goodbye & love me

Чонгук проснулся раньше будильника. Он заказал завтрак, снял наличные, попросил комнатные духи и со всем этим вернулся в номер. В ванной был включен душ, Чимина в кровати не было. Чон разложил еду на простынях, поставил на тумбу духи и достал из ящика договор, который распечатал еще вчера, пока Пак был на работе. Чонгук оглядел комнату и тяжело вздохнул, ему надоело жить в гостинице. Вечерами они тратили время на то, чтобы найти квартиру, в которой было бы уютно им обоим, но Чон отсеивал все, потому что они сдавались надолго, и он просто утаивал от Чимина, что в ближайшее время ему нужно вернуться в Германию. А сейчас просто настало время сказать об этом, поэтому он нервничал и не находил себе места. Он уже знал, что будет говорить, но все это казалось не тем, потому что они только обрели друг друга, и он не хотел бы, чтобы это выглядело эгоистичным, ведь они договорились быть вместе. Просто вместе, и, чтобы ничего не мешало. — Ты ходил за завтраком? Чонгук не сразу заметил вышедшего Чимина, и слегка дернулся от звука знакомого голоса. Он обернулся и улыбнулся, когда окинул миниатюрную фигуру заинтересованным взглядом. Чимин был в его, чонгуковом, махровом халате и сушил волосы полотенцем. Это было мило, милее, чем все, что он видел за последнее время. — Присядь, — он постучал ладонью по месту рядом с собой и откинул назад волосы, когда Чимин настороженно сел, потянулся к нему, оставляя мягкий, но трепетный поцелуй на пухлых губах. — Хватит пользоваться моими принадлежностями, у тебя есть свои. Опять использовал мою пасту? — Я куплю тебе новую, — улыбнулся Чимин и задел своим носом нос Чонгука. — Это очень мило, что ты позаботился о нашем завтраке. — Ты спал, как младенец, а я только и думал о том, что тебе скоро на работу и я должен покормить тебя перед этим, — очередной поцелуй застыл у Чимина на губах, после чего тот полез обниматься, пытаясь буквально задушить в руках свое счастье. — Я хочу бросить эту работу, нет никакого желания заниматься тем, что мне надоело хуже горькой редьки, — сказал он и потянулся к своей порции завтрака. — А ты? Ты так и не сказал мне, чем ты занимаешься. Это тайна? Почему ты скрываешь? Чонгук пожал плечами. — Не скрываю, просто я хотел кое-что предложить тебе, — он взял свой ланч-бокс и принялся ковыряться вилкой в еде. Он все еще нервничай и чувствовал, как убыстряется сердцебиение. — Послушай, мне кажется, что я должен уехать. Это связанно с моей работой, я не могу продолжать вести дела дистанционно. Чимин прикусил губу, он молчал, не зная, что сказать, а потом отложил свою еду и натянуто улыбнулся, протягивая свои руки к Чонгуку и обхватывая его ладонь. — Это что-то важное, да? — Да, я говорил, что хочу тебе показать. Я не хочу рассказывать на словах, потому что будет сложно уловить тот смысл, который я вложил во все это. — Хорошо, — Чимин кивнул и сильнее сжал чужую ладошку. — И скоро ты уезжаешь? — На днях, но я еще не заказал билет, потому что должен поговорить с тобой. Но есть еще одна причина, — Чонгук сначала глубоко вздохнул, а потом выдохнул с грузом на сердце. — Сейчас самое страшное для меня — это расстаться с тобой. Я не хочу, чтобы между нами было расстояние, недомолвки или еще что-то, что могло бы помешать нашему счастью, поэтому я приму решение в зависимости от твоего ответа. Чимин был в растерянности. Он неловко пожал плечами, не зная, что спросит Чонгук, но он ждал и смотрел на любимого, как заворожённый. У него дрожали руки, когда он ощущал тепло чужой кожи, его сердце подпрыгивало всякий раз, когда Чон начинал говорить, он кусал губы, нервничал и отчаянно боялся снова остаться в одиночестве. Без этого человека. — Если ты согласишься уехать со мной, я буду очень тебе благодарен, потому что это важно для меня, это то, чем я занимаюсь всю свою сознательную жизнь. Но если ты не сможешь, я буду каким-то образом решать вопрос отсюда, ничего страшного, Чимин. В любом случае, я тебя не оставлю, потому что мое место рядом с тобой, но я понимаю, что вырывать тебя из привычной жизни в другую страну на неопределенный срок — это неправильно. Я не хочу тебя принуждать. Я хочу, чтобы ты понимал, что у тебя есть выбор. Чимин кивнул. Он подсел еще ближе и обнял Чонгука за шею, прижимая его хрупкое тело к своему, а руками обхватывая за шею. Он глубоко вдохнул едва ощутимый природный аромат, исходящий от шеи, и резкий запах вишневых сигарет — от волос. Он уткнулся в манящий изгиб, провел по нежной коже кончиком носа и оставил на том же месте невесомое прикосновение губ. Буквально на его глазах мурашки побежали вниз, и он усмехнулся, крепче сжимая парня в своих объятиях. — Я счастлив, что ты позвал меня. Я думал, что ты просто уедешь по своим делам, но сейчас я даже не знаю, что сказать, потому что ты думаешь обо мне и моем комфорте больше, чем о себе. Я так тобой дорожу, я очень тебя ценю, Чонгук. Ты знаешь это? Чон кивнул. Он не был уверен, но на каком-то ментальном уровне, он знал, что все именно так, как говорит Чимин. Теперь он осознавал, что этот парень готов ради него на все, он это чувствовал своим нутром, он отбрасывал все опасения, оставаясь совершенно обезоруженным в этой войне любви. Ему казалось, что именно сейчас он достаточно уверен в этом человеке, чтобы сбросить оружие и оборону. — Я знаю, — едва слышно шепнул парень и провел рукой по влажным светлым волосам. — Я тоже дорожу тобой, поэтому я не хочу, чтобы мы расставались. Давай поедем вместе, я покажу тебе Берлин, я покажу тебе, где я работаю. Мы хорошо проведем время, а потом вернемся сюда. Я постараюсь закончить все быстро, чтобы ты не успел заскучать. Чимин отстранился. Он смотрел на лицо Чонгука и хотел столько красивых слов сказать, но все они терялись где-то в глубинах его сознания, так и не успев подняться и выйти наружу. Он все еще испытывал чувство вины, все еще не избавился от ощущения того, что в этих отношениях именно он — подонок и негодяй, который не заслуживает прощения, не заслуживает быть рядом с этим человеком. Он такое натворил, а его приняли, его любят, как раньше, если не сильнее, и все опасения были абсолютно беспочвенны, они нашли дорогу друг к другу также легко, как и десять лет назад. — Да, хорошо, можешь заказать два билета, я скину тебе данные своего паспорта, — это было сказано негромко, но у Чонгука все органы внутри подскочили от радости и осознания того, что он покажет Чимину свою родину и свой дом. — Ты уверен? У тебя не будет проблем, тебя это не затруднит? — Не переживай, все хорошо. Я пока не принял окончательного решения насчет работы, но у меня в этом году есть еще две недели неоплачиваемого отпуска, поэтому с этим не должно быть проблем. Я буду рядом, — Чимин оставил поцелуй на мягкой ладошке и вернулся к еде. Он чувствовал некоторое напряжение, но не мог понять с чем оно связано. Насчет правильности своего выбора он не сомневался, потому что разницы не было, где быть, главное — с Чонгуком. Но что-то внутри неприятно тянуло. Он не хотел называть это ощущение дурным предчувствием, но, кажется, это было именно оно. — Ты ведь приедешь после работы? — Чон подсел ближе и положил голову на острое плечо, заставив Чимина улыбнуться и отбросить ненужные мысли. — Я немного задержусь, мне нужно съездить домой. В смысле, мне нужно поехать в квартиру, где мы жили с Джином. — А там что? — Там нужно забрать некоторые вещи, а еще я должен поговорить с ним, он пишет каждый день. Я чувствую, что для него еще не все точки расставлены, я хочу объяснить ему все, а еще решить вопрос, насчет квартиры. Мы оба вкладывались в нее, поэтому будет логично, если мы просто поделим ее пополам. — Я не знал, что у вас все было так серьезно. Вы даже на жилье скидывались. Похвально, — Чимин абсолютно точно распознал в голосе парня скрытое недовольство и толкнул его вбок, после чего прижал к себе и чмокнул в лоб, продолжая жевать свой завтрак. — Мы были истинными и собирались прожить вместе всю жизнь, но потом я все больше понимал, что не хочу быть с ним, а когда ты вернулся…сам знаешь. — Знаю, — Чонгук улыбнулся и теснее прижался к своему парню, ощущая его тепло и чувствуя себя в безопасности. Билл был намного сильнее физически, но Чон никогда, ничего даже смутно похожего с ним не ощущал. — Что собираешься сказать родителям? Ты собираешься поговорить с ними? — невзначай спросил парень. Его, на самом деле, это очень заботило, и это был последний кусочек пазла, которого ему не доставало, чтобы окончательно поверить в Чимина. — Я думаю, что будет логичным зайти к ним до отъезда. Мне надо будет как-то объяснить, куда я уезжаю и зачем. Ты должен понимать, что мне придется рассказать им правду. И о том, что было между нами десять лет назад, и о том, что я соврал всем, и о том, что я оставил Джина, который им так нравится, чтобы быть с тобой. Поэтому, наверняка, будет скандал, и какое-то время у меня будет слегка подавленное состояние. Я не хочу, чтобы ты думал, что это как-то будет связано с тобой, потому что это абсолютная неправда. Это только мои личные переживания, которые явятся следствием ссоры с семьей. Ты не должен никак на это реагировать или винить себя. Понятно? Чонгук кивнул и испытал ни с чем несравненное чувство падающего с груди камня. Его душа, наконец, успокоилась в этот момент, а он вдохнул полной грудью, не боясь будущего, которое впервые в жизни казалось ясным и счастливым. Чимин заехал домой после работы, как и планировал. Он некоторое время стоял у двери, не решаясь нажать на звонок, потому что он больше двух недель игнорировал Джина, и он просто не знал, как вести себя в подобной ситуации. Рука несколько раз заносилась, а потом опускалась, и парень отходил, порываясь и вовсе уйти. Он прокручивал в голове мысль, что иногда необязательно разговаривать, иногда нужно просто оборвать, и это будет правильно. Но вещи забрать все равно было необходимо. Когда ему, наконец, хватило смелости нажать на звонок, он услышал чьи-то шаги на лестницах и отскочил от двери, как ужаленный. В пролете показалась высокая фигура Джина. Он встретился глазами с омегой, но ничего не сказал и принялся подниматься к квартире. Когда мужчина подошел к двери, Чимин ощутил запах незнакомого ему одеколона и приподнял брови, не зная, хороший это знак или нет. — Привет, — выдохнул омега, подходя к альфе, который, не обращая на него никакого внимания, принялся открывать дверь. — Привет. — Я приехал, чтобы забрать вещи, надеюсь, ты не против? Джин поднял на него взгляд, выпрямляясь и нажал на ручку, распахивая перед парнем дверь. — Проходи. Чимин неловко опустил глаза и проскользнул внутрь. Ощущать напряжение альфы позади себя было не самым приятным чувством, поэтому он развернулся и сунул руки в карманы, пытаясь выдавить из себя улыбку и беспечность. — У тебя все хорошо? — Все хорошо. Разуйся, я помыл полы утром. —А, да, — Чимин скинул туфли и поджал губы, проходя в комнату. — А где Билл? У него все нормально? — Он съехал пару дней назад. Сказал, что не хочет стеснять меня, а я не стал возражать. Скоро мы закончим дела, и он вернется домой, — голос Джина был рядовым. Он не пытался сделать вид, что все хорошо, но при этом не пытался давить или строить из себя мученика. Он был обычным, можно сказать, даже более приятным, чем в тот период, когда они были вместе. — Но вы не поругались? У вас все нормально? — Все, как всегда, — мужчина прошел в кухню, достал из холодильника лимонад и налил в свою чашку. Чашки Чимина на столе не было, предлагать что-либо омеге, альфа также не стал. — А у тебя как дела? — Все хорошо, спасибо. Отец говорил, что ты игнорируешь его звонки. Надеюсь, что у вас не испортятся из-за меня отношения, вы хорошо ладили. Джин промолчал. Он допил лимонад, выкинул пустую бутылку и включил в кухне телевизор, присаживаясь на стул и складывая руки на груди. Он сделал звук на минимум и прикусил губу, прежде, чем сказать: — Я звонил и писал тебе сотню раз. Ты был так занят, что не мог ответить? — Да, — Чимин сглотнул и постучал себе по груди, потому что вдруг стало нечем дышать. — Да, извини, я был довольно сильно занят. Я видел твои звонки и смс. — Чонгуком был занят? — Не впутывай его, пожалуйста. Он тут ни при чем. — А кто «при чем»? На кого мне злиться тогда? — прямой взгляд мужчины заставил Чимина отвернуться и почувствовать себя ужасно, потому что он терпеть не мог все эти разборки и буквально уговаривал себя держаться. Уверял, что это последний разговор с Джином в таком тоне, уверял, что потом станет легче, и уже через какое-то время он об этом даже не вспомнит. — На меня. Это все — моя вина. Я просто был слишком слабым и трусливым, чтобы сказать правду. Но теперь, отныне я обещаю и тебе, и себе, что буду говорить только правду. Я не хочу, чтобы между нами были недопонимания, поэтому я просто скажу тебе, как есть. Как все было на самом деле, — он замолчал, неуклюже приблизился к стулу, что стоял напротив Джина и присел, скрещивая руки на коленях. — Мы с Чонгуком начали встречаться, когда нам было пятнадцать. Я впервые влюбился, и это была настолько сильная любовь, что с годами я не смог его забыть. — Зачем тогда был со мной? — Мне было так удобно, — он поднял глаза и впервые в жизни увидел во взгляде Джина столько эмоций, главной из которых была злость. — Прости, что я говорю это прямо и так нагло, но мне кажется, что настало время говорить правду, потому что я создал вокруг себя слишком много лжи, и теперь пытаюсь отмыться. — Ты ничего не чувствовал ко мне? Никогда? — Джин пытался сохранять спокойствие, но он был уязвлен, подавлен и абсолютно раздавлен. — Никогда, Джин. Тебя есть за что любить, ты хороший человек, но в моем сердце не хватает места даже для любви к тому человеку, настолько она огромна. Именно поэтому, совершенно очевидно, что в нем не будет места для кого-то другого, в частности — для тебя, — Чимин выдохнул и потер глаза, где-то в глубине души понимая, что слышать подобные слова ужасно, но он больше не мог держать все это в себе и обманываться. — Я думал, что смогу стать с тобой счастливым, потому что мы истинные, и мы сразу друг друга узнали и приняли, но этого не произошло. Я просто не смог себя заставить, хотя я пытался обращать внимание на твои положительные качества. — Тебе кажется, — вдруг сказал альфа и поднял свои красивые глаза с длинными ресницами. Раньше Чимин не замечал этого. Раньше он не замечал много, что теперь казалось таким очевидным. — Тебе кажется, что ты любишь Чонгука, потому что он был твоей первой любовью. У тебя вспыхнули воспоминания. Это воспоминания, Чимин, это не чувства. — Нет, Джин. Нет, если бы ты так любил когда-нибудь, как люблю сейчас я, ты бы меня понял. Ты бы никогда не сказал такого, потому что это настоящее чувство. Оно стоит всех страданий и мучений. Оно стоит всего. Джин усмехнулся и почувствовал себя настолько паршиво, что захотелось удавиться. Он никогда не чувствовал такой несправедливости по отношению к себе, и никогда ничто так сильно не задевало его эго. — Хочешь сказать, что жизнь со мной была пыткой? — Жить с тем, кого не любишь, но при этом хранишь память о другом человеке, всегда пытка, разве нет? Я не хочу сказать, что дело в тебе, я просто…я пытаюсь быть откровенным. Я хочу, чтобы ты понял, что у меня на душе. Мне тоже больно, ты мне, как очень близкий друг, как брат, ты — моя семья. Я не хочу причинять тебе боль. — Тогда зачем делаешь это? — голос Джина сорвался на последнем слове, и Чимину вдруг показалось, что он может заплакать. — Потому что ты заслуживаешь знать, почему я так поступаю с тобой. Потому что я не хочу совершать прошлых ошибок. Если бы ты был немного внимательнее, ты бы сразу заметил, что со мной что-то не так. Если бы ты прислушивался к моим словам, если бы не манипулировал родителями, возможно сейчас все не было бы так грустно, — Чимин тоже почувствовал, как ком подступает к горлу, поэтому он поднялся и походил из стороны в сторону, пытаясь сбросить напряжение. — Теперь ты меня пытаешься сделать виноватым? — Нет, но иногда ты вел себя ужасно. И ты не давал мне вздохнуть. — Этим ты сейчас пытаешься оправдать то, что трахался со мной семь лет, но любил все это время другого? Почему тогда не ушел? Почему терпел все это? Мне сложно представить, что ты испытывал, когда мы занимались сексом, ты, наверное, ненавидел меня, да? — тон Джина становился выше, он уже не мог сдерживать эмоции, у него блестели глаза и срывался голос, и он выглядел так, будто вот-вот потеряет остатки самообладания. — Джин, пожалуйста, не разбивай мне сердце. — Ты не разбивай мое! — буквально прокричал мужчина и прокашлялся, потому что слишком сильно повысил голос. — Ты думаешь только о себе. До каких пор ты будешь таким эгоистом? Хочешь, чтобы тебе не задавали неудобных вопросов? Тогда веди себя иначе. Прекрати ставить себя и свои чувства выше чувств других людей. Все это время, что ты игнорировал мои звонки, ты хоть раз подумал о том, что со мной творится? Конечно же, нет! Ты просто радовался тому, что Чонгук принял тебя. Сколько милосердия в этом человеке, тебе не кажется? Как можно простить такого ублюдка, как ты? Ты просто пользуешься людьми, а когда они тебе уже не нужны, ты выбрасываешь их так, будто и вовсе не было. — Прекрати, Джин. Ты знаешь, что это не так. Я переживал о тебе, но я не знал, что должен сказать, чтобы ты правильно меня понял. Я и сейчас не знаю, черт! — Чимин хлюпнул носом и замолчал на некоторое время. Его буквально трясло, потому что слова Джина были жестоки, но правдивы, он это понимал. И у него в мыслях вдруг пролетела невольная мысль, что Чонгук считает также. И его брат считает также, и его друг тоже так думает. И именно поэтому все они так против него. — Я думаю, мне лучше уйти. Я зайду в рабочее время, когда тебя не будет дома. Еще я хотел поговорить о разделе квартиры… — Пошел вон, — спокойно прервал его Джин, но внутри у него все буквально полыхало от этой наглости. — Тогда поговорим потом, когда ты хотя бы немного успокоишься. Отдыхай, — едва слышно Чимин направился в прихожую, а через пару минут Джин услышал, как хлопнула входная дверь. Ему было до тошноты за себя обидно. Чимин сказал много правильных вещей, но альфа так злился, что даже не думал посмотреть на ситуацию с его стороны. Его буквально распирало после этого разговора и единственным желанием было напиться. Весь домашний алкоголь был выпит за прошедшие дни. Джин попытался успокоиться, но не мог. Ему было душно, ему нужен был свежий воздух, ему нужен был виски, ему нужно было выплеснуть все это кому-то. Через полчаса мужчина уже сидел в баре, в который в последнее время зачастил. Бармен узнал его и поздоровался так, будто они были старыми приятелями. Он начал как обычно — с двойного виски. Из головы не выходили слова Чимина, его лицо, и моменты их совместного секса. Насколько же уязвленным он чувствовал себя в те моменты?! Джина затошнило, не то от алкоголя, не то от этих мыслей. Он прокашлялся и отодвинул полупустой стакан. В его душе была пустота, он никогда еще не ощущал себя таким никчемным и растоптанным. Что, черт подери, он сделал не так? В чем ошибся, в чем провинился? Он был уверен, что старался на все сто, был уверен, что все делал на благо Чимина. А в итоге получил это. Ему в затылок прилетела карма, за которую он точно не был в ответе, и не понимал, почему на его долю выпала расплата и за что. — А ты, я смотрю, не просыхаешь? — прежде голоса Джин ощутил едва ощутимый, но уже знакомый аромат. Он и в прошлый раз не смог точно его распознать, и сейчас не мог, но это было что-то безумно приятное и дорогое. На соседний стул опустился уже знакомый омега. Тот улыбался, выглядел веселым и сразу попросил у бармена фруктовый коктейль. Джин не удержался оттого, чтобы не провести по этому парню взглядом. На нем была серая сатиновая рубашка, на плечах болталось легкое черное пальто. Он был в скини, и они подчеркивали каждый чертов изгиб его ног, когда он закинул одну на вторую. —Ты давно не заглядывал, — альфа взял в руку стакан и принялся перекатывать внутри алкоголь. — Я болел, простудился. Или грипп подхватил. — Надеюсь, сейчас ты не заразный. Я только вышел с отпуска, боюсь на работе не будут рады больничному. — Нет, я здоров, посмотри, отлично же выгляжу, — он выдавливал из себя улыбку, и это было так очевидно, что Джин не смог сдержать смешка. Однако кое-что бросилось ему в глаза, и от этого почему-то стало неприятно. — У тебя все хорошо? — Вообще-то, не очень. Такое чувство, что меня бросили во второй раз. Я разговаривал с Чимином. Тэхен промолчал. Он принялся пить свой коктейль и время от времени поглядывал на угрюмого альфу, у которого собрались морщинки на лбу от напряжения. — Тебе когда-нибудь причиняли боль? Тебя бросали? — Ты уже спрашивал в прошлый раз, — заметил Тэхен и отставил пустой стакан в сторону, поблагодарив бармена, который тут же его убрал. — Я не очень хотел бы говорить об этом, но я знаю, что такое боль. Я знаю, что ты чувствуешь, потому что меня тоже предавали. Ты очень его любил? Или любишь. Джин пожал плечами, он все продолжал смотреть на дно своего стакана, будто мог найти там ответы на все вопросы. — Я никогда не задумывался, насколько сильно люблю его. Я просто жил, я старался для нашего будущего, которое вдруг рассыпалось в пепел. И я не знаю, кого ненавижу больше Чонгука или Чимина. — Я не знаю, что тебе посоветовать. Если любишь — борись, — Тэхен потер глаза и попросил двойной виски. — Он пытался обвинить меня, говорил, что я был невнимательный к его чувствам. Но неужели он не мог прямо мне сказать? Я думаю, он никого не любит. Он не любит Чонгука, и меня тоже не любит. Он любит только себя. И думает только о себе, и делает так, как выгодно ему, я так хочу это пресечь, я так хочу ему показать, что он неправ. — И как ты это сделаешь? Будешь мстить? Джин промолчал, он понятия не имел, как это сделать, но его просто распирало изнутри мысль, что Чимин, растоптав его чувства, его самого и выкинув семь лет их совместной жизни на помойку, будет жить счастливо с кем-то другим. Тэхен выпивал уже второй стакан. Он не закусывал. Джин вдруг глянул на него, чтобы что-нибудь ответить, но заметив его пустой, безжизненный взгляд, вдруг спросил то, что изначально его насторожило. — Мне показалось, ты похудел. — Прости? — Тэхен удивленно приподнял брови и глянул вниз, будто мог таким образом оценить степень правдивости чужих слов. — Ты так думаешь? — Да, определенно. Это из-за болезни? — Я стараюсь мало есть, — просто ответил парень и провел языком по губам. Джин ловил каждое его движение, почему-то ему было донельзя интересно наблюдать за этим парнем. — Почему? Проблемы с желудком? — Нет, я просто…— Тэхен не мог признаться в том, что считает себя недостаточно красивым. Эта тема была для него слишком болезненной, поэтому он старался любыми путями ее избегать. Но Джин интересовался. Это было так ново и необычно, что кто-то интересуется его жизнью, что Тэхену вдруг захотелось рассказать все, что таким грузом лежит у него на сердце. — Иногда нужно скинуть пару лишних килограмм. Джин не хотел этого говорить, но ему казалось, что у Тэхена потрясающая фигура. Этот парень вообще-то весь казался чересчур классным, начиная со стиля в одежде и заканчивая этим нереальным, тонким и будоражащим парфюмом, который давал просто убийственную смесь вперемешку с его природным ароматом. Этот омега был для Джина будто из другого уровня. Если бы жизнь была игрой, то Джин должен был пройти все препятствия, чтобы забрать себе главный приз. — У меня было настроение напиться, — признался Тэхен и улыбнулся слишком искренне для столь сексуального внешнего вида. — Но думаю, что мне хватит на сегодня. — Тебе нужно идти? — если бы Тэ был чуть больше пьян, ему бы не принял во внимание это легкое разочарование в голосе альфы. Но сейчас оно было слишком очевидным. — А ты хочешь, чтобы я остался? — почему-то его сердце вдруг пропустило удар после этой фразы, а щеки налились кровью, и он мог только надеяться, что альфа не заметит. — Нет, если тебе надо идти, то иди. — Нет, я могу еще посидеть. Я не занят. — Хорошо, — почему-то Джину стало неловко, и он уже не чувствовал себя таким подавленным и разбитым, хотя мерзкое чувство, скребущееся внутри, никуда не ушло. Тэхен же, чувствующий себя ужасно одиноким, вдруг испытал неизвестное раннее чувство облегчения. А еще благодарность. Простую, искреннюю и человеческую.