Три с половиной удара

Альбер, живший с матерью и её сестрой, за свои скромные одиннадцать лет уяснил важный урок: взрослым лучше не говорить о странностях, какими бы значимыми они ни казались. Взрослые всё равно не верят и только злятся, думая, что ребёнок от скуки тратит их время. Но Альбер был не из таких детей. Он просто хотел поделиться открытием, которое сначала встревожило его, потом увлекло своей загадочностью, затем сильнее напугало. А две вроде бы рассудительные женщины отругали его, сказав, что он фантазёр и бездельник. – Лучше бы по дому помог, а не шлялся! – Вестимо, опять, с этим бесом за реку ходил. Да же? Альбер замотал курчавой головой. Тут он, правда, врал. Ему не хотелось, чтобы матушка и тётя знали о его дружбе с маленьким демоном, Тербени. Хороший парнишка! Если бы ещё был не из Спустившихся, то не пришлось бы скрывать их дружбу. Альбер своих приятелей не бросал, не выдавал и не подставлял, вот и приходилось кормить родню ложью. Тербени, этот курносый демон с волосатыми ушами, ему хотя бы верил. – Прямо тут? – говорил Спустившийся, прыгая на мелкой поросли. Он не признавался, сколько ему лет, но Альбер не дал бы больше десяти. – Ага. – Обалдеть! Демон попинал мыском землю, сетуя, что не может увидеть того же, что и его друг. Альбер и сам расстраивался, ведь если бы другие разглядели эти штуки, то не называли бы его лжецом. – А куда они ведут? – Увлечённый Тербени был готов сорваться по следу. – Туда, за реку. – Так давай перейдём и посмотрим! Альбер небрежно дёрнул плечом, изображая скуку. На самом деле ему было страшно. Он заметил, что эти штуки за неделю подобрались ближе к их немаленькому городу, и это значило, что они росли. Словно живые. Или они и были живыми, как корни дерева. Тербени был заражён нездоровым любопытством и угрожал, что пойдёт без друга. – А как ты найдёшь, куда идти, если ты их не видишь? – Разберусь как-нибудь! – Поджал губы демон. Альбер поглядел себе под ноги на извилистую сеть не то корней, не то вен. Они были под землёй, но одиннадцатилетний мальчишка их не то видел, не то чувствовал, как если бы почва была сделана из прозрачного стекла. Фиолетовые, толстые, как стебли осоки, они дорожкой протянулись до границы их славного города. – Мне... надо маме помочь, – промямлил Альбер и стушевался. Тербени видел его трусость, но что поделать? Эти жуткие вены под землёй вгоняли Альбера в дрожь. Ужасно и представлять, из чьего тела они выходили. Вряд ли то было мифическое древо с плодами жизни и талантов, как в какой-то сказке. – Зови, как «доделаешь помогалку», – передразнил Тербени. Альбер кивнул и поплёлся домой. Ну вот, хороший же он друг! Сам внушал себе об уважении к товарищам, а когда наметилось приключение, песок-то и посыпался! Мальчик утешал себя тем, что, наверное, его приятелю не будет полезно плутать по лесу за ветвистыми подземными венами. Страх стал плотнее и опутал липкими лапками не только Альбера, но и весь город, когда по нему прокатилась волна недуга. Люди подхватывали неведомую хворь, с симптомами которой ранее не сталкивался ни один лекарь. – Говорят, соседка совсем потекла мозгом, – разглагольствовала тётка за ужином. И обедом. И завтраком. Её словно развлекали сплетни об очередной заболевшем. – Сначала покрылась струпьями. Ходила и орала, чтобы её все оставили в покое. Вгрызлась в щёку муженьку своему. – Кошмар! – восклицала матушка Альбера. – Её заперли? – Она уже коней двинула. Прошлой ночью. Мальчик жевал овсянку и ёжился. Обсуждаемый случай был исключением, и чаще люди жаловались на слабость и головные боли. Однако, как говорится, «редко, да метко». Иногда жители ни с того ни с сего слетали с катушек и превращались в нервных недотрог. Они всё время чесались, пока не раздирали кожу, и бросались на самаритян. Опасные для себя и окружающих, несчастные стали предметом пересуд и темой городского совета. Да как лечить неизвестную заразу? – Это всё демоны, не иначе, – приговаривала тётя, прихорашиваясь перед зеркалом. Она была некрасивой женщиной, но компенсировала это бойкостью и дотошностью. А также врождённым нюхом на интересные истории, так что нередко оказывалась в гуще важных событий. Альбер думал, что особое чутьё было их семейной особенностью, оттого и он мог ощущать вены под землёй. Почему он называл их так, а не корнями, мальчик не знал. Наверное, из-за цвета. – Демоны сами болеют, – вступился Альбер. – Ты почём знаешь? – Да слышал вот. Мальчик выдержал пронзительный взгляд тёти. Не скажет же он ей, что давеча заметил симптомы у Тербени. – Ты что, ходил искать без меня? – Альбер сокрушённо качал головой. – Нет. – Спустившийся смахивал невидимых насекомых с рук и боязливо озирался. – Мне было некогда. За мной следят. Не веришь? Кто-то трогает меня, дразнит, привлекает внимание. А когда я поворачиваюсь и ищу этого наглеца, то никого не могу разглядеть! Альбер печально вздыхал. Конечно, не мог. Тербени был болен, и ему мерещилось, что неизвестному от него что-то нужно. Ощущение, будто больного толкают, щипают и едва заметно касаются, присуще всем подхватившим заразу. В лучшем случае на этом всё и заканчивается. Если симптомы не развиваются, то больной ходит подавленным из-за усталости и головной боли и настороженным из-за неприятных ощущений. Люди в городе становились дёрганными, истеричными, но даже это было лучше следующего этапа недуга. В случае развития симптомов обманчивое впечатление от касаний усиливалось настолько, что человек раздирал кожу. И в окружающих начинал видеть врагов, которые издеваются над ним. Альбер надеялся, что его другу повезёт остаться на первой стадии. Меж тем вены протягивались всё глубже в город. Мальчик старался не ступать на дорогу, если видел под ней развернувшуюся фиолетовую сеть. С каждым разом было всё сложнее. Свободного от опутывающих нитей пространства оставалось всё меньше. Альбер иногда ловил на себе удивлённые взгляды прохожих, когда перепрыгивал вроде бы пустой участок под ногами. Никто не видел вены, и факт этот действовал на мальчика угнетающе. Альбер давно наблюдал закономерность: чем глубже проникали эти штуки в город, тем большее число людей заболевало. Второй этап недуга проявлялся уже не у одного из десяти заболевших, а примерно трети. Все думали, что зараза передавалась по воздуху. Возможно, так оно и было, и Альбер заблуждался в своих догадках. Тем не менее он не мог не поговорить с городскими врачевателями. В их городе не было института болезни, и лекари приходили на дом после получения записки. Страшно неудобно, особенно когда счёт вёлся на минуты и пострадавший вот-вот мог задохнуться или умереть от потери крови. Да что поделать? Ятрейи(1) были дорогим удовольствием, и жители голосовали за новую церковь, нежели отдельное строение для больных. Как же это так – держать всех страдальцев под одной крышей? Дикость какая-то! А если они заразят друг друга? И кому понравится бороться с недугом в незнакомом месте, когда есть родной дом, любимая комната и близкие люди под боком? Вот Альбер и притворился, что заболевает. Он не стал симулировать жуткие симптомы неизвестной хвори, а изобразил плохое самочувствие от простуды. Из носа и без того какое-то время текло после купания в холодной реке. – Небольшое воспаление, – пихая ему в нос страшные металлические штуки, сказал лекарь. – Ничего серьёзного. Он был явно взбешён, что его пригласили оценить простуду, когда в городе свирепствовала эпидемия. У его братьев по профессии прибавилось работы в последние недели. – Но он кряхтел и катался по полу, – припомнила мать Альбера. Мальчику стало стыдно за спектакль. Он подумал, что, будь тут отец, тот с первого взгляда разгадал бы притворство. – Ничего подобного его состояние не предполагает. – Лекарь грозно посмотрел на симулянта. – Обычные травяные настои приведут его в норму. Пусть сидит дома... ах, школы же и так закрыты из-за болезни, да? – Постойте, – прошептал Альбер. Он ещё надеялся поделиться с лекарем, даже если тот не был настроен прислушиваться к притворщику. – Я должен вам кое-что рассказать. Это важно! И это не выдумка! Мальчик взволнованно поведал, что у него дар и он способен узреть зло. Прямо как те таланты среди служителей, только название выветрилось из памяти. Альбер настаивал, что зараза была не в воздухе, а под землёй. И с каждый днём распространялась всё дальше. – Если очаг под землёй, то как люди подхватывают болезнь? – резонно спросил лекарь. – Впитывают её через подошву? – Наверное, там что-то испаряется. Или земля проклята, и болезнь магическая. Или это гнёзда маленьких невидимых созданий, которые в самом деле цепляются к коже людей и тревожат их... Альбер выплёвывал всё новые теории, наблюдая, как темнеет лицо лекаря, как он всё чаще ёрзает от нетерпения. И тогда мальчик понял, какую ужасную глупость совершил. Притворившись больным, он закрепил статус лгуна! Теперь ему вообще никто в городе не поверит! Альбер пришёл в отчаянье. Может, попросить Тербени поговорить с лекарями Спустившихся? Среди них больше чудотворцев, которые, как пить дать, сами разглядят фиолетовые вены. Было слышно, как за дверью лекарь поучает его мать. Говорит, что простуда – меньшая из зол. Хуже, когда в ребёнке развивается чрезмерная фантазия. И лекарство от неё – тяжёлый труд и постоянная занятость. А мать Альбера пристыжено мямлит в ответ, что без отца, пропавшего без вести пять лет назад, мальчик совсем от рук отбился. В конце унизительного диалога лекарь авторитетно заявил, что парня должен воспитывать мужчина, а не две женщины, ещё раз посоветовал избавиться от тяги ребёнка сочинять небылицы, и ушёл. Слушая их разговор через дверь, Альбер в который раз пришёл к выводу, что взрослым ничего нельзя рассказывать. Выросший на типичных людских сказках о подвигах и борьбе со злом (демонами, если точнее, с которыми по иронии судьбы они теперь соседствовали), Альбер по-детски наивно верил, что сам разберётся. На то воля Создательницы, что лишь он из всех жителей видел ползущую в почве заразу. Пускай ему одиннадцать, а из навыков лучше всего развиты плавание и меткость (и то последнее на среднюю оценку), проявить себя было его долгом. Мальчика почти всю неделю не выпускали из дома. Матушка внемлила советам лекаря и заставляла сына возиться с домашними хлопотами больше, чем дышать свежим воздухом. Хотя такой ли он свежий? Жители продолжали верить, что болезнь пряталась в ветре. Альбер предпринял последнюю отчаянную попытку достучаться хотя бы до кого-то. Он умолял матушку вскопать землю возле порога и убедиться, что под ней растёт нечто отвратительное и противоестественное. Всё напрасно. Если даже родная мать не верила ему и считала сказочником, то остальные жители и подавно не станут. Потому Альбер решился на самостоятельное действие. Он дождался, когда его пошлют на рынок за антрекотом, и припустил к реке. Скажет потом, что очередь была чудовищной, пусть даже люди на улицах поредели. Недуг запирал их в четырёх стенах, а кто был здоров, боялся выходить. Они не знали, что болезнетворная сеть была под землёй, а значит и под полом, так что безопасность оказывалась мнимой. Перепрыгивая через кочки и упавшие стволы, мальчик домчался до моста. Он уже не обращал внимания, наступает на вены или нет. Их разветвлённая система была повсюду, и надо уметь летать, чтобы избегать её. Альбер заметил, что нити начинали покачиваться, когда он наступал на землю над ними. Не к добру. – Надо было позвать кого-нибудь, – под нос бубнил мальчик. – Или оставить записку под подушкой. Вдруг я пропаду? Никто об этом не узнает. Что же я такой глупый? Он ничего не продумал. Ринулся в лес, игнорируя голос разума. По дороге Альбер мог бы заскочить к своему человеческому другу. Последнему не заболевшему. Удивительно, как быстро их скашивал недуг! Мальчик поражался, как до сих пор не слёг от той же хвори. Везло ли ему, или то был знак судьбы? Альбер зашагал по позеленевшему бревенчатому мосту. Река не была широкой, а южнее можно было даже перейти её вброд, едва промочив ноги. Мальчик выбрал короткий путь над водой. На последней доске с той стороны Альбер когда-то нацарапал гвоздём первую букву своего имени. На память, чтобы проходившие по мосту гадали, что это значит. Сеть уходила в лес. Бабки шептались, что летом из него раздаются протяжные стоны и вой. То просыпается лесное чудовище. Альбер не верил сказкам, но один ходить побаивался из-за более реалистичных причин: в лесах могли разбить лагерь разбойники, а ещё дикие звери нападали на людей. – Эх, надо было тогда сходить с Тербени. Мальчик говорил сам с собой для придания уверенности. Он воображал, что рядом шёл приятель, с которым Альбер вслух делился мыслями. Сейчас этот несуществующий друг отчитывал его за упущенные возможности и промедление. Всё же кое в чём лекарь оказался прав: фантазия у Альбера была хорошо развита. – Да, да, – соглашался с выдуманным приятелем ребёнок. – Мне всего одиннадцать, забыл? А ещё я рассеянный. Матушка постоянно ругает меня за это. Так и говорит: «Ты рассеянный, совсем не следишь, что вокруг творится! Как ты из дома без головы не выходишь? Если бы её носили, как шляпу, то всегда забывал бы про неё!». Сухие ветки хрустели под ногами. Альбер внимательно изучал почву и следовал за подземными нитями. Они становились толще, но в целом были не больше стебля растения. Появившаяся идея вырыть ямку и подцепить одну венку пришлась мальчику по нраву, и Альбер подобрал упавшую ветку. Следовало поторопиться, ведь даже с очередью он уже должен возвращаться домой с рынка. Дар не помогал понять, как глубоко располагались нити. Мерещилось, что они близко к поверхности, но мальчик всё рыл и рыл. Уже мог просунуть запястье, а из-под земли ничего не появлялось. Сеть оставалась непотревоженной, лишь дёргалась интенсивнее. – В руках та тварь от страха бьётся, – скандировал Альбер под нос. Любимый стих о подвигах, разучиваемый в школе. – И вдруг в ладонь ему вопьётся. Но боли нет, и крикнув: «Вот! Я не боюсь твоих господ!», герой наш дёрнул кровопийцу. И бросил оземь он убийцу, чтоб каблуком да затоптать. Не дать ей шанса убежать. Альбер стал помогать руками, отбросив предосторожность. Палкой было долго и неудобно, а пальцами можно случайно коснуться одной из вен. Что в итоге и случилось. Мальчик дотронулся до влажной трубки, подцепил её кончиком палки и попробовал вытянуть на поверхность. Она была точно такой же – фиолетовой, длинной, как шнурок, с висящими по бокам нитями поменьше. Альберу сделалось тошно, когда он представил, что дёргает за настоящие вены. Вдруг это кровеносная система леса? Или какого-то существа, которое сейчас корчится от боли? Но если из-за него болеют люди, то поделом ему! Порвать трубку не вышло. Она была прочной и влажной на ощупь. Комья земли вокруг пропитались мутной жидкостью и покрылись фиолетовым налётом. – Ну и гадость! – Альбер отбросил палку и поднялся с корточек. Его невидимый друг согласно закивал. Мальчик в неуверенности потоптался на месте. Если привести сюда кого-нибудь и ткнуть носом в находку, обвинения во лжи будут сняты. Альберу наконец-то поверят и предпримут меры. Но развернуться сейчас, когда он на пути к источнику... Разумно ли? Хотелось одним глазком посмотреть на тело существа, если оно имелось. Тем более что все нити под ногами объединились в два пучка, то есть центр близок. Мальчик пошёл дальше, отмечая, что деревья кругом выглядят болезненно, а их стволы и листва покрыты наростами. Кора почернела и отвалилась. Кустарники и травы переживали те же метаморфозы. Их разъедало из земли, травило вместе с почвой. По правую руку Альбер увидел ещё одну отходившую сеть. Значит, нечто раскинуло её не только по направлению их города. Мальчик ускорил шаг и пришёл в место, которое иногда видел в грёзах. Он представлял, что найдёт источник недуга, и там его встретит гадкое чудовище, а может, гнилое дерево. Когда Альбер во сне подходил к искривлённому стволу, из трещин выливалась жидкость и обращалась в склизких чудовищ. Отбиться от них можно было исключительно с помощью волшебного леденца... ох, ну и глупости же ему снятся! Реальность оказалась более тривиальной. Земля тут была мёртвой, а в центре этого безобразия, также в почве, засело чёрное пятно. Оно было размером с сиденье стула, бесформенное и неподвижное. От него в три части света отходили фиолетовые нити, или вены, или ростки... Альбер подобрал ком земли и швырнул в середину пятна. Не попал. Запустил ещё раз. Комья рассыпались, а нечто никак не отреагировало. Мальчик снял ботинок и кинул его. Пятно казалось неживым. Оно не двигалось, не дрожало. Но раз вены росли от него, оно обязано быть живым. Может, оно как растение, и тогда эти нити – и впрямь корни? Альбер зацепил ботинок палкой, не осмеливаясь наступать на землю над пятном. – Раскопать? – самого себя спросил мальчик и дал утвердительный ответ. – Снова палкой? Но спустя пятнадцать минут рытья, так и не добравшись до пятна, Альбер бросил потуги. Ему нужна лопата. В следующий раз он придёт сюда подготовленным, зная, чего ожидать. Мальчик вернулся в город тем же путём, немного отклонившись всего раз. Альбер купил на рынке продукты, воображая, как будет «довольна» его матушка столь долгой задержкой, и поплёлся домой. Он чувствовал себя уставшим, даже вымотанным странным приключением. Пятно, отравленная земля и торчавшая на поверхности фиолетовая трубка не давали ему покоя. Они всплывали в памяти омерзительными образами. Наверное, даже приснятся ночью. Альбер оправдывался перед матушкой за несуществующую очередь, когда почувствовал, что его кто-то щекочет по руке. А потом так же касается плеч и лопаток. Мальчика окатил ледяной душ осознания: настала его очередь. (1) Ятрейи - больницы