Три с половиной удара

Глава 10.1 Авигратиус Постигая культуру Спустившихся, Нахиирдо узнавала всё больше поразительных вещей. Что-то из этого было вдохновляющим и вызывало тихий вздох уважения. Что-то – гнев и стискивание пальцев. А кое-что было даже нелепым и странным. Так, Нахиирдо весьма удивилась, услышав о сомнительном изобретении Спустившихся – водном музыкальном инструменте. Несомненно, журчание этой стихии успокаивало и настраивало на гармонию, однако как можно было додуматься заточить поток внутрь трубки? Вода перетекала между отсеками, которые контролировались нажатием на внешние клапаны, и издавала характерный плескающийся звук. Когда Нахиирдо попросила лектора продемонстрировать ей игру на инструменте, Спустившийся развёл руки: увы, с собой на Верхний этаж такую вещь никто не принёс. Однако он заверил сомневавшуюся девушку, что водная музыка пользуется определённой популярностью, а изобретение не бесполезно. Просто играть на нём сложно, так что лишь единицы способны освоить этот непростой инструмент. Ещё Нахиирдо не смогла сдержать смех, когда слушала историю о «козьем восстании». Рядом с каким-то городом на Нижнем этаже открылась дверь, и жители смогли переправить через неё небольшое стадо с козами. Поскольку рогатый скот был запрещён на половине, где рога считались королевским атрибутом, на город тут же донесли. Жители объяснили свою дерзость тем, что животные, которых обычно разводили на Нижнем этаже, давали пресное и не особо вкусное молоко. Уж точно не сравнится с коровьим или козьим! Нахиирдо высказала предположение, что мятежный город сожгли, на что лектор покачал головой. Он не уставал бороться с предрассудками девушки насчёт Спустившихся и их Королей в частности, понимая, что общество людей привило ей ложные убеждения. Противостоять козьим защитникам вызвалась Королева Хатпрос. Её немало позабавило то, как смертные отстаивали чуть ли не божественный вкус козьего молока, и она предложила жителям города пари. Суть заключалась в следующем: если Хатпрос сумеет путём готовки сделать местное молоко вкуснее козьего, Спустившиеся устроят в честь талантов Королевы праздник, на котором подадут всех коз запечёнными и зажаренными. И впредь не станут разводить их. Если у неё не получится, стадо разрешалось оставить. Исход был очевиден. Лектор не помнил, какие ухищрения провела Хатпрос (а наверняка и не знал), но всегда пресное молоко вдруг порадовало жителей мятежного города. Немало чудачеств находилось и в традициях Спустившихся. Странная манера брать предметы большим пальцем и мизинцем, а также мода на подковы в волосах, которая долго вытравливалась из светского общества, кого угодно доведут до хохота. Не только весёлые байки поднимали Нахиирдо настроение. Её сильно впечатлила история подвига Королей, о которой она никогда не слышала и не читала. На Верхнем этаже не восхваляют достижения соседей. А в этот раз нерадивые люди даже не знали, что ненавистные владыки «демонов» спасли их и свой народ от трагедии. – Средний Король не рассказывал об Авигратиусе? – Удивлённо моргнул лектор. – Это… странно, ведь Короли избавили Клепсидру от чудовища, поселившегося в самом сердце мира. Боюсь представить, что оно начало бы творить, если бы его не сломили. Нахиирдо недоумевала, как чудовище могло поселиться в сердце Клепсидры. Она подумала, что речь шла о каком-нибудь одичалом Спустившемся, бросившем вызов бессмертным, и лектор был рад развеять её заблуждения. Ибо Авигратиус не был обыкновенным жителем мира. Клепсидра условно являлась часами, поэтому делилась на два этажа, соединённых узким переходом. Энергия, циркулировавшая внутри Часов, каждый раз проходила из одной половины в другую. Но из-за каких-то ошибок в уравнении мира нередко случалось так, что энергия застревала в перешейке, оседала там и со временем начинала скапливаться. Поэты описывали это явление как засор или отложение песка, который не пересыпался дальше. Само собой, никакого песка не было, а увидеть явление собственными глазами не представлялось возможным. И вот однажды из накопившейся в перешейке энергии родилось чудовище. Оно и было тем самым «песком», застрявшим между этажами. Его назвали Авигратиусом – «Пересыпаемым». Он был настолько огромным, что в узком проходе ему сделалось тесно и он растянулся вверх и вниз, проникнув одновременно к людям и Спустившимся. Авигратиус питался всем, до чего дотягивались его конечности, отравлял почву и воду отходами жизнедеятельности. Земля переставала плодоносить, а жители, поселившиеся неудачно близко к отросткам Авигратиуса, вскоре слабели и заболевали. Люди списали отравления на происки демонов и кляли соседей. Короли же заметили чужака и его негативное влияние. «Паразит» – так они о нём отзывались. Ради блага народа от Авигратиуса следовало избавиться. Да как добраться до центра, где развернулась туша чудовища? Обнаружилась ещё одна проблема: сжигание отростков показало, что Авигратиус каким-то образом сопротивляется огню, даже самому горячему первородному. Пламя неохотно садится на тело чудовища, потому не распространяется на всего целиком. Короли задумались над условиями задачки. В легендах разных регионов для патетики добавили описание всевозможных способов, которые перепробовали бессмертные. В каком-то варианте их было два, где-то три, а в удлинённой легенде даже семь. Короли якобы и кололи отростки, которые хоть и родились из энергии, были что ни на есть материальными; и пробовали отравить их ядами; лишали доступа к пище, но ограда не сдерживала чудовище, и оно просовывало конечности в другом месте. Все эти выдумки не имеют ничего общего с правдой. Лектора даже сердило, какими недалёкими в этих легендах выглядели его владыки. Семь бесполезных попыток, это же надо! На самом деле Короли воплотили всего одну задумку – и преуспели. Они провели эксперимент и обнаружили, что Авигратиус едва ли был смышлёным существом. Базовые инстинкты у него присутствовали, поэтому, когда кто-то нападал на его отросток, тот тут же втягивался в проход между этажами. А потом вновь высовывался, иногда на другой локации. Однако ресурсы его мозга были ограничены, из-за чего чудовище могло реагировать на один внешний раздражитель за раз. Если кто-то одновременно нападал на несколько отростков, Авигратиус втягивал сначала один, потом получал сигнал о боли в другой конечности и занимался ею. И так со всеми – по очереди, что подало бессмертным блестящую идею. – Что, если использовать отросток в качестве туннеля к сердцу? – Спустившийся был доволен эффектом, который его рассказ произвёл на Нахиирдо. Она была на редкость внимательной. Авигратиус поражал габаритами, отчего и его отростки походили на раздувшихся личинок. Прорезав в них дыру, можно было прорубиться вглубь всего организма и тем самым дойти до середины. Неприятность состояла в реакции чудовища, которое могло спрятать конечность до того, как в неё проникнет чужеродный элемент. Поэтому Короли воспользовались заторможенностью Авигратиуса и напали одновременно. Говорят, что они смогли найти лишь пять конечностей, а проникнуть внутрь успели трое. Отростки были отнюдь не полыми, и продвижение выходило медленным и трудным. Плоть и кровь чудовища вставали препятствиями. Но и Авигратиус ничего не мог поделать с незваными гостями. Он не умел отбрасывать конечности, как ящерицы – хвост. Добравшись до центра Часов, троица бессмертных разрубила тушу паразита. Он пытался защищаться зловонными испарениями и ядами, да тщетно. Короли уже настолько пропитались его кровью, что к ним ничего не липло. Они разрезали Авигратиуса на мелкие куски, чтобы не приведи Терпящая он не восстановился! У них ушёл месяц, и эта цифра плохо укладывалась в голове. Смертные, нуждающиеся в еде и питье, не продержались бы так долго. Говорят также, что кто-то из Королей (возможно, даже падкий на поиск дверей Сайтроми) воспользовался хитростью и по другому отростку проник на половину людей, но это неподтверждённый факт. Шестеро также отказываются называть имена героической троицы, заявляя, что они добились успеха исключительно благодаря усилиям всей семьи. «А потому, дотошные до славы смертные, можете подставлять любые имена». Ходят слухи, что часть «песка» Авигратиуса Короли приберегли. Для чего? Бес его знает! Для научных ли изысканий или в качестве трофея, разве уже важно? Главное, что где-то лежит доказательство подвига бессмертных. Они всем тогда оказали услугу, без промедления ввязавшись в битву с гигантом. А ещё совсем уж неуверенно шептались, что Авигратиус родился исключительно потому, что в стенках Часов сохранилась живительная сила, вложенная Самой Терпящей. Та самая сила, которая превращала энергию в предметы, оживляла и формировала. Именно из-за неё застрявший между этажами «песок» зашевелился и разросся. – Это случилось за семьсот лет до твоего рождения. Или около того, – закончил Спустившийся. – Но ведь… всё может повториться, разве нет? – спросила Нахиирдо. – Песок… то есть энергия всё ещё застревает между этажами. На месте Авигратиуса может вырасти что похуже. – Верно. Короли следят… или следили за тем, чтобы подобные Авигратиусу не появлялись. Ставлю свою бороду, что Короли справятся с любым паразитом, кто бы там ни завёлся. Даже не знаю, что и думать. – Смех Спустившегося был похож на кряхтение. – Я против страданий, которые может навлечь такое существо, но как же хочется воочию увидеть его отростки! Будет любопытно дожить до нового Авигратиуса, если ему суждено появиться. Глава 10.2 Младшая королева – Я не могу и дальше лгать им, – вздохнул Гаррел. – Рано или поздно придётся сказать Спустившимся, что Короли не просто выехали по делам. Парень встал в дверях, и я жестом пригласила его войти. Хотя кабинет был не моим, хозяин не возмутится: он был изгнан. – Есть что-нибудь? – проходя внутрь, спросил Гаррел. Брусничные шторы были не до конца задёрнуты, и в комнату проникали яркие лучи. Я сидела за массивным столом, настолько неудобным, что столешница доходила до подмышки. Всё в мебели, создававшейся под габариты Цеткрохъев, насмехалось над моим ростом. Но сейчас это было неважно. Я без угрызений совести копалась в ящиках его стола, чтобы найти хоть какие-то полезные записи. Может, Короли оставили намётки Плана или указания в случае неудачи. Не могло быть так, что они не предвидели поражение. Они всегда сомневались в успехе и открыто говорили об этом. Почему же Цехтуу и Цеткрохев не сказали мне, что делать после их провала? – Тут очень много записей, – пожаловалась я и показала Гаррелу стопку записных книжек. Они все были исписаны каллиграфическим почерком Короля. Штук одиннадцать, не меньше. Цеткрохъев много работал, постоянно размышлял над чем-то и фиксировал идеи, планы, выполненные задачи и многое-многое другое. Я сидела над книжками уже сколько-то часов и всё равно, казалось, не продвинулась ни на йоту. Ум Короля поистине восхищал. Я знала, что он был учёным мужем, однако то, сколь многое в обществе Спустившихся зависело от его задумок, поражало воображение. Так, Цеткрохъев придумал заменить деревянный водопровод на стальной и медный, а также спрятать трубы под землёй. У людей в крупных городах они были врыты лишь наполовину и торчали вдоль дорог. Новый вид использовался пока только в крупных городах Нижнего этажа и всё время обновлялся из-за частой поломки. Цеткрохъев изобрёл механизм точных часов, после чего Спустившиеся отказались замерять время по песочным и водяным. Многие инженерные находки также принадлежали бессмертному. Конечно же, не все чудесные изобретения были его, однако вклад Короля в развитие науки был поистине бесценным. Гаррел вызвался помочь и сел напротив. Вдвоём у нас было больше шансов случайно наткнуться на информацию о Плане. – Как твои способности? – Ничего не осталось, кроме белого огня, – сказала я, листая книжку в тёмно-синем переплёте. Цеткрохъев их никак не подписывал, очевидно, полагаясь на память. – Ни чтения мыслей, ни внушения, ни передвижения предметов на расстоянии. – Какая жалость. Я пожала плечами, скрывая, как на самом деле расстроена угасанием талантов. Так привыкла к ним, особенно к тирипстоту. Умение внушать образы было со мной с подросткового возраста, и я справедливо считала его своей неотъемлемой частью. Да и к чтению мыслей успела прикипеть. А теперь чувствовала себя потерявшей в качестве, а то и вовсе калекой. Спасибо, что не разучилась разжигать белое пламя на расстоянии. Нашёлся в этом небольшой плюс: непредсказуемые аномальные способности тоже больше не вспыхивали во мне сами собой. Как же они порой мешали жить! Хорошо, если я могла тихо переждать обострение подальше от постороннего внимания. Но ведь таланты не ждали и могли испортить мне занятие с преподавателем или прогулку. Однажды прямо во время беседы со служанкой я вдруг обрела способность читать её прошлое, как по книге. Настоящее в тот миг перестало существовать. Вместо говорливой Спустившейся я видела лишь то, чем она занималась пятнадцать, двадцать, сорок минут назад. Или вчера. Или в детстве. Так быстро я ещё никогда не закругляла разговор. Бедняжка, должно быть, подумала, что совсем достала меня. Я засела в одной из комнат на долгие часы. Тогда ещё бушевала гроза – сутки без остановок, что прямо-таки неестественно для этого времени года. Клепсидру вновь лихорадило, а вместе с ней и меня. Тогда Цеткрохъев, нашедший меня в затравленном состоянии, впервые провёл параллель между катаклизмами и усилением аномальных способностей. – Я тоже чувствую, когда мир содрогается от болезненного спазма, – сказал Король. – Клепсидра как бы обращается к нам, своим опорам, за поддержкой. Ты, как дополнительная деталь, не исключение. – Иногда аномальные способности проявляются, когда вокруг всё по-старому. – Так кажется. Катаклизм происходит в другом месте. Может статься, что на другом материке. – Цеткрохъев посмотрел на окна, по которым со стороны улицы ручьями стекала вода. – Я мог бы провести эксперимент, если ты позволишь. Он протянул мне руку, но я вежливо отказалась от экспериментов. Мне достаточно было его слова, а там уже неважно, почему на самом деле происходило обострение. Если бы был способ снизить эти вспышки… Однако для этого требовалось вылечить Клепсидру. Или лишиться части души. Я и представить не могла, что избавление наступит так быстро и при таких неординарных обстоятельствах. Если бы ещё любимые мною таланты не относились к аномальным, то я бы даже порадовалась недавнему «плену». – Они сгорели с той частицей меня, которая была похищена Терпящей, – возвращаясь мыслями в настоящее, сказала я. – Страшно представить, чего ещё я лишилась. Может, каких-нибудь воспоминаний. Или знаний. Хотя знания и есть воспоминания, правда ведь? – Самое главное, что способность, определяющая тебя как родственницу Шести, сохранилась. Гаррелу было важно сберечь признак наследственности, чтобы Спустившиеся смотрели на меня как на кого-то высшего и достойного подчинения. Меня эта глупость не волновала. Я страдала по пропавшим талантам, и сохранение белого огня несильно утешало. – И как часто у тебя спрашивают о Королях? – Достаточно, чтобы забеспокоиться о репутации лгуна. – Гаррел неторопливо переворачивал страницы. Он был в чёрном пиджаке поверх белой рубашки, чем напоминал Цеткрохъев с его вкусами в одежде. – У Королей есть приближенные. Вельможи, которые пристально следят за действиями господ. Убеждать таких личностей, что Короли всё ещё на выезде с Терпящей, – тухлый номер. Они начинают что-то подозревать и задают всё больше вопросов. Как-никак прошли две недели с изгнания Королей. И не проходило ни дня, чтобы я ни думала о бессмертных. Как же их не хватало! Они были нужны мне – их советы, объяснения, наставления. Я могла сколько угодно жаловаться на эксцентричность и давление Королей, однако привыкла к ним и их дурацкому чаепитию настолько, что теперь места себе не находила. А ещё я думала о Терпящей. Она не появлялась во дворце, однако разговоры не стихали, и Спустившиеся продолжали думать о Создательнице, грезить о встрече, обсуждать. Таким образом, Она хоть и не была здесь, след от Её существования мелькал то тут, то там. Заполнял собой однообразные будни. Не о таком я мечтала. Мне представлялось, что Терпящая заинтересуется мной и подарит несколько волнительных часов беседы. Мы будем сидеть на кушетке, держась за руки, и обмениваться яркими образами из сознаний. Создательница покажет, какие миры она сотворила. Не просто упомянет их, как было в нашу самую миролюбивую встречу, а нарисует картинки, которые будут являться мне под опущенными веками. Квадратные кроны деревьев и летающие по небу скаты. Или мир, где три или четыре этажа существуют в балансе. Наивные фантазии! Оно и к лучшему, что я Её раздражаю. Не хватало только привязаться к Той, кого долгие месяцы планировала убить. Я и сейчас не была уверена, что до этого дойдёт, но всё равно – чем меньше симпатии между нами, тем проще. Если я даже к чёрствым бессмертным умудрилась привязаться… – Как же я скучаю по Королю и Королеве. – Вырвалось у меня. – Они бы не растерялись, как я. Скажи, Цехтуу много плохого обо мне говорила? Гаррел пристально посмотрел на моё бесстрастное лицо и замотал головой. – Она никогда не говорила о тебе с примесью эмоций за твоей спиной. Ни хорошего, ни плохого. Вот как? Мудро, наверное. Но я бы хотела услышать что-нибудь. Отрицательное – для острастки, чтобы подстегнуть себя. Положительное – для веры в собственные силы. Только вот на что надеяться? Особенность моей души гарантировала лишь неприкосновенность, но как превратить её в оружие? Своих умений для нанесения вреда демиургу недостаточно, а те, кто мог измотать Её, медленно восстанавливались на Нижнем этаже. Падение в бездонную пропасть отчаянья продолжается. Забавно, что именно сейчас я стала находить всё больше примеров заботы со стороны старших бессмертных, тогда как раньше обращала внимание на их строгость и безразличие. Потеряв что-то, начинаешь ценить больше. Терпение Цехтуу и желание помочь Цеткрохъев проявлялись в мелочах и в них же терялись от моего предвзятого взора. Вспоминая замечания Королевы и осторожные вопросы Короля, я думала о том, что не сержусь на них. Особенно на Цехтуу. Опыт насилия сохранился в воспоминаниях, но эмоции были вытеснены нейтральными и положительными впечатлениями о сожительстве со старшими. Год рядом с ними был спокойным, умиротворяющим, вместе с тем наполненным отвлекающими от внутренней боли заботами. И хотя я всё ещё считала, что Цехтуу поступала неправильно, когда отыгрывалась на мне за инициативу Вселенной, больше не злилась на Королеву. Характер у неё не сахар, но оно того стоило – вынести все унижения ради признания. А ведь Сайтроми говорил, что Цехтуу никогда не смирится с моим существованием. Я сдвинула гору. – Кажется, я нашёл недавние заметки, – подал голос Гаррел. – О Плане тут не написано. И я этому невольно рад, если честно. Мне не по себе, что ты решила продолжить дело, в котором не преуспели Король и Королева. – Я пока ещё ничего не продолжила. Я и сама не верю в успех, поэтому просто изучаю варианты. – Это здраво. Так вот, заметки. Тут есть кое-что интересное о тебе. Внутри всё похолодело от волнения. Что Цеткрохъев мог писать обо мне? Отчёт о наблюдениях? Результаты его обидных экспериментов? Я взяла книжку в светло-сером переплёте и вчиталась в строчки. – Любопытно, правда? – Гаррел светло и искренне улыбался. Его участие в моих проблемах вдохновляло, не позволяло чувствовать давление одиночества. При этом было неловко ловить взгляды, о которых так неаккуратно обмолвилась Цехтуу. С тех пор и я стала замечать их. Цеткрохъев зафиксировал предложение сестры и нейтрально высказался о нём на страницах книжки. «Риидара – несуществующее в языке слово, состоящее из двух существующих корней. Термин был придуман Цехтуу. Он означает “младшая королева”. При положительной динамике роста самосознания и навыков Нахиирдо есть вероятность, что в скором времени титул будет ей предложен». – Это просто шутка, – пытаясь уложить новость, сказала я. – Разве Король похож на шутника? – Вскинул брови Гаррел. – Я понимаю, ответственность пугает. – Дело не в этом! В действительности мой друг не понимал, сколь многое меняет описанная идея. Конечно, я боялась ответственности, однако, как и сказано на странице, при должном самосознании и с развитыми навыками риск не справиться уменьшится. Никто не присудит титул Риидара неготовому ребёнку. Зацепил сам факт поднятого вопроса. Если Цехтуу и Цеткрохъев обсуждали вероятность присудить мне королевский титул, значит… Они считали меня не просто компетентной, но и членом семьи. Ведь никто из их приближенных, несомненно, более достойных личностей, чем я, ни разу не удостоился подобного титула. Тот же Гаррел, названый сын Цехтуу, за все заслуги имел честь стать лишь командиром специального отряда Королевы. Только бессмертные могли быть истинными Королями. Уверена, самоназванных правителей людей они за таковых не принимали, потому что нельзя сравнивать пятидесятилетнего мужчину с завышенным самомнением и вечное существо, которому больше десяти веков. Мне была уготована та же участь, что и Гаррелу – получать выгодные места за заслуги, награды за преданность и усердие. И оставаться незримо в стороне от Королей, навсегда отделяемой от их семьи чертой, которую нельзя преодолеть из-за очевидных причин. Я – не они. Мне не тысяча лет. Я наполовину смертна. И многое, многое другое. И вдруг выясняется, что Цеткрохъев и Цехтуу, оказывается, не держали меня за домашнюю зверушку. – Не верю, что они всерьёз подумывали об этом. – Все чувства во мне ходили ходуном от неоднозначной правды. Я бессознательно коснулась заживающей раны на запястье и только потом обратила на это внимание. – Они относились ко мне как к несовершенной замене, которую приходится терпеть за неимением лучшего! Этот титул… Пусть он и не делает кого-то равным им, но он… делает значимым. Если бы бессмертных по-прежнему было шесть и в каком-то вопросе их мнения разделились пополам, Риидара могла бы стать тем голосом, который опускает чашу весов. И к нему бы прислушались. Ко мне бы прислушались. – Это же здорово! – воскликнул Гаррел. – Я бы кричал от радости от такой новости, а на тебе лица нет! Порой я вообще не понимаю, почему и как ты воспринимаешь те или иные события. Но давай вернёмся к изучению записей, хорошо? На соседних страницах могут быть другие поразительные открытия. Заставив себя отложить размышления о непостижимых чувствах Королей, я пролистала книжку. Кое-где Цеткрохъев не только записывал, но и зарисовывал идеи в виде схем и чертежей. Я обнаружила даже свой портрет чернилами с характеристиками вроде цвета глаз, роста, веса и показателей среднего пульса. В загадочном параметре «перцептивность» отсутствовала приписка, а некоторые категории были запечатлены на древнем наречии. Наверное, на современном общем языке нет нужных терминов. – Ты прав. Тут что-то есть. Я досадливо скривилась и продемонстрировала Гаррелу разворот листа. Наверху большими буквами было выведено «План», а ниже – древнее наречие. Я едва ли и слово могла разобрать. – Это может быть уловка. – От кого? Терпящая не читает чьи-либо записи, – скептически заметила я. – Всё же пролистай дальше. – Я уже догадалась, – буркнула я и нашла, что древнее наречие сходит на нет. Король, к моему облегчению, вернулся к современному языку. Поначалу шли пункты, о которых мне рассказывали. Ничего нового почерпнуть не удалось. Основной упор делался на отвлечение Терпящей – задание, с которым я не справилась. Я закусила губу. Надеюсь, провал Королей в меньшей степени был связан с моей неудачной попыткой привлечь внимание Создательницы. Будет прискорбно узнать, что бессмертные не успели как следует подготовиться, потому что Терпящая не вовремя раскрыла их намерения вместо того, чтобы крутиться возле моей чарующей персоны. А дальше… Там была запись, от которой кровь стыла в жилах. – Мы не сможем смириться с неудачей, – прочитала я для Гаррела. – Знать о возможности исправить случившееся и наблюдать, как Терпящая уходит из мира, наложив временные швы, будет невыносимым испытанием. Нам, старшим, хватит сил пережить его, пока мы вместе. Но хватит ли их у Сат’Узунд? Она на грани. – Мой голос дрогнул. – И она тоже желает участвовать в плане. Если нам не повезёт, она… сломает собственную опору. Мы знаем, где лежат части артефакта. Нам не составит труда собрать его и применить против себя, чтобы развалить мир полностью. Терпящей придётся много работать, чтобы удержать рухнувший этаж. – Они так не поступят. – Гаррел недоверчиво мотнул головой. – Короли эгоисты, но не до такой степени. Разрушить весь мир, всё, что они строили и чего добивались… Это перечеркнуло бы весь их труд. – Верно, гордость не позволит им так поступить. Да и сострадание к своему народу тоже. И благоразумие. Но это касается только старших Королей. Бедная Сат’Узунд. Что с ней творится с тех пор, как она осталась без половины? Вдруг она окончательно помешалась от горя? Я ведь даже не знаю… Она не передавала мне вестей через Спустившихся, не слала писем. Сат’Узунд ненавидит меня, чего уж отпираться. – Будем надеяться, что отчаянье не свело Королеву с ума. – Гаррел выглядел обеспокоенным. Он стряхнул тревогу и кивнул на книжку в моих руках. – Там есть что-нибудь ещё? – Увы, – ответила я, пробегая взглядом по громкому предупреждению от Цеткрохъев не лезть в драку без них, бессмертных. Оно было адресовано мне, то есть Король предполагал, что в случае их провала я залезу в записи. – Никакого секрета мощного оружия тут нет. Они полагались на свой огонь и части маяка, который теперь утерян. Белый огонь – самый холодный из трёх первородных, и мне тем более нет смысла пробовать. Даже не знаю, что делать. – Не унывай, – подбадривал Гаррел, который не хуже меня знал, как бессмысленны наши потуги что-то придумать. – Изучив все записи, ты можешь прийти к какой-нибудь неожиданной идее. Кстати, вот эту страницу, – парень взял отложенную мной книжку и беспардонно вырвал из неё лист, – следует сохранить в качестве доказательства воли Королей. – Я не буду младшей королевой, – воспротивилась я. – Спустившимися должен кто-то править. – У них есть наместники! – Есть. Какие-то министры и знатные вельможи. Много ты знаешь об этих напыщенных личностях? А сколькие из них знают тебя? – Гаррел покачал головой. – Почему бы нам с тобой не взять роли этих самых наместников в отсутствие Королей? В его словах был смысл. Я представила, что станет со мной, если бразды правления перейдут к одному или нескольким Спустившимся. Я буду ненужной. Если Короли ещё хоть как-то заботились обо мне, готовили и способствовали моему обучению, то кто из высокопоставленных личностей будет возиться со мной? Может статься, что ничего не изменится и я буду так же жить во дворце, заниматься с преподавателями и маяться от бесполезности в тщетных попытках обыграть Терпящую. Меня будут уважать, поскольку я всё же немало сделала за то время, что жила с бессмертными. Да надеяться хуже, чем занять место наперёд. – Имена некоторых министров я узнала только недавно из лекций по политологии. Я так мало в этом смыслю. – Знать имена уже хорошо. Не будешь путаться, – усмехнулся Гаррел. – Оставь политику мне. Мы вместе будем решать самые важные дела, но в вопросах защиты границ и национальной безопасности мне нет равных. Да и высокопоставленные Спустившиеся не дураки и разберутся в порученных обязанностях. Тебе нужно подтвердить статус младшей королевы и не позволять манипулировать собой. Остальному будешь учиться по ходу. – Проблема в том, что эта бумажка не дарует мне титула. – Я схватила лист и помахала им в воздухе. – Тут написано «если» и «если», то есть никто пока не делает меня Риидара… Риидарой… такого слова даже не существует! – Верно. Официально ты не младшая королева. Однако эта запись доказывает намерение Королей, их расположение к тебе и готовность доверить дела. Гаррел говорил с апломбом, так что меня он почти убедил. Но поверят ли Спустившиеся?

***

На первом же собрании с высшими звеньями я поняла, как это сложно – играть в дипломатию с чванливыми всезнайками. И что это попросту ненужно, потому что в попытках выдвинуть мою кандидатуру видится неуверенность и слабость. Своё нужно сразу брать, пока поверенные не осмелели и не начали ставить под сомнение всё, что я делаю. Поэтому пришлось сразу перейти к сути. Ведь для смертных в первую очередь имеет значение сила их владык и насмешка над смертью. Я заставила белое пламя взвиться над столом, огорошив Спустившихся внезапной вспышкой. – Помните, что я на стороне Королей и не собираюсь делать что-то вразрез с их желаниями, – поясняла я в ответ на оторопелые взгляды. Их притихшие позы были отрадой после того гомона, который они недавно устроили. – Также вам следует помнить, что я тоже бессмертна. На самом деле уже не была уверена в этом. Едва ли Терпящая могла забрать моё родство с Королями, и раз белое пламя со мной, то и право выходить из Леса тоже. Однако я не проверяла, поэтому тайно побаивалась неожиданных открытий. – Убить меня подлым способом будет нелегко. И я всё равно вернусь и буду в очень плохом настроении. А когда на Верхний этаж вернутся Короли, они тоже не посмеются. Тут же выяснилось, что вельможи с самого начала не были против моей кандидатуры и просто обсуждали лучшие варианты. Если я желаю быть наместником – да будет так. Их единогласие после моего предупреждения было отчасти забавным. На меня с Гаррелом легли решения неотложных вопросов. Если бы на город напали, или началась бы новая война, или кто-то устроил бы массовые беспорядки прямо под носом, мне пришлось бы вмешаться лично. Во всём остальном же я придерживалась правила «не да, не нет». Например, из-за отсутствия опыта не могла одобрять или отклонять проекты Спустившихся по улучшению общественной жизни или работы механизмов. Кое в чём помогали прецеденты, которые я изучала с преподавателями, но не всегда. Порой приходилось давать обещание, что проект взят на вооружение и Короли рассмотрят его одним из первых, когда вернутся. Или передавать документы через посыльных, которые путешествовали между этажами. Это гарантировало коммуникацию между Спустившимися наверху и старшими Королями, которые рано или поздно должны восстановиться на нижней половине мира. Если Терпящая и впрямь не станет держать их «разобранными». Фракции активных представителей народа, которые соревновались между собой за внимание Королей, не посчитали меня достойным претендентом и не докучали. И слава высшим силам! Никогда не одобряла их странные игры в перетягивание каната, дабы добиться признания бессмертных. Большую часть встреч брал на себя Гаррел. Я присутствовала лишь на некоторых из них и пару раз удивляла себя неясно откуда взявшейся хваткой. Похоже, обучение приносило свои плоды. В сложные моменты и неловкие паузы я могла внезапно вспомнить прецедент го или даже узнать описываемое со слов Спустившегося явление, потому что проходила его. Однажды министр спросил, нужно ли им продолжать «Белый обмен». Я открыла рот, чтобы неловко узнать, что это такое, когда сама вспомнила: так называли торговое соглашение между несколькими поселениями людей и Спустившихся. Как бы я ни гордилась удачными случаями, приходилось признать: их была капля в море. Нечасто мне так везло. Нередко я ощущала себя полной дурочкой, когда переспрашивала у Спустившихся очевидные, судя по их выражениям лиц, вещи. Можно притворяться правителем, но суть так просто не войдёт в меня и не преобразит из вчерашней ученицы в новую королеву. Похоже, это понимала не только я, но и вельможи, вынужденные подчиняться моему слову. Скорее бы бессмертные вернулись и спасли меня от этого неловкого притворства. В свободное время предпочитала учиться и читать записи Цеткрохъев. Дефицит идей для Плана вбивал гвоздь в крышку гроба противостояния Терпящей. Похоже, с изгнания Королей можно было поставить точку. – Тебе нужно написать письмо Сат’Узунд, – настаивал Гаррел, а я откладывала. – Ей необходимо знать, кто на Верхнем этаже следит за порядком. Выйди уже из своей прокрастинации и просто сделай это! Он был прав. Именно мой почерк должен быть выведен на листе, дабы Сат’Узунд не подумала, будто я её избегаю. Гаррел не был близко знаком с ней, чтобы отчитываться, а министры и прочие невесть что понапишут. Получился суховатый отчёт. Лишь в конце я осмелилась осторожно поинтересоваться, как Королева себя чувствует. Намёк на самовольную кончину бессмертной в записях Цеткрохъев пугал до судорог. Через неделю посыльный доставил ответ. Он оказался ёмким и конкретным: «Терпящая отравлена. Если желаешь что-то делать с Ней – делай это сейчас».