Три с половиной удара

Терпящая в Клепсидре! Неожиданность застала меня врасплох. Я только-только вернулась из длительного путешествия, набравшись смелости для встречи с Королями. Спёрло дыхание, когда я увидела огромные двустворчатые двери резиденции бессмертных. Поразительно, как быстро Спустившиеся строили дворцы своим Королям! По слухам, человеческие правители ждали годами, а тут просто магия какая-то! Скорее всего, то и была магия. Спустившиеся обладали завидными талантами, которыми, наверное, и объяснялись такие стремительные темпы роста их городов. А ещё их настырностью и трудолюбием. Я вошла в приёмный зал и попросила крутившегося там слугу позвать Короля или Королеву. Робко назвала их по именам, чтобы они через магию имён заранее узнали, кто навестил их. Искренне верила, что прожду до вечера, но оба бессмертных так быстро нарисовались рядом со мной и навязали посиделки за чашкой чая, что я оказалась не готова. И вот нашу беседу прервала Терпящая, и я уже шла за Королём Ей навстречу. Цеткрохъев направлялся к калитке в задней части ограды. Бессмертные не собирались всегда пользоваться парадным входом, им нужен был свой тайный лаз подальше от любопытствующих глаз. А тут ещё дворец стоял на окраине города Спустившихся, касаясь полоски леса. С балкона открывался потрясающий вид на макушки хвойных и редких лиственных деревьев, и оттуда же мы заметили разноцветные вспышки. Ощущение чужеродной энергии, проникшей в мир, шло оттуда, поэтому Цеткрохъев уверенно направился к источнику. Он не звал меня с собой, но вроде бы не пресекал мои порывы. Я ещё не знала, как реагировать на бессмертных и чего ожидать от них. За чаепитием они были непривычно великодушны, так что я почти растаяла и простила их за прежнее несправедливое обращение. Но требовалось время, чтобы разобраться, насколько они примирились с моим существованием и так ли сильно расширились их рамки терпения. А тут Эта Терпящая со своим внезапным визитом! Цеткрохъев уверенно шёл впереди размашистым шагом. Мне приходилось догонять его. – Может, следовало взять с собой Спустившихся? – предложила я. – Нет. Они будут отвлекать. Я ужасно волновалась и перебирала в уме вопросы. О чём спросить Терпящую? Да и хватит ли смелости заговорить с Ней? Несмотря на то, что Создательница считалась кем-то вроде матери бессмертным, я не могла относиться к ней как к родственнице. Наследственность тут не работала, и Терпящая, мать моего отца, не приходилась мне бабушкой. В моём представлении Она оставалась могущественной богиней, творцом и самой загадочной личностью, известной в нашем мире. О чём с такой говорить? Цеткрохъев игнорировал протоптанные тропинки и иногда сворачивал в кусты. Я полагала, что он ориентировался благодаря ментальной связи с Создательницей, то есть чувствовал, с какой стороны исходит энергия. Мне же папоротники и высокие травы запутывали ноги. Я так зациклилась на мыслях о знакомстве с Создательницей, что пропустила момент, когда мы пришли. Цеткрохъев просто встал перед голым участком земли между деревьями. Всполохи потухли, но сам воздух в этом месте был другим. Не холодным и не горячим, не приятным и не отталкивающим. Просто другим. – Так я и думал. Я воззрилась на Короля, изучавшего взглядом голую землю. Вокруг не было ни души, и запоздалый страх затопил моё сознание: мы опоздали! – Она переместилась? – Нет. Она ещё не здесь. – Цеткрохъев посмотрел на меня и указал на пятачок перед собой. – Ты ничего не видишь, конечно же, но можешь почувствовать. Это маяк. – Маяк? – Да. Точка, дверь или окно, через которое Терпящая войдёт в этот мир. Должно быть, Она искала нас, бессмертных, и выбрала место поближе, – совсем тихо произнёс Король. – Маяк обладает той же особенностью, что и артефакт: он не в этой реальности. От него в наш мир просачивается энергия, и её можно почувствовать. Терпящая сейчас существует в другой плоскости бытия, так что для Неё переход в наш мир займёт мгновение. Для нас же могут пройти дни, недели или даже месяцы. Мои плечи сами собой поникли. Я панически придумывала, что сказать Создательнице, а теперь даже расстроилась Её отсутствию. Так Она пока только извещает о возвращении, звоня в колокольчик невидимой двери. Но Самой Терпящей нет в Клепсидре, и, если Цеткрохъев не ошибался (а в его грандиозном опыте исследователя я не сомневалась), может объявиться спустя месяцы. Ужасно долгий срок! Я сойду с ума от ожидания! – Время пролетит незаметно, – видя моё смятение, сказал Цеткрохъев. – А мы пока подготовимся. Я покивала и прошлась вокруг пятачка, от которого исходила невиданная сила. Ощущения были схожи с теми, что я испытала при чтении письма Терпящей. Хотелось сесть и покорно ждать, но моя бдительность, увы, не ускорила бы переход Создательницы в мир. Поэтому, когда Цеткрохъев повернул назад, я пошла за ним. Мы вернулись во дворец. Появление маятника перевернуло мои планы, растоптало задумки в пыль. Я собиралась повидаться с Королями, выяснить, почему они меня ищут. Поговорить с ними, узнать их настроения, а затем уйти. Как добросовестный гость, которого едва успеваешь заметить, а он уже собирается в дорогу. Теперь же я не могла покинуть регион из-за того, что со дня на день в лесу материализуется Создательница Клепсидры. Это же надо! Самой не верилось в такую удачу. – Я не буду злоупотреблять вашей добротой и найду убежище в черте города, – оповестила я Цехтуу. – Раньше нахлебнический образ жизни тебя не тяготил. – Королева поймала испытующий взгляд брата, застывшего в другом конце зала, и вздохнула. – Если мы так противны тебе, то можешь жить в городе. Но мы не возражаем против твоего присутствия в стенах дворца. Можешь жить тут. Мне не нравилось их натянутое великодушие. Они старались не ради меня, а ради своих идеалистических представлениях о семье и помощи родне. Оно и неплохо, если в итоге Короли не выгоняли меня под открытое небо и не издевались надо мной, но я чувствовала, с каким натяжением проходят наши разговоры. И меня это угнетало. Хотелось большего. Мне не хватало заботы, которой одаривал отец, пусть я и понимала, что Цеткрохъев и Цехтуу вовсе не обязаны нянчиться со мной. – Благодарю. – Я поклонилась в знак признательности. Надеюсь, приход Терпящей не сильно затянется. Я не стала отвергать предложение Королей и поселилась во дворце. Построенный из белого камня и мрамора, он казался огромным. Я и раньше жила во дворцах – сначала короля Антуара, потом Сайтроми и Сат’Узунд, – однако даже их владения не были такими массивными. Залы с уносящимися ввысь потолками, высоченные арки и широкие проходы вселяли ощущение собственной незначительности. Осторожно ступавшие по коридорам незаметные слуги казались крохотными в сравнении с навязчивым гигантизмом. Цехтуу и Цеткрохъев словно отразили в архитектуре своё величие, гордость за рост, могущество, которым они упивались и которое подавляло наблюдателей. Поскольку бессмертные были крупнее и выше, мебель создавалась под их габариты. Стулья, диваны и кресла виделись мне чрезмерно необъятными, хотя вроде бы они были не сильно больше стандартных людских. Но даже в этих банальных стульях, диванах и креслах отражались вкусы и величие Королей. И сами бессмертные были грандиозными. Я успела отвыкнуть от их внушающих обликов и прорезающих саму реальность голосов. Дело было даже не в их внешнем виде и росте, хотя и они навевали чувство собственной ничтожности. Цехтуу словно со дня на день ждала битву и не снимала боевых доспехов. На голове восседал тот же шлем, что я видела восемь месяцев назад. Мерещилось, что он сросся с рогами. Цеткрохъев носил угольные или тёмно-серые костюмы и казался истинным джентльменом, пока не возникало желания заглянуть в однотонные чёрные глаза. В них отражались такие глубинные познания мира и опыт, что любой начинал считать себя не просто ребёнком в сравнении с Цеткрохъев, а вообще безмозглым и безвольным зародышем. Однако сильнее всего, конечно же, подавляла сама сущность Королей. Я не могла толково объяснить, но что-то в них рвалось наружу и умаляло значимость окружающих. Возможно, то была внутренняя сила. Бессмертные внушали трепет, и у неподготовленного выступал пот и начинали бегать мурашки. От голоса Цехтуу жгло в груди и пересыхало в горле. Не сомневаюсь, что она могла убить одной оплеухой, и это настораживало. Цеткрохъев был галантным и вежливым, но расслабиться в его присутствии не получалось. Осознание, что он значительно древнее и мудрее, заставляло нервничать. Лицезреть этих чудовищ ежедневно было пыткой. У меня не получалось вдохнуть полную грудь воздуха в их присутствии, будто они забирали его весь себе. Хорошо, что скоро это закончится. Я каждое утро ходила к маяку и проводила возле него часы, пялясь в пустоту и размышляя о мотивах и поступках Создательницы. Сухие веточки и опавшие листья шуршали под ногами, пока я неспешно бродила от ствола к стволу и фантазировала. Моё созерцание нарушал только дятел, засевший где-то в верхушках и без устали работавший над дырами в деревьях. С каждым моим новым приходом птица отдалялась всё дальше влево. У меня созревала одна отчаянная идея, но я, страшась её запретности и нереальности, боялась поделиться с Королями. Бессмертные, несомненно, обсуждали Терпящую между собой, пытались придумать, что с Ней делать. Цехтуу, если она попадалась мне в коридорах дворца, ходила мрачнее тучи. Это было предсказуемо. Я бы удивилась, если бы Королева проявила столь несвойственную ей выдержку и захотела бы выслушать Матушку. Цеткрохъев после короткой вспышки исследовательского интереса, который проснулся в нём при виде маяка, тоже нацепил маску угрюмости. Иногда мне казалось, что он был даже раздражён, когда речь заходила о Терпящей. Я сделала вывод, что бессмертные не могут решить, как поступить. Сейчас Короли чувствовали себя полноправными хозяевами мира, главными его богами, и конкуренция в лице давно сбежавшего демиурга их не вдохновляла. Прошёл день. Затем ещё один. И ещё один. Я начинала терять терпение. Вспышки в лесу угасли ещё к нашему первом приходу, и о маяке никто не знал. Вряд ли смертные могли ощутить особую энергию, а если и так, то им ещё надо было набрести на этот случайный пятачок в лесу. Цеткрохъев даже не выставлял охрану, полагая, что крутящиеся рядом с маяком Спустившиеся привлекут лишнее внимание. Да и что случайный прохожий, гуляющий по лесу, сделает с божественной вещью, бывшей в ином слое реальности? – Мы не можем ускорить переход? – Я не находила себе места. – Нет. – А связаться с Терпящей через открывающийся проход? – Нет. Четвёртый день я уже сидела как на иголках. Почти не ела и пропустила вечернее чаепитие с Королями, за что дисциплинированный Цеткрохъев мне потом высказал. Бессмертные умудрялись поддерживать типичный распорядок дня и не изменяли привычкам, даже если их думы занял столь волнительный вопрос о Терпящей. Я же не могла усидеть на месте. – Правила кажутся тебе рамками, которые ограничивают, – говорил Цеткрохъев, а я вместо его лица видела сероватую землю в лесу и лежавший чуть дальше сухой ствол. – Любовь и дисциплина идут рука об руку в любой семье. Ведь дисциплина, как и любовь, строится на уважении. Если ты не уважаешь мои порядки, о каком хорошем отношении может идти речь? Я слушала краем уха, думая о том, что всё равно скоро покину их. Бессмертным не придётся беспокоиться о каком-то там неуважении. Сложно приходилось не только днём. Все эти ночи я почти не спала. Не только из-за Терпящей, но ещё и старой раны. Пустота внутри от потери трёх Королей разрасталась к вечеру, и ночью я нередко окуналась в омут отчаянья. Тоска была невыносимой. Мне не хотелось жить в эти напряжённые минуты тишины и боли, и я выла в подушку и царапала ногтями простыню. Выворачивало наизнанку от впечатлений, которые никогда и никуда не денутся. Пока мир оставался покалеченным, мы, связанные с его душой, всегда будем ощущать последствия. Ночь перед пятым днём была особенно тяжёлой. По приказу Королей в одну из комнат поставили кровать, но я почти всегда сползала на прохладный пол. Стягивала одеяло и каталась на одном месте, кусая запястье и стоная, надеясь не привлекать к истерикам внимание. До этого ко мне не приходили, игнорируя мои страдания. Или я так хорошо скрывала их, что никто не разгадал, как давило на меня тёмное время суток. Я как раз перебирала в уме воспоминания о трёх других Королях, давясь слезами, когда на плечи легли ладони и развернули меня с бока на спину. Это было неожиданно, и я поначалу испугалась, увидев нависшую Цехтуу. Бессмертная пару секунд разглядывала меня, а я, обомлев, таращилась на неё. – Я понимаю, – сказала она, и её лицо в полутьме примерещилось мне необычайно печальным. Королева подняла меня и поставила на ноги. В комнате был балкон, на который я с её поддержки вышла. На секунду испугалась, что она собиралась скинуть меня с него. Цехтуу подвела к перилам, отражавшим любовь бессмертных к большим размерам и достававшим мне до подбородка. Сама она встала слева, опёрлась о бортик и начала молча рассматривать тёмную полоску деревьев впереди. Кроны раскачивались на ветру, и их мирная колыбельная усыпляла подозрительность. Кусачий воздух и присутствие Королевы отрезвили, и я постепенно успокоилась. Цехтуу своей прямой осанкой и бьющей наружу внутренней мощью внушала уверенность, и было стыдно в её присутствии размазывать слёзы по лицу. Даже если ночь негативно действовала на бессмертную и она тоже страдала, то виду не подавала. Сейчас Цехтуу казалась невообразимо спокойной и уравновешенной, что лично мне редко доводилось наблюдать. При мне Королева всегда злилась и срывалась, и разительная перемена в её настроении доказывала, что бессмертные в самом деле переосмыслили отношение ко мне. Наше размеренное созерцание чёрных верхушек на фоне тёмно-синего неба внушило мне чувство сближения, и я наконец оформила в слова то, что несколько дней вертелось в мыслях: – Нужно убить Терпящую. Цехтуу впервые повернула голову и воззрилась на меня с удивлением. – За что? Неужели ты пришла к идее поквитаться с Ней за беды нашего мира? Вот как она интерпретировала мою идею. Это было очевидно. Наверное, Королева решила, что я ищу новую цель в жизни, чтобы не свихнуться от боли утраты, и теперь чаяла выместить злость на очередном претенденте. А поскольку Терпящая и впрямь виновата в некоторых бедах Клепсидры, я выбрала Её кандидатом на отмщение. Если бы всё было так, я бы сама отругала себя за глупость. Какой же безнадёжной тупицей меня сейчас видела Цехтуу! – Нет. В моём желании нет ни мести, ни жажды расправы за Её прежние ошибки. Я не ненавижу Её, – честно призналась я. – Это необходимость. Мы должны использовать Терпящую как источник, чтобы залатать дыры в Часах. Все их. Мы пожертвуем Терпящей для восстановления мира. Как вы когда-то и планировал сделать. Вот теперь выражение Королевы превратилось из изумлённого в почти шокированное. Она, несомненно, догадывалась, откуда растут ноги моей идеи, но всё равно спросила: – Кто тебе такое сказал? – Вселенная. – Ты разговаривала с Ним и с Ней? – Лоб Цехтуу испещрило множество складок. – О, девочка, ты не знаешь, как опасно просить о чём-то Вселенную! Я несогласно мотнула головой. Какие бы обиды Королева ни затаила на воплощённые механизмы Вселенной, только в них я пока видела возможность восстановить порушенное. – Так это правда? – Я сделала шаг в сторону бессмертной. Цехтуу очень быстро стёрла изумлённое выражение. Она притянула меня за руку ближе к себе и наклонилась к моему носу. – Давай ты сейчас очень подробно расскажешь, чем занималась все восемь месяцев.