goodbye & love me

Сидя на остановке и жуя сэндвич, который пару часами раннее был куплен в магазине правильного питания, Чимин уже чувствовал, как у него затекают ноги. Он глянул на наручные часы, те показывали десять часов вечера. Автобус в этом районе ходил до двенадцати, и Чимин решил ещё подождать. Всякий раз он боялся уйти пораньше, чтобы ненароком не пропустить. Каждую свободную минуту он проводил на этом месте, в надежде, что встреча повторится. Он думал, что Чонгук мог жить или работать где-то неподалёку. И эта маленькая, крошечная искра в конце туннеля, заставляла его снова и снова возвращаться сюда. Ещё через некоторое время, парень поднялся и принялся ходить из стороны в сторону, чтобы немного размять уставшие мышцы. С каждым днём он все больше понимал, что уже не способен жить в таком ритме, это высасывало из него все силы, разбивало на куски и заставляло страдать и нервничать хуже обычного от мыслей, что его труды не дают совершенно никаких плодов. Усевшись на заднее сидение последнего автобуса, Пак оглядел салон и, убедившись, что никого даже смутно напоминающего Чонгука здесь нет, облокотился на стекло и прикрыл глаза. Все тело гудело, болела каждая мышца. Уже дома он набрал горячую ванну и улёгся в неё, пытаясь расслабиться и выкинуть из головы мысли, которые не давали спать даже по ночам. — Может стоит все бросить? — пробормотал он, хотя прекрасно знал, что не сделает этого. Причиной была не только любовь к Чонгуку, которая с каждым днём лишь разгоралась сильнее. И даже не чувство вины, что этому парню вновь пришлось пройти через все одному. Самым главным и основным было то, что это был уже подобный образ жизни. Перестать искать Чонгука, означало, не только отказаться от него, но и перекроить жизнь, к которой он только недавно начал привыкать. И он понятия не имел, чем заниматься, что делать, как строить день, неделю, месяц, если в планах не будет этого человека. Поэтому Чимин понимал, что если однажды у него не останется сил, он просто не сможет остановиться, ему некуда идти. У него был лишь один дом, лишь одно место во всей вселенной могло приютить его — сердце Чонгука. И если в нем больше не осталось для него, Чимина, угла, то вся эта жизнь автоматически становилась никчемной и ненужной. Чимин прикрыл глаза и откинул голову на твёрдый борт ванны. Он улыбнулся, ведь так было всегда: стоило ему закрыть глаза, как в голове всплывал образ Чонгука, его красивая улыбка и монотонный голос. Иногда он боялся закрыть глаза и не увидеть этого лица, боялся, что оно сотрется из памяти, а знакомый тембр перестанет звучать в голове. Сейчас, когда Чон был далеко, Чимин особенно трепетно оберегал его уголок в своём сердце, надеясь, что однажды он заполнит его полностью. Спустя пару часов, когда показалось, что тело расслабилось, а мышцы уже не так сильно гудели, Чимин выбрался из воды и обернулся в банный халат, принимаясь на ходу сушить волосы полотенцем. Его квартира не была особенно большой, но ему все равно было слишком просторно в ней одному. Каждый день, возвращаясь сюда ни с чем, ему казалось, что он начинает ненавидеть это место. Одиночество порой творило с ним страшные вещи. Иногда он ложился вниз лицом на кровать и рыдал, пытаясь хотя бы в этом найти своё успокоение. Именно из-за таких нервных срывов он не любил оставаться в четырёх стенах. Берлин стал ему вторым домом, его улицы были такими избитыми и привычными, что казалось, будто он прожил здесь всю жизнь. Несмотря на ужасную тяжесть своего положения, он полюбил этот город. На то был ряд причин, но центральной явилась одна — самая важная, Чонгук был где-то здесь. Сердце Чимина чувствовало это, оно не могло ошибаться. Чон ходил по тем же улицам, дышал тем же воздухом и смотрел на то же небо. И это заставляло ещё сильнее любить то место, в котором он находился. Чимин прошёл в кухню, включил электрический чайник, достал кружку и лимон и уселся за стол, открывая ноутбук. Скайп оповещал о пропущенном звонке от Тэхена. Пак глянул на время, младший звонил всего семь минут назад, поэтому решил перезвонить. Они давно нормально не разговаривали, у второго было много проблем, и он был сильно занят тем, что изо всех сил пытался решить их. — Я думал ты спишь, — сказал Тэхен, как только его лицо показалось в экране. — Мне не спится, — он был в бежевом худи с накинутым на голову капюшоном и выглядел уставшим и сонным. — Но ты плохо выглядишь, — Пак снял с подставки чайник и залил воду в чашку. — Тебе нужно поспать. Просто не думай ни о чем и постарайся уснуть. — От Чонгука ничего не слышно? — раньше этот вопрос задавал Чимин всем, теперь его задавали все Чимину, потому что он единственный, кто по-прежнему активно занимался его поисками. — Ничего. Я бы тебе сообщил. Я не знаю, сколько продержусь ещё так. — Но ты неплохо справляешься, — Тэхен хлебнул чая из чашки и хлюпнул носом, замолкая. Чимин тоже молчал. В последнее время, зная, что творится с Тэ, он иногда не знал, о чем говорить, о чем спрашивать можно, а о чем лучше промолчать. — Недавно я потерял свой ежедневник. Помнишь, ты советовал строить распорядок дня, — Чимин отхлебнул горячей воды с лимон. У него горели лёгкие, и ему казалось, что он простужается. — Теперь я забываю купить новый, а в телефон все это записывать неудобно. Я становлюсь рассеянным, потому что у меня опускаются руки. В самом начале я был полон решимости, но сейчас нет. С каждым днём это становится невыносимее. — Ты сам говорил, что должен через многое пройти, чтобы искупить вину. — Да, но разве это не слишком? Неужели тринадцати лет недостаточно? Если бы я только знал, как он, но ведь от этого неведения меня только сильнее разрывает. Я не могу его не искать, но и искать тоже уже не могу. Каждый день становится очередным разочарованием, и иногда мне кажется, что мы больше никогда не встретимся. Что я так и проведу всю жизнь, скитаясь и пытаясь найти его. Я не знаю, через что прохожу сейчас, через наказание или через справедливость, но мне очень тяжело. Я больше не знаю, во что верить. — Скажи это мне, — нехотя улыбнулся Тэхен и залпом допил оставшийся в кружке чай. — Сегодня я прожил целый день без выпивки, — он замолчал и принялся тереть глаз, который быстро покраснел. Он улыбался, но эта улыбка не была веселой, она была знаком отчаяния и страшного ощущения безысходности. — Я тоже не знаю, смогу ли продержаться ещё, но я стараюсь. Особенно тяжело из-за того, что я не могу уснуть. Слишком сложно было прожить этот день. Целую жизнь за один день. Я всегда думал, что стоит мне захотеть, и я смогу остановиться, но оказалось, что не так. Теперь это настоящая борьба. — Что говорит твой врач? — Он думает, что мне необходима госпитализация, чтобы не было срывов. — А твои родители? — Отец согласен с ним. Но я не могу. Как я буду там лежать? — Если это необходимо, просто сделай это. В этой ситуации очень хорошо, что ты признаешь проблему, но осознание этого не всегда сможет тебя остановить. — Кроме Юнги меня будет даже некому навестить. — А кто ещё тебе нужен? Юнги позаботится о тебе. Делай так, как говорит врач. Тебе нужно закодироваться, и специалистам лучше известны действенные методы. — Я думал, что хотя бы ты будешь на моей стороне. — Я на твоей стороне, именно поэтому прошу сделать так, как будет лучше. Я хочу, чтобы ты скорее поправился и приехал ко мне. Или я приеду. Все равно в скором времени мне нужно будет продлевать визу. Я не могу оставаться здесь так просто, пока у меня нет вида на жительство. — Я пойду спать. — Ты обиделся? — усмехнулся Чимин, потому что это было слишком очевидно. Он успел узнать этого парня от и до, и улавливал даже малейшие изменения в его настроении. — Вовсе нет! — А то я не вижу. — Спи, — сказал Тэхен и отключился, не дождавшись ответа. Чимин тяжело вздохнул, опустил крышку ноутбука, допил свою воду и пошёл спать. Проснувшись утром, он обнаружил, что хорошо выспался, несмотря на то, что спал всего несколько часов. Новый день почему-то не казался ему бременем, как то было обычно. Что-то внутри него трепетало, будто в предвкушении. С Биллом Чимин в последнее время общался редко. С тех пор, как он сказал, что видел Чонгука прошло больше трёх недель, и каждый раз альфа не забывал упомянуть, что Паку нужен отдых, и эта давка немного напрягала. Именно поэтому от личных встреч парень пока отказался. Он привык к Биллу и уже считал его близким другом, и дабы эту дружбу не разрушить, решил сохранить временную дистанцию. Билл, очевидно, понял, в чем причина таких изменений, и перестал слишком часто давать наставления. Но моментами это продолжало мелькать, и Чимин оберегал себя, боясь, что в один момент не сможет сдержаться и прислушается к советам, которые были столь соблазнительными, но смертельными для него самого, и, возможно, даже для Чонгука. Чимин прошел на кухню, выпил стакан кефира и посмотрел в окно. Был теплый воскресный день. Идеальный день для прогулки, но после всех этих марафонов, у него так сильно гудели ноги, что он решил остаться дома, чтобы немного отдохнуть и разобрать вещи. Ему предстояло переместить более теплые вещи на верхние полки, а легкие футболки и ветровки, наоборот, вперед. Убраться в квартире тоже не мешало, Чимин жил один и старался держать квартиру в порядке, но он давно не мыл окна, подоконники и ящики в кухне. Дела по дому никогда Чимина не радовали, но выхода не было. Он начал потихоньку приводить квартиру в порядок. В последнее время он думал о том, что стоит переехать, но за два года успел привыкнуть к этому месту. Тэхен, как психолог, всегда говорил, что перемены помогают, хотя Чимин не торопился доверять ему, учитывая, с какими проблемами он сам недавно столкнулся. Этот накопительный эффект в конце концов привёл к тому, что Тэ перестал засыпать без бутылки в руках. С другой стороны, именно эта проблема подтолкнула его стать ближе с родителями, которые также стали часто интересоваться о Чонгуке. Чимин невольно думал, что именно его откровение явилось тому причиной. Он бы очень хотел, чтобы Чон узнал о том, что отец больше не отказывается от него. По крайней мере, Тэхен был уверен, что, как минимум к разговору по душам, мужчина готов. Чонгук же выбрал другой путь. Путь, по которому он шел один, не подпуская никого близко, потому что все, кто окружал его раннее, лишь причиняли боль. Иногда, как в случае с Тэ, эта боль была во благо, но Чонгук, которому небо в очередной раз свалилось на голову, это было мало интересно. Жизнь не была на его стороне, все эти мелочи, которые, в конце концов, разбили хрупкое, только собранное по кусочкам сердце, заставили его погрузиться в ещё большую тьму, чем прежде. Чимин не был слишком самонадеянным. Он часто думал о том, что за это время могло многое поменяться. Поменяться до такой степени, что, даже найдя Чонгука, он никаким способом не сможет остаться с ним рядом. Он мог навсегда вычеркнуть Чимина из жизни, мог влюбиться снова, завести семью, детей. Два с половиной года это тот срок, за который жизнь может не просто измениться до неузнаваемости, а даже повернуть в то направление, из которого нет пути назад. Но Чимин был уверен, что он сможет принять, что угодно с одним лишь условием — Чонгук должен быть счастлив. Он был готов в обязательном порядке пожертвовать своими чувствами и до конца жизни испытывать эту боль от разлуки, лишь бы человек, которого он так сильно любил и который так сильно страдал, был счастлив. Но для начала Чимин должен был убедиться в правдивости его счастья или несчастья. А это означало — найти. Любыми путями и любыми способами. Найти и с распахнутым сердцем, наконец, гордо и ему, и самому себе сказать: «Я сделал все, что смог». Убравшись в комнате и кухне, Чимин принялся разбирать вещи. Он носил многое из того, что оставил Чонгук. У него было полно своих вещей, но некоторые футболки по-прежнему пахли родным запахом и привычными сигаретами. Когда Чимин накидывал эти вещи на себя и прикрывал глаза, создавалась иллюзия того, что Чон рядом, обнимает его сзади, прижимается и дышит куда-то в шею. Это было одновременно и наслаждением, и пыткой, потому что, когда глаза открывались и Пак находил себя в одиночестве, его сердце сжималось, грозясь рассыпаться в пепел. Приведя шкафы в порядок, Чимин начал разбирать коробки, где хранилась разного рода мелочь. Половину он сразу выкинул, чтобы не занимало много места, остальное принялся раскладывать по ящикам. Среди этих вещей нашёлся блокнот, Чимин сразу узнал его, осторожно достал со дна коробки и не смог скрыть улыбки, проводя ладонью по обложке. Он купил его в тот период, когда судьба снова столкнула его с Чонгуком. Эти воспоминания, которые неконтролируемым потоком нахлынули на парня, заставили его все отложить и сесть на кровать, аккуратно перелистывая страницы. Продавец в магазине сказал, что блокнот самодельный, Чимин помнил тот день, будто это было вчера, время неслось непозволительно быстро. Проведя пальцами по хрустящим листочкам, Чимин невольно заулыбался и поднёс их к лицу, вдохнув ощутимый аромат кофе. Он знал, что это один из способов искусственного состаривания бумаги, однако вид был настолько естественный, что Чимин едва мог поверить, что этому блокноту меньше, чем пару столетий. Он был очарован этой ручной работой вновь, как и в прошлый раз. Едва он только заметил блокнот на дне коробки, подумал, что это удача, и он воспользуется им в качестве ежедневника, который уже долгое время никак не может купить, но сейчас эта идея казалась абсолютно нелепой. Тратить эту красоту на ежедневные дела казалось ему бесчеловечным. Чимин уселся удобнее и принялся перебирать страницы. Каждая была особенной, со своим собственным дизайном и стилем, и работа над этим блокнотном показалась ему сложной и кропотливой. Он сам был человеком довольно нетерпеливым, хотя старался убить в себе это, как ему казалось, нехорошее качество, поэтому ему было сложно представить, как человек может работать столь усердно и усидчиво. — Долгая сидячая работа, — пробормотал Пак и наткнулся на карточку, что была спрятана меж страниц. Он достал ее и оглядел с обеих сторон, снова не скрывая улыбки. В тот день он поругался с Джином, обиделся на него и сидел в комнате загородного домика. А затем нашёл послание, после чего вновь встретил Чонгука. Как и говорилось на карточке, дороги жизни снова привели их друг к другу, пусть и ненадолго. Но эта встреча была необходима, особенно Чимину. Она дала многое понять, переосмыслить, изменить и, наконец, начать действовать в том русле, в котором это было необходимо изначально. — Приведи его ко мне снова, — с едва слышимой мольбой в голосе прошептал Чимин, положил карточку в блокнот, закрыл его и отложил в сторону обложкой вниз. Он задумался и неосознанно принялся разглядывать заднюю сторону блокнота. Та была выполнена в том же стиле и идеально ровно прошита золотыми нитями, переплёт переливался под лучами дневного света, что просачивался в окно через сдвинутые занавески, а именная гравировка мастера в самом уголке таинственно поблёскивала, заставляя Чимина неотрывно смотреть в то самое место. — Интересно, — задумчиво протянул он и потянулся к мобильнику, который лежал на прикроватной тумбе. — Его инициалы ведь тоже jk? — он почесал лоб и ввёл в переводчике имя Чонгука. Тот выдал вариант "Jungkook", и Чимин не знал, правильно это или нет. Он потянулся к блокноту, снова взял его в руки и начал вглядываться в эти две буквы, написание которых казалось ему знакомым, причём очень знакомым. Как будто эти две буквы были чем-то, на что он очень часто смотрел, причём именно в таком виде. "J" была маленькой и выведена чуть ниже, а “K”, напротив, была выбита крупно и с многочисленными завитками. Он на подсознательном уровне понимал, где уже видел эту подпись, но никак не мог решиться с этим согласиться, будто внутри что-то отталкивало и противилось очевидному. Чимин поднялся и метнулся в коридор. Там в одном из рюкзаков он нашёл договор, который они оба подписали в тот день, когда им вновь пришлось расстаться. Он нашел бумагу, чтобы удостовериться, что его мысли и догадки ложны, а все надежды надуманы, но не вышло. Наспех раскрыв сложенный в несколько раз лист бумаги он лишь убедился, что гравировка на том блокноте и подпись Чонгука на этом листе абсолютно идентичны. Черточка к черточке, линия к линии. Одинаково. Один к одному. — Черт, — выдохнул Чимин и снова побежал в спальню. Там он наспех сфотографировал и блокнот, и договор и принялся рассылать друзьям, с одним лишь вопросом: «похожи?» И Чимин мог только надеяться, что они подтвердят, потому что ему самому уже начинало казаться, что он сходит с ума и видит то, чего на самом деле не было. Но вопреки его опасениям, схожесть между гравировкой и подписью отметили все, так же они начали спрашивать, что это такое, но Чимину уже было не до телефона. Он уселся за стол, включил ноутбук и принялся трясти ногой от волнения. Машина загружалась, как ему показалось, слишком долго. Он хотел было вернуться к телефону и в нем поискать, но на экране, наконец, показался рабочий стол. У Чимина все внутри затрясло от предвкушения. Он почти вечность ждал, когда появится окно браузера, а потом ещё целый век вводил в поисковую строку простое сочетание слов: "блокноты by JK". Потом он стёр это и ввёл в поле заново: "блокноты handmade by JK". — Есть, — сказал он и заулыбался, когда в главном окне высветились фотографии целой коллекции похожих блокнотов. Он искал не фото, а хоть какую-нибудь скудную информацию, потому что у него в голове не переставали звучать фразы Чонгука: «Я работаю дизайнером». «Я хочу, чтобы ты увидел своими глазами». «Красивая у меня подпись? В гравировке будет смотреться шикарно». Уже тогда эти черточки показались Чимину знакомыми, потому что уже тогда он видел этот блокнот, держал его в руках, так близко, но никогда почему-то не обращал внимания, никогда не придавал значения. А сейчас у него все горело внутри из-за надежды, которая появилась так неожиданно, из неоткуда. Это, действительно, казалось судьбой или Божьим проведением, иначе объяснить то, что мелочи, которые раньше Чимин не замечал, вдруг предстали перед его взором во всей красе. И вскоре, когда Чимин открыл одну из ссылок, он понял, что надежда эта вспыхнула не напрасно. Под фотографиями блокнотов было красноречивое примечание: «by JK. Город Берлин. Издательство Hueber. Гарденберг-штрассе, 78». Чимин отодвинул ноутбук, облокотился на стол на закрыл лицо руками. Он не знал, возможны ли такие совпадения, и до завтрашнего дня никак не мог узнать, потому что в издательстве был выходной, но его вдруг всего парализовало от предвкушения, надежды и страха. Что если это оно и есть? То самое дело, которое Чонгук так хотел показать Чимину? Что если все закончилось, и он, наконец, нашёл место, где сможет что-то разузнать? Или, возможно, найти самого Чонгука? Что теперь будет? Чимин потёр лицо и снова придвинул ноутбук. Он попытался найти фото мастера, но безрезультатно, не было никакой личной информации кроме инициалов. Потом Чимин судорожно принялся искать новую коллекции, фотографии которой, в самом деле, оказались в сети в открытом доступе. Чимин даже нашёл целые группы посвящённые работам мастера в различных соцсетях, но нигде не нашлось фотографий автора. Но в одном Чимин убедился на все сто: мастер продолжал работать. Его последняя коллекция вышла два месяца назад и была информация о новой, которая в ближайшие пару недель должна была увидеть мир. Чимин не мог думать ни о чем другом. Он весь день просидел в интернете, рассматривал фотографии блокнотов, находил на них гравировки и сверял с подписью Чонгука, и все они были, как одна идентичны. Он читал бесконечные комментарии и даже нашёл сайт, где можно было сделать предзаказ на новую коллекцию. Он все пытался найти ещё что-то, хоть совсем крошечную подсказку, потому что дожить до завтрашнего утра казалось нереальным, таким же нереальным было дождаться ночи и попытаться уснуть. Он полностью выбился, забыл поесть и весь день сидел, как на иголках. Вечером позвонил Биллу и стал расспрашивать о том, чем Чонгук занимался в свободное время, когда они двое были вместе. Билл ничего толком не мог ответить. Сказал, что тот часто уходил куда-то, но не вдавался в подробности. — Говорил, что уходит творить прекрасное. — Прекрасное? — повторил Чимин и уложил голову на подушку, продолжая листать фотографии в интернете. — А что такое? Что-то случилось? — Расскажу, когда сам выясню, — сказал он, поговорил ещё пару минут и положил трубку, задумчиво закусив губу. Этой ночи для Чимина не было. Он лежал на кровати и не переставал рассматривать Чонгука, на тех редких фото, что были в его телефоне. Он не надеялся слишком сильно и не воздвигал слишком высокие замки, сотканные из мечты и надежды, потому что знал, что потом будет слишком больно падать. Но эта крошечная искорка так отчаянно горела у него в груди, что Чимин не мог отрицать очевидного — если он ошибся и все это ни к чему не приведёт, его сердце не справится, это будет слишком сильно и жестоко. Издательство работало с девяти, но Чимин поехал к десяти, чтобы не топтаться первым у входа. Он прошёл в многоэтажное здание, огляделся по сторонам и сразу направился к справочному центру. Сидящий за компьютером молодой омега поприветствовал его и спросил, чем может помочь. — Да, я хотел бы узнать, — вытянул из себя Чимин и почувствовал, как страх все сдавливает внутри. Ему показалось, что он забыл все слова на немецком, потому что изъяснятся вдруг стало крайне тяжело. — Хотел бы спросить. В вашем штабе работает человек по имени Чон Чонгук? Или, может, когда-нибудь работал? — Я работаю здесь недавно, поэтому нужно проверить в базе данных. Вы не знаете, в каком отделе он работает? — Нет, к сожалению, я не разбираюсь в этом. — Хорошо, тогда подождите здесь, я проверю, — парень снова шаблонно улыбнулся, а Чимин продолжал стоять неподалёку, то облокачиваясь на стойку, то отходя от неё. В какой-то момент ему показалось, что стоит упомянуть блокноты, но он решил сделать это позже, если вдруг база данных никого с таким именем не обнаружит. — Вы сказали «Чон»? — Да, нашли? — встрепенулся Чимин и слишком сильно закусил губу, чувствуя во рту едва ощутимый привкус крови. — Нет, ещё нет. Не продиктуете по буквам? — Да, конечно, — кивнул Пак и принялся диктовать, время от времени осекаясь и перепроверяя себя, чтобы не ошибиться самому. Пока система искала, Чимин продолжал стоять в напряжении. Он сложил руки и ковырял кутикулы на пальцах. Его сердце пропустило удар, а лицо начало гореть. Потом ещё удар. Ещё. И ещё. Его душа балансировала между небом и землей, посылая по телу вибрации, от которых Пак едва стоял на ногах. Это было очень знакомое чувство. Раньше он его уже испытывал, но едва ощутимо, не так ярко, как сейчас. Тогда он впервые увидел Джина, и это было притяжение пары. А сейчас... Он повернулся, сам не зная почему, но что-то заставило его. Просто посмотрел в сторону, мимолетно, мгновенно, небрежный взгляд, в который попал идущий по коридору самый важный и нужный человек. Чимин изменился в лице, у него внутри что-то оборвалось и срослось заново. Он на физическом уровне ощутил энергию, исходящую от Чонгука, кожей почувствовал его присутствие, отчего та пошла мурашками, а мелкие волоски на руках и затылки встали дыбом. Он поймал себя на мысли, что даже не дышит, наблюдая за тем, как Чон быстрым шагом и небрежной походкой направлялся в сторону автомата с кофе. В прошлый раз Чимин не ошибся, Чонгук, в самом деле постригся короче. Его чёлка была небрежно разбросана по обеим сторонам, на лице — ни грамма косметики, движения — резкие, взгляд — безразличный. Пак не мог оторвать глаз, ему казалось, что это сон и он даже сжал пальцами кожу на руке, оставляя яркий красный след. Он был прав, прав абсолютно во всем. Чонгук был здесь, сердце его не обмануло, интуиция подсказала правильно. После столь долгого расставания, он смог. Он нашёл. — Извините, — позвал парень за стойкой. — Вы сказали... — Уже неважно, — прервал его Чимин, отходя. — Я нашёл, — и грустная улыбка, обогнав рвущиеся слёзы, застыла на его лице. Чонгук был в чёрном худи, такого же цвета скини и берцах. Он сидел на корточках перед автоматом и пытался достать бумажный стаканчик, наполненный ароматной жидкостью. Он был так занят, что даже не заметил, как Чимин встал позади него. Дрожащие колени, и руки, что сами собой потянулось к спине парня, не слушались. Он гулко сглатывал и наспех пытался вспомнить все, что готовил, если вдруг случайно встретит Чонгука на улице. Сейчас это казалось невероятным, казалось, что это не по-настоящему, но перед ним, в самом деле, был он. Он чувствовал его неповторимый природных запах, ощущал каждой клеточкой своего тела, причём так ярко, будто они истинные и его феромоны идеально считывают гормональный фон Чонгука. Сейчас, когда пальцы Пака были в нескольких сантиметрах от лопаток парня, которого он так отчаянно искал и уже даже не верил, что когда-либо найдёт, его охватил страх. Первобытный, животный страх, что его отвергнут, оттолкнут и теперь никакой надежды не будет. А жить надеждой было не так уж и плохо. Единственное, что согревало сердце Чимина, так это осознание того, что Чонгук жив и здоров. И этот страх, который был первым в длинном списке других страхов, наконец, развеялся. Когда Чонгук, наконец, справился и достал свой стаканчик, Чимин, растерянный происходящим, продолжал стоять на месте, почти вплотную, поэтому, поднявшись и резко развернувшись, чтобы пойти обратно, Чонгук, вполне ожидаемо, буквально врезался в Чимина, оставляя все содержимое своего стаканчика у второго на белой футболке. Пак инстинктивно отшатнулся на пару шагов и даже не сразу почувствовал, что ему обжигает грудь, а испуганный Чонгук принялся извинятся и даже схватил салфетки, которые лежали у автомата, чтобы бесполезно помочь убрать пятно. — Господи, извините, — он был растерян и в этой суете даже не сразу поднял глаза. — Вот, возьмите, — он протянул салфетки и буквально прирос к месту, когда, наконец, его взгляд упал на лицо того, кого он только что облил кофе. Рука осталась протянутой, пальцы крепче сжали светлую тонкую бумагу. На его лице за несколько секунд сменилось множество выражений, среди которых: недоумение, испуг, непринятие, ужас, в конце концов. Он опустил округлившиеся глаза, уставился на смятые салфетки. Его шок был настолько очевиден, что не нужны были никакие слова. — Привет, — выдавил Чимин, понимая, что его голос буквально хрипит. После обращения, Чон словно ожил. Он отвернулся, выбросил стаканчик и салфетки в урну и, обойдя Чимина, быстро направился к лифту. Пак рванул за ним. Заметив это, Чон свернул к лестнице и быстро перепрыгивая через две, принялся подниматься наверх. Это было настоящее бегство. Едва успевая, Чимин нагнал парня на четвёртом этаже, схватив его за локоть на одном из пролетов. — Подожди, — тяжело дыша, промямлил Чимин и уставился на недовольное лицо буквально в тридцати сантиметрах от себя. — Дай мне шанс, давай поговорим. — Руку, — глядя тяжелым взглядом в глаза напротив, сказал Чонгук, и у Пака побежали мурашки от затылка по спине от звука его голоса. — Нет, не отпущу. Надо поговорить. Я так хотел тебя... — Руку! — слегка повысив тон, буквально приказал парень и с силой вырвал локоть из чужой крепкой хватки. Он вошёл на этаж, Чимин поспешил следом. Он бесконечно окликал, но Чонгук не оборачивался. Его шаг ускорялся, он был зол и растерян, и так сильно торопился, что за углом даже споткнулся, но не упал. И почти сразу после этого скрылся за дверями кабинета. Пак подбежал позже, когда дверь с той стороны уже закрыли на ключ. Он дернул ручку несколько раз, но ничего не вышло. Чимин прикрыл лицо руками и лбом уперся в деревянную поверхность, ощущая ее прохладу и едва ощутимый аромат Чонгука, который шлейфом остался в коридоре. Он попытался постучать, но и это ни к чему не привело. Пытался звать, но никто не откликался. Спустя почти двадцать минут Чимин отошёл и сел в коридоре, прямо напротив той двери, за которой сейчас находился смысл его существования. Его сердце продолжало биться, но уже иначе. Ритм сбился, в горле давило, слёзы наворачивались. Будущее по-прежнему казалось неизвестным и туманным, но одно заставляло его глубоко вдыхать, а потом так же глубоко, но спокойно выдыхать — он нашёл Чонгука. По крайней мере, он смог найти его. Он справился с самой сложной задачей. И это казалось невозможным и потрясающим одновременно. А реакция на него Чона — очевидной, ожидаемой. Но он сделал. Он смог. Он нашёл.