на время? Что случилось? Что-то случилось? — Чонгук очевидно разволновался и буквально подбежал к брату, от которого за версту несло перегаром. — Ты пил? Ты много пьешь в последнее время. — Потрясающее наблюдение, — проговорил парень, не сводя глаз с Чимина, который слегка засмущался под колючим взглядом и отвернулся, принимаясь разглядывать стены комнаты так, будто видел впервые. — Не поздороваешься? — обратился он к Паку, на что тот удивленно посмотрел сначала на Чона, а потом перевел взгляд на его брата, но долго не выдержал. — Да, привет. Ты Тэхен, да? Брат Чонгука? Ты сильно изменился, я помню тебя ребенком, — он пытался улыбаться, но что-то в настроении этого парня пугало. — Я, наверное, должен обратиться к тебе? — он повернулся к Чону и вопросительно приподнял брови. — Я жду объяснений. — Каких? — раздраженно спросил парень и хотел пройти мимо брата, но тот крепко схватил его за руку, заглядывая в глаза. Чимин напрягся и даже приподнялся, чтобы вступиться, если это потребуется. — А тебе все разъяснять надо? Своих мозгов нет, чтобы догадаться? — Не груби старшему. — Старшему? — эта усмешка выбила у Чонгука весь воздух из легких, Тэхен был очень боевым и принципиальным, очень строгим, очень сильным. И при всем этом, он люто ненавидел Чимина, было за что. — Почему ты только сейчас стал старшим? Ты особо не проявлялся все это время? Может быть, сейчас проявишь себя? Может, выслушаешь, что у меня на душе? — Что ты несешь, Тэхен? — он попытался вырвать свою руку, но хватка у младшего была крепкая, и сжимал он больно. — Не заставляй меня все это произносить вслух, ты пожалеешь. Просто выстави его за дверь, и я сделаю вид, что ничего не произошло. — Что? — возмущению Чонгука не было предела. Тэхен был своенравным, но он даже не мог подумать, что до такой степени. — Отпусти меня, ты пьян. Езжай домой, я вызову тебе такси. — Вызови, только не мне, а этому парню, я подожду. — Выйди отсюда, — не выдержал Чон, который уже весь раскраснелся и почувствовал, что у него учащается сердцебиение. Он вовсе не хотел, чтобы все было так. — Выйди, поговорим в коридоре. — А почему мы не можем говорить здесь? Потому что твой благоверный может услышать то, чего не должен? Хватит носиться с ним, как курица-наседка, хватит! — Выходи! — прокричал Чонгук, вырвал руку и потащил к двери. Чимин двинулся следом, но Чон жестом руки показал, что тому лучше оставаться на месте. Захлопнув дверь, и отведя брата в конец коридора, он встал напротив и сложил руки на груди, нервно водя взглядом по всему, за что только можно зацепиться. — Зачем ты это делаешь? — Что я делаю? — младший развел руки в стороны и сделал такое лицо, будто только что не затевал скандал. — Что делаешь? Портишь то, что мы пытаемся возродить, — Чонгук тяжело дышал, его буквально трясло от мысли, что кто-то может их рассорить сейчас. — А зачем возрождать то, что давно погибло? Зачем делать себе больнее? Ты плохо знаешь Чимина? Совсем не помнишь, что он натворил? — Почему ты так взбесился? Что тебя так взбесило? Откуда ты вообще узнал? Зачем приехал? — Зачем приехал? — не веряще усмехнулся парень, покачал головой и отошел на несколько шагов, смотря на свои ботинки. — То есть, мне не стоило приходить, да? Ты не хочешь меня видеть? — Да, Тэхен, ты невероятно догадлив! Я не хочу тебя видеть. Я не хочу видеть то, как ты приходишь в мою комнату и устраиваешь скандал при Чимине, хотя прекрасно знаешь, как нам двоим сейчас сложно, как мы мучаемся, как стараемся, чтобы не сказать лишнего, не сделать неправильного. Я не хочу видеть, как ты рушишь то, о чем я мечтал все эти годы, Тэхен, — он перевел дыхание и приложил холодные ладони к щекам, который горели огнем. — Уходи сейчас. — А вдруг у меня нет денег на такси?! — Это уже твоя проблема, — бросил Чон и направился в комнату, но был остановлен голосом брата, который едва сдержался, чтобы не перейти на крик и маты. — То есть, мои проблемы — это мои проблемы, а твои проблемы — тоже мои проблемы? — Тэхен в два шага преодолел расстояние между ними и обошел Чонгука, заглядывая ему в лицо. — Кто тебе сказал, что ты какой-то особенный, а? Кто так сказал? Ты ведешь себя отвратительно. Ты эгоист, Чонгук, эгоист! Почему я так взбесился? Потому что ты ничего мне не сказал, не посчитал нужным поставить в известность. Когда этот мудила бросал тебя, топтал тебя и твои чувства, когда он уничтожил нашу семью, опозорил тебя перед всеми, я был нужен тебе, да? Когда я был единственной твоей поддержкой, я был тебе нужен?! Когда подсказывал, какие таблетки принимать, когда выслушивал твои любовные бредни посреди ночи, я был тебе нужен? — Тэхен…— Чон вдруг неожиданно осознал, что его брат имеет ввиду, и у него неприятно сдавило внутри от чувства вины. — Послушай… — Нет, это ты слушай, стой и слушай! Неприятно? Неприятно выслушивать правду? А мне приятно? У меня ужасные отношения с родителями, и все из-за тебя, из-за того, что я поддерживаю тебя. Большую часть своей жизни я потратил на то, что помогал тебе выбираться из этого болота, но когда у тебя все наладилось, о ком ты забыл в первую очередь? — Я бы рассказал тебе… — Когда? — сначала спокойно спросил он, а потом уже кричал повторил: — когда?! Через месяц, через год? Когда поженитесь, чтобы наверняка, чтобы не сглазить? Чтобы кто-то ненужный вроде меня больше не вмешивался и не портил вашу идиллию? — Попытайся меня понять! — Чонгук хотел взять Тэхена за руки, но тот не позволил, отойдя на несколько шагов. — Попытайся, прошу. Ты никогда не любил в своей жизни, поэтому ты судишь так строго. — Ты сейчас упрекаешь меня в том, что у меня не было парня? — у Тэ больше не хватало сил на возмущения, настолько сильно он был разочарован, так больно и обидно ему за себя было. — Я всегда пытался быть рядом, потому что я знал, как тебе тяжело. Я помогал тебе, выручал тебя, я делал все для тебя. Все, чтобы вытащить тебя из этой грязи, спасти буквально от смерти. И это то, чем ты мне отвечаешь? — Тэхен, я вовсе не это хотел сказать. — Но сказал это. Но я не благотворительный центр и не бесплатная помощь, Чонгук. Я ведь говорил тебе, что не буду с тобой общаться, если ты снова с ним будешь. — Ты шутил. — Не шутил. — Нет, — Чонгук не мог поверить, что это происходит на самом деле, потому что у них с Тэхеном была очень крепкая связь, и всегда, когда тот говорил, что не будет с ним общаться, если он воссоединиться с Чимином, принимал за пустые слова. — Нет, ты шутил, Тэхен, просто успокойся сейчас. — Я уже принял тот факт, что между парнем, который жестоко тебя подставил и лишил всего и братом, который всегда был рядом и вытаскивал из каждой задницы, ты выбрал первого. Вот только, когда он в очередной раз бросит тебя, можешь на меня не рассчитывать. Я первый буду смеяться над твоей тупостью громче всех, — Тэхен произнес последнюю фразу, едва сдерживая эмоции, а потом развернулся и быстрым шагом направился к выходу. Чонгук окликал его, но тот ни разу не обернулся. Он знал, предчувствовал, что этот день настанет. Так происходило всегда. Он себя ненавидел за слабость, ненавидел за то, что мог на себя самого наплевать, но прибежать на помощь тому, кому она была необходима. Он всегда старался. Не только для Чонгука, но и для многих других людей, друзей, которые в последствии находили других ребят, с которыми, как им казалось, было круче, а Тэхен снова и снова оставался один. Он уговаривал себя, что все хорошо, что он поступает правильно и живет по совести. Что именно так должен поступать человек, который искренне себя уважает. Но когда происходило очередной предательство, ему не хотелось больше так жить. Он пробовал и в интернете искать способы изменить характер, пробовал и по клубам ходить, чтобы завести новые знакомства, но ничего не помогало. Близкие покидали его, находя кого-то, кто мог предложить что-то поинтереснее поддержки всегда и во всем. Тэхен был один, и ничто на свете не было способно изменить этого факта.