Мертвое Небо

      «Смотря в окно, Тсунаеши мягко улыбается. У него сегодня очень хорошее настроение, с задания вернулись Мукуро и Кея, а потому нужно их обязательно отблагодарить чем-то вкусненьким. И он уже начал потихоньку готовить.       Раньше Тсунаеши не слишком любил готовку, мама как-то всегда сама этим занималась, и кулинария казалась Тсунаеши страшным и загадочным колдовством, когда вдруг, неожиданно, из странных продуктов (и на вид и на вкус), появлялись ароматные, красивые и вкусные блюда.       Страх к готовке усилился, когда Тсуна познакомился с Бьянки. Эта девушка могла прикосновением отравить любую еду, а когда она начинала готовить — это было словно атомная бомба.       Ещё хуже стало, когда на одной из тренировок «в стиле Вонголы», Реборн оставил его в горах одного на неделю со словами: «Ты должен научиться выживать, Никчемный Тсуна», и Тсунаеши пришлось мало того что готовить из подручных материалов, так ещё и есть все то, что он приготовил.       С тех пор у него была моральная травма и к продуктам он не приближался. Даже если бы ему пригрозил Реборн смертью, он бы ни за что не сунулся в обитель ада, кухню.       Однако, прошло время, и как-то, Тсуну попросил Такеши приготовить что-нибудь. Особняк был опять разрушен благодаря Варии, а потому они сидели в полуразрушенном здании без слуг (отправив их по домам на время ремонта) и им было несомненно скучно. А ещё хотелось чего-то вкусного.       Конечно Хаято, зная нелюбовь Босса к кухне, принялся возмущаться, но Тсунаеши остановил его. Ему и правда захотелось что-нибудь сготовить для своей семьи.       Его первое блюдо было итальянским десертом — тирамису. Он был лёгок в готовке и весьма вкусен.       Удивительно, но следуя пошаговому рецепту, у Тсунаеши получилось. По крайней мере даже Кея тогда улыбнулся и кивнул в знак того, что было вкусно.       Ингредиенты конечно были необычные, но они на кухне все-таки присутствовали. Конечно «савоярди» пришлось печь самому, но Тсуне неожиданно понравилось.       Тогда его сильно хвалили, и у Тсунаеши мелькнула мысль повторить.       Проконсультировавшись с мамой, он иногда приходил на кухню, чтобы попрактиковаться. Он действительно полюбил готовку. Наверное это было в его крови.       Просеяв муку в яичную смесь и перемешав аккуратно с помощью лопаточки, он выкладывает полученное тесто в кондитерский мешок с круглой насадкой, а потом отсаживает печенье на противень, выстланный пергаментной бумагой, в виде палочек длиной 10-12 см. Ему осталось посыпать пудрой, оставить постоять на десять минут, а потом в печь — «савоярди» будет готов.       Сегодня Тсунаеши решает приготовить тирамису для Семьи. А вечером…вечером он сделает предложение Киоко-чан и будет самым счастливым человеком на свете.       Заварив кофе, он охлаждает его и добавляет немного коньяка. Совсем немного, скорее для аромата, чтобы не перебить вкус остального.       Потом отделяет белки от желтков, взбив белки с половиной сахара до крепких пиков, в отдельной же миске взбивает желтки с другой половиной сахара в светлую пышную массу.       Теперь добавить к желткам маскарпоне, и снова взбить еще раз.       На самом деле маскарпоне довольно дорогой итальянский сыр, и Тсунаеши сначала даже колебался использовать его, зная, что его можно спокойно заменить творогом и другими сырами. Но потом он вспомнил, что зарабатывает довольно хорошо, а на крайний случай можно приготовить маскарпоне и самому, из сливок и лимонного сока.       Медленно и аккуратно переложив взбитые белки в сырную массу, перемешивает снизу вверх. Получается пышный светлый крем.       Затем последние шаги — приготовить порционные креманки, обмакнуть печенье в кофе и выложить на дно креманки. На слой печенья Тсуна выкладывает слой крема, потом повторяет слои еще раз. Сделав несколько порций, он убирает тирамису в морозильник на 40 минут и потягивается       Теперь остаётся убрать кухню и привести себя в порядок.       — Первый, вы уже приготовили? — осторожно выглядывает из-за косяка голова Хаято.       — Скоро будет готово, — хихикает Тсунаеши и мягко улыбается. Он обожал баловать свою Семью. И все это чувствовали. — И не зови меня Первым, Хаято, это слишком странно!       — Хибари и Рокудо уже проснулись.       — Проснулись? — задумчиво прикладывает палец к губам Тсуна, — Тогда стоит приготовить им пока молочный коктейль и чай.       Тсунаеши случайно узнал, что Мукуро нежно любил молоко и шоколад, а потому, чтобы порадовать Хранителя, он всегда делал шоколадный молочный коктейль, конечно в прикуску с шоколадом. Туману нравилось.       Кея же предпочитал традиционный японский чай, и Тсунаеши даже пришлось просить помощи у Кусакабе, чтобы тот научил делать вкусный чай, потому что ранее Тсуна не слишком умел его готовить.       — При… Джудайме, — мнется Ураган, — а…вкусное что-нибудь ещё есть? — он так очаровательно краснеет, что Тсуна не выдерживает и заливается смехом.       — Осталось немного савоярди. Будешь?       — Тирамису?       — Угу… Так печенье будешь?       — Да, — порывисто кивает Гокудера, но тушуется. — Только я не один.       За дверью шуршат и рядом с Хаято появляются головы Такеши, Реохея и Ламбо.       — Неужели все хотят печенья? — лукаво улыбается Тсуна и манит их пальцем.       Вскоре все четверо, словно шаловливые дети перед матерью, являются на глаза Тсунаеши, преданно поедая его глазами.       — Вы б так рвались с документами работать, — незлобно ворчит Тсуна и, вручив каждому по печению и кружке кофе, выгоняет из кухни нарушителей, выдав им ещё чай и коктейль для Тумана и Облака, а так же порцию для Хроме.       Снова улыбнувшись, Тсунаеши берется за уборку…       40 минут проходит довольно быстро. Тсунаеши успевает и убраться, и привести себя в порядок, и даже поработать. Хотя если бы Хаято узнал об этом, точно бы ругался, что Тсунаеши себя не ценит.       Поставив перед каждым десерт, Тсуна щурится от удовольствия.       Малая столовая утопает в солнечном свете, и на душе так уютно и спокойно.       — Мы закончили задание. Требую награду! — капризно подает голос Мукуро.       — И что же бы ты хотел?       — Целуй! — тыкает пальцем себе в щеку Мукуро.       — Ладно, — смеется Тсуна, прикоснувшись губами к мягкой щеке.       — Меня… тоже, — отстраненно заявляет Кея.       — Хорошо.       Они оба довольны, словно всем видом заявляя другим: «Сегодня мой день»…       За столом беседа идёт неспешно. Чаще всего обсуждают что-нибудь нейтральное, прекрасная зная, что над едой нельзя говорить плохого, иначе испортится. Еда и вода слишком хороший проводник.       — А я считаю брата брутальным! — заявляет вдруг Ламбо, и Тсуна отвлекается от мыслей.       — Тсуна экстремально брутальный! — поддерживает Реохей, сверкнув улыбкой.       — Мне кажется он…хрупковат, — со смешком возражает Такеши.       — Хочешь сказать, что Босс хрупкий? Да он самый брутальный босс в мире! Он даже брутальнее Босса Варии! — заводится Гокудера.       Представив массивную фигуру Занзаса и свою маленькую тушку, Тсуна понимает, что его хрупкий скелетик определенно проигрывает.       — Хибари докажет! Босс точно брутальный!       — Зверёк…брутальный, — кивает Облако.       — Вы действительно обсуждаете сейчас эту тему? — вздыхает Тсунаеши, укоризненно посмотрев на Хранителей.       — Как насчёт обсудить работу?       — Тсуна-кун, ты трудоголик, — со смешком констатирует Мукуро.       — Босс, вы и правда, очень даже ничего, — смущаясь, тихо бормочет Хроме.       — В плане работы или в плане фигуры? — хитро улыбается Тсуна.       — Вы идеальный мужчина. Киоко-сан повезет, — кивает девушка.       Вспомнив о Киоко-чан, на лице Тсуны появляется мечтательное выражение.       — Ку-фу-фу… Так нечестно! Тсунаеши-кун женится и забудет о нас! — обиженно надувается Мукуро.       — Естественно не забуду! Вы же моя Семья. От вас и на тот свет не сбежишь, поймаете и вернёте за шкирку.       Все дружно смеются, даже по губам Хибари скользит улыбка.       — Куда ты ее поведешь? — интересуется Реохей.       — L'Ottava Nota. Принадлежит нашей сети, большой выбор рыбных блюд, Киоко-чан любит рыбу.       — Может охрану?       — Да нет, не нужно, этот ресторан наш, не думаю, что что-то произойдет. Давайте завтра отдохнем все вместе, на пикник сходим? Я покушать приготовлю… Помните, как в школьные времена…       — Определенно! Нам экстремально нужно отдохнуть. Пикник самый лучший способ!       Снова смех и оживленная беседа… Утопающая в солнечном свете столовая… Тирамису… Тепло в глазах каждого… Улыбки…       Как жаль, что на пикник не удалось сходить…»       Бз-з… Бз-з-з…       Открыв глаза, Тсуна сощурился. Утро. Сквозь шторы пробиваются солнечные лучи, судя по внутренним часам — время где-то шесть утра. Реборн ещё спит.       Вытащив телефон из-под подушки, Тсуна, зевнул. Так и есть. Сообщение.

Кеиичи: Эй, ты куда пропал, Иетсу? Тебя в школе уже три дня нет. Да и наши волнуются, неужто репетитор так достал?

      Просчитав сообщение, Тсуна хмыкнул. Ну да, у Иетсуны была своя команда: трое парней, которые считались его друзьями.       Да~ У Иетсуны была мечта… Заиметь друзей.       Вполне обычная мечта для подростка, но трудноосуществимая для такого одинокого волчонка, привыкшего убивать. Дружить-то он хотел, только вот не умел совсем.       А потому, дружба превратилась в отношения банда-босс, и не понятно здесь уже, обиделись «друзья» на Иетсуну, начав его сдавать, или же эти парни были подобраны отцом для опыта специально.       Однако, что удивительно, Иетсуна к этим троим привязался. Настолько, что слишком близко принял к сердцу, что они корректируют действия с Внешним Советником. Для него это было настоящим предательством.       На самом деле, Тсуна, в бытность свою Никчемным, тоже мечтал о друзьях. И наверняка, он обязательно бы тоже смертельно обиделся, если бы кто-то из его Семьи, которую он уже принял всей своей душой, продал его.        Мало того, что эти трое не пришли за Иетсуной на стрелку с Мукуро, так они ещё и докладывали все Иемитсу, что подкосило и так неустойчивое Мертвое Небо.       Как итог — он решил умереть. А Рокудо, указавший на плохую игру «друзей», лишь ехидно скалился, следя за падением. Сразу вспоминаются слова Бермуды…       «…Знаешь, Тсунаеши, Ницше как-то говорил: «Что падает, то нужно ещё толкнуть». Если ты будешь считать себя Никчемным — все будут считать тебя Никчемным. Если ты считаешь себя слабым — значит ты слабый. Не жди пока тебя вытянут из дерьма… Не дождешься, спасателей в мире маловато. Ты должен сам себя вытащить. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Если начнёшь сдаваться, тебя только подтолкнут к смерти, не к спасению… Такова человеческая природа.»       Воочию можно было наблюдать, как Мукуро, с любопытством кота, играл с Иетсуной, словно игрушкой. Только вот когда игрушка сломалась, он не захотел ее чинить — начал ломать ещё сильнее. И он искренне удивился, поняв, что игрушка ещё вполне работает.       Тсуна знал, что Мукуро будет ходить за ним, изучать. Возможно попытается найти слабое место, чтобы ударить. Местного Рокудо связь Хранитель-Небо не сдерживает. Однако, Тсуна не собирался так просто проигрывать. Он был несомненно немного азартен.

Иетсуна: Все нормально. Приболел. Сегодня буду в школе.

      Потянувшись, Тсуна снова зевнул и встал с кровати. Надо привести себя в порядок и отправиться в школу.       — Ты уже проснулся, Иетсуна? — черные глаза смотрели с любопытством.       — Доброе утро, — зевнул Тсуна, одеваясь, — Ты сегодня поздно, репетитор. Неужели отлыниваешь? — хитро улыбнулся Савада.       — Не волнуйся, без внимания не останешься, я планирую проконтролировать, чтобы ты никуда не свернул по дороге в школу.       — И не собирался, — фыркнул Тсуна, поправляя галстук таким привычным движением, словно всю жизнь его носил. На самом деле это и правда было так, потому что официальные костюмы были и повседневной одеждой тоже. — Ты определенно разочаруешься.       — Зачем ты оставил сообщение-призыв самоубийства? — сменил тему Аркобалено.       — Лазил в моем компьютере? Как не стыдно, думаю, мне стоит поставить пароль против любопытных гномов.       — Так зачем? — решил настоять на своем Реборн.       — Потому что одному умирать скучно. Умирать в компании прекрасной дамы — сущее удовольствие. Двойное самоубийство — это так романтично! — широкая улыбка заставила Аркобалено лишь вздохнуть.       — Иди разбуди это неряшливое создание, пока он не опоздал. Если у Тсунаеши хорошие отношения с Хибари, это не значит, что учебу нужно пропускать, — хмыкнул Тсуна.       — Ты зря презираешь своего брата, он довольно умён.       — Пф… Я и не спорю… Однако за своим внешним видом он не смотрит, позоря этим не только себя, но и меня. Занялся бы ты им, раз так скучно.       Не обращая больше внимания на киллера, Тсуна подхватил портфель и вышел из комнаты.       Завтракать не хотелось, поэтому проигнорировав накрытый стол, он попрощался и вышел.       Хотелось бы воткнуть наушники и включить музыку, но увы, отвык от этого. У человека есть зрение, слух, обоняние, осязание, вкус — если лишиться этого, то будешь неполноценным. Без зрения не увидишь стоящего рядом врага, без слуха не услышишь поступь и дыхание убийцы, без обоняния не учуешь запах опасности, без осязания не ощутишь недобрый взгляд и без вкуса не поймёшь вид яда, подсыпанного в еду.       Наушники и громкая музыка — это сознательное лишение себя оружия и защиты одновременно.       По такой же причине он не мог надевать капюшон на куртке, хотя всегда обожал это делать, когда начинался дождь — сужение обзора лишь навредит ему, а так бездарно лишаться жизни Тсуна не собирался.       На самом деле Тсуне было наплевать на вид одежды Тсунаеши. Однако братец назвался мафиози, брал задания и наверняка уже был убийцей. Это все накладывает на человека ограничения. Чистота — первое правило школы мафиози. Неряшливость, неаккуратность, бросание без присмотра вещей, не предназначенных для гражданских лиц — все это невероятно раздражало, хотя раньше Тсуна и отнёсся бы к этому снисходительно, помня, что сам был таким. Но не сейчас.       Из воспоминаний Иетсуны, Дечимо знал, что был такой момент, когда Иетсуна разбил ноутбук Тсунаеши. Если смотреть со стороны Тсунаеши, то это выглядело как мелкая месть и желание испортить дорогую брату вещь. На самом деле Иетсуна тогда впервые узнал, что Никчемный старшенький вляпался в мафию. Конечно просматривать ноутбук было не слишком прилично, но Иетсуна искренне хотел развеять свои подозрения. Не развеял, только укрепил. В итоге, в порыве ярости он разнёс несчастную игрушку на запчасти.       С этого момента пришлось отслеживать глупого ребенка, чтоб не вляпался в дерьмо ещё глубже. Однако не уследил… Все благодаря Реборну, а потом эти идиоты во главе с Тсунаеши поперли на Варию. Единственный плюс, что варийцев хорошенько так торкнуло при встрече с львенком. Есть у них слабость к милым животным с коготками, Тсуна это ещё на примере Валентино определил.       Такое ощущение, что они дружно искали кого приютить и приласкать. Лучше б животное какое завели, а не носились бы с Тсунаеши. Хотя это говорит уже ревность и зависть.       Помнится Тсуне, чтобы достичь таких высот в отношении Аркобалено и Варии, пришлось немало так поработать, а тут… все даром. От этого прям обида берет.       Проигнорировав членов Дисциплинарного комитета, Тсуна неторопливо пошел к небольшой компании, присматриваясь к парням. Хагивара Кеиичи, Такаяма Мэнэбу, Оосава Риота — именно так и звали.       Кеиичи — активный парень с короткими каштановыми волосами и карими глазами. Предположительно Ураган.       Мэнэбу — зеленоглазый голубоволосый флегматичный Дождь.       Риота — черноволосый кареглазый крепыш-Гроза.       Странная все-таки компания. С которой Тсуна не слишком хотел бы общаться, однако использовать их он все же не прочь.       — Иетсу… Не выглядишь больным, — хлопнул его по плечу Кееичи, — как насчёт завалиться ко мне после учебы и хорошенько отдохнуть?       Все трое заулыбались. Отдохнуть в этой компании — означало чифирнуть. Кто-то из родственников Хагивара имел связи с сидевшими ворами, откуда и пришло развлечение к Кееичи. Конечно Иетсуна не расспрашивал что к чему, знал в общих чертах, но чифирь бывало пил.       Чифирь был на вроде лёгкого наркотика из очень крепкого чая, минус был лишь в том, что он вызывал привыкание, впрочем на это всем всегда было плевать, но он так же сильно красил зубы. Не как сигареты — намного быстрее, но и достать чифирь можно было в лёгкую. Однако ходить с желтыми зубами как-то не комильфо, а потому Иетсуна не увлекался.       — Не, я пас… У меня новая развлекаловка, — усмехнулся Тсуна.       — Это какая? — заинтересовался Мэнэбу.       — Самоубийство, — расплылись губы в широкой улыбке.       — У-у-у… Брат, ты явно после болезни ещё не оправился, — присвистнул Кееичи.       — Я не болел, — все так же улыбаясь пробормотал Тсуна, — я со скалы бросился.       — Мда… — протянул крепыш-Риота, — бросился… И видимо головой вниз. Болезненный, с тобой психолог-то общался? Помнится суицидника-Ямамото затаскали по психологам, настолько, что мне аж жалко его было. Правда этот все равно умудрялся улыбаться.       — Ну, этот не суицидник, так, недоразумение. А вы, не хотите покончить жизнь самоубийством и познать таинство смерти? — мысленно Тсуна хохотал.       — Э не-е-е, брат, ты нам не предлагай. Мы нормальные.       — Ну как хотите, — равнодушно пожал плечами Тсуна, — идем, приветствие уже начинается.       Отстояв положенное время, все потихоньку разбрелись по классам. В этом году Тсуна был с братом в одном классе. Хорошо это или нет, он ещё не определился. Компании Иетсуны в классе не было, а потому махнув рукой «друзьям», Тсуна удалился в класс — навстречу знаниям.       В классе было шумно. Судя по всему, происходило что-то интересное, но все были взволнованы явно не из-за того, что Тсунаеши пришел вовремя, да ещё и выглядит прилично.       — Ой, я слышала, что новая ученица из богатой семьи.       — А я видела ее, такая хорошенькая. Только прическа странная.       Класс бурлил. Новые ученики приходят нечасто, особенно не в начале года.       — Кхм… Кхм… — в класс широким шагом зашёл полноватый заведующий и вздохнув начал, — у нас новая ученица. Перевелась из Токио. Попрошу к ней быть гостеприимными. Заходи…       В класс, чуть смущаясь зашла молодая девушка. Длинные синие волосы до середины спины, хохолок на макушке и двойной зигзагообразный пробор, большие фиолетовые глаза, полные губы, белоснежная кожа. Она была похожа на молодую аристократку, так ей хорошо шла эта форма. И по оценкам ценителей прекрасного, размерчик был в районе третьего.       — Приятно познакомиться. Мое имя — Хроме Спейд. Позаботьтесь обо мне, — нежный девичий голос заставил учеников застыть.       По губам Дечимо расплывалась хищная улыбка, а глаза сощурились, словно у лисы.       «Хроме Спейд… Забавно…»       — Садись позади Савады, — заведующий указал на парту позади Тсунаеши.       Глаза Наги и Тсуны встретились и девушка испуганно вздрогнула. Кажется Тсунаеши это заметил, потому что нахмурился.       — Мы встретились, Наги-чан, — шепнул Тсуна мимо проходящей девушке, почувствовав, как его окатил шлейф очень знакомых и дорогих его сердцу духов.       Как давно он об этом мечтал? Как сильно хотелось сжать в объятиях хрупкую фигурку и вздыхая запах дома и уюта, рассказывать о себе. Рассказывать и рассказывать, не умолкая, чтобы она сказала: «Босс, вы молодец! Я горжусь вами». Рассказывать о смерти Сегретто, о выполненном обещании, о путешествиях, когда Тсуна представлял Семью рядом, о Валентино, о Реборне. Он безумно скучал.       Глаза Тсунаеши сверкнули янтарем. Глупый ребенок вероятно решил защитить красивую девушку от ублюдка Иетсуны.       Весь урок Тсунаеши сидел как на иголках, то и дело бросая взгляды на спокойного Тсуну, с каждой минутой братец накручивал себя, представляя, как спасет красавицу.       «Тоже мне, рыцарь»       Тсуна сидел расслабившись, искренне наслаждаясь Пламенем Тумана, похожего на легкий бриз. Так приятно…       Он чувствовал, как Пламя Наги ластилось к нему. И он, пожалуй, за несколько лет одиночества, наконец-то понял, что не один.       Прозвенел звонок и синеволосую девушку окружили, расспрашивая. Она всем мягко улыбалась, но ее взгляд то и дело возвращался к одинокой фигуре ее Неба. Такой надломленной, неполноценной, но все ещё сильной и надёжной. Пламя Тсуны было все так же сильно. И оно все так же дарило тепло своим Хранителям.       Начался урок и все затихли, то и дело заинтересовано поглядывая на фиолетовоглазую девушку.       Время неумолимо шло к обеду. И когда подошедшие девушки пригласили поесть с ними, Хроме отказала, бросив взгляд на уходящую фигуру.       … Они стояли друг напротив друга в пустом коридоре и просто смотрели друг на друга.       — Я… я вернулась… — опустив голову прошептала девушка. По щекам ее текли слезы, они капали и капали, но она не решалась поднять голову. Ей казалось, что стоит посмотреть на Тсуну и он, словно строгий отец будет ругаться, обвинять ее в том, что она бросила его, умерла на руках, разбив сердце и душу.       — Я ждал, — тихие спокойные слова заставили Наги вздрогнуть, а потом броситься в объятия такого понимающего Неба.       — Простите… Я не хотела…бросать, — она рыдала словно маленькая девочка, а Тсуна лишь гладил ее по голове и обнимал.       — Тшшш… Ты не бросала. Ты умница. Мы со всем справимся. Теперь я рядом. Веришь мне? Все хорошо, Хроме. Все хорошо. Ты молодец. Главное, ты живая. Для меня это самое важное…       Он улыбался. По-настоящему. Как Небо. Словно все было и вправду в порядке. Словно не было сломленного и неполноценного Неба и мертвых Хранителей, словно все как прежде.       Только вот не будет все как прежде. И они оба это понимали.       Если бы сейчас кто-нибудь наткнулся на них, Тсуна сжег бы этого человека без жалости. Потому что он нашел свою Хранительницу. Остальное неважно. Рядом сейчас кусочек Семьи, слишком важный кусочек. Он теперь не был один.       Начало всем планам было положено. Губы тянулись в улыбке, а холодные янтарные глаза прищурившись, смотрели в конец коридора. На лицо удивленного Тсунаеши, которого убить было нельзя…