Мертвое Небо

      «— Скажи, ты любишь жизнь? — синие глаза смотрят с холодом, может там и можно было найти каплю любопытства, однако сейчас они выражают почти одно равнодушие.       — Да пошел ты, Вентано! — Иетсуна хрипит от еле сдерживаемой ярости, пытаясь вырваться, и глухо рычит. Его единственное желание — вцепиться в горло врагу, растерзать нежную плоть, насладиться своим триумфом. Однако тело слабо, Савада сражался непрерывно уже три часа, а потому выбраться из-под ноги Вентано ему не удается, но это не значит, что он сдастся. В конце концов — он будущий Наследник Вонгола.       — Неправильный ответ, Вонгола. Ты должен сказать «да» или «нет». Ты любишь жизнь, Вонгола?       — Ненавижу! — скалится Иетсуна, — А потому я лишу тебя ее!       Собрать последние силы и сделать рывок. Такой, чтобы противник не смог стоять на твоей спине, доказывая свое превосходство.       Теперь, нужна вся реакция, чтобы не по попасть под шальную пулю, портить собственную шкуру нет желания, далее же — подловить врага, целясь в горло.       Школа мафии — не обычное учебное заведение. В школе мафии абсолютно чужой мир. Здесь растут хищники, они оттачивают навыки убийств, а также заводят полезные связи. Чем больше у тебя связей — тем больше возможностей хорошо устроиться в мире. А также, это поможет наследникам своих семей найти себе преданных людей.       Увы, но Иетсуна здесь был одиночкой. И людям предпочитал не доверять, в конце концов уже два года учился, многое видел. Да и не слишком его жаловали — несмотря на Пламя Неба, с ним было слишком некомфортно находиться. Очень давящая аура. И не в плане силы. Его Пламя было грязным, от него явно веяло безумием, а так же Иетсуна почти не мог им пользоваться.       — Помри уже, мясо! — сжав горло врага, Иетсуна рычит. Это была победа на грани фола, еще немного и он бы попал к «сорнякам». А этого, он совсем не хочет.       В школе мафии, было всего три касты:        «Цветы» — наследники Семей и просто сильные личности. Обычно именно с ними и заводят связи. Однако они спокойно могут превратиться в сорняков, проиграв, или же их могут убить, если они не подчинятся.       «Сорняки» — наиболее слабые личности, которых сломали и подчинили. Обычно на них отрабатывают оружие, как на манекенах, а потому такие ученики часто…ломаются. Люди вообще какие-то хрупкие.       Третья же каста была — «Кустарники». Они были беспламенными и можно сказать, что являлись обычными людьми, не знавшими ничего о Пламени.       Дождавшись победного хруста, Иетсуна вздыхает. Теперь еще этот мусор надо уничтожать. Первое правило школы: «Убирай все за собой». «Кустарники» обычно думают, что это просто правила чистоты. В какой-то мере они правы. Чистота — залог здоровья. Пропустил ненароком какую-то деталь и все… здравствуйте проблемы. В конце концов, все вокруг враги, и всегда готовы воспользоваться твоей оплошностью. Здесь и Вендиче, стражи закона мафии, и просто стражи закона с их многочисленными отделами, и вражеские Семьи, и одиночки, да даже условный союзник может нанести удар. А потому, как и говорилось ранее, чистота — залог здоровья, убирай за собой, делай мир чище.       Подхватив «мясо» за ворот рубашки, Иетсуна устало плетется в утилизатор. Он безумно хочет спать, из-за опасности не проснуться, ранее это было сделать невозможно, а потому он сонный и вялый, а его еще ждет учеба.       Второе правило школы гласило: «Всегда учись!»       Всем плевать, чему ты будешь учиться, но это должно спасти тебе и твоим людям жизнь. Каждая мелочь, являющаяся незначительной, может переломить ход событий.       Учишь все время историю? Сможешь взять на вооружение некоторые способы ведения войны, зная слабые и сильные стороны проведенных методов. Это позволит избежать многих ошибок.       Уделяешь внимание законодательству? Сможешь выкрутиться в тяжелой ситуация при встрече со стражами закона. Возможно даже удастся вывернуть все в свою пользу.       Вяжешь? Спицы хорошо входят в человеческое тело, а ручная работа всегда хорошо оплачивалась людьми. А если ты еще и сможешь вплетать специальные нити, это поможет создать одежду, которая отличается от обычной. Да и в конце концов, в потайных карманах можно спрятать контрабанду.       Хороший художник? Не всегда возможно сделать фотографии на задании, а навыки рисования помогут тебе, твоим людям или главе твоей Семьи.       Поешь? С помощью Пламени можно использовать это как козырную карту — очаровать противника, оглушить, даже убить.       Танцуешь? Это поможет тебе если тебя захватят. Хорошая пластика даст возможность вывернуться из веревок, если тебя конечно раньше не убьют. Но это все же несомненный козырь.       Занимаешься своей внешностью, любишь наряды и косметику? Навыки «перевоплощения» хорошо ценятся в сфере мафии. Всегда есть задания на проникновения, где нужно сыграть определенную роль, используя подручные вещи. Если ты девушка, то: грудь, фигура, шпилька, каблук и яд — твое лучшее оружие.       Иетсуна прекрасно понимал все эти нюансы. В библиотеке, в закрытом архиве для юных мафиози, иногда можно было найти пару строк о том или ином экзотическом применении банальных вещей. Обычно такие сведения уничтожались более ушлыми находчиками, однако все же иногда, продираясь сквозь дебри витиеватых выражений и отвратного почерка, можно было найти подсказку.       Да и слушать он любил, некоторые девушки могли хвастаться/жаловаться на методы обучения своим подругам. Из таких разговоров он многое узнал. А так же, принял к сведению, что если он и решит спать с девушкой, то только неоднократно проверенной, и на одну ночь, стараясь не показывать своих предпочтений в плане типа. Уж очень его впечатлили подробности убийств и вытягивания информации через постель.       Впрочем, парни тоже были теми еще сплетниками. Конечно свои техники они не раскрывали, но хорошенько могли пройтись по техникам своих недавних противников, или же пройтись по техникам чужих, замечая нюансы в бою.       Зато, Иетсуна раз и навсегда решил не трогать «сорняков». Он случайно оказался наблюдателем, но картину того, как мелкий и хрупкий «сорняк» разрезал на части своего противника «цветка», Савада никогда не забудет. Среди «сорняков» тоже были хищники. Хищники-хамелеоны, охотящиеся чаще всего по ночам.       Иетсуна тоже бы мог так поступить, нападая «со спины», но он был слишком горд и честолюбив. Да и не отнесся бы отец к такой новости спокойно. Иетсуна — будущий Вонгола, а для Наследника недопустимо кому-то подчиняться, у него должна быть репутация сильного лидера.       — Эй, Вонгола, у тебя проблем не будет из-за этого?       Иетсуна щурится, разглядывая «кустарника».       «Кустарников» Иетсуна не любил. Они были слишком любопытными, вечно пытались что-то выведать, влезть в личное пространство. Их хотелось разорвать сильнее любого врага, однако на «кустарников» было запрещено нападать. Омерта. У тех были свои игры. Некоторые из них все же знали о мафии, но не о Пламени. Такие были обычно лидерами у своих. Разглашать информацию было также запрещено.       Этот «кустарник» был сыном какого-то партнера Вонголы по легальному бизнесу. Иетсуна не слишком этим интересовался. Легальным бизнесом — сетью ресторанов и чем-то еще, занимались CEDEF, во главе которого был Внешний Советник — Иемитсу Савада. Отец же в этой области не слишком распространялся, говоря, что знать ему это пока не по статусу. Иетсуна лишил пожимал плечами, не по статусу, так не по статусу.       — А что, проблемы? — надменно фыркает Иетсуна. — Он же жив, а не мертв, просто без сознания.       Иетсуна работал аккуратно, да и времени прошло не много, на живого Вентано все-таки смахивал, с натяжкой конечно, но этот «кустарник» все-таки обычный человек, мажор. Иетсуна не думал, что этот «кустарник» сумел навидаться трупов, а потому был спокоен.       — А, ну да, деньги решают все, — согласно кивает «кустарник». Иетсуна даже не помнил его имени и имя его семьи, а потому этот разговор его начинал напрягать все сильнее и сильнее. — Слушай, поговаривают, что среди первого и второго потока частые стычки. Слышал, даже будто бы убийство произошло. Знаешь чего-нибудь?       Иетсуна готов придушить это любопытное нечто, от интереса даже подошедшего поближе. Все инстинкты вопят, что свидетеля надо убрать, однако запреты школы останавливают.       — Ничего не знаю, не слышал как-то, — спокойно отвечает Иетсуна, скользнув равнодушным взглядом по собеседнику.       — Ну-у-у, — разочарованно тянет «кустарник», — жа-алко… А ты куда этого, болезненного?       — В мед… Не хватало еще, чтобы подох, криков будет. Мой отец конечно похлопочет, да только скандала мне еще не хватало.       — Это да, — покивал беспламенник, — Ну ладно, мне пора, у моего потока сейчас «экономика».       — Хорошо… »       — Примо, просыпайтесь! Пора вставать!       Глаза открываются неохотно, как будто бы в них песка насыпали, однако он все же просыпается.       Первое, что видит Тсуна — потолок. Деревянный. Темный. Незнакомый.       — Вы проснулись, Босс? — на него смотрят честные глаза летней листвы, однако Тсуна не может купиться на «красивые глазки».       — Ты назвал меня Примо, — голос со сна хриплый, Тсуна даже чуть кашляет.       — Вам показалось, — ложь с губ правой руки слетает свободно, Хаято слишком хорошо знает, как Тсуна не любит это обращение. Оно очень сильно напоминает те времена, когда вся Семья была жива, сильна и не впутана в мафию настолько сильно. Когда это обращение слетело с губ Хаято в первый раз, рядом были Киоко и Хару. Теперь никого нет. И этого обращения тоже.       — Надеюсь ты прав, Хаято.       — Конечно, Джудайме! — Гокудера улыбается и поднимает вверх большой палец в лучших традициях Хранителя Дождя. После того как Такеши ушел, в движениях Урагана начали проскальзывать жесты Ямамото, это в какой-то мере успокаивало. Словно Такеши все еще рядом, только внешность у него немного другая. — Но вам все же стоит покинуть жилище Тумана, мало ли…       — В твоих словах есть резон, — Тсуна щурится и притягивается. Тело приятно тянет и хочется сделать какую-нибудь гадость ближнему своему.       — Серьга с Туманом не выдержала, — задумчивый голос consigliere отвлекает, заставляя проверить его слова.       Так и есть. Все шрамы «наружу», от чего хочется поморщиться.       — Придется по старинке, надеюсь у Шамана есть бинты.       Больше они не разговаривают, Ураган наблюдает за действиями Босса внимательно, словно пытается запомнить навсегда.       — Босс… А все так же будете совершать суицид? — вопрос был глупый, Хаято понимает это хорошо, однако ответ все же важен.       — Конечно, ведь самоубийства — часть моей жизни, — Тсуна отвечает спокойно, не отвлекаясь от застилания постели. — Почему спрашиваешь?       — Вы ведь неопытны. Хоть Шаман и сказал, что вы сами решаете, когда умирать, а вдруг вы все же умрёте?       Тсуна застыл, чуть задумавшись       — Во-первых, я пока не собираюсь умирать, зная, что мои Хранители живы. Во-вторых, ваша воля все ещё сильна во мне, не давая мне ни шанса на осуществление мечты. Ну и в-третьих, даже если и умру, мне все равно, однако я в любом случае вернусь к вам, ведь как я и говорил, вы — живы.       — Но я мертв, Джудайме. И даже если я перерожусь, я стану младенцем. Без памяти. У меня нет Тумана. Джудайме, что мне делать?       — Спокойно. Может ты вселишься в свободное тело, как я. В любом случае, даже если и потеряешь память, я найду, как ее вернуть.       — Спасибо, Босс, — растроганно пробормотал Ураган.       — Однако, меня волнует Мукуро. Какое бы ни было тело, его же прическа не изменится, верно?       — Верно, — кивнул Хаято.       — Ты ананаса случайно в истории мафии не помнишь? Куфуфукающего ананаса.       — Ненавидящего мафию… — протянул Ураган, — нет, не помню.       — Действительно, я такого как-то тоже не припомню, — удовлетворённо кивнул Тсуна.       — Однако есть нуфуфукающий ананас, — с сомнением пробормотал призрак.       — Я такого не помню! — с нажимом проговорил Тсуна       — И он пытался уничтожить Вонголу. Думаю это он.       — Это не может быть он!       — Тем не менее, по всем параметрам это Мукуро.       — Ты же понимаешь, что его угрозу завладеть моим телом, я теперь реально опасаюсь? — уточнил Тсуна.       — Ну, не думаю, что Деймон будет вам вредить. Насколько помню, его желания были несколько…в другой плоскости.       — Вот вообще не успокоил, — с сарказмом пробормотал Тсуна. — Я буду о-очень надеяться, что Муку-чан не переродился Деймоном.       — Не волнуйтесь, я защищу вашу невинность! Проклятый Ананас не коснется вас и пальцем.       — Да ему и касаться то не надо, Туман же. В любом случае, как ты меня защищать собрался? — с интересом спросил Тсуна.       — Кхм… Проблема.       — И да, если Мукуро не переродится в теле Деймона, он от своих старых желаний откажется?       — Не думаю, — с сомнением пробормотал Хаято, — Мукуро всегда был упрямым.       — Жаль.       — Как насчёт того, чтобы ответить на его чувства? — осторожно спросил Ураган.       — Если бы я отвечал на чувства всем, кто этого бы желал, у меня бы был гарем.       — А почему нет?       — Бьякуран тоже туда входил. Не забыл ещё?       — Джудайме! Давайте вы в этой жизни будете посредственным человеком. Ничем не выделяющимся, ОБЫЧНЫМ!       — Ты в это веришь, Хаято?       — Я хочу в это верить. Очень.       — Верь дальше. Однако все же, шути не шути, но если Мукуро жив — я рад. В конце концов, я действительно его люблю. Он моя Семья. Как и ты, Хаято. Когда ты собираешься уходить? — на этот раз Тсуна действительно стал серьезным.       — Как только я смогу быть уверен, что без меня вы не пуститесь во все тяжкие. В больнице, я еле уговорил вас не калечить себя.       — Мне это нравится.       — Это ненормально, Джудайме. Когда мы найдем оба Тумана, я попрошу их проверить ваше психическое состояние. Помнится, именно они сдерживали ваши странные желания до того, как погибли.       — Бе-бе-бе… Ты слишком ответственный. Не волнуйся, за мной есть кому присмотреть.       — Хм?       — Садовый гном слишком уверен, что может «вылечить» меня.       — Садовый гном?       — Коротышка с пистолетом.       — Вы только что назвали Реборна садовым гномом и… коротышкой с пистолетом?       — Точно.       — Ваше безумие прогрессирует.       — В прошлой жизни Реборн был слишком надоедливым! Мне пришлось глотать таблеток в два раза больше, чтобы он не успел меня откачать.       — Однако он вас все же спас.       — Я всегда знал, что он та ещё сволочь.       — Джудайме, вы как ребенок.       — Ребенок, который хочет умереть, хаха… Это забавно.       — В любом случае, вас ждёт ваша новая семья.       — Что-то подсказывает мне, что я захочу крови и убийств.       — Вам запретил Шаман.       — Как грустно.       Их пререкания прервал стук в дверь. Кавахиро звал на завтрак.       На завтрак был рамен и чай. Просто и со вкусом.       — Рамен — универсальная еда, — восхитился Тсуна. — И завтрак, и обед, и ужин.       — Это плохо для желудка! Вам лучше нормально завтракать, Джудайме, — бурчит Хаято. Однако Тсуна хорошо помнил, как тот, едва приехав в Японии, только на рамене в пакетиках и жил, потому как денег у него совсем не было. В этой ситуации Ураган лукавил.       — Кстати, Кавахиро, роль Иетсуны же была в том, чтобы умереть и освободить тело для меня, верно?       — Ты необычно проницателен, — тонко улыбнулся Шаман.       — У Иетсуны было Мертвое Пламя. В этом мире не было Истинных Хранителей для него. Он был заведомо обычной массовкой. Некой преградой для главного героя, которую преодолев, сможет идти дальше. А если подумать, то при встрече с Тсунаеши, ты дашь ему карт-бланш в становлении Боссом Вонгола. А потом, понаблюдаешь за нашими играми, развлеча себя, — Тсуна холодно улыбнулся, обхватив руками чашку с чаем. Сейчас Хаято бы точно не мог назвать Тсуну ребенком. Скорее змеёй, выслеживающей добычу.       — Яре-яре… Меня раскрыли, какая жалость. И что же ты хочешь от меня, просто Тсуна?       — Карт Бланш. Десятое поколение я убивать конечно не буду, но это не значит, что я не буду рядом, чтобы не ударить в спину       — О-хо-хо… Как же похоже. Когда-то я уже это слышал… Точно, Деймон Спейд. Почти один в один: «Первое поколение я убивать конечно не буду, фу-фу… Но это совсем не значит, что я не буду рядом, чтобы ударить в спину. В конце концов у меня одно единственное Небо, и я верен лишь ему.»       — Значит все-таки Деймон, — вздохнул Хаято.       — Конечно похоже. Он ведь мой Туман.       — Яре-яре… Ну чтож, делай что хочешь, условия все те же. Истинное Небо должно быть живо, и Грех Вонголы не должен попасть в его руки. Вот и все.       — Molto bene! Benissimo! Кстати, Шахматоголовый, у тебя есть бинты?       — Бинты? Ты успел пораниться, Тсуна-кун?       — Меня раздражают мои шрамы! Как я буду нравиться девушкам с такой покоцанной тушкой? Ох, прекрасные дамы, ждите меня!       Шаман рассмеялся.       — Ты удивляешь меня все больше и больше, Иетсуна. Я буду с удовольствием приглядывать за тобой.       Встав из-за стола, он ненадолго вышел. Но вскоре вернулся с коробкой бинтов. Как раз тех, что нужны были.       — Я по ним скучал! — довольно сообщил Тсуна, вытаскивая эластичные бинты. — Ещё и Пламя выдерживают!       Находке Тсуна был рад. Мало того, что покупать не надо (денег как-то жалко), так ещё они для мафиози.       Эластичные бинты использовали многие. Тот же Реохей их использовал, чтобы не разбить костяшки пальцев в бою. Да и Такеши нередко ими пользовался. В общем, вещь в битве весьма ценная. А ещё, Тсуна обнаружил, что бинты на груди, могут немного защитить от режущего удара. Одним словом — функционал!       — Ну что же, мне пора! — накинув недавно снятую рубашку, между прочим из запасов Шамана, Тсуна махнул забинтованной рукой. Впереди его ждала новая Семья и коротышка Реборн.       На улице было тепло. Начало осени, но летние деньки казалось не хотели отпускать. Такое время называли Бабье Лето. А потому, Тсуна наслаждался яркими красками природы. Давненько он просто так не отдыхал.       Тсуна понимал, что бездельничать ему вскоре не дадут. Насколько он помнил, в том мире, к нему в это время подкрадывался Конфликт Колец. Кажется, в этом, он тоже собирается нагрянуть.       До дома Тсуна дошел быстро. Он принципиально не оглядывался, зная, что дом Шамана исчез тут же, как только гость покинул его. Туманы всегда ревностно относились к своей личной территории. По дороге почти никто не встречался, день был рабочим, однако такая атмосфера Тсуне нравилась больше. Он шел, тихо мурлыкая себе что-то под нос, присматривая хорошее дерево для удачного суицида. Дом встретил его криками и возмущениями. Сразу разболелась голова.       Даже в Вонголе не было так шумно. Ещё одна галочка к нелюбви к детям.       — Никчёмный Иетсуна, где ты был? — дуло пистолета так привычно указывает на Тсуну, что он даже хочет хихикнуть. Впрочем, ему никто и ничто не помешает это сделать, а потому он все же хихикает, прищурив янтарные глаза.       — Мне было грустно и одиноко, Реборн. Ни мама, ни братик меня навещать не спешили, и я пошел туда где было весело. Вот и вся история! — Тсуна важно кивает, словно сказал что-то безумно умное. Черные глаза Реборна смотрят остро и требовательно.       — Куда тебя занесло, Иетсуна? Ты балуешься наркотиками? — такой откровенный и прямой вопрос сбивает с толку, а потому Тсуна лишь широко улыбается.       — Я хочу умереть, Реборн. Это здорово. Ты когда-нибудь пробовал? — голос Тсуны мягкий, ласковый, словно он уговаривает дитя. — Это великолепное чувство свободы, — Тсуна говорит тихо, проникновенно. Он очень хорошо помнит то чувство облегчения, когда он все же умер. И то чувство восторга при каждом суициде, когда удавалось обмануть смерть.       Реборн хмурится, прячет глаза под шляпой и поджимает губы. Тсуна хорошо его знает, ему несложно прочитать мысли киллера. Они вызывают улыбку и безудержный смех.       «А этот коротышка забавен!»       Тсуна знает, что дёргает тигра за усы. Он считает Реборна своим карманным тигром, прекрасно зная, что тот может сожрать его и не подавится. Все это щекочет нервы и поднимает настроение, а потому Тсуна лишь отправляется в свою комнату. Сейчас концерт окончен, выиграл Тсуна. Реборн ещё отыграется, Тсуна желает этого всей душой. Только этот чертов репетитор может его расшевелить. От этого даже немного грустно.       Дома шумно — в комнате тихо. Великолепный контраст.       Тсуна щурится от удовольствия и проверяет все схроны с оружием. В комнате слишком сильная концентрация Неба и Мрака, а потому Реборну находиться здесь сложно. Собственно как и любому живому. Комната Тсуны — царство Мертвых. И только он в ней Король.       Оружие не тронуто, любовно подготовлено, однако на кровати лежит черная тетрадь. Судя по всему — прочитанная репетитором, из-за чего Тсуна не сдерживается и хохочет. Смех злобный, даже горький.       Несмотря на то, сколько Тсуна убил, запытал, свёл с ума, ему безумно жаль маленькое Мертвое Небо, которое с самого начала родилось не так. Незапланировано судьбой.       У него не было и шанса.       И сейчас, Тсуна хочет лишь отомстить. За того, кто не должен был существовать, но существовал. Имел свои планы, мечты, ожидания. Который хотел любить и быть любимым. Это…обидно.       Тетрадь вспыхивает черным пламенем и застывает льдом. Единственная память о том, что в мире жил Иетсуна Савада. Маленькое Мертвое Небо.       Тсуна чувствует запах готовящейся пищи. Но его не зовут — он приходит сам.       При его появлении, разговоры стихают. В глазах маленькой Грозы появляется страх. Очень знакомый. Когда-то он уже видел его в глазах своего Хранителя, а потому Тсуна мягко улыбается Бовино. Улыбается так, будто маленькая Гроза его Хранитель. Это даже приносит каплю удовлетворения.       Тсуна ничего не ест, лишь выпивает кружку воды и идёт обратно в комнату.       В которой обнаруживается гость.       — С этого дня, я сплю с тобой, Никчемный Тсуна! — сообщает Реборн, лёжа в гамаке, — Разбудишь — убью.       Тсуна весело хмыкает, сощурив янтарные глаза, а тени в комнате подозрительно сгущаются.       Холодает.       Новая игра «Высели Реборна» началась.